ТЕРРАРИУМ. Роман. Продолжение

Юный В. начинал свою карьеру вовсе не блистательно, будущие биографы, даже потерявшие совесть, ну никак не могли писать о нем в возвышенных тонах – отличник, серьезный мальчик, не по годам интеллектуально развитый, словом, с задатками будущего Властелина; не могли писать по той простой причине, что это ни в коей мере не соответствовало правде – ибо рос юный В. чистой шпаной, по его собственному чистосердечному признанию спустя много лет; в пионеры его приняли только в шестом классе, досуг проводил с забубенными пацанами во дворе-колодце, бегал по крышам гаражей и сараев, в школу вечно опаздывал – привычка всюду и везде появляться не вовремя сохранилась на всю жизнь, учился на “тройки” и постоянно участвовал в драках. Маленький, щуплый, он служил бы объектом постоянных ребячьих издевательств и третирования, если бы не его характер – его били, валили с ног, он вскакивал и лез худыми кулаками давать сдачи, ему пускали кровянку – по неписанным законам улицы, на этом драка заканчивалась, он же не признавал никаких законов и лупцевал обидчика из последних сил; в такие минуты его неокрепший мозг заливала волна злобы и ненависти, он никому ничего не прощал и никому ничего не забывал, не зря его прозвали бешеным. В силу этого удавалось оставаться своего рода неформальным лидером класса, школа находилась в двух шагах от двора, двор был надежным тылом, потом сообразил, что двор не всегда выручит, – и начал заниматься самбо, поначалу же записался в секцию бокса, вскоре ему сломали нос и он понял, что это не его удел.
В одной из комнат коммуналки жили дедушка с бабушкой и их перезрелая, большая и рыхлая, незамужняя сорокалетняя дочь, отец ее был портным и, несмотря на возраст, целыми днями что-то строчил на швейной машинке, юный В. относился к старикам вполне дружелюбно, любил заходить к ним, его угощали печеньем и иногда жарким из кисло-сладкого мяса, родители В. не противились таким посещениям, они называли соседей евреями, в интонации, с какой они говорили – евреи – не было ничего обидного и уничижительного, что В. часто слышал во дворе и на улице, тем не менее, он понимал: старики и их дочь какие-то не такие, не похожие на остальных обитателей коммуналки; ощущение это усиливалось тем, что по субботам из комнаты не доносилось привычное мерное жужжание машинки, старик отдыхал и читал какую-то толстую, в кожаном истрепанном переплете книгу, бубня про себя; однажды В. поинтересовался, что он бубнит, старик объяснил, что это священная для евреев книга, в ней вся суть их религии, и В. больше вопросов не задавал, услышанное было не интересно, слово “религия” отталкивало как нечто такое, чего надо было чураться и о чем ни с кем говорить не следовало.
Пройдут годы, летописцы деяний Властителя и те, кого он еще интересует, непременно зададутся вопросом об отношении ВВП к племени израилевому – ну, никак в Преклонии не обойтись без рассуждений на обжигающую, как металл на морозе, тему, без выявления сокрытых мыслей, потаенных поступков, причисления определенного лица к сонму “фобов” или “филов” – последних тысячекратно меньше, и никакой середины, или-или, но с ВВП осечка вышла; люди в ответ на неизбежный вопрос пожмут плечами и характерно скривят губы: а черт его разберет!.. – и в самом деле, многие его оппоненты были евреи: журналисты, писатели, политики, и, в общем, ни один волос с голов их не упал, среди напуганных, присмиревших евреев-олигархов тоже врагов нет, исключая МБХ – “половинку”, да и то он, в сущности, не совсем враг, скорее жертва обстоятельств, нельзя тогда было по-другому, убеждал себя ВВП; во время службы в конторе глубокого бурения будущий Властитель считался умеренным по этой части, изредка отпускал соответствующие реплики и не более, а как вы хотите – в таком ведомстве, где днем с огнем евреев не сыскать, и без выпадов в их адрес? – зато дорожил дружбой с евреями, теми же братьями Краснохолмскими, Аркадием и Борисом, с которыми на татами боролся, и сделал их впоследствии миллиардерами; став Властелином, никогда не давал отмашки разыгрывать антисемитскую карту; это с одной стороны…, а с другой… Не мог такой человек любить евреев, погоны и положение, тогдашнее и последующее, обязывали – не любить, и не любил, только тихо, без надрыва, в глубине себя, не афишируя, не бравируя перед сослуживцами, не давая повода для досужих разговоров; главное, в лоб не лгать, а так плести словесное кружево, чтобы оставлять возможность окружающим воспринимать сказанное отчасти как правду; только раскусили его, вычислили сокрытое и потаенное в редких речах его о евреях: сказал однажды, что антисемитизм – сложное этнико-историческое явление, так придрались к сложному – нет ничего сложного, коль заведомо не напускать туману, а признать открыто и честно, что антисемитизм – правда, которая не всегда высказывается с должным умом; или зачем-то сказал, что не преклонское это изобретение, но разве кто-то говорил, что Преклония – родина антисемитов? Еще походя обронил, в некоторых государствах, которые традиционно считаются стратегическими партнерами Иудеи, к сожалению, проявление антисемитизма весьма заметно – да, в Заокеании есть антисемитизм, но означает ли это, что не надо порицать за него Преклонию? «Я не думаю, что в сегодняшней Преклонии антисемитизм что-то может определять и представляет собой какую-то угрозу»… И ведь, действительно, не видел эту угрозу. И про подстрекательское письмо Пятисот спросили однажды, письмо, подписанное многими известными деятелями, даже депутатами Думы, где призывалось убрать иудаизм из политической, правовой системы – тут ВВП маху дал, вывернулся неудачно, дескать, подписанты не призывали убрать иудаизм из политической системы, нет, там были другие посылы со ссылками на некоторые источники иудаизма, а ему в ответ – вздор несете, там клевета с фальсификацией, а не некоторые источники, там в чистом виде кровавый навет; и уж совсем нелепый подтекст обнаружился в его ответе: если начать активно бороться с антисемитизмом, то антисемиты рассвирепеют и начнут погромы, то есть хочешь защитить евреев – не зли антисемитов, по этой логике, Освенцим – результат того, что евреи злили антисемитов. Вот и выходило: с одной стороны… с другой…
Отец, которому В. все же рассказал о книге, которую читал старик-сосед, насупился и угрюмо изрек то, что сын и без того неоднократно слышал от учителей и по радио: религия затуманивает, дурит головы, она – опиум для народа, при этом мать поджала губы, опустила глаза долу и не проронила ни слова, В. вдруг подумал, что она с чем-то несогласна, но интересоваться не стал. С чем была мать не согласна, он узнал много позднее, уже взрослым, вернувшись из Гансонии, тогда наступили совсем иные времена, обо всем можно было говорить открыто, не таясь, и однажды мать поведала, что крестила новорожденного, то есть В., втайне от отца, члена партии, секретаря партийной организации цеха; выдав тайну, она дала ему маленький нательный крестик из алюминия, простенький, совсем легкий, который новорожденному надели при крещении; отец спустя годы узнал об этом, но молчал и не ругался. Мать попросила: если у сына, теперь занимающего немаленькие должности, представится возможность поехать на Святую землю и освятить крестик у Гроба Господня, она будет довольна и счастлива; В. выполнил ее просьбу; а спустя три года невероятная история приключилась, в которую кое-кто не верит по сию пору, это враги его дела, те, кому ВВП поперек горла, кто спит и видит, как бы его оскорбить недоверием, поставить под сомнение рассказанное им и увековеченное с его слов, но он-то знает, что так и было – а с врагами у него один разговор – короткий.
В то лето девяносто шестого сгорела только что отстроенная двухэтажная дача, кирпичная, изнутри обшитая деревом, в тот день он был на даче с семьей, приехали гости – его секретарь с мужем и дочкой, настроение было не ахти – босс, мэр города на болотах, проиграл выборы, вместе с ним следовало уйти и его команде, В. предстояло искать новую работу, вечером мужчины пошли в сауну, прямо в доме, на первом этаже, попарились, искупались в речке и вернулись в комнату отдыха, и вдруг – треск, дым, пламя, он закричал не своим голосом, чтобы все бежали из дома, вон, немедленно! Горела сауна, запахло угарным газом, электричество вырубилось из-за короткого замыкания, в полной темноте эвакуировали детей, дыма было столько, что не видно лестницы, по которой надо спускаться со второго этажа; он содрал с кровати простыни, связал их, привязал к балконной решетке и спустил одну из дочерей и секретаря, остальные сами уже вырвались наружу; и тут он вспомнил, что в комнате остался “дипломат”, набитый деньгами, большими деньгами, долларами, вернулся, начал в дыму искать, безуспешно, почувствовал – еще несколько секунд и кранты, выскочил на балкон, пламя вырывается наружу, перелез через перила, начал спускаться по простыням, и тут стукнуло – он же голый, в чем мама родила, простыня, которой обмотался, сползла, картина не для слабонервных: пылает дом, голый мужик ползет вниз, простыни на ветру развеваются, как паруса, а вокруг на пригорке народ, как обычно в Преклонии, с большим интересом наблюдает, палец о палец не ударяя, чтобы помочь… Пожарные приехали, у них сразу вода кончилась, а озеро в двух шагах, он им: “Как кончилась вода? Целое озеро же рядом!” – они согласились: “Озеро рядом, но нет шланга”.
В тот момент ни о каком крестике не думал и изумился, когда разбиравшие обгоревшие угли работяги нашли его целым и невредимым и отдали ему; крестик снял перед тем, как войти в сауну, все сгорело дотла, а алюминиевый крестик сохранился и даже не оплавился – чудо и только! Об этом рассказал в интервью ведущему знаменитого телешоу в Заокеании, тот спросил, правда ли, что носит крест и что верующий, ВВП ответил – правда, но распространяться на эту тему не стал: нельзя веру выставлять напоказ, она в человеческом сердце, но про пожар и чудесное спасения крестика поведал… Недруги его, однако, про крестик стали писать и говорить пакости – дескать, история придуманная, не могла алюминиевая штучка не оплавиться в огне – и приводили данные ученых: алюминий плавится при 660 градусах, а при пожаре температура достигает 900 градусов; про пожар и чудом сохранившийся крестик якобы сочинил ВВП душещипательную байку, а стал потом носить точно такой же, но копию, а не переданный ему матерью; и одновременно на все лады склоняли за дурацкий ответ в интервью знаменитому телеведущему по поводу несчастной субмарины: она утонула… Вырвалось нечаянно, потом жалел об этом, хотя что ж такого ужасного сказал? – действительно, утонула и спасти никого было нельзя, а в интернете помои лили: дескать, во время и несколько дней после трагедии сидел себе спокойненько в своей кавказской резиденции, купался-загорал, а моряки гибли, стучали в переборки подлодки и никто не реагировал, не звал экстренно на помощь иностранцев, коль сами не умеем спасать. Он в те дни размышлял, лететь – не лететь и решил остаться в Резиденции и не мешать морским начальникам заниматься спасением, иначе все внимание к его персоне было бы приковано; правильно решил – а недруги того не поняли и его чуть ли не главным виноватым выставили, но ему на это наплевать с высокой колокольни… помнится, тогдашний президент Заокеании тоже спросил про крестик, и ему тоже поведал историю, президент расстрогался…
Из всех поездок на Святую землю лучше всего помнилась первая в роли уже Высшего Властителя Преклонии, было почти пятнадцать лет назад, его тогда по соображениям безопасности не пустили к Стене плача, принятие решения лежало на совести местных секьюрити, он хотя и разозлился, но виду не подал – в чужой монастырь со своим уставом не ходят; едва прилетел и поселился в гостинице, как в сопровождении своей охраны двинулся к храму Гроба Господня, открытому до 21 часа, едва подошло нужное время, храм закрыли, спешно поставили рамку металлоискателя, пропустили через нее считанных журналистов, в основном фотографов, ВВП встретили три священника: греческий, армянский и католический, в их сопровождении он вошел в храм и подошел к камню помазания, на котором омывали тело Христа, долго стоял у камня, одолеваемый одному ему ведомыми мыслями, потом пошел к крохотной часовенке, кувуклии, то есть к Гробу Господню, пробыл в ней несколько минут, из кувуклии, пройдя через армянскую часть храма, поднялся на Голгофу и, став на колени, застыл под алтарем у выдолбленного отверстия, он знал – здесь стоял крест, на котором распяли Христа. Он зажег свечу, священники делали знаки, указывали на витую каменную лестницу, ведущую к выходу из храма, он медлил.., наконец, двинулся к выходу, потом резко развернулся и снова подошел к тому месту, где стоял крест, снова нагнулся, залез под алтарь и снова преклонил колени, дернул узел галстука, расстегнул ворот рубашки, достал нательный крест, приложил к отверстию и замер в этой позе…
Разозлился он еще раз на следующий день в мемориальном комплексе “Яд Вашем”, на входе в Зал памяти раздавали кипы, ВВП достал из кармана свою, заранее приготовленную, гид в определенный момент вспомнил пакт Молотова-Риббентропа, подчеркнул – его подписанием объяснялась трагедия польских евреев, пакт, сказал гид, развязал Гансонии руки для оккупации страны; “Подождите, а почему вы не говорите, что до этого был Мюнхенский сговор?” – с раздражением спросил ВВП. – “Этот зал мы уже прошли”, – нашел выход из положения гид. – Ладно, – хмуро кивнул ВВП. – А то часто мусолят пресловутый пакт, а о Мюнхенском сговоре почему-то не вспоминают”.
Все это в преломленных, искаженных и вовсе нереальных образах и видениях, как бывает в снах, присутствовало в его ночной жизни, а это была именно жизнь, активная и насыщенная, а не забытье, утром обрывки сновидений, словно лохмотья рубища, никуда не исчезали, продолжали существовать сами по себе, давали пищу раздумьям. И вновь, в который раз, сам того не желая – это возникло в последний год как, наверное, знамение близящейся старости – он задумывался над человеческой неблагодарностью, над желанием исподтишка, скрыто, страшась неминуемого наказания, унизить и оскорбить того, на кого прежде чуть ли не молились; более всего злили и вызывали приливы ярости, которые все труднее становилось скрывать на людях, намеки на вранье в биографии ВВП, растиражированной миллионами экземпляров: ну как он мог поступить в университет прямо со школьной скамьи при конкурсе сорок человек на место, будучи далеко не отличником – наверняка помогли – и даже известно, какое ведомство приняло участие в его судьбе… только зря жуют сопли и тонкие намеки делают на толстые обстоятельства – он никогда не скрывал свою близость к тем, кто обеспечивал государственную безопасность Преклонии, еще в девятом классе предложил им свои услуги. Так получилось, что сызмала бредил разведкой, читал книжки про героев, тайно внедряющихся в стан врага, живущих под чужими именами и фамилиями, смотрел про них фильмы, библиотечный “Щит и меч” ловко умыкнул, не оставив следов, и зачитал любимую книжку до дыр, многажды представляя себя на месте Александра Белова, ставшего Иоганном Вайсом; точно так же видел себя Николаем Кузнецовым, сильным духом, непримиримым к врагам; перед самым поступлением в университет познакомился со Штирлицем и навсегда влюбился в него – когда работал у мэра города, коллеги промеж себя называли его “Штирлицем” и он был безмерно горд этим; но вот до этого славного периода, едва поступив в органы, почему-то стал “молью” – случайно узнал о прозвище и обиделся: разве он похож на моль – сквернейшее насекомое, поедающее незаметно шубы, платья, костюмы, мебель, зерно, капусту…
Как писал биограф ВВП, разведка из романтических грез стала сферой его деятельности; малыми силами, буквально силами одного человека, можно достичь того, чего не могли сделать целые армии, один разведчик решал судьбы тысяч людей, так, во всяком случае, он это понимал, и вот набравшись смелости, в один прекрасный осенний день, учась в девятом классе, В. отправился в Большой дом на Литейном проспекте, в
то самое здание, которым пугали и которого боялись, он же никого и ничего не боялся, поскольку шел осуществлять мечту; в приемной к нему вышел какой-то человек с незапоминающейся внешностью, внимательно выслушал: “Хочу у вас работать”. – “Отрадно, но есть несколько моментов”. – “Каких?” – “Во-первых, мы инициативников не берем. Во-вторых, к нам можно попасть только после армии или какого-нибудь гражданского вуза”. В. поинтересовался: “После какого вуза?” – “После любого!” – “А предпочтительнее какой?” – “Юридический!” – “Понял”. Человек с незапоминающейся внешностью записал его адрес: “На всякий случай”, и аудиенция была окончена. С этого момента В. начал готовиться на юрфак университета, притом на международное отделение, и уже никто не мог его остановить; cпустя тридцать лет ВВП рассказывал своим летописцам, призванным специально для того, чтобы дать миру ответ: кто же он, ВВП, внимавшим его откровениям и ни одно слово, вылетавшее из его уст, не подвергавшим сомнению, что поступать было сложно, курс состоял из ста человек, и всего десять брали сразу после школы, остальных – после армии, для него как школьника конкурс был примерно 40 человек на место, по сочинению получил четверку, остальные устные экзамены – русский язык и литературу, историю и немецкий – сдал на пятерки и прошел. Средний балл аттестата тогда еще не учитывался, поэтому он в десятом классе смог полностью сосредоточиться на предметах, которые надо было сдавать в университет, а на остальные не обращать внимания, по ним его устраивали и тройки; слава богу, в школе были умные учителя, для них главным было подготовить учеников к поступлению в вуз, и потому не стали мешать. Все рассказанное было сущей правдой – и надо же! – Фомы неверующие и тут усомнились, заподозрили в чем-то нехорошем – по блату шел, адресок-то оставленный пригодился, на международное отделение юрфака просто так не поступали, туда только “своих” брали, чтоб пополняли ряды, и поступал В. по квоте Большого дома, к тому же спортсмены тоже по особому списку шли, В. не был еще мастером спорта, но подавал надежды; так все для него и срифмовалось… и сидит, как заноза в пальце, саднит и гноится эта пакость в Сети, и не выковыряешь ее, как ту же занозу.
По части выковыривания у него проблем не было, едва стал главным начальником всей преклонской безопасности, как первым делом затребовал секретное досье на себя – аналогичные досье в этом ведомстве имелись на всех сотрудников; прочитал и дал команду уничтожить, но какая-то гадина, ослушавшись приказа, то ли сняла копию, то ли заложила файл в компьютер, проверка не обнаружила, кто сделал, короче, кое-что из досье стало достоянием масс. В общем, ничего страшного: говорилось в досье, что по характеру самолюбив, выдержан, скрытен, по мнению ряда источников, склонен к интригам, пользуясь доверием мэра города на болотах, инициировал через него назначение некоторых своих близких знакомых из числа оперработников на ответственные должности в управлении безопасности, при этом сам старался находиться в тени, учитывая неуемное тщеславие босса и стараясь не осложнять отношений с другими руководителями мэрии; в деловых кругах города считался “серым кардиналом” при мэре… На публике, особенно в его присутствии, держался подчеркнуто скромно, в скандальные ситуации не попадал, но в городе бытовало мнение, что через подставных лиц получал за услуги значительные суммы в иностранной валюте, некоторыми преступными авторитетами называлась цифра 10 тысяч долларов ежемесячно…, патронировал банк “Преклония”, акциями которого якобы владеет через подставных лиц, поскольку в банке сильны позиции малышевской преступной группировки, имел контакты с ее руководителями… фактически руководил созданной при мэрии конторой “Рубеж”, торгующей конфискатом; по данным других источников, способствовал становлению в городе игорного бизнеса и по этому поводу контактировал с организованными преступными группировками… Нет досье, уничтожено, а те фактики и цифири, что плавают, как дерьмо, в Сети… так не доказано, что подлинные, а те, кто мог бы доказать… иных уж нет, а те известно где… Главная закоперщица начавшегося было расследования в бытность его в мэрии, тогдашняя депутатша горсовета, карга-правдолюбица, откинула копыта, другие же рот открыть побоятся.
