Из центральной части Турции, из заснеженной Каппадокии, — где в пещерах жили-скрывались от преследования раннехристианские общины, будущие святые, — из ее декабрьских скрипучих снегов мы спустились к Средиземному морю. К пальмам и апельсиновым в плодах деревьям. Скинули куртки и толстые кофты в рюкзаки. Из зимы в раннее лето. На каждой бензозаправке торговали мандаринами — в фанерных ящиках лежали оранжевые плоды, капли солнца. Во дворах сельских домов тяжелыми бутонами гнули стебли розы. После шторма ошметки жирных пальмовых листьев на асфальте.
От Средиземного моря на восток. В Урфу, место для археологии более значимое, чем замусоленная шлиманская Троя. Значимое в сотни раз больше? В тысячи? — как измерить значимость? Если в годах, то — на 10 тысяч лет значительнее.
Урфа — это в Месопотамии. В междуречье Тигра и Ефрата. Где рождались первые человеческие цивилизации. Где они умирали и на их могилах, в их склепах или между ними рождались новые цивилизации. Куда Бог вытолкнул Адама и Еву из райских садов. Полумифическая для школьника северной суровой страны. Известная мне по блеклым картинкам из учебников истории и советских энциклопедий.
Мы въехали в Месопотамию через Тигр, в Хасанкейфе.
Хасанкейф, по месопотамским меркам, молодой город. Каких-то пару тысяч лет от роду. Известность он приобрел в Средние века. Когда его захватили тюрки из племени огузов — они пришли из степей Западного Казахстана. Огузами правила династия Артукидов. Артукиды сделали Хасанкейф своей столицей. Одной из двух. Вторая — в Мардине. Быстро организовали государство, за два года, всего-то. И двинули дальше, на запад. Навстречу крестоносцам, которые расширяли свои владения на восток. В 1104 году седьмого мая войска сошлись в битве у Харрана. До того крестоносцы били мусульманские армии, как кирпич стекло — осколки побежденных в разные стороны. Подойдя к Харрану, военачальники крестоносцев заспорили, кому какая добыча достанется после победы. Огузы неожиданно атаковали. Убили 30 тысяч крестоносцев. Еще 10 тысяч бежавших с поля боя в крепость Эдесса были убиты по пути. Двое командующих — граф Эдессы Балдуин II и Жослен де Куртене — попали в плен. Жослена отвезли в Хасанкейф. Четыри года держали там, потом отпустили на свободу — когда владения крестоносцев уже капитально обрезали армии мусульман и Византии с Арменией. Поражение при Харране привело к потере значительной части территорий и крепостей, которые были завоеваны крестоносцами за Первый крестовый поход.
От Артукидов в современном Хасанкейфе сохранились мост через Тигр и Великий дворец — частично, в развалинах. Мост построили в 1116-ом году — вместо старого римского. С модными тогда стрельчатыми арками. Пролеты сделали из дерева — чтобы убирать в случае, если попытается переправиться враг. Крупнейший мост Средневековья. Хасанкейф при Артукидах проживал пик своего расцвета — порядка ста лет это длилось.
Мы сидели на левом берегу на арке. От моста осталось две арки и четыри опоры — две на берегу, две торчали из воды, бесшумно резали ее острыми углами. Берег Тигра в скользких камнях. Вода его иссиня-черная, вонючая, несла на себе мусор. Тигр мне представлялся величественнее, мощнее, многоводнее — на уроках истории, когда читал книги о Вавилоне, о хеттах, шумерах, о месопотамских культурах, которые он питал. Как сибирские реки представлялся. А он — размерами напоминал о бедной деревушке, тихих закатах, о задумчиво рыбачащих мужиках, о кладбище с покосившимися крестами на берегу, на поросшем мелкой травой холме. На отражались в Тигре великие цивилизации. К аркам моста лепились плоскокрышие дома, вокруг домов навоз, куры кудахтали, дети с прутиками, орали нам «Hello!». Современный Хасанкейф — бедная деревня и есть. Или село — 7 тысяч населения. С осколками великолепного прошлого. К ним, к осколкам, налепились плоскокрышие без притензий — минимализм нищеты — жилища, навоз, кудахтанье кур, крики «Hello!» и пластиковый мусор.
На левом берегу выпирала эрегированным фаллосом гробница — среди равнины вспаханных полей и домиков. «Эректус мавзолеум» — называли мы ее. XV век и синяя глузурь на стенах, майонезные полосы арабской вязи — суры из Корана, рассказ о жизни и деяниях похороненного, — вены каменных резных орнаментов. Подобные мазолеи чаще строили в Средней Азии — в Бухаре, Самарканде, на севере Афганистана. Внутри «эректуса» строительные леса.
