– Пап! Ну ты там как? – дочкин голос звенел как колокольчик.
– Нормально Любочка! Вот с работы приехал. Устал. Лежу, телевизор щёлкаю.
– Ел?
– Нет, Артёма жду. Должен подойти, покормит меня.
– Ой-ой-ой! Папочка! Ты, что сам себе приготовить не можешь!? Лодырь! У Артёма еще своя семья есть – не забывай.
– Я, что его прошу, что ль? Нравится ему… вот и приходит. Может из дома находит предлог убежать. Грузит ведать, что-то дома. Может Варька, может Стасик. А может оба сразу. Ты, что меня упрекаешь?
– Нет, ты, что папочка. Нет, конечно… Ты когда на дачу-то приедешь? Соскучилась! На рыбалку с тобой схожу.
– В пятницу вечером приеду милая!
– Отлично. Буду ждать.
– Хорошо, договорились.. Ну, пока, любимая моя?
– Да, папуль, давай до встречи.
***
Перед переходом стояла слепая женщина. Женщина была не стара. Впрочем, тёмные очки скрывающие её глаза не давали шансов определить её возраст. По ладно скроенной фигуре можно было решить, что ей от силы лет двадцать пять. Но как-то улавливалось, что ей гораздо больше. Она была с тросточкой. Стояла, ждала. Чего ждала? Хотя она и стояла перед переходом, машины не притормаживая, проезжали мимо.
– Вам, помочь перейти? А то ведь так и будете стоять, – встав рядом, спросил Артём.
– Да, я как раз вас и жду, – глухим старческим голосом сказала девушка. Или женщина? Или пожилая женщина?
– Пойдёмте. Берите меня под руку.
Они сделали шаг на «зебру». Машины начали неохотно притормаживать. Рука, взявшая Артёма, была неестественно горячей. Что-то стало меняться. Артём не мог понять, что меняется. Было как-то не так.
– И долго вы так стояли? Вот народ пошёл! Видит, человек стоит, с тростью в очках… ну понятно, что притормозить нужно. Так можно и весь день простоять.
– Артём, время, очень относительная вещь. Не бывает долго или быстро. Всему своё время.
– Стойте. Откуда вы знаете, как меня зовут?
– Можно на ты.
– Хорошо. Откуда ты знаешь, как меня зовут?
– Так вот. Можно прожить несколько лет с человеком, но той близости, которая может произойти через несколько дней знакомства с другим так и не будет. Можно говорить без умолку с человеком годами, но так и не понять, что он за человек. А с другим можно молчать, и всё понимать. Время очень относительная вещь.
– Ну, с этим я согласен. Но это не от времени зависит, а от схожести людей.
– Артём… Всё зависит от времени. От людей мало что зависит. Просто одного ты слышишь даже, когда он молчит – сразу, другого начинаешь слышать, когда он говорит – через годы. А можешь и не услышать – время не бесконечно, его может не хватить. Просто оно в разных ситуациях, с разными людьми, по-разному тянется.
– Так откуда ты знаешь моё имя?
– Артём! Тебе нужно утихомирить свой эгоизм.
Артём задумался. Они всё шли. Он обернулся назад. Оказалось, они почти не отошли от бордюра. Отошли скорее на шаг не более. Но они шли. Не быстрым шагом, но шли. Было необычайно тихо. Пропали все посторонние звуки.
– Что происходит?
– Что-то важное в твоей жизни. Тебе нужно прекратить думать только о себе.
– Но я и не думаю! Ты знаешь, куда я иду? Я иду готовить еду отцу! У меня есть сестра, она приехала на месяц из другого города и не помогает ему. Сестра уехала на дачу! Даже не думает приготовить ему или хотя бы принести продукты! А я иду, к нему… каждый день иду! После того как придя после работы погуляю с собакой, вынесу мусор, схожу в магазин, да и уберу за женой, которая приготовив ужин, создает жуткий бардак на кухне. Уберу за сыном, который ест перед компьютером. И не поев сам, лечу к отцу. Вот тебе мой день. И я эгоист?! Что ты вообще знаешь о моей жизни? Кто ты такая чтобы мне это говорить?