Чего только не писали о ВВП! – сколь мерзопакостен человек, осознающий свою безнаказанность в безбрежном море таких же, как он, анонимов интернета, где волен выдумывать бог знает что, клеветать, злорадствовать, оскорблять! – а тут не анонимы, двое ученых из Заокеании, один русский, между прочим, взялись исследовать кандидатскую диссертацию ВВП и, по их заявлению, обнаружили банальнейший плагиат: якобы 16 страниц из 20 из ключевой части были либо дословно, либо с минимальными изменениями взяты из одной заокеанской работы, если быть точными, работы профессоров университета Биттсбурга. Батюшки-светы, и пошла писать губерния, западники смаковали, в Преклонии же вякнуло одно издание и то вполголоса; это для заокеанцев – скандал, а в Преклонии каждая третья диссертация именно такая, да еще покупается; будущий ВВП ничего и никого не покупал, сам писал, а что работой заокеанцев воспользовался, так это все делают, каждый у кого-то что-то списывает.
Да, сочиняли всякое, в конце первого десятилетия нового века особенно волновали взаимоотношения ВВП с временным, на четыре года, заменителем в роли Высшего Правителя, вместе с ним разыгравшим гениальную спецоперацию, а что взаимоотношения, все в порядке, каждый блистательно исполнял отведенную ему роль; писаки с наслаждением компостировали мозги миллионам преклонцев и западников, а те, обдуренные, искали высший смысл в перестановке, которого вовсе не было, а было желание соблюсти некоторую формальность и сделать ВВП пожизненным Властелином Преклонии; так вот, временный заменитель в народе вначале имел кличку “айфончик”, потом, в самом конце его пребывания в Кремле – “фитюлька”, ВВП же называл его Плюшевым, каждое утро тот начинал с просмотра интернета – что сообщают сайты, в том числе враждебные их делу, ВВП же терпеть не мог ковыряться в этом дерьме и лишь порой возникающее желание знать, что же о нем говорят на самом деле, не доверяя справкам пресс-службы, которая боится говорить правду, заставляло изредка включать компьютер, потребность в этом не была острой, не существовала в виде каждодневной привычки вроде посещения тренажерного зала, это была неприятная, болезненная процедура, как общение с дантистом; он ненавидел интернет лютой, нескрываемой ненавистью, ибо не был властен справиться с ним и подчинить его себе. Ненависть особенно усилилась, когда случайно наткнулся на омерзительный сюжет “ВВП – пидорас и гнида”: под разухабистую мелодию и пение мусоливших гнусные словечки уродов на экране монитора возникали окарикатуренные рябой вождь, фюрер, Гаддафи, другие не слишком приятные личности и женские фигуры, наряженные и загримированные под него, ВВП, с его лицом. Он увидел – и ахнул, по его приказу нашли изготовителя, влепили ему срок, но сайт пошел гулять по свету, и ничего поделать с этим было нельзя.
Через определенное время он понял, что по роковой… нет, не случайности, но закономерности, неизбежно и неотвратимо, попал, как мелкий зверек, в роковые тенета, рваться на волю было бесполезно, он оказался закабален, электронные ячейки Сети оказались куда прочнее того, что он соткал, как паук, для других; впрочем, не только это причиняло душевную боль сродни зубной – народ не просто переставал его благословлять, но, более того, наглел и своевольничал день ото дня; в его родном городе какой-то студентишка представил на выставке инсталляцию, портреты звезд, разных там палкиных, филькоровых, камаревичей и прочих, и табло в виде комиксных “пузырей”, любой мог ввести в “пузыри” текст, так вот, один написал: ”ВВП надо кастрировать, как он кастрировал демократию”; понятно, скандал затеялся, устроители убрать текст потребовали, студентишка отказался, его выгнали вместе с его говенной инсталляцией, но каково?! – прежде и представить подобное было невозможно.
Не стоит обращать на это внимание, надо сделать вид, что все по-прежнему замечательно, убедить себя, что народ его по-прежнему любит, отдельные гаденыши не в счет, но как же трудно это – на замечать, не думать об этом… и не вспоминать, не напрягать память, не испытывать ее на разлом; тем более, есть повод – возраст, немудрено что-то забыть, хотя, по правде, мозг работает безукоризненно, помнит все и всех, кто добро ему сделал, а кто наоборот и кого не успел покарать; кто-то хорошо сказал: память пожилого человека – редкая блядь, изменяет ему на каждом шагу – к нему, слава богу, не относится. Однако невспоминание – порой самое лучшее, самое умное, к чему себя будоражить, особенно если вдруг, невесть откуда, выплывает та же Гансония, его служба; ждал всяческих пакостных сообщений из-за кордона после передачи ему всей полноты власти от Деда, а прошло на удивление тихо, и потом тоже было тихо, накануне и во время первых выборов, думал – пронесло, нет у гансонцев на него никакого компромата, и на тебе! – спустя столько лет аукнулось и откликнулось. Ах, Ленхен, Леночка, кто бы мог подумать, что милая прибалтийская гансонка с пышной грудью, не зря оперативная кличка была “Балкон”, действительно, сиськи оттопыривались, как архитектурное сооружение на фасаде дома, служившая переводчицей в Западной группе преклонских войск и без мыла влезшая в душу тогдашней жене будущего ВВП, в ту пору майора госбезопасности, работала на две разведки – нашу и гансонскую; Леночка или как там ее… наверняка имя придуманное, подружилась с женой – водой не разольешь, а та с ней, оказывается, по-бабьи делилась сокровенным, жаловалась, что муж рукоприкладствует и изменяет направо и налево, а он и не догадывался, что женушка дорогая сор из избы выносит. Леночка забеременела, держала в тайне, от кого, окружающие догадывались, что от непосредственного шефа В., стала утверждать, что возникли проблемы со здоровьем и выпросила у своего начальства разрешения получать время от времени медицинскую консультацию в западной части Гансонии, что и было ей разрешено, а затем и вовсе осталась там, у своих хозяев; ее наградили, выдали новое удостоверение личности. Обо всем этом он узнал из гансонских публикаций спустя одиннадцать лет после того как стал ВВП: эксперт в области секретных служб, к тому же журналист, случайно раскопал, нашел папочку с отчетами этой сучки, папочку скрупулезные гансонцы в архиве держали на всякий случай, он ее извлек и пожалуйста, сенсация! – ВВП, оказывается, деспот, вампир, сосал женушкину кровь, не чурался и руку на нее поднять, а сам романы крутил на стороне… И много чего еще наговорила Леночке: якобы женушку, по ее словам, он постоянно испытывал, вроде как все время наблюдал за ней, какое примет решение, верное или нет, выдержит ли то или иное испытание – однажды, еще не были мужем и женой, даже подослал к ней молодого человека, тот попытался на улице с ней познакомиться, телефончик всучить ради проверки, будет ли верной супругой или хвостом начнет вертеть, а она и не подозревала, что это – проверка, и выдвинула в разговорах с Леночкой предположение, что не впервой муженьку проделывать такой фокус: до нее встречался с медичкой, то же имя носила, что и она, дело к свадьбе шло, уже кольца обручальные купили и платье невесте пошили – и вдруг все лопнуло, похоже, тот же трюк с проверкой провернул, а медичка раскусила каким-то образом, обиделась и свадьба расстроилась; попутно жаловалась подруга, что про место службы он ей долго не говорил, словно не доверяя, врал, что в уголовном розыске работает, утром ловит, вечером выпускает; в еде был привередливый, никогда не хвалил приготовленные обеды и не помогал с уборкой, даже когда дочки родились, следуя принципу: женщина в доме все должна делать сама… – в общем, цербер, домашний тиран…
Позвонил жене, с которой давно не жил, спровадив в ее родной город на самой западной границе, прежде гансонский, отвоеванный в ходе войны, – чтобы не путалась под ногами и не мешала любви с Ариной, поползли слухи – упек женушку в монастырь по старой царской прихоти, как какой-нибудь Иван Грозный; глупость, бред, сапоги всмятку, никуда он жену не отправлял, просто отношения себя изжили: “Читала про себя и про меня? То, что гансонцы обнародовали? Когда мы жили там? Не читала и даже не слышала? Ну, конечно, ты у нас дама занятая, тебе не до этого… А гадости про мужа рассказывать своей подружке закадычной время нашлось, верно? А подружка твоя, Ленхен гребаная, помнишь такую? шпионкой оказалась, и теперь всему миру про наши отношения известно стало…” Гвоздил по телефону, накалялся, была бы рядом – вмазал бы, как прежде, но не вызывать же в столицу по такому случаю… Жена дурацкие вопросы задавала, кто, мол, и каким образом узнал, всхлипывала, сопли пускала, господи, как же он прожил с ней столько лет, двоих детей на свет произвел… Никогда не хвалите жен – тем самым вы их портите, его коронное изречение с чувством повторяли солидарные с ним в этом вопросе некоторые знакомцы, но тут речь не о “хвали – не хвали”, тут надобно меры принимать жесткие… Однажды побил за дочку младшенькую: задержалась жена в очереди в магазине на территории преклонской танковой армии, стоявшей по соседству, – давали бананы, заморскую невидаль, деликатес, маленькая дочурка, в Гансонии родившаяся, одна оставалась, проснулась, задергала ножками, запуталась в сетке кроватки и стала отчаянно плакать от испуга, услыхали соседские женщины, жены коллег В., быстро вскрыли квартиру и привели в чувство зашедшуюся от крика; он когда узнал, в бешенство пришел – оставить малышку одну и по магазинам шастать… ну и не сдержался, впрочем, “воспитывал” жену и за другие, менее серьезные провинности.
Гансония в то время еще была поделена надвое, на восточную и западную, их разведгруппа находилась в городе, в войну разбомбленном – союзнички сорвали зло, отомстили – и до конца еще не восстановленном, он занимался черновой работой – искал убеждённых в правоте социалистических идеалов молодых людей, чтобы потом другие могли подготовить из них агентов-нелегалов и переправить в западную часть страны, он прекрасно понимал, что все его труды, скорее всего, пойдут псу под хвост – где найти таких убежденных, когда жизнь на востоке Гансонии привлекательна только для преклонцев, утомленным борьбой с бедностью и постоянной нехваткой всего, сами же восточные гансонцы спят и видят себя на западе страны; была эта работа дурацкой и никчемной, он её выполнял, не питая иллюзий, любитель анекдотов, со смаком рассказал одному из коллег, которому доверял – откровенным нельзя быть ни с кем, но этого коллегу не боялся, верил, что тот не настучит: прошедшего все проверки и изучившего все премудрости шпионского ремесла агента-нелегала выводят в тыл противника, перед переходом границы с ним договорено, что, оказавшись на чужой территории и не встретив помех, он даст знать отмашкой руки, что всё, мол, в порядке, готовивший нелегала оперработник в волнении говорит своим начальствующим сопровождающим, наблюдающим за агентом в бинокли: “Следите за рукой, следите за рукой!”; в конце концов агент подаёт сигнал рукой, но совсем не так, как все ожидали – выставив сжатую в кулак правую руку и подсекая левой руки локтевой сгиб: нате вам, выкусите, я на свободе! В лексиконе В. выражение “Следите за рукой!” заняло достойное место, и он нередко его использовал для подчёркивания своего отношения к словам собеседника – не выдавай желаемое за действительное, а еще обожал шутки-прибаутки, скажем, такую: девиз преклонских проституток – “Лучше х… в жопе, чем “Першинги” в Европе” – было как раз то самое время, когда в западной Гансонии размещали эти заокеанские ракеты, и население Преклонии по указке правящей партии выражало по этому поводу свой гневный протест.
Был В. гораздо начитаннее коллег, однако никогда не подчеркивал это, произнося про себя тютчевское: молчи, скрывайся и таи и чувства и мечты свои, единственно, позволял себе вставить в подходящих случаях фразу Собакевича: “Все христопродавцы. Один там только и есть порядочный человек прокурор, да и тот, если сказать правду, свинья”, и Салтыкова-Щедрина изредка вспоминал, давно еще, в университетскую пору, заведя блокнотик с его фразами, знал содержание блокнотика наизусть, но выказывал знание крайне редко, опять же следуя тютчевскому завету, и все-таки изредка прорывало: всякому безобразию свое приличие; громадная сила – упорство тупоумия; у нас нет середины: либо в рыло, либо ручку пожалуйте; многие склонны путать понятия: “Отечество” и “Ваше превосходительство”; cтрогость наших законов смягчается необязательностью их исполнения; власть должна держать свой народ в состоянии постоянного изумления; не к тому будь готов, чтобы исполнить то или другое, а к тому, чтобы претерпеть; чего-то хотелось: не то конституции, не то севрюжины с хреном, не то кого-нибудь ободрать; cистема очень проста: никогда ничего прямо не дозволять и никогда ничего прямо не запрещать; во всех странах железные дороги для передвижения служат, а у нас сверх того и для воровства; нет задачи более достойной истинного либерала, как с доверием ожидать дальнейших разъяснений; благонадёжность – это клеймо, для приобретения которого необходимо сделать какую-нибудь пакость; есть легионы сорванцов, у которых на языке “государство”, а в мыслях – пирог с казенной начинкою; если человек начнет удивляться, то остолбенеет в удивлении, и так до смерти столбом и простоит; нельзя сразу перевоспитать человека, как нельзя сразу вычистить платье, до которого никогда не прикасалась щетка; это еще ничего, что в Европе за наш рубль дают один полтинник, будет хуже, если за наш рубль станут давать в морду… Спустя немало лет изредка перебирал в покуда безотказной памяти, как старые фотографии, когда-то вычитанные фразы и дивился: ничего не поменялось в родном отечестве, собственно, дивиться было нечему – он и так это знал; тем не менее, прилаживая тот или иной афоризм к преклонской действительности, удовлетворенно кивал головой, и тонкие невыразительные губы трогала чуть заметная самодовольная ухмылка: прав был описатель города Глупова, еще как прав! – и заученные наизусть мудрости приспосабливались ВВП для оправдания собственного поведения и поступков: иначе с этим народом нельзя, не поймет, сочтет гуманные деяния за слабость и нерешительность, позорные для Высшего Властителя, сжигаемого огнем неистового властолюбия.
Из всех времен ему единственно импонировали первые годы нового века, пик его моментального альпинистского восхождения, он – ВВП, всесильный и могучий, всеми любимый, особенно простыми людьми, у него все получается, его ценят и уважают даже за рубежом; воспоминания же прошлой жизни нередко набивали оскомину, в будущем тоже не виделось ничего отрадного – старение, немощь, невозможность заниматься любовью с Ариной и – страх, тщательно гонимый, но проступающий, как пот в парилке из разогретой порозовевшей кожи: рано или поздно останется не у дел, будет смещен или передаст власть наподобие того, как сам получил ее от Деда, выторговавшего себе и своей алчно-ненасытной семье тихую спокойную обеспеченную старость, и он получит то же самое – преемник не замахнется, чтобы отнять у него право на такую старость, ибо впоследствии отнимет такое право у самого себя, и пускай анонимы испражняются в интернете, грозя карой за якобы содеянное им в ущерб своему народу, он-то знает – в Преклонии уже шесть десятилетий никого из властителей и их ближайших приближенных не судили, за исключением партийно-номенклатурной шайки, объявившей в стране чрезвычайное положение на один день в далеком девяносто первом, да и тех быстро выпустили… И останется он жить в Резиденции до конца дней своих, и будет обходить по утрам свои владения, утопающие в зелени и цветах, дышать свежим хвойным лесным настоем и, быть может, изредка вспоминать милую уютную улочку Ангеликаштрассе, соединяющую Шарлоттенштрассе с Баутцнерштрассе; их служебная двухэтажная вилла располагалась в доме номер четыре: на первом этаже караул и зал для приемов, на втором кабинеты оперсостава; по весне на солнечных участках близлежащих садов из земли выползали крокусы с бокаловидными желто-лиловыми цветками, начинали цвести вечнозелёные рододендроны, красно-розовым светом наливались напоминающие боярышник деревья, высаженные по обочинам тротуаров, в свою пору зацветали каштаны и, наконец, улочка наполнялась дурманом акаций; на углу улочки и оживлённой Шарлоттенштрассе высилась громадина дома командующего армии, прославившейся в танковом сражении с гансонцами на знаменитой дуге, в этой вилле когда-то жил знаменитый гансонский генерал-фельдмаршал, родившийся в этом городе, в ходе войны Преклонии с Гансонией он проиграл великое сражение на главной преклонской реке, провел в плену десять лет и вернулся на родину, где умер спустя четыре года, неподалеку был расположен храм, в котором будущего фельдмаршала крестили по евангелическому обряду, в нём же он венчался, в нём же его отпевали. Красивое местечко, ничего не скажешь, отрада глазу, красота, покой и благоухание природы плохо рифмовались с основной задачей, стоявшей перед обитателями виллы: не допустить внезапного ракетно-ядерного нападения главного противника Преклонии, именуемого НАТО, В. не верил в такую возможность, однако вместе с остальными вел наблюдение за противником, хотя реально никакого наблюдения они, естественно, установить не могли – базы противника располагались на западе Гансонии, куда доступа не было, а заслать туда агентов удавалось крайне редко, их оперсоставу – вообще ни разу, но в игру под названием “наблюдение” охотно играли, В. фильтровал заявления граждан города на приглашение родственников из западной части Гансонии, так называемые “антраги”, попадавшие к нему от местных органов госбезопасности – “штази”, выискивал жителей тех мест, где располагались базы противника, таких было крайне мало, их восточные родственники не шли ни на какие вербовки – словом, приходилось тянуть пустышку.
Вообще, следовало непатриотично признать – командировки в восточную часть Гансонии выглядели малопривлекательными, то ли дело Галлия, Альбиония или предмет мечтаний Заокеания, – и воспринимались чуть ли не как унижение, сюда направляли или совсем “зеленых”, начинающих, вроде В. или проштрафившихся, платили восточногансонскими марками и лишь часть зарплаты – твердой валютой, сто долларов в месяц, поэтому многие искали дополнительные источники заработка; кто-то утаивал часть денег, которые платили завербованным гансонцам – сущие гроши, кошкины слезы, кто-то находил иные способы прибашляться – например, покупал западные журналы и каталоги мод и переправлял домой, в Преклонию, где они весьма ценились у модных портних и в пошивочных ателье; В. не занимался ни тем, ни другим – было противно, он мечтал совсем о другом размахе. Однако и в скудной, неинтересной жизни, далекой от выдуманной писателями и киношниками разведчицкой романтики, существовала и привлекательная сторона – доступность пива, о чем в Преклонии можно было только мечтать, вопрос заключался лишь в одном – где раздобыть идущую на экспорт марку “Радебергер”; одноименный городок, где пиво это выпускалось, находился под боком, В. с коллегой быстро обнаружили ресторанчик, притулившийся к заводу, где разливался вожделенный напиток, ресторанчик, помнится, был неприметен, подъехать к нему можно было узкими улочками, многие соседи-гансонцы и не подозревали о его существовании; страсть к пиву раздула В., образовался животик, он поправился на двенадцать килограммов, кроме прочего, забросив спорт.