На правом берегу основная часть старого города и современного села. Камни пещерных домов выбелены, как брошенные в степи кости. Два стариных минарета. Один действующий — на макушке его махнатой шапкой гнездо журавля. Второй — вершина порушена, срезана будто, — заперт решеткой, возле мечети Султан-Ахмета, XV век. Те же вены каменных резных орнаментов — на минаретах. Мраморные михрабы и коричневого камня суры — в Султан-Ахмета, мечеть не действовала, огорожена и в безлюдных строительных лесах. Мечеть устроили в византийском православном храме — сказал таскавшийся за нами подросток. Школьники в синей униформе снова кричали нам «Hello!», они шли через развалины к домам.
Резкий высокий обрыв на правой стороне Тигра был проточен каналами человеческих насекомых — коридорами дворца. Старый Хасанкейф жил на и в горе — термитником. Берег обвалился после землетрясения, открылись проточены. В некоторых пещерах продолжали жить люди. В некоторых загоны для скота — живые картинки евангельского хлева. «Приблизительно так я себе и представляла Месопотамию,» — сказала Настя. «Но курды, которые теперь тут понаселились, у меня не вяжутся с Месопотамией. Они как-будто инопланетяне, чуждый элемент здесь, со своими черными пиджаками и сувенирами», — сказала она.
Хасанкейф был обычным турецким старым городом-новым запущенным селом, пока правительство не решило строить дамбу на Тигре. Когда ее достроят, в 2015-ом, Хасанкейф будет затоплен — только два минареты будут видны над водой. Европейские правозащитные и культурные организации подняли шум поэтому. Они требуют не строить дамбу, которая затопит памятники истории. Выделяют деньги на реставрацию хасанкейфовских развалин — поэтому и строительные леса. Но куда приходят европейские гуманитарные организации, там портятся местные жители. Курды в Хасанкейфе деньгопросны, навязывают свои сувениры. Лепятся к туристам — а туристов, особенно европейцев, достаточно, фотоохотятся в руинах, улыбаются и покупают футболки с надписями «Save Hasankeyf».
Предновогодняя, 31 декабря, Урфа. Никаких признаков Нового года. Урфа — город патриархальный. Курдско-турецкий. Главным образом, курдский. Старики тут ходят в шароварах («хэвалкрас») и вокруг головы наматывают красно-белые или черно-белые широкие длинные платки — курдская традиционная одежда. Хэвалкрасы сшиты в коленях — со стороны выглядят, как будто спущенные «треники». Курдская одежда. Патриархальные нравы. Торговцы на базаре «старого города» — мужчины, традиционно именно мужчины занимались в мусульманских обществах торговлей, место женщины — исключительно в доме, она должна заниматься исключительно домашними делами. Компании мужчин без женщин вечером. Вечерняя жизнь — тоже мужская прерогатива, для женщины ничего кроме дома. Молодые пацаны, компаниями человек по десять, бродили по городу, черно-белые платки намотаны на шеи — признак курда. Цепляли друг друга. Уходили в темноту закоулков разбираться. Турки по улицам не гуляли после наступления темноты. Курдистан. Здесь турки оккупанты, здесь турки — жертвы, если попадались вечером-ночью. В Курдистане зашуганные солдаты выглядывали из-за мешков на блокпостах. По дорогам ехали танки и броневики. В горах стреляли. Здесь заканчивалась Турция и шла война за независимость.
Урфа — это бывшая Эдесса, куда приехал из Хасанкейфа, из 4-летнего плена крестоносец Жослен де Куртене. Он стал графом Эдессы, ее правителем, и погиб защищая ее от мусульман. В 1144 году Эдесса стала мусульманской, ее захватили турки-сельджуки, а в XVII стала Урфой — после вхождения в состав Османской империи.
