Конфликт между внучкой Анной и невесткой Ольгой навис грозовой тучей, и в любой момент в доме моего сына Виктора могла сверкнуть молния. От греха подальше я вывез Анну на выходные к моей подруге Алисе на дачу, и очень вовремя. Виктор переслал мне фото последнего творения внучки, оставленного на мольберте: гора, крест, распятый мужчина с лицом Виктора, две девичьи фигурки с протянутыми к нему руками и римский воин с лицом Ольги, колющий его в сердце копьем.
Сидя под яблоней, Анна вдохновенно писала с натуры куст репейника. Вначале Владик, внук Алисы, из-за своей молодости — разница в возрасте составила аж два года — был отогнан, как назойливая муха, так как попытался влезть в творчество Анны с дельным советом. Однако мудрый Владик дождался момента, когда можно было проявить свою незаурядную эрудицию. Над кустом лаванды, быстро хлопая крылышками, зависло маленькое существо.
– Ой, — вскрикнула Анна. — Это же колибри. Откуда она здесь взялась?
— Кто колибри? Где колибри? — заинтересовалась спросонья Зина, невестка Алисы, до этого мирно дремавшая среди кустов крыжовника с планшетом в руках.
– До нас птицы из теплых краев только стаями или косяками долетают. Колибри в стаи не сбиваются, — заявил Костя, сын Алисы, переводивший танка японской императрицы Дзито, раскачиваясь в кресле-качалке.
Как говорила Алиса, используя известный рекламный слоган и нелюбовь сына к мытью: «Танки Кости не боятся!»
Едва взглянув на летающий объект, Владик заявил:
– Это бабочка, бражник-языкан. Ареал ее обитания южнее, но в последние годы она появилась в нашей климатической полосе, — и принялся рассказывать про бабочек вообще и бражников в частности.
Как человек знающий, он сразу же приобрел авторитет в глазах Анны, и получил разрешение сидеть возле художницы.
К обеду неожиданно приехала моя старшая внучка Мария вместе со своим айтишником Иваном. Судя по всему, поссорившись накануне с мамашей Ольгой, она отказалась ужинать, соответственно утром не позавтракала и к обеду жутко проголодалась, а средств на двух пластиковых карточках, ее и Ивана, хватило только на покупку парочки Твикс. Купить батон хлеба они не догадались. Справедливо считая, что дед голодными не оставит, ребята зайцами на электричке добрались до Алисиной дачи.
– Гена, — использовала домашнюю заготовку Мария, — ты сплошное волнение. Нет тебя в сети.
– Да, — подыграл я внучке, — поставил смартфон на вибрацию, чтобы во время оперы не зазвенел, и забыл.
– Когда ты это на оперу ходил? — съязвила, не удержавшись, Алиса. — Тогда и смартфонов-то не было.
– Запись слушал, — нашелся я, — каватину Нормы из одноименной оперы В. Беллини. Так люблю, что кушать не хочется.
– Все готово, садитесь обедать, — подытожила догадливая Алиса.
Набирая дополнительные очки, Владик затеял за обедом дискуссию с Иваном о языках программирования. В беседе принял активное участие Костя, напирая на иероглифы. Девушки во главе с Зиной живо обсуждали в какой цвет покрасить волосы на затылке, если челка фиолетовая. Мы с Алисой ели молча: на базаре трудно спокойно переговариваться.
За оградой затормозила и просигналила машина. Открылась калитка и вошли Виктор и Ольга.
– Вот и наши дети, — сказал Виктор. —Всем добрый день, а Костяну пламенный привет.
– Витька! — закричал Константин. — Давно мы с тобой клюв никому не чистили.
Виктор, как все нормальные российские мужики не мог приехать с пустыми руками и образовалось шумное застолье, в завершение которого хлынул ливень и отключилось электричество.
– Слабо Богу, — сказала Алиса. — В кои-то веки посидим без ТВ и Интернета, — она зажгла большую хозяйственную свечу и поставила на стол настоящий самовар.
Мы расположились на веранде, за большим столом со свечей и самоваром. Среди сплошного дождя.
– Люди Изумрудного города! — вдруг донеслось сквозь дождь. — Можно у вас погреться? У нас крыша течет и света нет.