А дома черт-те чего творилось, именуемый перестройкой процесс раскочегарился, как паровоз, летевший вперед без оглядки, в разведгруппе, зная, с кем можно, а кого и поостеречься следует, обсуждали прочитанное в западных гансонских изданиях и в поступающих из Преклонии газетах и журналах, разоблачения казавшегося святым и незыблемым, вечным, как земля и небо, ставили в тупик, избранный парторгом В. в обтекаемой форме рассказывал на собраниях ячейки о происходящих на родине переменах, которые пугали и манили, он кожей чувствовал – начинается то, что может сулить лично ему большие перспективы, не заниматься же всю жизнь хреновиной; это звучало в приватных разговорах с коллегой, которого считал приятелем и которому единственно доверял, раскрываясь, впрочем, до определенного предела. Коллега рассказывал, как еще до приезда в Гансонию поспорил с начальством, высказал от души, что думал по поводу работы органов, его турнули, упекли в далекое провинциальное управление; В. назвал его дураком: “Ты можешь быть абсолютно правым, но кого это волнует, надо знать, что и где можно говорить, так что поступили с тобой справедливо, хреновый из тебя разведчик, если не умеешь правильно оценить обстановку”. Приятеля все еще корёжило при воспоминании о лицемерах, попытавшихся на своей “бдительности” подзаработать карьерные очки, и не согласен он был с необходимостью скрывать свои настроения в своём же кругу: какая мы после этого к чёрту разведка – пауки в банке и только! – В. доказывал ему обратное: “Не думай о справедливости, а думай о себе, о своих близких, что хорошего ты сделал для своей семьи своей откровенностью? Нам не дано ничего изменить, и жить надо для себя”.
Как-то заговорили о вероятности войны с Западом, В. неожиданно изрек: “Зря ты волнуешься. Нам нечего опасаться”. – “А с чего у тебя такая уверенность?” – “Да с того, что Кейган в Заокеании ещё мало что значит, даже если он сойдёт с ума, войну заокеанцы не развяжут. Почему? Видишь ли, там существует отлично сбалансированная система противовесов, защищающая от самодура во власти”. – “Ну-ну, поясни…” – Очень просто. Важнейшие государственные решения принимаются лишь при согласии Конгресса, нередко и Верховный суд проверяет принятые решения на соответствие Конституции. Один Кейган чокнуться может, но не весь же Капитолий! А люди там разумные, поймут, что война ничего хорошего не принесёт”. – “В общем-то оно так, но какого хрена они с этими “першингами” и “звёздными войнами” выпендриваются? Это ведь всё с позволения Капитолия!” – “Ну, ты даёшь! Это же они нас боятся, у них есть механизм для предотвращения безумия, а у нас? Торбачёв вроде бы разумный мужик, а вдруг инфаркт, и завтра придёт какой-нибудь обалдуй из Политбюро, какая на них надежда, кто их остановит? Верховный Совет, что ли? Вот заокеанцы и вынуждены демонстрировать: “Только суньтесь!” – “Хорошо, а академик Крахмалов, как можно приветствовать
резкое усиление военной мощи Заокеании?” – “Снова повторю: не нам надо бояться Запада, а они имеют все основания бояться нас, и только очевидное военное превосходство Заокеании может образумить властителей в Кремле… Я тоже не одобряю все действия академика, но на то он и академик – что можно ему, то не подобает нам, сирым”. Через неделю после этой дискуссии, на партсобрании ячейки, приятель изумился: В. охотно поддержал разговоры о “сионистском влиянии” на академика, прежде всего, исходящим от жены, в этом был весь В.: зачем наживать неприятности, ссать против ветра? Хамелеон… Утвердившись в своем определении, приятель снова был обескуражен: В. с вольнодумным жаром пропагандировал частную собственность, правда, в кабинете они были вдвоем; “Частная собственность – естественный элемент сути человеческой личности, каждый ведь из нас стремится иметь в собственности самые ценные для себя вещи, самые праведные коммунисты никогда не забывали и не забывают свои личные потребности, и они бывают у них очень даже не слабые; и частные фирмы работают всегда лучше государственных, ты это видишь даже на востоке Гансонии, где социализм по нашему образцу, но разрешены автомастерские, пекарни, строительные фирмочки, парикмахерские… Если развивать экономику без учёта этого естественного человеческого свойства, толку не будет”. Приятель делал круглые глаза, а В. продолжал: “Понимаешь ли ты, какую огромную роль в обществе играет право наследования?” – “Я понимаю это право как буржуазный предрассудок, все люди должны быть равны, если кто-то родился в семье богача, почему он должен иметь преимущества перед кем-то, кто родился в семье бедняков?” В. в ответ: “Вот-вот, так и возникают Иваны, не помнящие родства… если я знаю, что результаты моего труда не достанутся моим наследникам, как же я могу стараться реализовать мой потенциал? Я и буду тянуть лямку для видимости, да пьянствовать, что мы и видим вокруг; только общество, где закон гарантирует передачу плодов труда потомкам, может обеспечить человеческую гармонию. Ведь это же – закон природы, работать во имя своих потомков, а не во имя абстрактного общества. Когда все пекутся о себе, стараются для себя, то и общество в целом процветает”. – “Если так, социализму каюк, а как же мы с тобой, офицеры госбезопасности, куда нам податься, кому служить будем, какие идеи отстаивать?” В. разводил руками и хитро прищуривался.
Те рискованные разговоры в тиши служебных кабинетов или за кружкой “Радебергера” растаяли в дымке лет, как инверсионный след истребителя в голубом поднебесье, словно их и не было; тот самый приятель, не знавший, куда податься, занялся бизнесом и сделал ноги из страны уже в первую каденцию ВВП, решив, что безопаснее во всех смыслах жить за кордоном, пусть и неподалеку от Преклонии; издав книгу воспоминаний, привел в ней трогательное обращение напрямую к Правителю: “Оставайся собой и не забывай Право. По-моему, ты всегда понимал, что Право реализуется лишь в обществе СНГ (Свободных Независимых Граждан), в котором государство исполняет скромную роль слуги и в котором всяческие намёки чиновника, что надо ждать, тут же удовлетворяются на пятьдесят процентов с увольнением без выходного пособия. И не разводи мышей, чтоб некому было плясать, как только ты за порог… Я желаю тебе успехов и даже ich halte dir den Daumen” – ВВП автоматически перевел: молюсь за тебя, чтобы не сглазить. Да, помнится, много лет назад они, молодые и борзые, и впрямь говорили о важности права, соблюдения законов, если закон плох, его надо исправить, но если закон действует, его необходимо исполнять всегда, а не только тогда, когда за одно место схватили, иначе все насмарку, закон есть закон, закон плох, но это закон! – и про любимую фразу В. “удовлетворить на пятьдесят процентов” вспомнил приятель тех лет – то есть полностью отказать… Эх, дружбан ты мой давно минувших лет, кабы все так просто было – по закону, по справедливости, по совести… Не получается, приходится крутить закон что дышло, одних миловать, поскольку – свои, других – в узилище, а по-другому в Преклонии невозможно, народ только силу и ценит, даже рабство не смогло его унизить, однако тот, кто желает вести народ за собой, вынужден следовать за толпой, преклонцы же всегда предпочитали Жеглова Шарапову, убежденные вбитым им в головы – наказание без вины не бывает, а мыши… мыши всегда будут, куда ж от них деться, а вот Свободные Независимые Граждане… это еще поглядеть надо, нужна ли им свобода, если предложить на выбор бутерброд или свободу, люди выберут бутерброд, для их же блага Правителю лучше кнут иметь или плетку, иначе перегрызутся, все разворуют, страну по миру пустят, а моя миссия – собрать воедино все, что разрушилось в девяносто первом, отнято было у великой Преклонии, только с этим никак не получается; но самый лучший слоган придумал исполнявший четыре быстро промчавшиеся года обязанности Высшего Властелина, честь за это и хвала Плюшевому: свобода лучше чем несвобода – поди поспорь…
В уже основательно почищенных авгиевых конюшнях памяти Гансония пребывала слабым призраком, зыбкой тенью воспоминаний, и вдруг взорвалось сногсшибательной новостью – у ВВП, оказывается, есть внебрачный ребенок, сын, родился в Гансонии перед самым его отъездом домой; подтвердились неясные слухи, теперь уж все точно, взликовали блогеры – наличествует сын и качает права; к разным сюрпризам, большей частью неприятным, ВВП привык относиться с завидным хладнокровием, как того требовала его основная профессия – не есть же землю из цветочного горшка, коль случилось, внутри буря могла бушевать, а с виду – само спокойствие, лишь каменели скулы, зрачки сужались, ввинчивались в сообщавшего нехорошую новость подобно буравчикам, и желвачки начинали поигрывать; получив известие в самом конце своей второй каденции о каком-то внебрачном ребенке, которому уже восемнадцать, задохнулся от возмущения – чего угодно мог ожидать от врагов, но такого… Взял себя в руки и задумался: а вдруг и в самом деле? За пять лет пребывания в Гансонии имел парочку длительных романов и энное количество ни к чему не обязывающих коротких связей, предпочитал женщин из расположенных по соседству преклонских воинских частей: делопроизводительниц, поварих из офицерских столовых, медсестер из армейской поликлиники, романы же крутил с гансоночками, которых пытался вербовать, во всяком случае, оба романа завязались именно с такими. Были девушки эти весьма идейными, верившими в социализм, на этом он и играл, обработка шла параллельно с занятиями любовью на конспиративной квартире, и чем активнее велись эти занятия, тем ближе был искомый финиш, их согласие работать на госбезопасность; одну звали Урсула, другую, помнится, Магда, обе студентки-старшекурсницы университета, ожидающие распределения и, очевидно, надеющиеся получить теплые местечки под крылышком “штази”, куда В., безусловно, передал бы их – между разведслужбами обеих стран существовал договор, преклонские офицеры имели право свободно вербовать гансонцев – и гансонок, ставя об этом в известность местных коллег; девушки этого наверняка не знали, однако на контакты особого свойства шли весьма охотно. Кто же из обеих мог родить от него, если это не очевидная туфта – ломал голову, припоминая, что Урсула-таки залетела перед самым его возвращением домой и, по ее словам, сделала аборт – он еще дал деньги на доктора в гансонской клинике; а если обманула и не сделала, вот так номер! В любом случае, никакой официальной реакции, кроме стандартного заявления пресс-службы: подобного рода слухи не комментируем; в интернете и в западных газетах появились фотографии – низкорослый щуплый белобрысый парнишка, зовут Вальтер, и вправду похож, что не преминули отметить; и снимки матери – он сразу ее узнал, Урсулу, была одного с ним роста, худенькая, с челкой и милой родинкой чуть выше верхней губы, на фото она выглядела сильно располневшей, живет в городе, в котором встречалась с В., владеет прачечной и химчисткой, в разводе, об отношениях с офицером госбезопасности Преклонии рассказывает скупо, не отрицает, что тот пытался завербовать ее, но тщетно.
Вальтер же тот еще фрукт оказался – достигнув совершеннолетия, подал в суд на установление отцовства, об этом мировые агентства раструбили, и опять пресс-служба ВВП заявила: никаких комментариев не будет; гансонский суд обратился с запросом в Преклонию и получил ответ – удовлетворить на пятьдесят процентов, то есть был послан куда подальше, не хватало еще начать плясать под его дудку и признать сомнительное отцовство, мало ему сына, прижитого от Арины и только недавно официально усыновленного, впрочем, тогда никакого сына не существовало и в помине, хотя отношения с Ариной длились уже два года, о них судачили по углам, боясь говорить громко, затем, совсем оборзев, одна преклонская газетенка высунулась и опубликовала статью, что якобы ушел ВВП от законной супруги и женится на знаменитой гимнастке моложе себя чуть ли не на тридцать лет, газетенку, понятно, в тот же день закрыли, а ему пришлось отдуваться на пресс-конференции в Латинии: все опроверг и выдал тираду, которую затем долго мусолили в СМИ: “Я, конечно, знаю избитую фразу, что политики живут в доме из стекла, но даже в этих случаях должны быть какие-то границы… Я всегда плохо относился к тем, кто с каким-то гриппозным носом и со своими эротическими фантазиями лезет в чужую жизнь”; его близкий приятель Базилио, тогдашний премьер Латинии, стоявший во время пресс-конференции рядом, шутливо сложил пальцы в виде автомата и сделал вид, будто стреляет в задавшего вопрос журналиста, местная пресса посчитала шутку не очень смешной, ВВП же одобрительно хмыкнул, а тут какой-то Вальтер объявился и права качает, по всей видимости, на наследство огромное рассчитывает, фиг ему, а не наследство, ВВП умирать не собирается, а надеется жить долго и счастливо.
После категорического отказа ВВП иметь дело с гансонским правосудием вышло постановление признать отцовство на основании генетической экспертизы ДНК, только где гансонские эксперты найдут соответствующий материал, нигде не найдут, ни анализа крови ВВП, или мазка со слюной, или волос, следов пота и прочего; они не это получат, а от мертвого осла уши. И началась невероятная суета и морока во время зарубежных поездкок ВВП: охрана везла из Преклонии комплекты постельного белья – простыни, пододеяльники, наволочки, полотенца, в президентских номерах роскошных отелей, в замках и королевских покоях заменяли чужое белье на свое, приводя в изумление тамошний обслуживающий персонал, преклонское белье сделано было по особому заказу, как все, окружавшее ВВП – хлопковое, с добавлением бамбуковых волокон, с изящными жаккардовыми узорами из мягкой блестящей вискозы, но главное – оно было свое; охранники как заправские горничные и уборщицы перемывали стаканы и рюмки, которыми пользовался ВВП, вычищали особыми растворами туалеты, умывальники, ванные и джакузи, на приемах зорко следили за посудой; сам он старался реже обмениваться рукопожатиями, на всякий случай увлажнял ладони и пальцы специальным кремом, не дающим возможности снять с рук, которые пожимал, необходимые частицы биоматериала; это был форменный психоз, сумасшествие, бред на грани шизофрении, никто не желал да и не мог делать из ВВП объект слежки для выискивания биокомпромата, он был высоким гостем президентов, премьеров, королей, ему полагались особые, предписанные этикетом, почести и знаки внимания, но его охрана, одержимая манией преследования, исходящей от него самого, буквально сбивалась с ног, вычищая и вылизывая все, к чему он прикасался; такая сверхбдительность не оставалась незамеченной, дипломаты и журналисты делали предположения, недалекие от истины, даже совсем близкие к истине, связанные с иском Вальтера, а кто-то ерничал, издевался: Высший Властелин Преклонии подвержен фобии чистоты, страху заразиться неведомыми бактериями, в интернете роились анекдоты, мир смеялся и преклонцы в первую очередь, ВВП привык к этому и делал вид, что не обращает внимание, порой закрадывалась угнетающая сознание мысль – может, все зря, напрасно, может, признать Вальтера сыном без всякого анализа ДНК и прекратить всеобщее посмешище, ну что такое случится, да ничего не случится, его репутации не слишком повредит, за кем не водились грешки молодости, кто не изменял женам… В Преклонии его по-прежнему называют альфа-самцом, женщины вовсе не против считать его таковым, несмотря на возраст и заметные невооруженным глазом манипуляции с подтяжками кожи лица; но идти на попятный не в его правилах, ни в чем, даже в мелочах, ибо означает демонстрировать непозволительную слабость, – и охрана по-прежнему сдирала чужие простыни, пододеяльники, наволочки в номерах отелей, в спальнях дворцов и в королевских покоях, меняла полотенца, собирала и паковала в особые мешки, чтобы отвезти домой, перемывала стаканы и рюмки, вычищала туалеты, умывальники, ванные и джакузи, следила, чтобы ВВП случайно не поцарапался и не оставил за границей капельку своей драгоценной крови.
Закончилась фантасмагорическая история вполне прозаически: незнакомые люди передали Вальтеру огромную сумму денег в долларах с просьбой подписать бумагу, что он отказывается от судебного иска ввиду новых, внезапно открывшихся обстоятельств; со слов его матери Урсулы, наконец-то решившей поведать сыну правду, ему стало известно, что ВВП не является его отцом, а является им некий человек, следы которого давно потерялись, возможно, его нет в живых; Вальтер бумагу подписал, пообещав хранить в тайне получение денег; что было в его собственных интересах.
