Вниз по матушке по Волге. Непутёвые заметки
Москва
Про Москву все всем известно и писать неинтересно.
Углич
Здесь удавили младенца — царевича Димитрия и сразу возникли: Лжедимитрии, пугачевщина, ленинщина, ежовщина, сталинщина, бериевщина, путинщина, далее — везде.
Казань
Экскурсия, Обед в кафе «Золотая Орда», ужин в ресторане «Татарское Иго»
Самара
Проплываем мимо. В городе эпидемич белой горячки.
Саратов
Здесь ни разу не был Гёте. Печальная городская судьба.
Село Горюхино
Серое небо, отвратительный мелкий дождик. Высокий берег.
По разъезженной грузовиками глинистой дороге народ ринулся в гору к книжному магазину за дефицитом. Не тут то было. К заляпанному окну книжного прилеплена пожелтевшая от времени безнадежная записка: УШЛА НА БАЗУ
Рядом на покосившемся заборе табличка: «улица Бетховена». В конце бетховенской в тупике им. Шёнберга торгуют арбузами. Скользя и чертыхаясь груженая арбузами толпа сползла вниз к теплоходу.
Астрахань
Прогулка по городу. Ресторан «Кость в горле» на набережной, попробуем, наконец, волжской рыбки. И действительно, широкий выбор — Кальмары из Владивостока, мороженая селедка из Норвегии.
В Москву, в Москву!
Семейное счастье
В Бердичеве взорвалась фабрика зубных протезов. Искорёженные челюсти валялись на растрескавшемся асфальте, больно кусая за ноги прохожих.
Жевать стало нечем!
Отощавшие старики, погромыхивая костями на стыках, добрались до Москвы, и хлынули на Зубовскую, в магазин «Всё для рта». Абсолютно всё. Языки с замочной скважиной для сплетен, черные для доносов, зашифрованные для шпионов, страшные злые языки без костей для болтовни и с костями для молчунов. Протезы по зубам и не по зубам, слишком дорогие. Протезы second hand.
Объявление: «Нечищенные протезы на комиссию не принимаются». К протезам второй руки привешены ярлыки, чтоб знать, кому деньги отдать, если купят. Вон щербатый протез, на ярлыке написано: «Предсказатель». Шарлатан, наверное. Большая челюсть, коллективная, ярлычок извещает: «На троих». Складная челюсть, для жителей малогабаритных квартир. Цены разные, челюсть без зубов — сколько дадите, с одним зубом… Не буду утомлять вас сложеыми расчетами, налог с оборота, цена доставки протеза в рот и т. д. А в конце витрины — вершига отечественного протезостроения, безразмерные, как носки, протезы.
Белла и Моисей нацепили безразмерные и стали поправляться… Счастье было так возможно, так близко, но…
— Я ухожу, — сказала Белла.
— Оденься потеплее, на улице мороз.
— Я ухожу насовсем. Все тебе не нравится — как выгляжу, как готовлю, как говорю.
И Беллв ушла к дворнику-татарину. Татарин не знал идиш, а Белла — татарский. Тишина стояла такая, аж в ушах звенело. И Белла заскучала. Ведь после скандалов с Моисеем потолки подгимались с двух пятидесяти до довоенных четырех и наступало примирение. А сколько пройдено вместе пор каменистой дороге жизни… да что говорить! А «оденься потеплее»!..
И морозной ночь., оскальзываясь на обледеневшей улице, замёрзшая Белла подошла к двери и собралась робко постучать, но дверь была открыта. Странно…
— Заходи, Белла, я знал, что ты придёшь. Чай горячий, картошечка дымится. И Моисей улыбнулся щербатой улыбкой предсказателя.
Новая история*
Голос Левитана:
Сегодня в двадцать часов пятьдесят одну минуту ЦК нашей партии принял историческое постановление.
Первое. Изъять из употребления слова: «трудности», «недостатки», «нехватки».
Второе. Изъять из употребления фразы, указывающие направление движения и его цель, типа «А идите вы…», «Пошли вы все…», «Да иди ты знаешь куда?», «Пошел ты к такой-то матери».
Третье. Нарушение настоящего постановления наказывается по статье 58 а (антисоветская пропаганда от 10 лет лагерей до расстрела).
Четвертое. Наблюдение за выполнением настоящего постановления возлагается на филологичкские отделы всесоюзного, областного, городского, районного, домового и квартирного КГБ.