Урфа — место священное для христиан и мусульман. Здесь родился пророк Авраам (Ибрахим — у мусульман). Центр города — это пещера, где он родился. Очереди поломников в пещеру. Авраам, по Ветхому Завету, женился на собственной сестре Саре. В 80 с лишним лет ей изменил со своей рабыней, Сара была бесплодна, а он хотел детей — банально. Периодически Авраам — общался с Богом и получал от него указания, как и что делать, правда все указания были мелочные — то обрезать всех своих рабов, то принести в жертву козу, барана и голубя. В итоге Бог позволил Саре родить. Родился сын — Исаак. Бог потребовал от Авраама принести сына в жертву. Авраам послушно собрался уже это сделать, занес нож над шеей сына, однако явился ангел и возвестил, что все нормльно, не надо убивать — Бог убедился в верности Авраама. И этот человек, регулярно совершавший инцест, владевший рабами и готовившийся совершить убийство, стал одним из основных пророков. Одна из противоречивых и глупейших притч Библии. В мусульманской вариации Ибрахим поблагочистивее. Он десять лет прожил в пещере, в которой родился, поэтому не был замутнен языческими религиями. Когда он увидел, что люди поклоняются небесным светилам — Луне, Венере, Марсу… — он стал их учить истинной религии, вере в единого Бога. Воспользовавшись случаем он вошел в храм, где хранились идолы и уничтожил их. Власти и народ приговорили его к сожжению. Когда его бросили в костер, Бог спас его — превратил пламя в воду, а угли в рыб, образовалось озеро. Озеро это («Былаклыгёль») ровно напротив родной пещеры Ибрахима. Ибрахим стал первым пророком ислама и обладал священной книгой — Кораном. Он тоже чуть не зарезал в дар Аллаху одного из своих сыновей, у него их было двое, но в последний момент все разрешилось благополучно — под нож попал ягненок. В память именно об этом событии мусульмане ежегодно справляют Курбан-Байрам — и приносят жертву, режут баранов.
Я заглянул в пещеру — сама каменная полка, на которой родился и спал Авраам-Ибрахим за стеклом, но через дырочку можно бросить жертву — деньги бросали. В Балыклыгёле жили жирные карпы. Говорили, они священы — ловить и есть их нельзя. Но можно кормить. Тут же сидели мужики в черных куртках и торговали кормом. Мы протягивали пустые руки над водой — и к ним, открыв рты, с плеском спешили карпы — дрессированные священные рыбы.
И мы пошли в узкие улицы-змеи «старого города». Глухие каменные стены, сплошные, с маленькими воротами, редко меленькие окна на высоте второго этажа, в террасах. Улочки обрывались в базары или в открытые двери — входы в мечети, квадратные дворики с фонтанчиками, из крыши в небо стрела минарета, или входы в старые караван-сараи, нынешние рестораны и гостинцы, те же квадратные дворики, фонтанчики. Тесно, глухо — неизвестно, что происходит за толстыми стенами домов. Дома-крепости. Жилище формирует менталитет, менталитет формирует вид жилища — поэтому люди Востока для нас, русских, скрытные, непонятные, хитрые. Они окружают себя высокими и толстыми стенами. Это не русские деревни, где заборы — лишь условная ограда владения и множество окон в домах, жизнь без секретов от других, общинная. Я, повторяю, в деревнях. Город, урбан сильно надломил национальный менталитет. Современный российский или европейский город — повторение любого восточного «старого города». Это — отделение от остального общества, замкнутость в своем пространстве, замкнутость своего пространства.
Из такого города утром первого января мы поехали на гору Гёбекли-тепе — 15 километров. Гора в плотном тумане. Мы нашли на вершине контейнер, жилой — вышел старый курд. Он объяснил, что мы правильно пришли. Туман капельками воды стекал по стенам контейнера. Старый курд в красно-белом платке, хэвалкрасах, пастушьем утепленном халате и галошах. Он сразу объяснил, что это он первым нашел, откопал.
На Гёбекли-тепе («Гора пуп» — переводится с турецкого) веками поднимались бездетные мусульманки — на священную гору, на которой растет единственное дерево, верили, что после смогут родить. Все остальные горы вокруг лысые, трава мелкая, ни одного дерева. Приходили мусульманки и к ветвям привязывали зеленые ленточки. Под деревом хоронили самых благочистивых мусульман. Приходили на гору пасти баранов курды из близких деревень. Часами сидели пастухи без дела. Смотрели, как бараны щиплют траву. И этот старый курд, от нечего делать, пока паслись бараны, ковырял землю. И доковырял до древнейшего храма на Земле.
С 1994-ого на Гёбекли-тепе копают немецкие археологи.
Вавилон был основан около 4 200 лет назад. Тогда же был основан Аркаим. Мохенджо-Даро, один из первых городов древнеиндийской цивилизации, — около 4 600 лет назад. Первой египетской пирамиде, фараона Джосера, 4 650 лет. Древнейшему письменному документу, клинописной табличке из шумерского поселения Киш, 5 500 лет. Поселение Пэнтоушань, первое поселение в Китае, где начали заниматься сельским хозяйствам, не старше 9 тысяч лет.