Все это безобразие не повлияло на отношения с Ариной, она молодец, поставила себя выше… мало ли что могло быть, не ревновать же к прошлым увлечениям, глупо, смешно, особенно для восточной женщины, для которой ее мужчина – объект уважения и поклонения; познакомились они в самом начале двухтысячных – ВВП принимал олимпийцев, и Арину в том числе, имел возможность побеседовать с ней накоротке, сказал, что переживал за нее, когда потеряла обруч, предательски укатившийся за ковер; в ответ обдала волной тепла серых стреловидных глаз и одарила улыбкой, улыбка вышла по-детски трогательной и беззащитной, у него слегка стеснилось в груди – бог знает сколько времени не испытывал подобных ощущений; тогда и мыслей о дальнейших отношениях не возникло, то есть мысли возникли, мимолетно-летучие, как у нормального мужчины при виде красивой юной девушки, но мигом растворились – мысли появились позднее, когда Арина вошла в Высший совет созданной под него партии власти и они снова встретились; тогда разные отморозки еще не называли “Единую Преклонию” не иначе как партией жуликов и воров, все шло замечательно, рейтинг его зашкаливал, и знакомство с Ариной постепенно переросло в то, что называется нечаянным подарком судьбы, впрочем, подарок этот он сделал сам себе, проявив необходимую активность и настойчивость. Он порой в одиночестве просматривал в кинозале Резиденции документальный фильм о великой спортсменке, она и в самом деле великая, в том сомнений не было, золотых медалей – не перечесть, в столице Элладии исправила огрех предыдущей Олимпиады, снова став первой: он с замиранием дыхания следил за ее перемещениями на ковре под музыку, по-кошачьи мягкими и одновременно стремительными движениями, прыжками с разлетом ног, вращениями, кувырками, наклонами, прогибами, шпагатами; скакалка, обруч, мяч, булавы, лента беспрекословно подчинялись ей, слушались мельчайших посылов ее рук; сидевший в пустом зале, завороженный и потрясенный, он любовался соразмерностью частей ее гибкого и подвижного тела – подлинного шедевра природы; причудливая смесь танца, пластики, мимики рождала чудо, и он упивался зрелищем; и такую… он не находил слов восхищения, такое солнышко внезапно дисквалифицировали на два года из-за приема какого-то лекарства, он немедля приказал чиновникам от спорта вмешаться, защитить честь и достоинство преклонской звезды, но тщетно – мировое антидопинговое агентство настояло на своем; черт его знает, зачем Арине понадобился этот фуросемид, кто надоумил принимать, вроде девушки принимают его, чтобы похудеть, Арина была предрасположена к полноте, не зря в сборной команде называли ее “телевизор на ножках”, вспомнил и невольно улыбнулся – это она-то, бесподобная красавица, – телевизор… Фуросемид не является допингом, как ВВП объяснили, но применяется для выведения из организма запрещенных веществ – так считают антидопинговые специалисты, в конце концов, не все ли равно, пичкали ее запрещенным или не пичкали, итог-то неутешительный, однако не сломалась, не теряла времени даром, вела телепередачу, снялась в японском фильме, – и победила в Элладии…
Ее привозили в Резиденцию два раза в неделю, иногда свидания отменялись ввиду отъезда ВВП, он жаждал этих встреч, его не смущала разница в возрасте, раз это не смущало ее, ей было два месяца от роду, когда он женился в городе на болотах, она была женщиной Востока со всеми вытекающими манерами поведения: преданной, послушной, нежной, уступчивой, готовой беспрекословно служить своему господину, но иногда в ней просыпалось совсем иное, благоприобретенное в спорте – витавшее в воздухе сгущалось и становилось очевидным: независимость и своеволие, притом она знала силу своих чар, понимала – он сделает все ради близости. В отличие от предыдущих женщин, он не подавлял, не угнетал ее, во всяком случае, ему так мнилось, хотя несколько раз замечал в глубине арининых зрачков нечто напоминавшее страх – так, наверное, маленький зверек смотрит на сильного и беспощадного врага, караулящего у норки; единственно, он охлаждал ее пыл обсуждать его действия, которые были не ее ума дело, однако сама, без его подсказки, подписала коллективное письмо в поддержку приговора МБХ и его подельнику. В самом начале завязавшихся отношений, в любовной горячке, он однажды машинально назвал ее Ариной, расхохоталась: ”Может, ты меня еще Ариной Родионовной назовешь?” – ему однако понравилось слегка переделанное имя, всего-то буква: Арина, Ариночка, Аринушка… звучало замечательно, истинно по-преклонски…
В конце его второго срока пребывания во власти она поставила точку в спортивной карьере, стала более частой гостьей в Резиденции – жена ВВП ей не мешала, ее и след простыл; поразительное, полузабытое чувство почти постоянного присутствия женщины, молодой и прекрасной, поначалу выбивало, как электрические пробки, из привычного жизненного распорядка, но едва охранники увозили Арину по делам в город, он начинал испытывать неуютство, хотел вновь и вновь видеть ее рядом, вместе завтракать, плавать в бассейне, гулять, обсуждать всякие разности, включая милые глупости – скажем, необходимо ли мужчине, которому за пятьдесят, раздеваться для фото, как молодой женщине: она имела в виду снимки голого безволосого торса ВВП, наделавшего шума в прессе; “А твои откровенные фотки на обложках глянцевых журналов, это как?” – “Ну, во-первых, это было до нашего близкого знакомства, а во-вторых, согласись, мне есть что показывать, это не эротика, а эстетика”. – “Ты считаешь, я недостаточно обнажился и не те места?” – шутка вышла не самой удачной, понял по арининому лицу. – “Достаточно, достаточно”, – чтобы прекратить разговор.
Она наезжала к нему и в кавказскую Резиденцию, задействованы были все средства секретности и надо же – недруги пронюхали, что близкий приятель, нефтяной трейдер-миллиардер, взяв Арину на борт, на личном самолете вместо прямого рейса на Кавказ залетел в Злату Брагу, а уж потом к нему в Черное ущелье – какого рожна ему нужно было там? – недруги скопировали полетный лист с фамилиями, где, гады, добыли? – и раззвонили; беда, когда из-за недосмотра утекает важнейшая информация, другое дело, когда в самом начале их связи собиралась информация об Арине – по просьбе ВВП те, кому было поручено, раскопали все, что можно было, интересовала личная жизнь Арины, и много чего открылось: девушка оказалась любвеобильной, в реестре увлечений кого только не было – и спортсмены, и денежные мешки, последняя страсть, похоже, самая сильная, к свадьбе шло, – мент-красавчик, грузин, окопался в столице Преклонии на непыльной должности, подарил Арине “Мерс”, мигом проверка нагрянула – откуда у мента такие деньги? Понятно, откуда, майор быстренько сообразил, что в покое его не оставят, и уволился, а потом и сама Арина насчет свадьбы задний ход дала – майор, оказывается, был женат, и ребенок имелся… и вскоре ВВП вошел в ее жизнь бесповоротно, а она – в его, положив конец сомнениям, будто у ВВП, как у Кая, нет сердца, а вместо него – ледяной осколок: как-то в беседе с гансонским журналистом, писавшим о нем заказную книгу, в порыве откровенности чуть приоткрылся: “в моей семейной жизни не хватало эмоциональности”. Воробышек изо рта выпорхнул не случайно – обмолвка придумана была пиарспецами и соответствовала правде, зато с Ариной эмоции хлестали через край.
Забеременев, – кажется, после того ставшего явным посещения Черного ущелья, Арина спросила у ВВП: как быть? – и получила твердый ответ – рожать; тем более, доктора установили – мальчик, это ли не мечта в его-то лета – иметь наследника… и даже приоткрывшая завесу секретности публикация в преклонской газетенке о якобы предстоящей его и Арины свадьбе не портила настроения: в Латинии, где он в момент выхода статейки находился в гостях у Базилио, заявил, что в этой истории нет ни слова правды; газетенку прикрыли, остальные СМИ приняли недвусмысленный сигнал – изничтожению подвергнется всякий печатный орган, который позволит впредь совать свой гриппозный нос в личную жизнь ВВП; и Арина в своем блоге написала то же, только, понятное, без угроз – не бабье это дело: “Я не ханжа, но мне не нравится, когда мою жизнь выставляют на обозрение, как товар. Уверена, что у каждого человека должно быть что-то сокровенное, свое. Вот и моя личная жизнь – это сокровенное и только мое”. Спустя некоторое время Арина специально сфотографировалась с малышом, объявив его племянником, сыном младшей сестры; в интернете не преминули отметить поразительное сходство белобрысого светлоглазого ребятенка с его предполагаемым, некоторые уверяли – несомненным, родителем, и выложили в Сети снимки маленького В. – сходство бросалось в глаза, а как ему не быть?! – однако обсуждать щекотливую тему в газетах и в зомбоящике никто не решился; так и заглохли досужие слухи и сплетни.
Ребенка крестили, а перед этим событием Арина приняла христианство: по матери она христианка, по отцу – мусульманка, жили родители врозь, мать – в столице Преклонии, отец – в Средней Азии, где родилась Арина, но ВВП решил – до крещения сына должно состояться конвертирование его матери, переход в другую веру, дабы о мусульманстве не вспоминали; она не противилась, хотя, по ее словам, мусульманкой себя никогда не считала; крестил дитя духовник ВВП – Тит в церкви Резиденции. Серьезный разговор затеялся с отцом Арины, бывшим футболистом, теперь тренером, он понравился ВВП – настоящий мужик, не лебезил, не заглядывал подобострастно в глаза, держался независимо, как подобает отцу молодой незамужней женщины, родившей вне брака; и обращался к ВВП “на ты”, без всяких цирлих-манирлих: “Имей в виду, я небольшой человек, но гордость и самоуважение имею – c Ариной номер не пройдет, поматросил и бросил – не про нее; не знаю твоих дальнейших планов, но хотел бы видеть дочку счастливой в браке, ты пусть и ВВП, но для меня ты отец ребенка моей дочери, и только, в моем доме свой ВВП имеется, это я, так что, надеюсь, рано или поздно станем тестем и зятем, как положено…” ВВП ухмыльнулся и по-свойски, по-родственному похлопал его по плечу – все будет хорошо, не переживай…
Жизнь шла своим чередом, ВВП был избран на новый, шестилетний срок, Арина числилась в Думе, не посещая заседаний, Общественная палата и не помышляла обнародовать список злостных прогульщиков как несколько лет назад, – тогда возникло было желание выставить таких на всеобщее обозрение и – осуждение, но иссякло после звонка из Администрации, нынче на счет этого и не заговаривали: зачем, бесполезно… Арина действовала на общественной ниве, что помогло зарабатывать хорошие деньги, во всяком случае, больше, нежели другие спортсмены и спортсменки, избранные в преклонский парламент: ведала благотворительным фондом, проводила под его эгидой детские фестивали художественной гимнастики, отпускала средства на семинары школы молодого журналиста, зарегистрировала товарный знак “Кукла Арина” и успешно продавала оказавшийся ходким товар, запела, записав несколько дисков; она раздобрела, что не очень нравилось ВВП, садилась на диеты, принимала злосчастный и уже неподвластный допинг-чиновникам фуросемид, а руки, шея, плечи, талия и все, что шло ниже, прирастали предательскими килограммами, но молодость и свежесть оставались с ней, и превращение молодой гибкой кошечки в солидную матрону не портило общего впечатления зрелой красоты.
Раз или два, мимолетом, ВВП посещала причудливая мысль, отталкивающая невозможностью осуществления и притягивающая именно этим: глядя на Арину, он погружался в вовсе ему не свойственные мечтания: никакой он не Высший Правитель и нет никакой управляемой им страны, то есть страна есть, но существует сама по себе, без какого-либо его присутствия и вмешательства, он и Арина обитают на далеком острове, где мало людей и разговаривают они на другом языке, их пристанище – хижина из бамбука, крытая пальмовыми листьями, в ста метрах от бирюзового прозрачного океана, они купаются, нежатся на песке, дурачатся, как дети, обнимаются и целуются, едят простую пищу рыбаков и ловят рыбу сами, нет ни “золотого человека” с недремлющими соглядатаями, ни забот и головной боли по поводу падающих цен на нефть, нет извечных происков Заокеании, потуг оппозиции сковырнуть его, как прыщ, вообще, нет ничего, отягощающего мозг, – только он и она и никого рядом, и ощущение счастья, вечности отпущенного им времени, чего он никогда прежде не испытывал; закрывал глаза и видел воображением, как на фосфоресцирующем потрескивающем экране, прибрежный песок пляжа, разговаривающую шепотом ленивую волну, сумасшедшие рассветы, когда кажется, что красное, как догорающий уголь, солнце выбрасывает вспухающие и переплетающиеся волокна протуберанцев, неправдоподобно-буйные краски закатов, напоминавшие отголоски белых ночей города на болотах, только здесь, в воображаемом пространстве, они куда ярче и сочнее, чем на его родине в мае, и тут же усилием воли выключал экран, гасил неуместные и даже опасные расслабляющие эмоции: судьбе угодно было сделать его Властелином, и он не имеет права изменять своей миссии, да и невозможно это – снова стать простым смертным, обыкновенным, заурядным человеком, ищущим и находящим радости в самом обыденном, пусть и поется в песне о нем: ты такой же, как все, человек, а не Бог... Он давно и бесповоротно, незаметно для себя, превратился в заложника обстоятельств, выбранных им самим, и не находил выхода из замкнутого круга, по правде, и не искал, страшась и опасаясь, а если бы и попытался поддаться искушению и вырваться, то не смог бы преодолеть силу гравитации: из всех способов справиться с таким искушением самый верный – трусость…
Свадьбу сыграли тихо, без суеты и всхлипов в прессе и зомбоящике, без описания наряда невесты и яств на столе, без перечисления многочисленных гостей по причине их отсутствия – стали мужем и женой и точка, без каких-либо фотографий, кроме одной, официальной: ВВП в строгом темном костюме нежно держал за ладошку, как юный счастливый молодожен, новоиспеченную супругу в длинном белом, как и подобает, платье; краткое сообщение было передано преклонским телеграфным агентством без всяких комментариев; единственно, пришлось обнародовать место пребывания бывшей жены – ее родной город К. – и одной усеченной строчкой раскрыть великую тайну, которая таковой давно не являлась, – у четы есть общий ребенок пяти лет по имени Дмитрий. Преклонцы, как и ожидалось, восприняли весть о новой женитьбе Властителя с любопытством, но, в общем, спокойно – давно надо было, а то все конспирировалось, за семью замками держалось…
Теперь ВВП на различных встречах, в театрах и концертах можно было лицезреть вдвоем с Ариной, которую не было нужды скрывать – напротив, в ее присутствии он чувствовал себе гораздо комфортнее, и зарубежные визиты наносились, как и положено, в обществе супруги, с единственной поправкой – приглашали Властителя на высоком уровне реже и реже.

При его жизни и после трагического ухода, которого никто не предполагал, особенно после ухода, постоянно обсуждался – мимолетом и всерьез, с кучей подробностей – не дававший многим покоя путь восшествия на престол: почему именно он, кто помог, стоял за спиной, подталкивал; тина и ряска слухов то и дело вспучивалась болотными газами новых версий, от вполне реалистических до вполне сумасшедших, при том вспоминали правило буравчика: чтобы продвигаться, надо вертеться, и меткое наблюдение создателя Гулливера: вверх лезут в той же позе, что и ползают… И все-таки, как смог он попасться на глаза больному, теряющему чувство реальности Деду и заслужить доверие не только его, но и людей вокруг, проницательных, весьма неглупых, хотя и плутов и даже лихоимцев; искали на замену ястребов, коршунов, орлов и за неимением оных остановили выбор, как утверждали злые языки, на моли, серой, ничем не примечательной личности, коих полно было вокруг… Кто так считал, были неправы – случайно за три с лишним года такую сногсшибательную карьеру не делают, только лишь стечением благоприятных обстоятельств и невероятным везением – миром правят судьба и прихоть – объяснить ее не представляется возможным, тогда как и чем объяснить?
При долгих размышлениях те, кого это интересовало совсем не из праздных соображений, вынужденно задавали себе – и окружающим – вопросы, на которые не было четких и ясных ответов: кем и когда было принято решение о том, что он досрочно меняет Правителя, становясь ВВП; верны ли рассказы о том, что, проведя отбор претендентов, Дед остановился на его кандидатуре, потому что уверовал в его честность, порядочность, надежность, и более всего – в его неуступчивость, или верны совсем другие рассказы, согласно которым, никого Дед не выбирал, а вынужден был согласиться с ультиматумом неких людей: вот наш кандидат, а вот досье на некоторые имущественные интересы ваших ближайших родственников и их друзей, которое будет опубликовано, если новым ВВП станет не он; верно ли, что главным сочинителем рассказов о честности, порядочности и надежности этого кандидата, адресованных Деду, был известный придворный интриган БАБ, или БАБ был всего лишь посредником между Дедом и коллективом обладателей досье на его родственников; кем и когда был разработан и утвержден план замены Деда; предусматривал ли этот план успешное отражение агрессии двух знаменитых полевых командиров вайнахского войска в Гадестане; если нет – то кто из руководителей спецслужб был наказан за неспособность получить сведения о готовящемся вторжении, которыми были переполнены преклонские газеты и рынок главного города вайнахов, начиная с весны 99-го, недавний директор Службы безопасности страны, например, а им и являлся тот самый кандидат; кто отдавал приказ об использовании вооруженных сил во второй вайнахской кампании – Главнокомандующий Дед или премьер-министр, то есть упомянутый чуть выше бывший начальник спецслужб – не спрашивая ничьего разрешения, поскольку формально это была не военная, а контртеррористическая операция?
Вопросы повисали в воздухе, пропитанном недоверием и конспирологией, ибо никто не мог до конца всего знать, а если и знал, то молчал, резонно опасаясь за свою безопасность; а чрезмерно любопытных преклонцев кормили сведениями, из которых вытекали далеко не однозначные выводы, скажем, что инициатором появления моли в столице стал управляющий делами Деда по прозвищу Борода – у него в городе на болотах заболела дочка, так вот, будущий ВВП похлопотал, чтобы устроить ее в лучшую больницу, папаша услугу не забыл и договорился с тогдашним главой администрации Деда, который предложил протеже Бороды место своего зама, уже был готов проект указа, но главу уволили; вторая попытка оказалась удачнее – по наводке первого зама главы правительства, именовавшегося среди друзей Большаком, выходца из города на болотах, будущий ВВП сделался правой рукой Бороды, а дальше – просто мистика, подъем по вертикали, смена кабинетов и кресел, близкое знакомство с Ю., главным администратором Деда и потом мужем его дочери, должность главного контролера администрации, а через год – зама всесильного тогда Ю. У любого от таких успехов пошла бы голова кругом, только не у будущего ВВП, который теперь отвечал за связь с регионами Преклонии, а там конь не валялся: несколько национальных республик не платили налоги в федеральный бюджет, законы им были неписаны, они подчинялись своим законам, одна из них объявила, что прекращает отправлять призывников в Преклонскую армию, но навести порядок в вверенной ему сфере деятельности будущий ВВП не успел – Дед с подачи Ю. назначил его директором всей безопасности страны, то есть пустил по основной профессии. И вот тут он развернулся вовсю, доказывая свою преданность и крутость характера: помог устранить неудобоваримого генпрокурора, засняв человека, похожего на него, кувыркающегося в постели с двумя проститутками, дело происходило на конспиративной квартире, веселые игры были засняты на пленку, кадры вышли не слишком отчетливые, генпрокурор или не он – поди разбери, но огласка вышла большая, видео пошло гулять по интернету и предрешило судьбу законника, вступившего в борьбу с Дедом и его окружением; поговаривали даже, что когда генпрокурор заупрямился и не захотел подавать заявление о добровольном уходе с поста, директор всей преклонской безопасности вытащил пистолет и предупредил, что будет стрелять на поражение – скорее всего, это легенда, придуманная адептами будущего ВВП, впрочем, легенд и слухов в ту смутную пору ходило предостаточно; как, скажем, можно было отнестись к такому пассажу: грозивший пистолетом несговорчивому генпрокурору якобы сам засветился в той же самой квартире, где развлекался с мальчиками, ни больше ни меньше! О склонности будущего ВВП к гадкому занятию говорили шепотом, за огласку можно было поплатиться жизнью, что, говорят, и произошло с высокопоставленным генералом службы безопасности и известным журналистом, одного застрелили у подъезда собственного дома, другой погиб в авиакатастрофе; ну, кто в такое поверит… – никто не поверит, кроме злейших врагов ВВП, обливающих его помоями, сознательно выдумывающих небылицы, делающих далеко идущие выводы из совершенно невинных эпизодов: ну, поцеловал незнакомого мальчугана в живот, задрав майку, ну, шутил с сексуальным подтекстом, скажем, о свободе прессы: “Настоящий мужчина всегда должен пытаться, а настоящая девушка – сопротивляться…” или по другому поводу: “Приезжайте, мы вам найдем врачей, они вам сделают обрезание, после которого ничего не вырастет…”; а еще психоаналитики мудрствовали: данная лексика имеет символический смысл, относимый к анальной и фаллической стадиям психосексуального развития – и на Фрейда ссылались, тот связывал анальные фиксации с упрямством, жестокостью, вязкостью негативных эмоций, даже с “инстинктом власти”, а один тип даже составил психоаналитический портрет ВВП в период существования тандема с Плюшевым, выведя в процентах степень озабоченности эмоциями: скажем, 25% — хладнокровное ликование от спортивных побед в дзюдо, если он победил, то все остальные проиграли, правда, осталась мировая арена, на которой можно развернуться; 20% — подсознательный страх от мысли, что посадят, если власть будет потеряна, когда-то искренне думал, что власть придется отдать, сейчас размышляет, как сделать так, чтобы цена на нефть оставалась высокой; 15% — профессиональная гордость за качественно выполненную зачистку, все, кто его выдвинули в ВВП в 90-е, ощутили на себе его настойчивость и закалку; 15% — крестьянское удовлетворение от дворцов, яхт и частных концертов, зачем быть миллиардером, когда можно быть богаче всех без счета в банке на свое имя; 10% — мелкая обидчивость за критику и желание гнусно отомстить, МБХ и другие попадались под руку и чисто преклонские обидки выливались наружу; 10% — детская радость от возможности порулить, включая самолеты и другую технику, очень хочется порулить G-8 и другими моделями, включая G-20, в ЕвроАзию тоже можно поиграть, любая напряженность поможет цене на нефть; 5% — обременительная обеспокоенность государственными модернизациями и демократизациями, однако для этого достаточно иметь первую леди в тандеме, он(а) молод(а) и с легкостью меняет позиции…
Распутывая клубок случайностей, везений, трансформаций, в сущности, мало что объясняющих, так до конца и не ясно, почему выбор Деда оказался именно таким, а не иным; старик симпатизировал сначала нижегородскому плейбою, красавцу, одного с Дедом внушительного роста, из губернаторов сделал его вице-премьером, даже гансонскому канцлеру и премьеру Альбионии намекал – дескать, мой преемник, но – не срослось; подумывал и о другой кандидатуре – СС, но тот слишком мягким оказался, искал со всеми компромиссы, продавливался всеми, кто последним к нему в кабинет заходил – тот и был прав; ну, еще мэр столицы рассматривался, но уж больно самостоятельный, его окружение Деда не хотело… В общем, сделал выбор в пользу того, кого окружение рекомендовало, сам сделал или под нажимом, этого мы никогда, наверное, не узнаем, назначил главой правительства, дав повод своему избраннику двусмысленно пошутить: “Внедрение в преступную группировку произошло успешно”, а дальше все само собой свершилось… Многим тогда казалось, и изощренному БАБу в том числе, – новым ВВП управлять будет нетрудно, он – никакой, в знак благодарности за возвышение будет делать, что ему укажут, на поверку же вышло совсем иначе…
После его ухода, потрясшего Преклонию и круто развернувшего ход событий, вновь заговорили, куда более уверенно, чем раньше, при жизни ВВП, – дело нечисто, в недрах органов существовал глубоко законспирированный план привести к власти своего, план осуществлялся строго-неукоснительно, без шатаний и колебаний; конспирологи в поддержку своей догадки приводили не блиставшие новизной аргументы и факты, однако все дело заключалось в их трактовке, не оставлявшей сомнений в правоте тех, кто объяснял произошедшее заговором спецслужб против общества – впервые в истории Преклонии стать над всеми, выше правительства и Высшего Властелина, выше законов, стать единственной и могучей силой, которой позволено все, и это удалось с возведением своего на самую вершину власти; такого не было при царях, не было и при коммуняках, где партия господствовала и требовала от госбезопасности беспрекословного подчинения; но почему все-таки выбор Деда пал именно на этого человека – этого внятно и доходчиво объяснить не мог никто.