– Дороти! Дороти! Беги к нам! — принялись скандировать сквозь дождь Алиса, Владик, Костя, Зина и я.
– А я со Смелым Львом, — возникла из дождя Дороти, укрытая вместе с лохматым парнем одним куском полиэтилена.
– Лев, — представился парень и очень похоже зарычал, чем сразу нас к себе расположил.
– Добрая волшебница Севера, Глинда — волшебница Юга, Страшила, Жестяной дровосек и волшебник страны Оз, — представила Дороти своему спутнику Алису, Зину, Костю, Владика и меня. Оставшиеся пятеро разделились. Четверо пришли из сказок Андерсена.
– Стойкий оловянный солдатик, — сообщил Виктор.
– Штопальная игла, — неожиданно отрекомендовалась Ольга.
– Гадкий утенок, — не стала скромничать Мария.
– Оле-Лукойе, — произнесла Анна и уткнулась в свой рисунок.
Иван улыбнулся и сказал, что он местный и иностранными языками не владеет — Незнайка из сказок Носова.
– Ну, сказочные герои, — сказала Алиса, — что молча чай пить? Давайте рассказывать истории.
– Как у Джованни Боккаччо в «Декамероне»? — спросил Костя.
– Нет, — ответила Алиса, —Декамерон не наш случай. Как у Рана Дасгупта «Токио не принимает», только на одну новеллу меньше. Начнем с Гены.
– Предупреждаю, — объявил я, — главный герой рассказа старый курильщик. Помните: СТАРОСТЬ ВРЕДИТ ВАШЕМУ ЗДОРОВЬЮ
Лицо в акне (рассказ Гены)
– Вячеслав Петрович, на наших дачных участках не курят, — заметила Диана. — У нас ноусмокинг зона.
– Да-да! — согласился Вячеслав Петрович, пряча в карман трубочку, — Конечно, все вы без смокингов. Пойду я прогуляюсь и покурю.
– Вы не поняли, это по-английски «нооу смоокинг», что значит «не курить», — протянула Диана, — и в парке через дорожку не курят. Листья могут пожелтеть и для собачек вредно.
– Конечно-конечно, — опять согласился Вячеслав Петрович, — белочки табачным дымом могут надышаться, ежики. Особенно вредно кормящим зайчихам. Можно, я вашу лодочку возьму? Отплыву подальше от берега и подымлю. Рыбкам я ведь вреда не принесу. Окунькам, карасикам, щучкам… Как вы считаете?
Диана в задумчивости наморщила лоб.
– Не переживайте, я газетой закроюсь. Вроде как поплыл почитать в тишине газету.
Вячеслав Петрович тяжело поднялся и, опираясь на тросточку, направился к пруду.
– Что ты несешь? Он же на ночь Диккенса в подлиннике читает, —негромко произнес Митя, обращаясь к Диане, когда дед удалился метров на пятьдесят, и крикнул вдогонку Вячеславу Петровичу:
– Дед, я с тобой!
Митя прихватил с накрытого в саду стола начатую бутылку коньяка и направился следом за Вячеславом Петровичем. Запрыгнув в лодку, покачивающуюся на воде возле мостков, он помог деду устроиться на корме и неспешно выгреб на середину пруда. Вячеслав Петрович раскурил трубочку и с наслаждением выпустил из ноздрей густой табачный дым.
– Деда, дай затянуться! — попросил Митя.
– Тебя потом в дом не пустят, — сказал Вячеслав Петрович. —Придется в машине ночевать. Пей коньяк, пока разрешают.
– Не сердись, у Дианы бзик на здоровом образе жизни. Для нее уход за кожей, особенно за кожей на лице, как для тебя забота о книгах из твоей библиотеки.
Дед еще раз затянулся и внимательно посмотрел на внука.
– Я был чуть моложе тебя, а девушка на четыре года моложе меня. Все ее лицо могло бы служить наглядным пособием по акне, поэтому она никогда не смотрелась в зеркало и не пользовалась косметикой. Но я… Я был без ума от нее.
– Как же ты?.. — замялся Митя, подбирая слово.