Пятое. Организовать собрания трудящихся, горячо одобряющих настоящее постановление.
_____________________________________
*Парафраз на тему решения Государственной Думы о запрете мата.
Ошибка
Д. — доктор, П1 — первый пациент, глаза бегают, П2 — второй пациент, крупнвй мужчина.
Д — Принимайте по две капельки в день и ваши страхи как рукой снимет.
П1 — Страхи — рукой? Чужая рука? Черная? С когтями?
Д — Что вы, голубчик, это просто так говорят. Захотите забыть все — пять капелек в день.
— Следующий.
— Вы у меня в первый раз. Неприятности?
П2 — Да.
Д — Сын в тюрьме?
П2 — Нет.
Д — Так и запишем. Еще не в тюрьме. (с надеждой) Может, марихуана?
П2 — Нет.
Д — Так и запишем. Еще не марихуана. Дочь изнасиловали?
П2 — Нет.
Д — Так и запишем, еще не изнасиловали. Беременна неизвестно от кого?
П2 — Нет.
Д (понизив голос, доверительно) — Может быть, венерическая болезнь?
П2 — Нет.
Д — Так и запишем, еще не болела.
П2 (повысив голос) — У меня вообще нет дочери.
Д — Не волнуйтесь, голубчик, еще будет. Гм, гм… Ушла жена?
П2 — Да.
Д (радостно) Ага, теперь понятно. Давно?
П2 — Где-то с полчаса. В магазин ходила, сейчас, думаю, вернулась.
Д — Вы, счастливый человек, а я… А у меня… (Бурно, взахлеб, рыдает как ребенок, пытается сдержать слезы — не получается).
П2 — Доктор, не надо. Не надо, мой хороший. (Обнимает тщедушного доктора, прижимает к себе, гладит большой рукой маленькую докторскую голову). Вы мне сейчас все расскажете и вам станет легче.
Д (Размазывает ладошкой слезы, рассказывает)………………………..
Спасибо, голубчик, спасибо, полегчало. Скажите, а зачем вы ко мне приходили?
П2 — Мозоль замучил, спасу нет. Особенно по ночам.
Д — Голубчик, вам же в кабинет напротив!
Старая Москва
(этюд)
Единственный способ плыть против течения времени — это вспоминать, что было у истоков бурной стремнины.
Дворник скребет тротуар ржавым скребком в 5 утра, джик, джик. Все просыпаются. Ничего, ничего, пусть пока думают о вечном, а будет день — будет пища. Как сказать. Для ловли продуктов есть специальный невод — авоська, вдруг попадет какая сметана или картошка или сыр без дыр.
— Вы знаете, в магазине «Три поросенка» выбросили рыбу? Не на помойку выбросили — значит продают, кто последний, я за вами, запомните, я приду через час. А в бакалее поднял голубую голову сахар, допросим — расколется.
Усатый курд драит ботинки усатыми щетками. Под лестницей в будочке лупоодноглазый еврей-часовщик исправляет время. Много всяких домов — дом полярников, дом пожарников, дом колхозника. Полярник попал в дом пожарника — только лужица осталась. В доме колхозника ногами, мягко говоря, пахнет так, будто это их основное занятие, а ходить — необязательная деталь.
Лето. Москва потеет. Толстые тетки в халатах, забывших свой белый цвет, продают газировку без сиропа 3 коп, с сиропом 15 коп.
— Вам с сиропом, без?
— Мне с сиропом без, но шоб было сладко.
С Казанского вокзала в мир песка, сосен и кислорода. Левостороннее движение, думаю, что я — в Англии. Мелькают платформы, далее везде. Быково, Ильинка. Эти станции запечатлел на века великий поэт.
Здесь ни разу не был Глинка,
Это станция Ильинка!
Слева мычит корова —
Мы проезжаем Быково.
Справа мычит корова —
Обратно мимо Быкова.
А Панки! Здесь во времена какого-то Лжедимитрия, номер забыл, по велению Марины много о себе Мнишек был лагерь для польских детей, панков. Местная шпана до сих пор донашивает засаленные конфедератки.
Осень, облетает весь нащ бедный сад, холодно, скорее домой, в Москву. На улицах решетчатые металлические тюрьмы (куб без верхней крышки) для арбузов в полосатых арестантских корках.
Трудно выбрать. Надо стучать и слушать. Достучались, наконец.
— Мы передаем последние известия, — сообщил арбуз.