Шагреневая кожа первого шестилетнего срока пребывания у власти начинала потихоньку скукоживаться, до этого были четырехлетние циклы, многие упрямо считали срок этот не первым, а третьим, имея в виду не продолжительность лет, а число выборов, так и писали в интернете, вернее, в том, что от него осталось, в эти месяцы ВВП начали одолевать беспокойные неотвязные сны, некоторые с продолжением, как телесериалы; снилась всяческая дребедень, оборачивающаяся отвратительным настроением на весь день, например, встреча на заснеженном сибирском тракте розвальней – в одних разлегся на соломенной подстилке ненавистный МБХ, из-под низко натянутого башлыка с обмотанными вокруг шеи концами виднелись черные зловещие полыхавшие огнем глаза, ноги он укрыл медвежьей полстью, ВВП глубоко утопал в ехавших навстречу в сопровождении конвойной команды розвальнях, сани прошли впритирку, едва не задели друг дружку расходящимися врозь от передка боками, ВВП махнул рукавом овчинного тулупа, крикнул: “Не радуйся, это ненадолго!” – МБХ освободили и возвращали в столицу, его же – на место сидельца, в тот же лагерь; вот же чушь какая, а весь день насмарку…
А еще по ночам начал являться черт, самый обыкновенный, противная рожа, красные мерзкие глазки, покрыт зеленой, как обивка канцелярского стола, шерстью, пахнет псиной, болтается хвост, вместо пальцев – когти, вместо ног – копыта лошадиные, мефистофельская гримаса, сколь хитрая, столь и гнусная, лыбится, гад, гнилые клыки обнажая, а главное, речи толкает почище любого преклонского оппозиционера: “Прежде чем мы занимались… мы людей искушали, совращали с пути добра на стезю зла, теперь же занятие это и плевка не стоит, пути добра уже нет, не с чего совращать, и к тому же люди хитрее нас стали, извольте-ка искусить человека, когда он в университете все науки изучил, огонь, воду и медные трубы прошел, как я могу учить вас украсть рубль, ежели вы уже без моей помощи миллионы хапнули, спасибо людям, таким, как вы, научили нас, чертей, взятки брать, а то мы бы давно околели…”
Так достал разговор, что проснулся ВВП, включил прикроватную лампу, томик великого писателя увидел возле лампы на столике и перевел дух, успокоился – это ж у него прочитал пару вечеров назад, вот и примстился разговорчивый черт из рассказа классика. Последнее время читает писателя этого словно заново, забыл почти все читанное перед поступлением в университет, он тогда литературой увлекался, а потом забросил чтение, не до него стало, кое-какие фразочки броские запомнил и не более того; нехорошо, неправильно, что один спит, оттого, наверное, и ночные видения покоя не дают, Арина инициатором была – утверждала, что храпит ВВП и будит, а еще что-то невнятное выкрикивает, будто борется с кем-то, а так обнял бы, погладил, прижал к себе, ощутил тепло, глядишь, другие сновидения пошли бы, про женщин, к примеру, а не с чертом связанные; рогатая тварь меж тем возникать стала все чаще, будто кто-то нарочно засылал в спальню, донимала разговорами всякими, шуточки отпускала: мол, раньше в Преклонском Союзе рай был везде – райсовет, райком, райсобес, районо, а теперь только ад – Администрация, намек на его, ВВП, орган управления; нехорошо, неправильно спать одному, его личный доктор утверждает, что одиночество заразно, зашла у них беседа на эту тему – ученые Заокеании исследование провели и доказали: одинокие люди в пограничные зоны общества поневоле вторгаются, обрубают социальные контакты и одновременно заражают одиночеством немногих друзей, женщины еще более мужчин подвержены… А кого ему заразить – у него, если вдуматься, и друзей-то преданных не осталось, одни подчиненные да олигархи, кому позволил стать ими и хранить, как зеницу ока, его, ВВП, долю; что у них, у подчиненных, на уме – поди разбери, может, заговор задумали, ждут подходящего момента скинуть, отстранить от власти и самим наверх забраться, но, между прочим, он дружбе всегда верен был, не сдавал, не предавал, покойный мэр города на болотах знал это как никто другой, у них была взаимная симпатия: В. преклонялся перед умением шефа, блистательного оратора, чеканно строить фразы, эмоции переполняли первого истинного демократа на политической сцене посткоммунистической Преклонии, как его часто называли, впрочем, некоторые чувствовали в его словах фальшь, называли барином, сибаритом, нарциссом, кое-кто шел дальше и пытался с грязью смешать – недаром кадрами из госбезопасности себя окружил, значит, у самого рыльце в пуху, наверняка с Большим домом прежде снюхался; не было этого, напраслину на шефа возводили, В. знал – тот чист, просто чувствовал себя в мэрии на осадном положении, вынужденным подчиняться воле отдельных лиц, выполнять желания лоббистов, испытывать на себе давление криминала, а город в ту пору и впрямь наводнен был разными тамбовскими и прочими отморозками. В их первую встречу мэр высказался без обиняков: “ Мне нужен помощник. Я на самом деле боюсь выходить из кабинета. Я не знаю, кто все эти люди”; он все прекрасно понимал, его шеф: Большой дом контролирует город, без госбезопасности править невозможно, невозможно контролировать мафию и сдерживать прокуратуру, защититься от давления столицы, невозможно добыть средства, чтобы не дать жителям умереть от голода, Большой дом оставался единственной силой, контролировавшей абсолютно все: политику, экономику, финансы – и криминал в первую очередь, что бы там не говорили об этих сомнительных связях. И вовсе не глупо поступил мэр, поручив В. внешние связи и сделав своим замом – в нем он мог быть уверен, не сдаст, не продаст; и когда над шефом начали сгущаться тучи, столичная политическая элита не могла смириться с его популярностью и самостоятельностью, когда осенью 93-го запахло арестом по факту махинаций с квартирами, шеф не имел к этим квартирам никакого отношения, но привлекался к делу как свидетель, тогда был подготовлен план его задержания в расчете, что мэр превратится в обвиняемого; столичная бригада задумала взять его в аэропорту по возвращении из очередной командировки, поместить в изолятор и начать прессовать, была выбрана пятница, тоже не случайно — в выходные дни шефу намного сложнее было бы заниматься собственным освобождением; и кто его спас, спас его В. – вовремя выслал в аэропорт усиленную охрану, та взяла шефа в кольцо, и он беспрепятственно добрался до Смольного, а там, с правительственной связью и преданными людьми под боком, ему не было страшно. Тремя годами позже В. однако не смог помочь шефу переизбраться в мэры – против него работали большие силы, над городом летали военные вертолеты и разбрасывали листовки, в которых говорилось, что шеф якобы проходит по двум уголовным делам, и В. ничего не мог с этим поделать, у них обоих развилась ярая антипатия к выборам как таковым, оба ненавидели местных депутатов, постоянно строивших козни, а депутаты, в свою очередь, обвиняли мэра в узурпации власти, во властолюбии, презрении к законодательной власти, В. от них тоже доставалось.
Шеф, проиграв выборы, а ведь был самонадеянно уверен, что легко победит, слабел день ото дня, становился уязвимым, а слабого кто только не пнет… против него прокуратура вновь возбудила уголовное дело, арест был почти решенным делом, и В., уже будучи в столице при должности, рискнул, разработал и осуществил план, устроив побег: прилетел в город, нашел зарубежный санитарный самолет и человека, который оплатил полет, и под видом лечения сердца вывез бывшего шефа в соседнюю Снеговию.
Каждый год в день смерти бывшего шефа он посещал кладбище в городе на болотах, охрана закрывала доступ к могилам, проверяла каждый метр пространства, главный телохранитель в неизменных черных очках становился его тенью – золотой мужик, и фамилия у него соответствующая, по названию главного драгметалла, между прочим, охранял бывшего шефа в бытность того мэром, ВВП забрал его с собой в столицу, сделал генералом, дал большие полномочия; первое покушение на ВВП аккурат должно было произойти на похоронах бывшего шефа, в зимний день конца февраля, готовили теракт вайнахцы, покушение сорвали благодаря нестандартным мерам безопасности – всю ночь и часть дня снег и смерзшуюся землю на каждой могиле в радиусе ста метров от места захоронения бывшего шефа проверяли металлоискателями на предмет обнаружения взрывчатки, спилили сучья и ветки на деревьях, чтобы был обзор для повсюду натыканных снайперов, готовых в случае чего стрелять, об этом, не раскрывая детали, вякнул в прессе представитель спецслужб; о том, что никакой теракт вайнахцами не готовился, а был придуман в тиши кабинетов спецслужб, знал лишь самый близкий ВВП круг, охранникам, кроме, разумеется, их начальника, ничего не сказали, все требовалось исполнить не понарошку, а всамделишно, и ребята вкалывали на совесть бессонной ночью в поисках того, чего по определению на кладбище не могло быть.
Он кладет цветы к могиле, остается один со своими раздумьями, начальник охраны деликатно отходит в сторонку и ВВП вспоминает – чаще всего, незначащие мелочи, как тогдашний шеф подтрунивал над его одеждой, неброской, неяркой, скромной, как он сам, пальтишко болотного колера, примерно такой же костюмчик, перед приемами говорил: “Надо бы галстук покрасивее”, – и предлагал выбрать один из своих, а одеваться шеф любил, слыл модником… посмотрел бы он сейчас на костюмы и галстуки ВВП – наверняка одобрил бы и даже позавидовал, а тогда… странная смерть дала повод для пересудов, сплетен и спекуляций – чуть ли не ВВП повинен, взял и отравил несчастного, а ведь прибыл бывший шеф в Кенигсбергскую область в качестве доверенного лица кандидата в Высшие Властелины Преклонии, то есть самого ВВП, и спустя три дня, великолепно себя чувствующий, скоропостижно скончался от острой сердечной недостаточности в поселке Светловидовск. Травить такого человека… в кошмарном бреду не придумаешь… главное, зачем? – придрались к фразе, случайно брошенной: “Уход такого выдающегося человека – не просто смерть, а гибель и результат травли”, игра слов зловещая получилась: травля, травить, отравить… – и про новые яды немедля заговорили, вдруг знатоками стали – у спецслужб есть препараты, маскирующие свои действия под ненасильственные причины смерти: инфаркт, инсульт и т. д., убивают спустя несколько дней после применения, уже после того, как само химическое вещество выведено из организма, такой яд химической экспертизой обнаружить крайне затруднительно или вообще невозможно, из таких “маскировочных” ядов в российских спецслужбах наиболее популярны “фторацетаты” – производные фторуксусной кислоты, твердые, растворимые в воде вещества или летучие жидкости без вкуса, цвета и запаха, смертельная доза 60-80 миллиграммов, отравленный фторацетатами человек умирает через несколько суток от остановки сердца… Ему докладывали – и впрямь существуют такие яды, а еще есть полоний и много чего другого, но какое это отношение имеет к смерти учителя и наставника, ни мотивов, ни поводов, ничего нет, даже если предположить, что много чего знал про дела их совместные в городе на болотах, знал и прикрывал – скажем, бартерные сделки; тогда, осенью 1991-го, в городе, как в блокаду, начался голод, продуктов не было, взять их было неоткуда, горсовет ввел карточки; спасением виделись эти самые бартерные сделки: мэрия предоставляла частным компаниям право на вывоз за рубеж нефтепродуктов, металлов, хлопка, леса, эти компании обязались на вырученные средства закупить и привезти жратву на сто с лишним миллионов долларов Заокеании, но продукты в нужных объемах так и не появились; cмысл операций был прост, как огурец: составлялся юридически не оформленный по всем правилам контракт со своим человеком в предоставлении ему лицензии, достигалась договоренность с таможней об открытии границы на основании этой лицензии, товар шел за рубеж, продавался там и вырученные деньги делились между участниками; именно по этой причине не объявлялись тендеры на поставки – достаточно было иметь своих “компаньонов”, у В. такая публика имелась в нужном количестве; но продукты были остро необходимы, и тогда В. пригнал в город гуманитарные грузы – сверх установленной квоты удалось получить несколько десятков тонн мясных собачьих консервов, и, как доложил В. мэру и в столицу, угроза белкового голода на какое-то время отдалилась; кто уж ел собачью пищу, неизвестно, скорее всего, консервы легли добавкой в фарш для котлет, макароны по-флотски и в иные блюда общепита.
Много чего знал мэр и прикрывал В., когда того хотели снять с должности и даже завели на него уголовное дело, ничем не кончившееся, только никому ничего не сказал бы – ему ведь ничто и никто больше не угрожал, уголовные дела против него были закрыты, гонители получили по заслугам, жил бы себе спокойно и вкушал плоды непыльной престижной должности, какую получил бы из рук благодарного за все хорошее ВВП; смущало некоторых, владевших кое-какой информацией, что вскрытие тела на месте кончины по приказу “сверху” совершилось моментально, доступы к моргу больницы, где производилась аутопсия, были перекрыты специальным отрядом милиции, в почти неприличной спешке прошли похороны бывшего шефа без повторного осмотра его тела авторитетными специалистами страны, как того следовало бы ожидать в подобном случае, а в интернете, тогда разнузданно-свободном, промелькнуло: будто бы вдова просила патологоанатомов не распространяться о результатах вскрытия – как и следовало ожидать, никаких предыдущих инфарктов у мужа ее не было, как не было и хронических болезней сердца, он был вполне здоровым, а потом выкрикнула совсем уж непонятное: “Я этот публичный дом закрою!” – имея в виду Светловидовскую санаторную поликлинику; вот так, сама того не желая, приоткрыла вдова завесу над истинной причиной смерти супруга: в номере-люкс гостиницы в Светловидовске учитель и наставник находился не один, а с девушкой-медичкой, он выпил в бане, принял большую дозу виагры – и последовал трагический финал. Так все просто, поэтому и скрывалось – жил грешно и умер смешно.
Если бы мы стали быстрее времени, мы могли бы стать медленнее жизни – умный поляк изрек, легло затесом в памяти, которая все одно рано или поздно превратится в решето; ВВП часто вспоминал время, когда он, нежданно-негаданно, причудливой волей тогдашнего дряхлеющего на глазах Правителя, вынужденно искавшего себе замену, выброшенный водоворотом судьбы на самый верх, входил в новое для себя состояние безграничной власти, ощущал ее терпко-сладкий вкус, упивался ею, народ ему мирволил, благодарил, что вернул преклонцам самоуважение и гарантию, что бедлам предшествовавших пятнадцати лет закончился – что же касалось прошлой жизни, то она осталась за бортом, к тому же многие воспоминания поистерлись, как мех старой горжетки, о будущем же не хотелось думать, в нем не находилось места покою и отраде, а виделась одна лишь бесконечная изнурительная борьба, с людьми и старостью; месяцы перед выборами на шесть лет оказались самыми неприятными: мало того что впервые освистали, так гадкие плакаты держали над головами на разрешенных поневоле митингах оппозиционеров – не каждый же раз лупить и в автозаки засовывать, типа “ВВП – вор” или “Боже, царя гони!”, а тут еще выдумавший Пандорина модный писатель, которого ВВП невзлюбил за некоторые высказывания – ну, чего можно ожидать от выходца из Джорджии, уже в силу одного этого не могущего лояльно относиться к победившей ее в скоротечной войне Преклонии и к ее лидеру, так вот сочинитель этот рот открыл, добавил яда: “Главный цирк ожидает нас впереди. Теперь на авансцену выйдет кандидат в пожизненные правители. Все тухлые помидоры полетят не в бутафорскую партию, а лично в него, родного и любимого. Три месяца тупые подхалимы из его окружения будут стимулировать у населения рвотные позывы своей пропагандой. А расплачиваться ему, бедняжке. Он будет ездить по стране, встречаться с избирателями. Посвистите ему, он это любит. …Жалко мне Вас. Говорю это безо всякого сарказма. Не нужно быть Нострадамусом, чтобы определить Ваше будущее. Неизбежно возникнет ситуация, когда низы больше не хотят, верхи вконец разложились, а деньги кончились. В стране начнется буза. Уходить по-хорошему Вам будет уже поздно, и Вы прикажете стрелять, и прольется кровь, но Вас все равно скинут. Я не желаю Вам судьбы Гаддафи, честное слово. Откосили бы пока еще есть время, а? Благовидный предлог всегда сыщется. Проблемы со здоровьем, семейные обстоятельства, явление архангела. Передали бы бразды преемнику (по-другому ведь Вы не умеете), а уж он бы позаботился о Вашей спокойной старости. Представьте и содрогнитесь: всеобщая ненависть, одиночество, страх перед завтрашним днем, необходимость всё глубже увязать в грязи, окружать себя всё худшими мерзавцами. Оно Вам надо?” Не надо, и не будет такого печального конца, не дождутся, биться будет до последнего, поскольку назад дороги нет, отрезана, и не один в поле воин – за ним полчища тех, кому есть что терять, поддержат, подсобят, им лишиться ВВП – все равно что удавку себе на шею накинуть; власть его сильна и крепка, а с народом этим он справится, знает его как облупленного, найдет общий язык, понимание, как в начале второй вайнахской войны, как после гибели подлодки, атак на террористов в захваченной школе с детьми и в театре со зрителями, в конце концов, обхитрит, объегорит, как прежде не раз бывало.