– Объявление с номером телефона в газете, — объяснил Вячеслав Петрович. — Долг чести: в пух и прах проигрался в карты и решил продать среди прочего икону. Я нашел ее в подвале заброшенного женского монастыря, в развалинах которого мы с друзьями укрылись от ливня. Фонаря у нас не было, и в темноте мне почудилось, что в каменной кладке одной из подвальных стен светятся швы. За несколькими подвижными булыжниками была спрятана икона: лик Богоматери обезобразил косой шрам от сабли или шашки, но лик младенца остался нетронутым… Да, демоны подбили меня продать эту икону, но появилась девушка … и отвела бесовское искушение.
– Отговорила тебя продавать икону? — не удержался Митя.
– Не спеши и не перебивай! — дед прищурился, словно вглядываясь в прошлое, и продолжил. — У нее не очень складывались отношения с родителями, — думаю из-за акне, — а вот бабку свою, по материнской линии, она очень любила. Надо думать, что та любила ее не меньше, и, отправляясь в мир иной, оставила внучке изрядную сумму денег и напутствие «Ищи свой лик». Вначале внучка соотнесла странную фразу со своим изуродованным лицом и поисками умелого косметолога, способного за скопленные бабушкой деньги лицо поправить, но, как это часто бывает, вмешалось провидение, и ей попалось на глаза мое газетное объявление:
Продаю икону 18 века. Утоли моя печали
– Знаешь, она восприняла это как крик о помощи. Возможно, если бы наборщик не поставил точку перед названием, а, в соответствии с оригиналом поданного объявления, взял название в кавычки, воздействие было бы другим, но случилось то, что случилось. Как потом оказалось, сумма денег, оставленных бабушкой, равнялась моему долгу. Да, но я забежал вперед в своем рассказе. Девушка позвонила, и мы договорились встретиться в скверике, что не обязывало к совместному распитию кофе. Когда я пришел с чемоданчиком-дипломатом, в котором лежала икона, бабкина внучка уже сидела на скамейке, и первое, что мне бросилось в глаза, — черная шляпка с черной вуалью. Язык мой, в той ситуации, не повернулся как-либо пошутить по этому поводу. Да, и мало ли, может у человека траур. Мы поздоровались, и я открыл свой кейс. Она довольно долго, в полном молчании, рассматривала икону, а потом тихо так спросила: «Зачем Вы ЕЁ продаете?».
– Митя, не подберу слов, чтобы точно определить, как на меня подействовал этот заданный ею вопрос. Не стал я сочинять про бедных больных родственников, и рассказал всю правду про долг. Наверное, перед девушкой с закрытым лицом мне захотелось предстать в образе циника, но это плохо получилось. Она меня выслушала и спокойно припечатала к скамейке: «Вами управляет демон Гордыни. Этот демон не позволил Вам вовремя закончить игру! Да, и сейчас не Вы говорите, а Ваша Гордыня!» Словно по щеке ударила. Мой демон в тот момент был очень силен, и я грубо так ответил: «Может Вы, откинув вуаль, грозно сверкнете глазами, и демон исчезнет». Девушка достала из сумочки деньги, —все бабкины деньги, —заткнула их в боковое отделение кейса и аккуратно извлекла из него икону. Правой рукой она прижала божественный лик к груди, а левой откинула вуаль со словами «Не оставлю ЕЁ Вам и Вашему демону. Моя страшная ведьма Акне пусть прогонит прочь вас обоих».
– Ты не увидишь картин, где бы у ангела было обезображено лицо, потому что на это больно смотреть. Я взглянул на девушку-ангела и рухнул перед ней на колени, а потом заревел, как ребенок, не скрывая слез. Ведьма Акне не оставила на ее лице живого места, но не посмела тронуть ясные ангельские глаза, в которых была такая боль! Свободной рукой девушка наклонила мою голову и положила на свои колени. Она гладила моя волосы и приговаривала: «Не плачь, ведь я нашла свой лик!».
– Деда, перестань грустить! Скоро бабка вернется из своей секретной поездки. Кстати, куда делась эта волшебная икона?
– Женский монастырь восстановили, и наша бабушка-ангел вернула икону монахиням. Теперь каждый год совершает паломничество в эту обитель. Да, а Диане твоей икона не поможет. Не тот случай.
– Ну, теперь, я думаю, моя очередь, — сказала Алиса. — Ж после М. Такого порядка и будем придерживаться.