Возраст храма, точнее храмового комплекса, Гёбекли-тепе — не менее 12 тысяч лет.
Немцы раскопали четыри зала — они круглые, диаметром от 10 до 30 метров, вдоль стен известняковые 6-метровые колонны, похожие на молотки, поставленные на рукояти, Т-образные колонны, в центре каждого зала еще по две такие же колонны. На всех колоннах вырезаны изображения животных. В Гёбекли-Тепе не найдено следов очага, а остатки растений и животных не несут признаков одомашнивания. Нет ни одного здания, о котором можно было бы высказать предположение, что оно использовалось в качестве жилища. Химический анализ найденных в храме обсидиановых ножей показал, что они сделаны из материала, который добывался в Каппадокии (500 км) и возле озера Ван (250 км). То есть получается, что грандиозный храмовый комплекс строили кочевники, племена или кланы из разных частей Ближнего Востока. Это в корне ломает современное представление о развитии человеческих цивилизаций. Официально принятых представлений. В соответствии с ними человек стал заниматься сооружением культовых объектов, когда осел, когда начал заниматься сельским хозяйством. Тогда же началось социальное расслоение — появлялись господа и подчиненные, жрецы и рабы. Социальное расслоение и стабильное питание, которое основывалось на сельском хозяйстве, давало достаточно свободных времени и сил для творчества. Кочевники же бродили относительно равноправными коммунами, собирательствовали, охотились и не были способны на духовное развитие — все время у них уходило на собирательство и охоту, на выживание, поэтому времени задуматься о смыслах и причинах жизни не оставалось. Человек начал заниматься сельским хозйством не более 8-9 тысяч лет назад. Официально принятые представления о развитии человечества.
По непонятным причинам 9,5 тысяч лет назад храмовый комплекс на Гёбекле-тепе был преднамерено засыпан песком, полностью.
Популярная в западных медиа гипотеза — именно эти сооружения вдохновили авторов Библии на образы Райского сада. Другая популярная гипотеза — в колоннах храмового комплекса вырезана легенда о Ноевом ковчеге. Конечно же полно теорий об инопланетном происхождении построек…
Мы ходили со старым курдом по мосткам между залами и колоннами. В невесомости плотного тумана. У меня была статья о Гёбекле-тепе из сербского журнала «Забавник» — много подробных снимков. Курд показывал на снимок, а потом на колонну или барельеф, изображенный на снимке. Некоторые колонны, объяснил он, увезли в музей, в Урфу. Барельефы четкие, не абстрактные — и ребенок сможет понять, кто изображен: кабан, утки, скорпион, лиса…
Раскопки проводились только летом. Ими руководил немецкий археолог Клаус Шмидт. Судя по его статьям и интервью, он настырно пытался впихнуть древнейший храмовый комплекс в официально принятые представления об истории человека. Многочисленные нестыковки его не смущали. А должно бы мировое сообщество организовать международный проект по изучению Гёбекли-тепе. Как Международная космическая станция — потому что древнейшее культовое сооружение, не вписывающееся в современную хронологию цивилизаций, не менее важно для человечества, чем Космос. Чтобы понять, кто мы и зачем мы. Но… ничего. Раскопки охраняют лишь старый курд, первым откопавший храм, и его внук. Живут в контейнере. На пару жарких месяцев в году приезжают ученые немцы. В 2010 году была украдена первая и единственная откопанная пока колонна с изображением человеческой головы.
Современные исторические институты мало интересуются уникальными находками на Гёбекли-тепе. Потому что они неудобны. Они даже не нужны историческим институтам. Ведь на официально принятой хронологии человечества построено столько карьер, получено научных званий, премий, наград. Наука — это сейчас такой же бизнес, как торговля телефонами. Она вписана в капитализм. Она бюрократизирована для лучшего крепления к капитализму. Я знаю, о чем пишу. Я знаю изнутри один из крупнейших научных институтов в мире — Российскую академию наук. И на официально принятой истории сейчас делаются значительные деньги. Смысл капитализма: получение материальной прибыли — факторы, мешающие или затормаживающие это, необходимо минимализировать или вовсе нивелировать.
Картинка капитализма истории — старый необразованный курд живет с внуком в контейнере на лысой песчано-известняковой горе, чтобы охранять уникальный храм, древнейший храм и по склонам горы стелется холодный туман.