Вот только как изгнать из ночи гнусную бесовскую рожу, недавно явилась опять, на сей раз в облике типа с жидкой бороденкой и усиками, лидера мерзопакостной публики, именующей себя нацболами, пришла под утро, ибо помнятся именно предутренние сны и видения, и начала по-залаженному: “Тебя уничтожит не восставшая толпа, которая вряд ли выхлестнет на улицы и площади с оружием, – генетическая память о революции столетней давности помешает, барьер поставит, табу наложит на кровавое насилие; тебя уничтожит не террорист-одиночка – телохранители никого к тебе и близко не подпустят; тебя уничтожит не низкая цена на нефть; тебя уничтожит общественное мнение, бойся его, помни: “Большая сила – мнение народное…” Бороться с ним ты не в силах, и не один властодержец не в силах, понял?!”

Месяцы перед выборами на шестилетний срок и возвращением во власть, которую, впрочем, ни на миг не терял, запомнились ожесточением и нервными перегрузками, самообладание отказывало, он срывался на крик, начиная ненавидеть всех вокруг, он начал включать интернет, смотреть телеканалы и не только Первый – ему уже недостаточно было справок помощников, он не без оснований подозревал – его обманывают, рисуют реальность, не столь радужную на самом деле, увиденное на экранах монитора и телевизора вызывало ноющую боль сродни зубной, он изменил себе, перестав следовать давно заведенному правилу: если хочешь сохранить душевное здоровье, никогда не читай и не слушай про себя ничего – ни хорошего, ни плохого; он читал, смотрел, слушал и приходил в бешенство, а ведь как толково продумано было, учтена каждая мелочь – якобы уйти в тень, стать вторым лицом государства, поставив на свое место верного человека, и затем все вернуть на круги своя, но уже надолго, навсегда; и комар носа не подточит – все по закону, три срока подряд нельзя, а он и не стремился, закон есть закон, его исполнять надо, а два последующих срока по шесть лет самое оно, и во временном преемнике не ошибся, когда переговорил с ним с глазу на глаз и получил его согласие; как загорелись глазенки Плюшевого, услышавшего благую для себя весть – шутка ли, стать ВВП, пусть только на четыре года, но и это вполне его устраивало…
Он шустрого паренька этого из профессорской семьи сразу приметил, помог с работой у мэра города на болотах, стал тот советником, потом экспертом по внешним связям, оформлял сделки, договора, искал проекты с привлечением денег – юрист как-никак, не порывая с преподаванием в родном для них обоих университете, на том самом факультете; паренек помнил добро – когда наехали на В. по поводу бартерных сделок, защищал, документы соответствующие готовил; в общем, свой малый, податливый, мягкий, психологически зависимый, удобный для того, чтобы им руководить, тогда и прозвал его про себя – Плюшевый; а еще привлекало, что – ниже ростом, 162 сантиметра. Вроде бы рост не при чем, но приятно было смотреть на Плюшевого сверху вниз, а не тянуть шею, как на того же мэра города на болотах; однажды, следуя странной прихоти, попросил пресс-службу подготовить бумагу относительно роста великих и знаменитых, обязательно включая царей и политиков, представить, так сказать, в историческом ракурсе, открылась забавная картина: оказывается, большинство были люди невысокие, не сказать, маленькие, Тамерлан – 145 см., Ягода – 146., Ежов – 145, Бухарин – 155., Людовик Четырнадцатый – 156, Екатерина Вторая – 157, Ленин – 164, Геббельс, Саркози, Берлускони, Меркель – 165, Сталин – 166, такой же рост, как у любимого вождя, – у Павла Первого, Пушкина, Черчилля, Хрущева, а у Петра Третьего и Муссолини – 169 см., как и у него, ВВП… Ну, хорошо, а Гитлер – 175 см., еще выше де Голль, Ельцин, Обама…, их можно было отнести к исключениям, однако народ почему-то отдавал предпочтение высоким, когда проводились опросы и просили изобразить портрет лидера; некоторые публицисты, размышляя над феноменом роста у политиков, почему-то делали однозначный вывод: маленькие мужчины вожделеют власть, чтобы побороть комплекс неполноценности, ВВП вывод этот казался обидно-примитивным, уничижительным; как бы там ни было, Плюшевый ему нравился, подходя еще и по этому параметру…
Нет, не ошибся он во временном преемнике ни на йоту, перед тем, как объявить решение, долго размышлял, взвешивал, оценивал, на кого падет сия благодать – и не находил лучшего варианта, чем Плюшевый; на остальных, их в списке ВВП было трое, положиться до конца не мог, дорвутся до власти и покидать пост не захотят, ибо что может быть желаннее власти, особенно в такой стране как Преклония, это как запах крови для стервятника… В Плюшевого он верил – подлянки не совершит, воспитание и характер не позволят, и протеже не подвел, блестяще справился с доверенной ему миссией, ни разу не сфальшивил, ну, почти ни разу, скажем так; в обращении между собой они остались прежними, ВВП с Плюшевым на “ты”, он с ним – на “вы”, договорились, что, поменявшись местами, не будут позировать перед телекамерами, как прежде было заведено: ВВП слева за столиком, гость справа, отчитывается перед всевластным Хозяином: никакого отчета подлинный ВВП держать перед временным преемником не собирался; встречались они редко, больше по телефону, Плюшевый ставил в известность обо всем серьезном, на срочных бумагах писал так: “Ув. ВВП, посмотрите, пожалуйста”, или: «ВВП. Ваше мнение? С ув…”. Он же, когда прежде посылал бумаги премьер-министрам, обычно писал: “Разберитесь и доложите”, или просто: “Доложите” – в этом и состояла огромная, ни в каких физических величинах не измеряемая, разница между ними; впрочем, не все поначалу шло гладко, притирались, осваивались в непривычных ролях, потом все стало на свои места, Плюшевый понимал: есть вещи, которые делать вообще не следует, потому что они могут навредить Хозяину, а все остальное нужно делать с оглядкой на него, скажем, в вопросах помилования – Плюшевый не хотел делать вид, что он гуманнее ВВП; и про удлинение срока пребывания у власти тоже заранее договорились, в определенный момент временный преемник изменил Конституцию, многие олухи подумали – для себя старается, а он просто выполнял поручение Хозяина; в общем, как Щедрин про того Топтыгина: добрые люди кровопролитиев от него ждали, а он чижика съел!
Иногда ВВП становилось жалко Плюшевого, капелька сострадания все-таки присутствовала в его заскорузлом сердце, знал об этом недостатке и боролся с ним, а недостаток по-прежнему проявлялся, положение у Плюшевого и впрямь хуже губернаторского, смысл выражения узнал сравнительно недавно от конюха, обихаживавшего его лошадок: “губернатором” называется самец-пробник, которого припускают к кобыле для ее раздражения перед случкой с породистым производителем; грубое, конечно, сравнение, Плюшевый о нем никогда не узнает, зачем человека обижать; ставил себя на его место и качал головой – он бы не смог столь виртуозно сыграть в срежиссированном спектакле, не какую-то пошлую ролишку – роль, исполненную пафоса, трагедийного комизма или комедийного трагизма, что одно и то же: радеть за страну, мотаться по городам и весям, произносить замечательные слова, наносить визиты главам других государств, производить впечатление либерала, распекать нерадивых начальников, бороться с коррупционерами, снимать с постов и назначать на посты, зная каждую минуту, что он лишь подставная фигура, временщик, что за его спиной, распластав крыла, как орел, пикирующий на добычу, стоит тот, кто придумал и осуществил спецоперацию, те же министры, слушая его, делают серьезные лица, а про себя думают – чего ты, парень, раскудахтался, ты же шагу самостоятельно ступить не можешь; но больнее всего, хлестким ударом по самолюбию стало бы для ВВП, стань он Плюшевым, видеть во время своих публичных выступлений каменно-отстраненное лицо вынужденно присутствующего Хозяина, устремленный в пустоту презрительно-холодный взгляд – вот это была бы самая большая мука; свобода лучше чем несвобода…, нет, он непременно сблефовал бы, воспитание и характер не позволили бы идти до конца на поводу, и, безусловно, в конце отпущенного срока службы шагреневой кожи люто возненавидел бы своего патрона и власть добровольно ему не вернул, сплел интригу замысловатую или, напротив, совсем простую, и вынудил того пойти на попятный; Плюшевый же и виду не показывал, как неохота расставаться с насиженным за четыре года местом, но кто разберет, что у него на уме и в душе…
И вот вся хитроумная комбинация, достойная высших наград и премий за исполнительское мастерство кукольных актеров, начала рассыпаться, как башня, построенная из детских кубиков, народ рванул на площади, соскучившись по митингам, посыпались обвинения в узурпации власти, от присутствия ВВП люди, оказывается, устали, а впереди целых двенадцать лет лицезрения наколотой ботоксом физиономии, да их и за людей-то не считают, нагло обманывая, особенно в ходе выборов, они для власти – быдло…, и пошло-поехало; наложившись на освистывание, сопровождаемое разнузданными репликами и откровенным хамством хомячков в интернете, словно с цепи сорвавшимся, новое для ВВП явление повергло его в смятение – и родило привычную реакцию – отвечать надо резко, не стесняясь в выражениях, никаких уступок, он должен явить себя народу по-прежнему уверенным в себе, великим и могучим, несокрушимым Высшим Верховным Правителем, а не мямлей, идущим на поводу у толпы; в прямом телеэфире он показал себя в полном блеске, назвав всех и вся своими именами: митингующих – бандерлогами, уподобив киплинговским обезъянам, а попросту говоря, серой, обезличенной зомбированной людской массе, белые ленточки, символ протеста, – презервативами, матерную подпись под фото, опубликованную безрассудно-смелым журналом, где ВВП открыто послали на х… – позабавившей и даже порадовавшей, грубо съехидничал в адрес известного пожилого сенатора Заокеании, ветерана войны в «стране вьетов на Юге», напомнившего о судьбе ближневосточных тиранов, дескать, и тебя такое же ждет, если не изменишь отношения к свободе и демократии – чего, спрашивается, взять с человека, попавшего в плен, сидевшего в яме и явно подвинувшегося мозгами, и далее в том же духе; кстати, об исполняющем обязанности ВВП в оставшиеся три месяца до выборов бросил мимоходом одну лишь фразу, и ту с подковыркой: дескать, сражается сейчас с Евросоюзом, он там себя покажет… Придется ему кость кинуть, премьером на годик-другой сделать, а после, когда все пойдет сикось-накось, а пойдет обязательно – на то и ВВП, чтобы оценивать работу ближайшего окружения, – отправить в Конституционный суд или преподавать, а на его место того же Мудрина посадить, которого Плюшевый снял со скандалом за несогласие…
Полагал – народ проняло, дошло до отщепенцев-оппозиционеров и просто провокаторов, митингующих с подачи и на деньги Запада, что с ним, с ВВП, такие номера не пройдут, а на поверку вышло иначе – новое разрешенное сборище в столице Преклонии собрало еще больше разозленных участников – смотрел по Первому каналу все это безобразие и тихо матерился…; а ночью опять черт явился, ни на кого не похожий кроме как на самого себя, отвратная харя, и начал форменный допрос, нагло-бесцеремонный, притоптывая копытцами и скаля клыки: ты чего это болтал, злобной слюной истекая, о сенаторе из Заокеании, это он-то подвинулся мозгами? – ты сам с глузду съехал, коль несешь такую ересь; а про вилийца чего наплел – кто тебе сказал, что Гаддафи иностранные спецназовцы убили? – свои отморозки и убили, по твоему же зомбоящику показывали; я уже не говорю про контрацептивы, бандерлогов и вранье твое злонамеренное об оплате пришедших на митинг – это твоим “нашистам”, уродам молодым, платят, есть доказательства, на пленку заснятые…, кстати, о гондонах: “…нацепили белые ленточки, словно борцы со СПИДом” – как понимать, ты себя сам сравнил со СПИДом? – получается, ты провокатор по отношению к самому себе, нарочно провоцируешь озлобление народа… Разберись со своими помощниками, дай по мозгам, чтобы справки готовили нормальные, а не вранье, они же тебя подставляют, или, страшно подумать, ты все знаешь и специально так говоришь, но тогда жди беды…
О брожении в обществе и о возможных последствиях ВВП думал постоянно и без всякого черта, покоя не дающего, а вот с помощниками разобраться… – тут глумливая рожа права; еще месяца за три до всяких митингов, едва с Плюшевым срок оговорил его публичного отказа от будущих выборов, имел беседу с Выхухолем, срочно вызванным в Резиденцию, занимал человек с таким именем немаленький пост в администрации власти, это, впрочем, не имело значения, а значение имело то, кем он на самом деле являлся, а являлся он близким ВВП по духу, сопровождая его с момента восхождения; люди уже давно интересовали исключительно по степени их функциональной полезности его делу, Выхухоль пользовался особым расположением, ибо был чрезвычайно полезен. В силу своей профессии ВВП носил в памяти и тщательно берег массу сведений о своем ближнем круге, Выхухоль занимал его мысли более других, он был интересен некоторыми обстоятельствами своей биографии; во-первых, по отцу он был вайнах, родился в селе, однажды в интервью популярному гансонскому журналу разоткровенничался: “Я с гордостью всем говорю о том, что пусть наполовину, но я принадлежу к этому выдающемуся, красивому, очень сильному и известному в мире народу”; мать его, по фамилии Выхухолева, по распределению после окончания пединститута приехала на работу в вайнахскую сельскую школу, познакомилась с местным учителем, вышла за него замуж и родила сына, фамилия отца была Рудаев – понятно, не тот мятежный генерал, убитый самонаводящейся ракетой, но наверняка из клана Рудаевых, это в Преклонии Ивановых как собак нерезаных, они не родственники, а однофамильцы, а в Вайнахии Рудаевых не так уж много и наверняка кем-то кому-то доводятся, короче говоря, при рождении Выхухоль получил фамилию и имя Дудаев Асламбек Андарбекович, второе имя у вайнахских детей было преклонское, у отца Выхухоля – Юрий, поэтому и стал он впоследствии Юрьевичем. Свое происхождение и место рождения долгое время тщательно скрывал, но органы все выяснили; отец бросил жену и Асламбека в пятилетнем возрасте, и они переехали в срединную Преклонию, где мальчик пошел в первый класс, взяв мамину фамилию, а дальше – учился в двух институтах и недоучился, служил в армии, в спецназе Главного разведуправления, прибился к ненавистному МБХ – в ту пору будущий ВВП о нем и понятия не имел, добрался до банка все того же МБХ, стал одним из руководителей банка, директором по связям с общественностью самого крупного телеканала, и в конце концов был приглашен в администрацию тогдашнего стареющего и дряхлеющего преклонского Правителя; Выхухоля и унаследовал ВВП, получив из рук стареющего и дряхлеющего скипетр власти.
Что еще мелькало в черепной коробке ВВП, к своему счастью (или несчастью?) помнившему абсолютно все – что первый раз женился Выхухоль на сестре жены ненавистного народу соавтора ваучерной приватизации, брак оказался неудачным, жена и сын после развода осели в столице Альбионии, новый брак принес Выхухолю троих детей; эти подробности биографии ничего не говорили о главных талантах человека, которому нет еще пятидесяти и который сейчас сидел напротив, круглолицый, с ироничными глазами и нежной улыбкой интеллектуального садиста, умный, хитрый, проницательный, умеющий на ходу угадывать желания ВВП: “Я воспринимаю пожелание как военный приказ. И в этом смысле я гораздо лучше, чем человек, который воспринимает приказ как пожелание”, — как-то сказал он о себе, а ВВП запомнил. Еще о нем говорили: расчетлив, но эмоционален, циничен, но не слеп, сребролюбив, “не миллиардер, однако и не десять миллионов”, но не жаден; способен подчиняться, но предпочитает действовать так, как считает нужным… Ох как не любят его либералы-оппозиционеры…, называют главным кукловодом политического процесса, серым кардиналом ВВП, придумавшим эвфемизм “суверенная демократия”, координатором подтасовки результатов выборов, уничтожителем политической конкуренции, организатором кампаний против общественных организаций, а также создания отрядов молодых штурмовиков вроде движения “Наши”, цитировал ВВП по памяти; а еще Выхухоль пишет песни, сочиняет музыку:
Он всегда впереди в алом шелке на бледном коне.
Мы за ним по колено в грязи и по горло в вине.
И вдоль нашей дороги пылают дома и мосты.