В поисках Мако (история Алисы)
– Синьора, Вы ошибаетесь! Я не моряк — я капля этого моря. Выплескиваясь на камни, капли высыхают, но остаются крупинки соли. Моя прозрачная крупинка, моя душа, становится темней моей кожи, когда смешивается с песком портового люда и попадает в городскую грязь.
Капитан маленькой яхты тряхнул пышной седой шевелюрой, словно подтверждая свои слова. Его босые ноги в холщовых штанах раскинулись на носовой палубе, охраняя бутылку светлого рома и приземистый стакан, уже пустой. Над штанами болталась майка неопределенного цвета, а из нее торчали жилистые руки и худая шея, на которой, тем не менее, держалась крепкая голова. Достаточно было мельком взглянуть на лицо, украшающее эту голову, чтоб увидеть, причудливое смешение многих кровей в одном человеке. Время от времени, правая рука подносила к лицу, точнее к губам, стакан с ромом и голова кратковременно запрокидывалась. Еще один приземистый стакан оплетала тонкими пальцами обеих рук немногословная собеседница, сидевшая в шезлонге напротив капитана. Она пила ром маленькими глоточками, чуть поднимая подбородок, как знаток, смакующий хорошую выпивку. Большие солнечные очки, опираясь на маленькую горбинку, растягивающую кожу короткого носа, скрывали глаза, а челка светлых волос, собранных на затылке в пучок, оставляла открытой только надбровную часть лба. Плотный карибский загар, белый нашейный платок, белая рубашка с короткими рукавами, белые шорты, да, и стакан с ромом, заслоняющий губы и подбородок, не позволили бы стороннему наблюдателю определить реальный возраст женщины. На первый взгляд, ей было чуть больше сорока.
– Я буду называть тебя Капелька! — сообщила женщина.
– Отлично, а я буду называть Вас синьора Камешек! — одобрил капитан.
– Капелька точит Камешек! — усмехнулась синьора.
– Нет, лечит Камешек, — улыбнулся капитан и продолжил, наполнив на треть свой стакан. — Смешно оценивать волнение моря по десятибалльной шкале. Любовь и ненависть нельзя измерить, а море нельзя обмануть. Я вижу, что оно Вас любит. Несколько дней я привыкал к Вашему испанскому. Это язык газет и, наверное, книг. Возможно, так говорят в Испании, но не на Карибах. Островитяне Вас не понимают. Несколько раз, когда нам встречались яхты с гринго, Вы говорили по-английски, и я видел, что для Вас это чужой язык. Можно было бы предположить, что вместе со мной пьет ром шведка или немка, но это не так. Я встречал разных людей, но только один человек смотрел на море так же, как и Вы. Несколько раз он говорил по смартфону на незнакомом для меня языке, на своем родном языке. Его звали Мако, и, думаю, что именно его мы ищем уже вторую неделю.
Капелька прервал свои рассуждения, чтобы выпить.
– Я рассказываю Вам это, потому что видел Вас в деле. Когда сегодня утром четыре местных пирата на моторной лодке попытались приблизиться к яхте, Вы выстрелом из винтовки снесли одному из них шляпу…
– Продолжай! — потребовала синьора.
– Мако зарабатывал на жизнь боями с акулами. В основном с акулами мако. Это дорогое зрелище, я не видел самой схватки, да и не хотел бы видеть, хотя один раз был рядом, когда перевозил Мако с частного острова на атолл. Штормило, и владелец острова не хотел рисковать своей яхтой. Мако сопровождал наставник, который знает акул, как коннозаводчики лошадей. Я участвовал вместе с этим человеком в нескольких опасных перевозках, он мне доверял, и, поэтому, разговаривал с Мако не таясь.
— Акулий цирк, как на Гавайях? — не сдержалась женщина. — Дальше!