– Вот я и говорю, перестань думать только себе.
– Ты меня слышишь вообще? Как тебя зовут?
– Изольда.
– Что?
– Изольда. Меня зовут Изольда.
– Ну, хорошо, пусть Изольда. Объясни тогда в чем мой эгоизм?
– Твой отец полон сил и энергии. Заботясь о себе сам, он помогает себе. Ты навязываешь себя лишь потому, чтобы он почувствовал контраст, что его любимая дочь ему не готовит, а готовишь ты – не такой любимый сын, как твоя сестра. Жена сама в состоянии убрать за собой – она в этом не нуждается. А уж пятнадцатилетний сын просто обязан иметь обязанности по дому. Даже такие элементарные, какие ты за него делаешь. Ты делаешь, что тебе проще. Проще сделать самому и выглядеть героем, чем попытаться чему-то научить или в чем-то помочь. Ты приносишь вред своим близким. Уделяй больше времени близким, не уходи от реальности, делая то, что они сами должны делать.
– Ты несёшь полный бред.
– Ты так думаешь?… Кстати твой отец тоже эгоист, потому что он ездит на машине и в состоянии сам привезти себе продукты. Ещё совсем не стар и полон энергии. Но он не делает этого – потому что ты приручаешь его к беспомощности и зависимости от тебя. Как и сын твой, окончательный эгоист. В его пятнадцать лет он должен быть самостоятельным – а он беспомощен, как пятилетний ребёнок, потому как ты разве что попу за ним не вытираешь. Он даже бутерброд себе не сделает, будет тебя весь день ждать или Варю. А эгоист потому, что позволяет тебе это делать. Ты делаешь близких тебе людей беспомощными, зависимыми от тебя – когда это не нужно. Попытайся быть нужным только тогда, когда это необходимо. Иначе ты становишься просто холуем, ты сам уже им не нужен – им нужны только твои услуги. И лишая их заботы о себе, ты делаешь им только хуже.
Артём выходил из себя. Злость. Бешенство! Кто она такая! Что за бред она несёт?! Еле сдерживал себя! Он посмотрел под ноги. Они подходили к разделительной полосе, к середине дороги.
– Стой Артём, дальше по желанию. – Изольда положила вторую руку ему на локоть. Трости уже не было в её руках. Рука было как лед. Держа его одной горячей, как кипяток рукой, другой холодной как лёд она повернула его к себе.
Изольда была без очков. Её глаза были огромны. Глаза были зелёные. Ярко, неестественно зелёные.
– Ты хочешь увидеть будущее, Артём? Что получится в будущем из-за твоего эгоизма. Что будет с твоими родными?
– …Нет.
– Перейдя эту черту, ты это увидишь. Если не хочешь – иди обратно. Тебе решать.
Они стояли посередине дороги. Было тихо. Совсем тихо. Звуков не было. Артём стоял и думал. Молчал. Ничего не сказав, он развернулся и пошёл обратно. Сделав несколько шагов, он встал на тротуар. Стало шумно. Шум города давил на уши. Он обернулся. Изольда в тёмных очках, шла по тротуару, постукивая палочкой, с противоположной стороны дороги.
***
Борис лежал на кровати. Смотрел телевизор. Весь день работал, устал. Хотелось есть. Скоро должен придти Артём. Должен покормить. Приготовит. Лежал – щёлкал каналами. Зазвонил, рядом лежащий мобильный.
– Привет пап.
– Я думал, ты уже сейчас придёшь, Артём. Ты где?
– Слушай. Я на работе задержался. Сразу сейчас к тебе заеду. Голодный жутко! Ты не поджаришь мне картошечки? Как тогда в детстве! Кружочками! Ты же главный по картошке был. Так хочется, поджаришь?
Борис нахмурился. Он хотел есть. Он ждал сына. Молчал.
– Пап! Ну так, что? Сделаешь картошку? Я буду через минут сорок.
Борис улыбнулся. Сначала слабо. Потом широко и счастливо.
– Да сынок, конечно… Как в детстве тебе сделаю. Приезжай быстрее.
Он вскочил с кровати и торопливо пошёл на кухню.