Я буду, как ты. Ты будешь, как он. Мы будем, как все…
Несколько лет назад от пресс-службы узнал ВВП и повеселился: перед тем как принять журналиста в “пул”, обслуживающий Правителя и освещающий его поездки, Выхухоль якобы долго слушает, насколько умело журналист ругается матом в адрес оппозиции, затем вносит коррективы в лексикон и выдает номерной словарик, в котором содержатся обороты и эпитеты в адрес оппозиционных политиков; словарик журналист обязан сдать в спецархив службы охраны после перехода на другую работу, но за особые заслуги книжка может быть передана ему в постоянное пользование. Спросил об этом Выхухоля, тот опустил глаза долу в деланном смущении, ВВП все понял: сам же Выхухоль и придумал байку… Решил стать писателем, выпустил роман “Околодерьма”, спрашивал совета, печатать ли под своим именем – ВВП не читал и не собирался читать произведение с таким названием, удовлетворился разъяснением, что в нем упоминается тотальная коррупция в парламенте, силовых структурах и СМИ, но не любить власть – все равно, что не любить жизнь, уверял автор. Посоветовал поставить псевдоним, Выхухоль согласился, потом не выдержал и растрезвонил всему свету, что автор – он, получив в ответ порцию того самого дерьма – его называли не иначе как бездарем и графоманом; по роману услужливый культовый режиссер поставил пьесу, говорят, более удачную, нежели роман; пускай резвится, коль нравится, главное – чтоб дело, к которому приставлен, делал исправно… “Человеки бывают двух сортов – юзеры и лузеры. Юзеры пользуются, лузеры ползают. Юзеров мало, лузеров навалом. Лузер я позорный или царственный юзер?” – юзер, можешь не сомневаться…
“Через неделю мой преемник объявит, что сходит с дистанции – вы, надеюсь, догадываетесь о нашей с ним былой договоренности, так вот, меня интересует ваш прогноз – как поведет себя общество, проглотит или…” Выхухоль заблестел глазами, заиграл бровями – хлебом не корми, дай только хитроумный этюд составить, как в шахматах: белые начинают и выигрывают в три хода; тут как раз этюдная позиция – и победа очевидна, недаром столько труда и старания вложил Выхухоль в демонстрацию незаменимости ВВП: “Ничего не произойдет, уверяю! – народ ждет-не дождется вашего возвращения, ведь… если откровенно… он понизил голос и машинально поводил головой, словно некто подслушивающий находился рядом , – если откровенно, преклонцы не верят в благие намерения того, кто на вашем месте, пустозвонные речи его не вдохновляют, все понимают – он лишь отражатель, ретранслятор ваших мыслей и идей, так что пора восстановить статус-кво”. – “И все же, могут быть недовольные, возмущенные, кто-то же, вопреки сказанному вами, все-таки надеялся на его второй срок?” – “Их так мало, они столь незначительны, что принимать их в расчет не стоит, вы же все имена знаете, они наперечет, ну кто из них на что-то способен – да никто; барометр показывает “ясно”, комбинация с рокировкой разыграна блистательно, мат неминуем…” – “Комбинация” выглядела откровенностью на грани наглости, очевидным намеком на нечто не вполне достойное, потому покоробила; стал Выхухоль позволять себе больше, нежели отпущено моей волей, подумал ВВП и лишь уточнил: “Кому – мат?” – “Мат – лишь образ, метафора, его непременно получат недруги, это констатация неизменного и не подвергаемого сомнению успеха, вашего успеха”. – “Может, все же организовать идеологическую поддержку, пару митингов, ваших архаровцев выпустить, как их, бишь, называют… нашисты”, – с долей ехидцы улыбнулся, ему хотелось поставить Выхухоля на место. – “Напротив, этим привлечем повышенное внимание к событию, в сущности, ожидаемому: Хозяин возвращается домой, что ж тут неожиданного?” – “А я и не покидал дома…” – “Одну-две статейки запустить, – реплика мимо чуткого уха Выхухоля пролетела или виду не подал. – Вас с Александром Третьим часто сравнивают, в развитие тезиса неплохо статейки сработают, мне кажется; как и при царе, стабилизация наступила, консервативная, усекновению подверглось многое из прежде насажденного, ну, и при нем тоже террор был, и мы с этим же злом боремся…” – “Хм, террор… Дорис-Мелихов, граф, пораньше был во дворец призван, еще при батюшке Александра Третьего, не путаю?” – “Нет, не путаете, все правильно”. – “И что же граф хорошего сделал? А ведь полномочия имел огромные: бороться с крамолой всеми средствами, сажать, стрелять, вешать революционеров, а он решил диктатуру сердца применить, по-доброму с бомбистами, взрывы в Зимнем дворце гремят, а граф увольняет неугодных обществу министров, цензуру ослабляет, из тюрем политзаключенных выпускает и в довершение ко всему Третье отделение упраздняет… Каково?! Правда, взамен Охранное отделение создает, агентов запускает к народовольцам, но все равно как без Третьего отделения… это все равно что ФСБ упразднить… Я недавно о графе читал, у меня свежие впечатления, так вот он напоследок решил созвать комиссию выборных от земств – для того, чтобы могли законы принимать, пусть и с совещательным голосом; и чем вся эта игра в демократию кончилась, дорогой Выхухоль, помните? – ликвидировали царя бомбой, и унаследовал престол тот, с кем, как вы говорите, меня сравнивают; не надо никаких сравнений, обойдусь, но нянькаться ни с кем не стану, диктатура сердца – не для меня, у меня сердце холодное, в противовес Феликсу Эдмундовичу, тот про горячее сердце чекиста толковал, а у меня – холодное, не боюсь признаться…”
Выхухоль что-то забормотал про спокойную, стабильную обстановку, про высокий рейтинг национального лидера, что все с рокировкой пройдет, как по маслу, ВВП слушал вполуха и откуда-то приплыло смутное, никогда не обманывавшее предчувствие – этого вайнахца надо менять; не пройдет как по маслу…, почему, отчего, что случится – он не знал, не догадывался, но предчувствие по-прежнему тяготило – и тукало в висок: его надо менять. “О выборах в Думу, какая картина, все ли обеспечено?” – “Едросы возьмут более половины голосов, все на мази, губернаторы предупреждены о личной ответственности за исход голосования, знают, что лишатся должности, если что не так выйдет, счетные комиссии подобраны, Чур знает свой маневр…” – “Ладно, посмотрим… Главное, чтоб по-честному, без подтасовок, ясно?” – “Разумеется, по-честному, кто же сомневается…” – и глаза Выхухоля опять заблестели.
“Между прочим, пресс-служба передала мне приглашение астрологов на свой съезд. Терпеть не могу эту публику, по-моему, жулики, шарлатаны, пудрят мозги своими прогнозами… не верю я всей этой хрени, категорически не верю; моя жена… – сделал паузу, словно не хотел вспоминать, но был вынужден, – она обожала всякие гороскопы, вечно вырезки делала, что-то там выписывала, я жутко злился…” – “Позвольте дать Вам совет – примите приглашение, ну что вы теряете…”; ну да, ничего не теряю, мигом отреагировал, особенно если вспомнить давний прогноз астрологов города на болотах, еще до избрания его ВВП, те совместную статью распространили, предупреждали об опасностях, с которыми, по их мнению, связано правление нового Властелина: “Любой другой из реально возможных претендентов на это кресло будет для страны в целом и каждого ее жителя в отдельности намного безопаснее этого человека”, – предупреждали горе- провидцы; понятно, никто не посмел опубликовать статью, появилась только на астрологическом сайте и прозвучала в коротком интервью на радио, однако незамеченной не осталась – на звездочетов набросились все кому не лень, обвиняя в соцзаказе за немалые деньги; попавшие в опалу отбивались: “смешно рассуждать, что нам заплатили, у ВВП и правда ведь напряженный гороскоп, это видно по звездам, а звезды в подкупе обвинить очень трудно”; прошло время, и умолкнувшие надолго астрологи обрели слабенький голосок и резонно заметили: “зачем ему наши прогнозы – большой человек из его администрации в разговоре о прогнозах так и сказал: “Ребята, мы без всяких астрологов знаем все результаты будущих голосований, что за ВВП, что в Думе, какая надобна цифра, такая и будет”.
“Мне кажется, стоит посетить съезд, – продолжал мягко настаивать Выхухоль. – Разумеется, от медиа мы скроем, но будет любопытно, много нового узнаете”. – “Ты думаешь? – неожиданно перешел на “ты” и пожевал губами. – А у президентов были личные астрологи?” – поинтересовался. – “Конечно, были! – оживился Выхухоль. – Например, у заокеанского, который империей зла нас назвал, он настолько доверял собственному астрологу, что по его совету устроил инаугурацию в 5 часов утра, нация была в шоке, такого еще никогда не было, но он не отступился, потому что астролог (а это была женщина) обещал ему два срока и блестящую карьеру президента, и что же? – люди, которые скептически отнеслись к победе (мол, на что способен второразрядный голливудский актер?), были посрамлены; женщина-астролог составляла для него астрологический календарь, где каждый день был отмечен особого цвета чернилами (зелеными – “хорошие” дни, красными – “плохие”, желтыми – “неясные”). В соответствии с календарем руководитель аппарата Белого дома планировал публичные выступления президента и его переговоры с главами иностранных держав”. – “А другие президенты Заокеании верили в астрологию?” – “Отцы-основатели настаивали на ратификации Декларации независимости именно 4 июля 1776 года из-за благоприятного для страны расположения планет в тот день. А президент Теодор Крузвельт вывешивал свой гороскоп на стене кабинета в Белом доме; кстати, в Заокеании влиянию астрологов подвержены не только политики, но и серьезные финансисты, тот же Кейган в бытность президентом сделал сенсационное заявление, сообщив, что 48% финансистов Уолл-стрит обращаются к прорицателям, именно поэтому “Уолл-стрит джорнэл” в год печатает по несколько статей, посвященных астрологическим прогнозам”. – “Откуда ты все знаешь?” – “Я почему-то догадывался, что Вы поднимете эту тему, вот и подготовился, почитал кое-что”. – “Похвально, когда подчиненный заранее улавливает мысли начальника… Ну, а вожди, рябой, фюрер, Чао?” – “На фюрера работал целый институт астрологов, один из них – де Волль – просчитал, что фюрер сделал ошибку, напав на Преклонию на заходящей Луне, это означало, что война кончится для него печально; поняв это, де Волль сбежал в Альбионию, там его тогдашний премьер с неизменной трубкой активно использовал…; разочарованный ходом войны, фюрер расстрелял многих астрологов… Что касается рябого, то он, как и Вы, не любил астрологов, летом 29-го те собрались на профессиональный съезд в Веленджике, их радушно пригласили проследовать на обед, съезд в полном составе усадили в автобусы и увезли в неизвестном направлении – ни один назад не вернулся… Что касается наших лидеров последних десятилетий, то для них тоже составлялись гороскопы, например, для Деда, он об этом не ведал, в основном перед зарубежными поездками – что от него ждать: справит ли нужду у шасси самолета, продирижирует ли оркестром…; а Попрежнев, к примеру, интересовался, как долго звезды предсказывают ему жить, у него пунктик имелся: желал знать, кто дольше проживет – он или Чао, и был очень доволен предсказанием астролога, который заверил, что он протянет дольше, так и случилось…”. – “Ладно, уговорил, поеду на съезд, человек, согласись, значительно шире и больше своего желудка, ему иногда в астрал впасть хочется, послушаю их галиматью… А из исторических личностей Преклонии я симпатизирую в первую очередь Александру Невскому, а также Петру Первому и Екатерине Второй, ей даже больше – дела вела умело и кровищи при ней меньше было, чем при Петре”, – неожиданно закончил беседу.
Белый как лунь, благообразный, с аккуратно подстриженной щеточкой усов председатель собрания встретил у входа в аудиторию университета, где проходил съезд, ВВП по обыкновению опоздал минут на сорок, нелады со временем начались у него еще в первых классах, жилье находилось в двух шагах от школы и он все равно постоянно опаздывал, дошло до того, что осенью и зимой прибегал на уроки без пальтишка, дабы не тратить минуты, которых не хватало, на раздевание; опоздания вошли в привычку и даже нравились по мере того, как он становился большим начальником – у него в приемной министры томились по два часа, недоумевая, то ли нарочно их маринует, то ли и впрямь часов, знаменитых крупных истинно мужских из белого 18-каратного золота Big Pilot’s за полмиллиона долларов не наблюдает… Седой проводил в президиум, участники приветствовали ВВП стоя долгими аплодисментами, он дал отмашку – довольно, господа, хлопки стихли, все сели, седой произнес приличествующие моменту слова: для нас высокая честь… мы подошли к своей миссии с осознанием высокой ответственности перед обществом… астрология проникла во многие сферы и области, высочайшие мировые культуры погибли, но астрология осталась, она так же жизнеспособна, как и само человечество; подлинное возрождение астрологии в Преклонии, начавшееся в 1989 году, происходило в период, все чаще называемый “концом времен”, выход из подполья сопровождался такими явлениями, как рост религиозности, широкое распространение экстрасенсорики, уфологии, парапсихологии – и одновременно терроризма, сектантства, проституции, добавим сюда резкую смену вектора социально-экономического развития на противоположный; как правило, все эти вещи, а особенно увлечение мистикой разного рода, объясняются ухудшением социальных условий жизни; переполненное человеческое сознание с радостью ухватывается, как за соломинку, за универсальные и простенькие ответы и на этом успокаивается, мы же считаем, что дело обстоит намного сложнее…
Из последующих выступлений, долгих и нудных, ВВП уяснил одно: прогноз о закате политической карьеры ВВП, оказывается, не сбылся – а он и не подозревал!, пресс-служба не доложила, боясь прогневить, да если бы и доложила, он бы не отправил автора предсказания вкупе с остальными в места не столь отдаленные, он же не безжалостный Правитель. Тем не менее, автор неподтвердившегося прогноза убоялся придти на съезд, однако просил передать на словах, что Преклонию все-таки не ждет ничего хорошего; другой астролог, примелькавшийся на телеэкране, ВВП редко смотрит, но этого типа с гнилыми зубами запомнил, он предрек, тоже находясь не в аудитории съезда, а в столице Гансонии: преклонцам надо срочно спасать свои капиталы – вот, пожалуй, и все прогнозы, которые могли расстроить ВВП и которым, по его мнению, была грош цена; зато другие выступавшие, не все, но многие, разливались соловьями: раньше звезды и впрямь не сулили ВВП ничего хорошего, но стоило ему объявить всенародно о намерении избираться на третий срок, уже на шесть лет, как расположение светил внезапно изменилось в его пользу: там, на небе, постоянно происходят изменения, объяснили астрологи; а вот относительно нового финансового кризиса были единодушны, назначив на июнь 2012-го, а одна астрологиня высказалась вполне определенно, при этом чуть ли не победно поглядывая на ВВП – ах, какие мы смелые!: “Нептун окончательно входит в свой родной знак Рыб, и это приведет к росту мистических настроений в обществе, появлению новых вождей и учителей, преобладанию вранья в газетах и на телеэкранах, народ займется активным духовным поиском, правда, многие этих поисков не выдержат и сопьются… Также ожидается рост наркомании, психических болезней и неадекватного поведения…, влияние Черной Луны в Тельце сведет на нет все хорошее, что мог бы принести Юпитер, нисходящий узел Тельца обрежет финансовые возможности, летом ожидаются неприятности у крупных банков, да и вообще у всех…”– “Звезды склоняют, но не принуждают”, – подал реплику ВВП, и все зааплодировали, словно ожидали от него чего-то подобного; но где же тут любопытное и новое, что сулил Выхухоль? – полная чушь, несуразица, сапоги всмятку, я таких прогнозов наклепаю сколько угодно… Выступил тувинский шаман и разогнал тучи – Преклонию ждет больше хорошего, нежели плохого: “Следующий год будет годом Черного Дракона, но в данном случае “черный” не несет отрицательного значения, так как черный цвет – символ воды, Дракону в воде будет хорошо, значит, и нам будет хорошо…” Ну, спасибо, господин шаман, успокоил, усмехнулся ВВП, вся эта канитель стала надоедать, но тут начали обсуждать статью какого-то Маслова, в ней описывался, как понял ВВП, волновой периодический процесс важнейших событий в Галлии и Преклонии. Заинтересовался, стал конспектировать за ораторами; если взаимодействие Сатурн-Плутон отвечает за расширение границ, цикл Юпитер-Плутон отвечает за революционно-государственный цикл, в Галлии он насчитывал четыре цикла: революция 1794 г., установление культа Наполеона через 9 лет, поражение в войне 1812 года, революции 1830 и 1848 гг. (средняя длительность 18 лет). Для Преклонии Маслов привел также интересную цикличность: революция 1905 г., через 6 лет – усиление власти, убийство Стольпина. Далее, примерно через 6 лет, следуют:
Революция 1917 года, разгром религиозной идеологии;
Примерно через 6 лет (1923) – НЭП;
1929-й – год “Великого перелома”, разгром НЭПа и крестьянства;
1935-й – окончательное утверждение культа маленького рябого вождя;
1941-й – война с Гансонией. Войне предшествовали захват новых территорий;
1946 – усиление власти, реакция в науке (Фисенко) и искусстве (Удавов);
1952-1953-й – кризис сельского хозяйства, смерть маленького рябого вождя;
1958-1959-й – разгром его гвардии, усиление власти, поворот в идеологии и внешней политике;
1965-й – приход к власти новых лидеров после отстранения Овощева. В основном это были бывшие комсомольские вожди, явно нацеленные на реставрацию жесткой линии;
1971-й – уход со сцены “ястребов”, усиление власти Попрежнева, единоначалие;
1977-й – приход в Политбюро “бесцветных” соратников Попрежнева, коррупция, рост черного рынка.
1983-1984 – усиление власти Прокопова, массовые проверки в городах на предмет прогулов, попытки уничтожения теневой экономики.
1989-й – поражение в холодной войне, внедрение идеологии рынка, попытка реформировать компартию, общее ослабление власти.
Явно в этой последовательности проглядывает 6-12 летний цикл – ВВП делал нехитрые расчеты на бумажке: итак, 1995-й – 2001-й – 2007 – 2013 – 2019…
Под занавес появился некий руководитель движения “За духовное возрождение Преклонии” – так он представился и заявил о скором и неизбежном вхождении страны в Золотой век, который пообещали еще индейцы майя, преклонцы, по его мнению, придут на смену евреям и станут богоизбранным народом, ибо на сегодняшний день являются самыми нищими и самыми несчастными; ВВП вместе с остальными участниками съезда похлопал оптимисту, хотя концовка пламенной речи совсем не понравилась, тем не менее, и он, первое лицо государства, убежден – столица Преклонии станет мировым финансовым центром, а Европа стоять будет с протянутой рукой у ворот Евразийского Союза, ожидая подачек.