— Не знаю, как там на Гавайях! Не был. Синьора, выпейте. Я перехожу к подробностям, — Капелька плеснул ром в стаканы. — Представьте себе маленький коралловый атолл. Он никому не принадлежит, и на него не распространяются законы ни одного государства. Сегодня он есть, а завтра его может не быть. В лагуну атолла заманивают акулу и перекрывают для нее все выходы в море. Через насколько дней к атоллу подплывают роскошные яхты. С них спускаются шлюпки с хозяевами и обслугой. Вначале, на коралловое кольцо атолла высаживаются стюарды: выносят привезенные белые кресла и столики, расставляют на столиках хрустальные бокалы и наполняют их вином, а затем возвращается в шлюпки, чтобы на руках вынести женщин, которых усаживают прямо в кресла. Мужчины добираются до своих посадочных мест по перекинутым трапам. Потом стюарды, они же телохранители, расположившись по внешней окружности атолла, отворачиваются лицами к океану: они не должны видеть дорогостоящее зрелище. Господа, расположившиеся за столиками, обмениваются приветствиями, любуются океаном и … голодной акулой, которая стремительно плавает в лагуне атолла. Зрители в белом ждут представления. И вот, от одной из яхт отшвартовывается маленькая лодка с двумя людьми, и на атолл высаживаются боец и его наставник. На бойце только белые плавки. Согласно ритуалу, организатор схватки поднимается с кресла, объявляет имя человека, готового сразиться с акулой, и выкладывает на столик нож, который должен иметь определенную форму и размер. Пока боец внимательно осматривает нож, от которого зависит его жизнь, наставник изучает акулу.
Капелька опрокинул свой стакан, но ему не удалось помолчать, чтобы насладиться послевкусием рома
– Откуда тебе известны правила? — резко спросила женщина.
– У меня есть бинокль, — ответил Капелька.
– Дальше! — потребовала женщина.
– Если нож подходящий, без изъяна, и боец готов к схватке, он поднимает правую руку. Наставник коротко и негромко рассказывает ему об особенностях акулы. Несколько секунд зрители в белом аплодируют. Боец, в последний быть может раз, складывает ладони в молитве или крестится, зажимает в зубах лезвие ножа и ныряет в воду лагуны. Начинается схватка человека с акулой.
— Господа делают ставки, — догадалась женщина.
— Да, синьора. Насколько я понял, Мако постоянный фаворит, и обычно ставят два к одному. Деньги большие: кроме господ на белых стульях, есть зрители, которые наблюдают за схваткой по своим, забыл это слово, га…
— Гаджетам, — подсказала синьора.
– Так вот, синьора. Мако перекрестился справа налево. Вы тоже так креститесь. И еще, синьора. Вам надо спешить! Наставник говорил, что надо ждать большой подлости от господина по прозвищу Мясник, который всегда ставит крупные суммы на акулу. Организатор схватки каждый раз меняется, и когда дойдет очередь до Мясника, он сделает все, чтобы отыграться.
– Капелька, чего надо опасаться Мако?
– Ножа, синьора.
– Кто может помешать Мяснику?
– Женщина, и никто не сделает это лучше Вас, синьора
Мясник организовывал схватку через месяц. Он пошел ва-банк: в лагуне атолла плавала громадная белая акула. Вопреки обыкновению, Мясника сопровождала ослепительная женщина, судя по всему иностранка. Он был ею совершенно очарован и не отпускал от себя ни на шаг. На коралловом атолле, за столиком Мясника, иностранка появилась в белом вечернем платье без рукавов, белых театральных перчатках по локоть и солнечных очках. В руках у нее была алая роза. Когда Мако высадился на атолле со своим наставником, тот взглянув на акулу, угрюмо покрутил головой из стороны в сторону, давая понять, что шансы на победу невелики. Женщина захотела подарить морскому гладиатору розу. Мясник не возражал. Жестом она пригласила Мако подойти к столику и, сняв перчатку, протянула к нему оголенную левую руку с розой. Внутреннюю сторону предплечья ее руки украшал узор, сделанный хной. Угловатые буквы родного языка выстроились в предупреждение.
Ручка ножа — электрошокер в морской воде
Мясник отвернулся к зрителям, потирая руки. Женщина сняла солнечные очки. Мако вздрогнул и бережно взял у нее розу, а также прозрачный сапфировый нож, скрывавшийся в длинной перчатке. От ножа, предложенного Мясником, он отказался со словами:
– После такого подарка я одолею акулу без Вашего ножа.