ВВП покинул аудиторию под аплодисменты, участники съезда захотели сделать групповой снимок, он категорически отказался – зачем делать подарок вредным изданиям, немедля начнут смаковать подробности – надо же, Правитель снизошел до такой пошлости как выслушивать астрологические панегирики в свой адрес и еще запечатлел себя на память с этими проходимцами, хотя панегириков никаких и не было, а оппозиционная пресса все равно пронюхает, положив с прибором на приказ Выхухоля – ни слова, ни полслова, да и блогеры, если узнают, а узнают наверняка, поизгаляются; у двери к нему неожиданно притиснулся пожилой лысый мужчина с пигментными пятнами на лице и черепе и с беспокойным взглядом и сунул запечатанный конверт: “Прочтите, это очень важно, это касается Вас лично…” Отдавшего конверт тут же попросили пройти с охранниками, а человек в темных очках тут же забрал конверт – по заведенному правилу любые бумаги, попадающие ВВП на разного рода встречах, подлежали сканированию, проверке на наличие взрывчатых и отравляющих веществ и только после этих процедур оседали в секретариате, а оттуда, в редких случаях, направлялись адресату – его не обременяли чтением всяких просьб и ходатайств; ВВП забыл про конверт и вспомнил лишь спустя несколько дней, когда получил его с фельдъегерской почтой и пометкой, когда и при каких обстоятельствах конверт появился; ВВП раскрыл его, вынул листик половины формата стандартной машинописной страницы и прочитал написанное от руки: ”Глубокоуважаемый Верховный Властитель Преклонии! Я – астролог, занимаюсь звездами много лет, сделал прогноз на ближайшие годы и установил – произойдет событие, которое круто повернет ход истории нашего государства, по моим данным, случится это в начале 2017 года, я не могу утверждать, какого рода будет событие – хорошее или плохое, звезды этого сейчас не говорят, оно обязательно произойдет, и я хочу, чтобы Вы внутренне готовились к нему… Есть много умеющих предвидеть и мало умеющих предупредить, я – предупреждаю… Оставляю свои координаты… Если сочтете возможным встретиться и поговорить подробнее, почту за высокую честь. Искренне Ваш…” Еще один чокнутый, в сердцах подумал ВВП, беседовать с такими – замучаешься пыль глотать, пускай им “золотой человек” займется, это по его ведомству…
Чего только ему не нагадывали, какие только сценарии не разрабатывали те, кто этим на хлеб с маслом зарабатывает – привык никак не реагировать, однако не мог забыть придуманное несколько лет назад известным своими политическими прогнозами заокеанцем: Кассандра в брюках предсказала, что Преклония и мир будут потрясены убийством ВВП на выходе из храма Христа Спасителя после полуночной мессы 7 января 2008 года, убийцы найдены не будут, а Преклонию сразу же охватит хаос, произойдет обвал биржевого рынка, начнутся массовые забастовки и демонстрации, которые приведут к введению в стране чрезвычайного положения, новым Правителем станет нынешний главный железнодорожник, генерал из того же ведомства, что и убитый, по приказу которого будут не только расстреляны бастующие нефтяники в Тургуте, но и приговорены к смерти за хищение миллиардов долларов женщина-губернатор города на болотах и мэр столицы, трагические события будут сопровождаться значительным ростом национализма и экстремизма, после серии политических и экономических потрясений в 2016 году наступит хеппи-энд: с помощью и на средства выпущенного на свободу МБХ новым Правителем станет известный демократ… Бредятина, посмеяться, наплевать и забыть, тем не менее, “золотой человек” не рекомендовал тогда посещать храм Христа Спасителя, и ВВП его послушал, уехал в Головодскую область и присутствовал на Рождественском богослужении в Прокопьевском соборе.
Потому и не выпускает МБХ, что не хочет смуты, в Преклонии всегда жалели юродивых и сидельцев, хочешь сделать из обыкновенного человека героя – запри его в узилище, МБХ – не обыкновенный, он из Достоевского вышел – пострадать хочет, тем крайне опасен; когда только затевали отбор его компании, дали возможность, и не одну, сбежать из Преклонии, дружок его так и поступил, а МБХ заупрямился: дескать, не сахарные, посидим… имел в виду себя и подельника своего Л., арестованного ранее; только забыл, с кем имеет дело, эмигрировал бы – и проблем никаких не создал бы, ни себе и своей семье, ни ВВП и его окружению, а теперь сидит и будет сидеть, пока не сгниет от болезни какой-нибудь, СПИДа, к примеру, но ходатаи просят – отпусти, это в твоих интересах, причем не люди МБХ, те как раз не просят, знают, что бесполезно, а свои, близкие, вот и Выхухоль осторожненько тему затронул, и Арина вдруг за ужином: “Станешь вновь Правителем, сделай доброе, гуманное дело – освободи МБХ, знаешь, народ воспримет положительно, не как твою слабость, а как мудрость, ты же христианин…” – вот чем решила зацепить и получила в ответ: “Не суй свой нос в дела государственной важности, сделали тебя депутатом – вот и сиди на заседаниях, на которые демонстративно не ходишь, голосуй, высказывайся, но про МБХ забудь…” – надула губки, обиделась. МБХ за годы тюрьмы поумнел, многое понял, чего раньше не дотумкал, не зря обронил: “В чем разница между умным и мудрым? Умный находит выход из критического положения, а мудрый в него не попадает. Видимо, мне не хватило мудрости” – правильно, мудрости не связываться с ВВП и не хватило, если человек не понимает, когда его предупредили по-хорошему, – пусть сидит в тюрьме… Размышляя так, он гнал от себя докучливые мысли, которые нарушали внутренний баланс, подтачивали, как ржа, давно и прочно сконструированную модель поведения, он боялся произносить про себя упрямо лезущее в голову: сильнее всего люди склонны ненавидеть тех, перед которыми в глубине души чувствуют себя виноватыми; ненависть – гнев слабых, чем несправедливее наша ненависть, тем она упорнее…

В новогодние каникулы года выборов, когда страна пила и бездельничала первые десять январских дней, он же, по завету святого Франциска, мотыжил свою землю, отрабатывая в уме, словно на татами, борцовские приемы, которые должны были сослужить ему хорошую службу в начавшейся борьбе, в те дни он пригласил в гости людей, в чьей преданности не сомневался, пока, во всяком случае; встреча происходила на любимой им и часто посещаемой Лавдайской даче, он и охрана прилетели сюда на двух вертолетах, остальные добирались кто винтокрылами, кто машинами – по трассе между двумя главными городами страны; у этого места в полутора десятках километров от города Лавдая имелась своя история; нет ничего, пожалуй, более красивого, чем Лавдайская возвышенность – отсюда из маленького ключа начинает свой путь великая преклонская река, здесь же истоки других больших и малых рек, сотни озер, тысячи родников, по сути, возвышенность – основной источник пресной воды в Преклонии – под землей огромная сеть водоносных пещер. На треугольном полуострове, омываемом с двух сторон водами озера Узкое, входящего в систему Лавдайских озёр, и расположена дача – вокруг полсотни гектаров векового могучего соснового и елового леса, в кронах которого всегда шумит ветер, и колдовское озеро, в котором удивительно прозрачная вода, метра на три видно и песчаное дно, и плавающие рыбки, и над которым почти не бывает ветра, поскольку оно узкое, отсюда и его название, да к тому же окружено высокими холмами, покрытыми лесом, так что ветру здесь просто негде разгуляться; дачу, перестроенную по желанию ВВП, именуют местным именем “Долгие Бороды”, почему так зовется, никто толком не знает, назвали и назвали, помимо единственной дороги, к Резиденции можно добраться по наплавному понтонному мосту через озеро. Когда-то поблизости находилась дача тогдашнего Властелина, одноэтажный особняк был построен в 1938 году как путевой дворец между двумя главными городами страны, метростроевцы были привезены из столицы, работы вели и под землей – сооружали бункер, предполагалось, что здесь можно будет укрываться во время войны; Властелин был здесь лишь один раз и, изучив карту местности, не на шутку испугался: узкий полуостров, к даче ведет всего одна дорога, кругом темный лес; он обошел территорию, вернулся к машине хмурый и укатил, бросив напоследок зловеще-шелестящее: ”Ловушька”… Заезжие бизнесмены предпочитают снимать эту дачу, которая находится на возвышенности аккурат напротив Резиденции “Долгие Бороды” – на противоположном берегу озера, чтобы поселиться, нужно пройти фейс-контроль охраны ВВП, ему рассказывали: на даче четыре люкса, самый престижный – четырехкомнатный с сохранившейся спальней Властелина, существует поверье: если там зачать ребенка, он станет главой государства, и постояльцы стараются без устали – многие однако приезжают без жен, а девушек, тоже прошедших фейс-контроль, можно заказать заранее, по их словам, история особняка и полутемные залы действуют на мужчин возбуждающе.
Полуостров окружен выкрашенным в зеленое металлическим забором, по которому в дни присутствия ВВП пускают ток, за забором – ров, за рвом прячутся люди в штатском с оружием и рациями, по всему периметру полуострова ведется круглосуточное видеонаблюдение, дорога к Резиденции с суши приводит прямо на контрольно-пропускной пункт, за ним – шесть километров охранного комплекса; и с воды никому из чужих тоже не подобраться – залив, где ВВП загорает и купается, перегорожен чередой понтонов, в понтонах потайные двери, оттуда Хозяин вылетает на скутере в одних плавках, а по бокам, на двух скутерах, телохранители в бронежилетах. “Долгие Бороды”, а также дачу никогда не жившего на ней, поскольку “Ловушька”, обслуживает целый поселок, две тысячи местных жителей: сначала – жесткая проверка их самих и всех родственников на благонадежность, потом они подписывают формы допуска к государственной тайне, после чего пять лет не имеют права ездить за рубеж, их телефоны прослушиваются, а письма читаются, и коль что не так – уголовная ответственность за измену родине.
ВВП любил бывать здесь в любое время года, не только летом, в помпезном помещении с мраморными лестницами и античными колоннами он принимал гостей и официальные делегации, но ночевал не здесь, а в ничем не примечательном коттедже неподалеку, двухэтажном, из красного кирпича – на такой системе безопасности настоял “золотой человек”, он же “Генералиссимус” – его ВВП тоже пригласил принять участие в совещании, свой человек, от него тайн нет.
Они гуляли, несмотря на мокрядь, заасфальтированными лесными аллеями, стояла оттепель, снега не было, новый год не походил на себя, природа будто ошиблась с календарными сроками наступления холодов, а между тем, все окрест поменялось, тишь да гладь сонного царства взбудоражилась, люди будто очнулись от долгой спячки, молчуны обрели голос, вновь, как пару десятилетий назад, преклонцев тянуло на улицы и площади митинговать, и отсутствие холодов было только им на руку; ВВП седьмым чувством (шестым было чувство опасности) улавливал эти изменения и тоже, вместе с остальными, выходил из летаргического сна, понимая – покоя больше не будет, нужно действовать незамедлительно, но как? – в этом и крылась загвоздка, именно поэтому он захотел послушать друзей и принять свое решение. Перед обедом славно попарились, после обеда их ожидала игра в небольшом казино, играть должны были по-серьезному, на собственные деньги, чтобы азарт и кайф словить, а пока отдыхали в предбаннике, укутав в простыни порозовевшие разморенные тела, попивая настоянный на травах чай и гансонское пивко и неторопливо вели беседу, ради которой, как гости догадались, их и пригласил Хозяин, он же сознательно перенес серьезный разговор в баню – где еще преклонский человек так расслабляется и говорит открыто, не таясь, и пусть отдыхающий вместе с телом мозг и не мобилизует глубокие мысли, не плетет из них причудливую канву, зато открываются, как в стоградусную банную жару, все поры и легко высвобождается прежде запертое в подкорке, глядишь – нечто дельное проскользнет; ВВП очень надеялся на это.
Чем ответить на вызов “болотных чертей и ведьм”, как выразился шеф безопасности, имея в виду митинг на площади преклонской столицы? – ответ был готов: дабы не было повадно впредь собираться толпами и горланить всякую чушь, применить жесткие меры, можно и спровоцировать беспорядки, а далее – как положено в таких случаях…; Мудрин, старый друг, спец по финансовой части, начинали вместе у мэра города на болотах – вот же напасть, никак от болота не уйдешь – возразил: жесткие меры еще больше разозлят, нужна гибкость, тут не дубинкой – скальпелем нужно; друг не в обиде на ВВП, что не поддержал его в конфликте с Плюшевым, из-за чего вынужденно ушел со всех постов, знает, что его время еще впереди, глядишь, и премьером станет, когда Плюшевый дела завалит – немедля отставлять бывшего преемника от власти совсем уж некрасиво, ВВП по-своему прав… Двое других: только что назначенный новый руководитель администрации, проверенный генерал того самого ведомства и незаменимый аппаратчик, и еще один генерал, главный в Совете безопасности, поддержали приверженца скальпеля – чем тоньше и изящнее будет действовать ВВП, тем больше шансов вернуть доверие народа; так и сказали – вернуть доверие…, выходит, он его утратил? – или оговорились ребята, но тут без обид, для того и разговор затеялся, чтоб начистоту, без утаек и цирлих-манирлих. А вот Камшалов по прозвищу профессор Преображенский намекал, что пластаться не стоит, можно и нужно припугнуть хорьков: банкир, соучредитель дачного кооператива “Лужа”, который в далеком девяносто шестом обживали жившие в городе на болотах будущий ВВП и его приятели, некоторые стали потом его близкими друзьями, был умен, хитер, изощрен и незаменим по части исполнения деликатных финансовых поручений, немало лет он проработал представителем крупнейшего гансонского концерна, пока законники Заокеании не предъявили концерну обвинение в даче взяток по всему миру, включая их страну и Преклонию, гансонцы заплатили крупный штраф, а Камшалов потерял прекрасно налаженные связи.
Вспомнили снятие Выхухоля, весьма своевременное, очень уж публика митингующая его не любила за всякие хитроумные комбинации, Выхухолем стоило пожертвовать, он свое дело сделал, спасибо ему, пускай теперь модернизацией ведает в правительстве, в которой черт ногу сломит; к тому же наговорил в газете лишнего перед снятием с должности, напомнил шеф безопасности: дескать, “уступить разумным требованиям активной части общества – обязанность и конституционный долг власти… лучшая часть нашего общества, или вернее, наиболее продуктивная его часть требует уважения к себе. Люди говорят – мы есть, мы имеем значение, мы народ. Нельзя высокомерно отмахиваться от их мнения. И очень правильно, что это мнение учтено, что есть благожелательная реакция власти… Уступить разумным требованиям активной части общества – не вынужденный маневр власти, а ее обязанность и конституционный долг”… Что понимать под уступками – вот в чем вопрос, дорогой Выхухоль, явно неодобрительно закончил главный в Совете безопасности; ВВП понимающе качнул головой, сам же подумал, что в словах Выхухоля есть резон и просматривается линия дальнейшего поведения власти: не озлоблять, делать вид, что разделяешь озабоченность толпы, а самому успокоить недовольных, притупить их бдительность, скоротать время до выборов, победить, доказать свою легитимность, а там уж… Нет, пожалуй, Выхухолю стоит подыскать более серьезную должность, он свое дело знает туго, в новое правительство посадить, но не на модернизацию, а чтоб за министрами надзирал, хвосты им крутил, а то Плюшевый с оравой этой не справится; верно, руководителем аппарата назначить…
Приверженец скальпеля Мудрин нарисовал линию новой стратегии и свое участие в ее осуществлении: не можешь остановить процесс, возглавь его, но так как это невозможно, остается другой путь – всеми правдами и неправдами внедриться в процесс, чтобы его затормозить, создать видимость того, что к недовольным прислушиваешься, делать вид, что идешь им на уступки, в мелочах уступать можно и даже полезно, тем самым недовольные начнут успокаиваться, их вроде услышали; на самом деле это нейтрализация протестных настроений; он, в свою очередь, берется разговаривать с недовольными, он тоже вроде жертва, его за своего примут, вот и начнет агитировать за диалог с властью, уверять, что власть недовольных слышит… Генерал-аппаратчик добавил: по его мнению, митинги закончатся сразу после выборов, дальше не за что митинговать, следовательно, продержаться требуется всего два месяца. С ним все согласились – поэтому нет нужды пускать в ход дубинки, даже профессор Преображенский признал – незачем, а генерал-аппаратчик в подтверждение своих слов: мужики в деревне решили барина убить, сжечь усадьбу и так далее, подступила толпа в вилами и топорами к барскому дому, вопят, сумятятся, барин в халате с кистями вышел на балкон, грозно глянул на толпу и рыкнул: “Ну, чего?!” Мужики сникли, понурились: “А ничяво…”
ВВП слушал с повышенным вниманием, начинал вызревать план действий, главным пунктом которого… он еще не мог сформулировать его с исчерпывающей ясностью, мысли роились, сходились и разбегались, как стальные околовокзальные колеи, но с каждой минутой обмена мнениями внутри безобманчиво рождалось стремление – не уступать, не сдавать позиции, не убегать в крепость… какой-то умник поиспражнялся в остроумии, попало в печать: “Кремль – самая неприступная крепость из всех преступных крепостей мира”, не уступать, но по-умному, хитро отвоевывать плацдарм за плацдармом, как во время боя, бороться с недовольными их же оружием, организовывать митинги в свою поддержку, запустить в интернет своих блогеров, и тогда посмотрим, чья возьмет; и – затаиться, показать – понарошку, конечно, что всерьез относится к требованиям недовольных, не отвечать покамест на их выпады: бойся противника, не ответившего на твой удар, он оставляет за собой право ответить, когда наступит момент… Главный в Совете безопасности подал витавшую в воздухе идею – убрать с дистанции двоих участников гонки, назначенного сверху кандидатом в ВВП губернатора и многолетнего лидера на вид оппозиционной, а на деле вполне управляемой “Груши” – голоса оттянут, особенно “грушечник”, и помешают выиграть уже в первом туре; наши специалисты, сообщил шеф безопасности, просчитали варианты и пришли к выводу – эти двое станут помехой; остальные же четверо пускай участвуют в выборах, включая версту коломенскую – суматошного олигарха, ни ухом, ни рылом в большой политике не смыслящего; идея пришлась ВВП по нутру, надо дать команду Чуру, чтоб отсеял на стадии регистрации.
Беседа в предбаннике не лишней оказалась – план действий вскоре окончательно созрел и оформился; и прошли-пролетели два месяца как один миг, ВВП давно не чувствовал себя таким бодрым и готовым к борьбе, внутри все пело и звенело, как в первый год пребывания во власти после отставки Деда, он загонял-заездил охрану, с бешеной скоростью перемещаясь по городам, встречаясь по большей части с работягами и иногда – с интеллигенцией, он выслушивал их просьбы и раздавал обещания споспешествовать, уладить, решить, куда девался его нутряной страх перед большим скоплением людей, он больше не боялся обструкций – свистунов на мороз; сильный мороз и впрямь ударил, правда, не отвратил желание недовольных снова прошествовать по столице и помитинговать с требованием к ВВП немедленно уйти, но по команде в другое место города свезли митингующих в защиту ВВП, как их уж уговаривали, стращали ли, сулили и платили деньги, ВВП не интересовало – главное, митинг состоялся, выступавшие в один голос: не дадим развалить Преклонию, нет – революции и крови; простые, понятные лозунги, народ их поддержит.
В закоулках бесподобной памяти прятались слова, фразы, длинные предложения, принадлежавшие не ему, осевшие продуктами чтения в молодые годы – пребывание во власти оставляло мало времени для подобного занятия; чужие, заемные мысли нет-нет и высвечивались в потемках фонариком, извлекались на свет божий, произносились уместно моменту, а чаще давали повод поразмыслить наедине о превратностях бытия, вот и на днях вдруг прострелило – кто-то из великих, не то альбионец, не то галлиец запечатлел точно заклинание: “Никогда не отступай, никогда, никогда, никогда, никогда – в большом ли, в малом, в значительном или мелком – никогда не отступай, кроме как перед убеждениями чести и здравого смысла”. Хорошо сказано, умно, будто знал кто-то из великих, над чем спустя много лет будет мучительно размышлять Повелитель Преклонии! – он н и не отступает и никому не уступает, он, неколебимый, несгибаемый, несмиряемый, не встречавший дотоле серьезных препятствий, противодействия – так неужто сейчас кому-то уступит?! – не уступит, не отдаст врагам ни пяди земли, ни глотка воды, ни вдоха и выдоха свободы – в противном случае проявит непозволительную, недостойную Властелина нерешительность, слабость, пусть не надеются, не мечтают; власть в Преклонии принадлежит сильным, а слабый не имеет права на защиту от сильного… честь же и здравый смысл… что ж, они у каждого свои, каждый их по-своему видит.

Продолжение в следующем номере.  Начало читайте здесь: http://za-za.net/terrarium-roman/


Вам понравилось?
Поделитесь этой статьей!

Добавить комментарий