Перехватив розу зубами, он сложил вместе руки, зажав между ними сапфировый нож и прыгнул в лагуну. Мясник подошел к воде вплотную, чтобы не пропустить ни одной мелкой детали ожидаемого кровавого зрелища. Женщина поднялась с кресла, взяла правой рукой в перчатке оставленный на столике нож за лезвие, обмакнула рукоятку ножа в бокале с вином и, подойдя сзади к Мяснику, коснулась влажной рукояткой его шеи. Мясник рухнул в воду, и подплывающая акула вцепилась зубами в его тушу, а Мако ударил кровожадное чудовище в глаз сапфировым ножом. Дамы и господа повскакали с насиженных мест, а телохранители напряглись в ожидании команды.
– Господа, — объявила женщина, — грязный спектакль закончен. Мой смартфон управляет взрывными устройствами, прикрепленными изнутри к вашим столикам. Если вы не верите, пусть ваши телохранители заглянут под них и увидят аккуратные белые коробочки. Я забираю Мако, и мы уплываем. Он больше не работает в этом мерзком бизнесе.
Когда лодка с Мако, его наставником и женщиной, сжимающей в руках смартфон, отчалила от атолла, женщина сказала на родном для Мако языке:
– Максим, тебе пора возвращаться. Найден настоящий убийца твоей жены Кати. Хватит прятаться.
Алиса закончила свой рассказ, и, отхлебывая чай из своей чашки, молча указала ладонью на Виктора
Тринадцатый (рассказ Виктора)
Они уходили от погони: мужчина, женщина и ребенок — их сын. Втроем, верхом на усталом Вороне. Рассыпалось колесо повозки, ударившись о булыжник. Преследователей было пятеро, и недостатка в лошадях у них не было. По две на каждого. Об этом позаботился мужчина. Его револьвер стал на пять патронов легче, но эта легкость его не радовала. Примерно через четверть часа их настигнут, и им не добраться до гор. Ворон сделал больше, чем мог. Теперь очередь мужчины, а потом женщины. У сына останется шанс, если они уничтожат этих пятерых.
– Все! — произнес мужчина, натягивая поводья.
Женщина, сидевшая перед ним, соскользнула с коня, обнимая руками спящего ребенка. Как только спрыгнул мужчина, колени смертельно усталого животного подогнулись, и оно тяжело рухнуло на правый бок. Мужчина сдвинул шляпу с головы на спину и опустился на колени возле хрипящей морды. Ладонь его левой руки легла на черную, горячую кожу:
– Прости, остались три патрона…
Женщина впервые услышала так много слов от этого человека, а его нежность оказалась неожиданным откровением. На какое-то мгновение она даже позавидовала загнанному коню. Мужчина поднялся с колен и подошел к женщине. Он не стал будить сына, только поцеловал его в лоб… Потом достал из-за пояса facon — нож гаучо и протянул жене.
– Для второго.
Это была похвала, равносильная ласке, и жена едва заметно улыбнулась, засовывая за пояс еще один клинок.
Из пяти новых преследователей мужчина пристрелит троих. Больше убить тремя пулями невозможно, и оставить в живых больше двух нельзя. Это его дело сократить пятерку до двойки. Дальше должно сработать тайное оружие —пренебрежение к женщине. Никто из пятерых не знает, что его жена ловко бросает ножи. Лучше всех женщин, и лучше многих мужчин. Ее дело убрать оставшихся двоих, и муж уверен в ней, как в самом себе. Но, есть одно но, сводящее к нулю их усилия. Второй, последний, наверняка, успеет в нее выстрелить и не промахнется. Они все хорошо стреляют, а еще они мстят за семью. Шансы сына ничтожны, он слишком мал, чтобы выжить в безлюдной пустыне, только-только научился ходить. У него останется одна защита —полная беззащитность.
Мужчина и женщина посмотрели друг в глаза. Некогда прощаться, надо спешить. До встречи. Она найдет его Там, даже если он попадет в ад. Мужчина устроился за упавшим Вороном. Даже умирая, верный друг прикроет от пуль. Женщина с ребенком на руках побежала настолько быстро, насколько могла к громадным кактусам Caldera. Она выбрала самого большого — патриарха, положила спящего сына на высохшую землю и быстрыми ударами клинка вырезала, на уровне колен, в кактусе треугольник. Предчувствие не обмануло ее — кактус оказался полым. Не чувствуя боли от уколов, женщина вытащила колючую заслонку. За спиной прогремели выстрелы, но она даже не замерла. Сняла с себя нательный крест, вложила его в ладошку спящего ребенка, намотав цепочку на пальчики, и перенесла сына внутрь кактуса. Затем вернула вырезанный треугольник на место, спрятав сына за колючками, и, как птица, уводящая охотников от гнезда, бросилась навстречу преследователям.
****************************
– Дон, — произнес управляющий, входя в комнату, — все лошади вернулись.
Старик, сидевший в кресле, помолчал и поднялся.
– Выводи Ангела, — скомандовал он, и снял со стены ружье.
На любимом белом скакуне во главе вооруженной кавалькады слуг дон отправился на поиски пропавших сыновей и внуков. Возле реки всадники разделились на две группы, и он, ориентируясь на лошадиные следы и колею от повозки, поскакал со своими людьми по левому берегу, а управляющий с другой частью домочадцев переправился через реку вброд и помчался вдоль правого берега.
Первые пятеро, найденные доном, лежали на расстоянии тридцати-пятидесяти метров друг от друга. Все они были убиты выстрелами в голову из револьвера. Дальше до моста, — река в этом месте становилась широкой, — повозка катилась одна, но после моста опять появились следы преследователей. Беглецы попытались оторваться и направились к скалистым горам, в которых следы могли затеряться, а лошади становились обузой и лишали преследователей преимущества. Однако подвело колесо, беглецы бросили повозку и поскакали верхом на одном коне. Им не удалось уйти: револьверы трех застреленных мужчин были направлены в сторону упавшего коня, вернее его хозяина, который, отбросив револьвер, встал навстречу своей смерти со сжатыми кулаками. Невдалеке, рядом с семейством кактусов, лежали двое мужчин с ножами в горле и молодая женщина с пулей в сердце.
– Все! Никого не осталось в живых, — сказал управляющий, подъезжая к дону.
– Нет, — возразил дон, — один остался. Женщина сражается рядом с мужчиной, если их только двое. Эта яростно кого-то защищала. Я уверен, что ребенка. Говорите громко. Ищите кактус с окровавленными колючками…
Удивленный возглас прервал дона. К убитой женщине, спотыкаясь на комьях засохшей земли, шел мальчик примерно двух лет. Проснувшись, он изнутри вытолкнул треугольную колючую заслонку и обдираясь о колючки вылез из кактуса. Инстинкт безошибочно вел его к матери. Возле ее тела он опустился на колени и попытался надеть на шею цепочку с крестиком, но не мог поднять тяжелую материнскую голову. Мальчик обернулся в поисках помощи и не колеблясь протянул руки с цепочкой к дону.
– Чертовой дюжины не будет. Вендетта закончилась. Это мой последний и единственный внук, — объявил дон, вешая ружье на плечо, и поднял внука над головами собравшихся мужчин.
– Сказочница из меня никакая, — произнесла Зина, — все больше косметика и украшения. Духи и кольца, но я тут прочитала новеллу Мопассана «Рука».
– Да, ну? — удивился Костя оторвавшись от чтения. — В какой же редакции?
– Не знаю, — продолжила Зина, — только у меня эта тема соединилась с историей Алисы и получилась новая история.
Кисть (история Зины)
Было замечено, что баронесса фон Теллер никогда не снимает длинных белых перчаток, и, что она неисправимая левша. Последнее обстоятельство вызывало всеобщее недоумение, так как никто не видел, чтобы она пользовалась ножом за обеденным столом. Более того, дамы уверяли, что и двумя руками баронесса избегает что-либо делать, например, извините, поправлять платье, и, по их мнению, это связано с какой-то страшной тайной или данным обетом.
Тайна раскрылась благодаря случаю и оказалась действительно ужасной и необычной. На торжественном ужине у маркиза де Боде подавали акульи плавники, и, естественно, зашел разговор об акулах. Маркиз, спортивный мужчина средних лет, увлекался подводной охотой и мог рассказать много интересного про этих свирепых морских хищников и, как оказалось, коллекционирует предметы, найденные в желудках убитых им акул.
– Одна находка совершенно уникальная, — сказал маркиз, — необычайно страшная, но при этом невероятно красивая и экспонатом ее никак нельзя назвать.
Присутствующие на обеде дамы и господа были сильно заинтригованы и попросили показать это удивительное нечто.
– Хорошо, — согласился маркиз, оглядывая присутствующих, — я познакомлю с коллекцией тех, кто уверен в крепости своих желудков, но, рекомендовал бы дамам воздержаться от осмотра.
Однако интрига получилась настолько сильной, что на осмотр коллекции маркиза отправились все. Экспозиция находилась в подземелье, практически в центре винных погребов. Для усиления эффекта хозяин провел гостей по большому кругу, показывая предметы, найденные внутри акул, и рассказывая, где, когда и при каких обстоятельствах акула была убита. Конечно, удивление и смех у осматривающих вызвали сундучок с золотыми монетами и чугунное пушечное ядро. Наконец, маркиз завершил предварительный экскурс и попросил гостей собраться вокруг центрального круглого постамента, закрытого красной бархатной накидкой.
– Внимание! — объявил маркиз и взял в руку пульт.
Бархатная накидка поднялась вверх, открыв вертикально стоящий затененный цилиндр. Снизу включилась мягкая подсветка, и одна из дам вскрикнула. Погруженная в прозрачный раствор, в стеклянном цилиндре медленно поворачивалась грубо отрубленная кисть правой руки. Тонкие женские пальчики были направлены вверх, и на безымянном красовалось золотое обручальное колечко.
– Белая акула, Австралия, Аделаида, — начал маркиз.
– Три года назад. Пятое августа, — внезапно продолжила баронесса Теллер. — Мой дорогой, — обратилась она к мужу, — сними, пожалуйста, перчатку с моей левой руки.
Барон поцеловал обнаженное плечо жены и аккуратно стянул с ее руки белую перчатку. Баронесса подняла вверх левую руку, на которой сверкало обручальное кольцо, и стало ясно, что правая кисть, помещенная в цилиндр, зеркально отражает кисть ее левой руки. Словно предотвращая молчаливое любопытство, баронесса сама решительно сорвала перчатку с правой руки, и вместо кисти обнажился хорошо сделанный биопротез.
– Это было роскошное свадебное путешествие по Океании, — начала баронесса. — Домой молодожены собирались вылетать из Австралии, но судьба распорядилась иначе. Молодой муж улетел один. За сутки до запланированного возвращения она, пристрастившись к серфингу, гоняла по волнам, пока он пил холодное пиво под зонтом на пляже Аделаиды. В какой-то момент она, расслабившись от своего счастья легла спиной на свой лонгборд и принялась вспоминать детали медового месяца, загребая воду ладонями рук. Она услышала крик «Акула», но находясь в безмятежном состоянии на него не среагировала. Ее, истекающую кровью, спас Филипп Теллер, — баронесса прервала рассказ и поцеловала мужа в щеку. —Это Теллер, увидел опасность и крикнул. Это Теллер примчавшись на своей доске, использовал сорванную с головы бандану, как жгут и остановил кровотечение, а потом, соединив две доски, отбивался до прихода спасательной лодки от акулы, одуревшей от вкуса крови. Это Теллер поехал вместе с ней в госпиталь. Он даже не думал замужем она или нет, и, кроме того, — рассказчица усмехнулась, — акула отгрызла руку с обручальным кольцом. Муж навестил ее в госпитале вечером, в глазах его блестели слезы сострадания, он очень сожалел, но дела требовали его срочного возвращения. О своем решении развестись, он сообщил через несколько дней, когда она еще находилась в клинике.
Баронесса Теллер закончила рассказ от третьего лица и обратилась к маркизу де Боде.
– Мне показалось, что Вы хотите вернуть то, что когда-то принадлежало мне. Дорогой маркиз, кисть и кольцо теперь Ваши. Я благодарна этой убитой Вами акуле, и я не задумываясь отдам другую кисть, да, и не только ее, чтобы находиться рядом с этим удивительным мужчиной — Филиппом Теллером.
– Браво баронесса фон Теллер! Браво барон фон Теллер! — произнес маркиз де Боде и господа зааплодировали, а некоторые дамы поднесли к глазам платки.
______________________________________________
* Новелла начинается с 12ой истории, логически завершающей новеллу Седые грибы. Несколько историй про Алису и Гену (Зарубежные задворки № 6 (36) 2017), и также состоит из 12 историй.