Эта непритязательная история про трех любителей поэзии и немного о Санкт-Петербурге.
Не так давно в мире не было ни персональных компьютеров, ни айфонов, ни Интернета. Люди читали много бумажных книг. Десятилетний сын Игоря Семеновича Антон, начитавшись романов А.Дюма, показал родителям свое первое стихотворение.
Давным-давно в пространстве очень узком
Интриги жили при дворе французском.
Все интриганы недурны собой,
Все Д`Артаньяны – с умной головой.
Один лишь взгляд прелестных женских глаз
Дороже выйдет тысячи проказ.
И этот взгляд слезами обернется,
Лишь яд интриги в общество вотрется.
Король бледнеет, кардинал дрожит.
Министр первым из дворца бежит.
Интрига, злу отвесив свой поклон,
Меняет внешность, как хамелеон.
Родители дружно не поверили в его авторство. Настораживала только «тысяча проказ». Ничуть не смутившись, сын молча принес черновик. В его тексте Игорь Семенович предложил уточнить одно слово, и сын сразу уловил разницу.
Так они узнали о его способности писать стихи, что раньше наблюдалось только за его отцом. Игорь Семенович писал изредка лирические стихи, не предназначенные для публикации.
Сладострастие и ужас
Чередуются легко.
Эти маски не натужась
Проникают глубоко.Неспроста архитектуры
Петербурга стиль и вязь
Сквозь глазные амбразуры
Залетают не спросясь.В ком-то меньше, в ком-то больше
Оставляя тихий след,
Город светится. Любовь же
Расщепляет этот свет.И когда святую прибыль
Ждет душа без суеты
И дождется – тайный выбор
Сделал город, а не ты.
В те времена несколько десятков семей из Москвы и Ленинграда снимали дачи в эстонском курортном городке Вызу. Подружились и дети, и взрослые, пересекавшиеся во время своих отпусков. Активисты устраивали спортивные соревнования среди детей, походы, костры. Однажды на таком костре разбили детей на две группы и организовали КВН. Антону тогда было почти 12 лет. Вместе с Аркашей, который был годом старше, они задавали тон в своей команде. Одним из заданий жюри предложило написать буриме. Зная о хорошей литературной подготовке детей, Игорь Семенович решил не делать скидку ни на возраст, ни на ограничение по времени и выдал очень сложные рифмы для буриме: родители, судьбы, обидели, грибы.
Тем не менее, слова, столь далекие друг от друга по смыслу, давали возможность разыграться детской фантазии. Пускай поломают свои головы.
Ровно через 20 минут команды сдали свои задания. Сказать, что жюри удивилось, значит, ничего не сказать. Взрослые были просто потрясены непринужденностью и остроумием текста команды Аркадия и Антона.
На бревне сидят ужасные родители.
Называются – подарочки судьбы.
В канцелярии у Бога нас обидели:
Не в капусту положили, а в грибы.
Вторая команда тоже неплохо справилась с заданием, но у них не было такой шикарной находки, достойной профессионального поэта. Недаром скоро сорок лет, как Игорь Семенович помнит буриме дословно.
Как сложилась дальнейшая судьба главных героев буриме, узнаем ниже.
АРКАДИЙ
Аркадий окончил московский втуз и потом уехал в Америку. Сейчас занимается программированием. Параллельно он стал довольно известным автором бардовских песен. Выступает в Америке и в России. Впрочем, сведения о нем доходили до Антона не часто.
Неожиданно Аркадий с женой посетил Израиль, где встретился с Антоном, вернее, заново с ним познакомился. Ведь они не видались более 30 лет. Игорь Семенович с Антоном побывали на его концерте в центре бардовской песни, который прошел успешно. Аркадия отличает фантазия, добротная работа со словом и прекрасная игра на гитаре.
Она прошла босая по студеной земле,
Назло ветрам, погромам, волкам
И заслужила право на счастье в семье
С тобою, очарованный Кай.
И пусть кому-то
так просто сходить налево,
А после – даже вспоминать не с руки…
Но ведь была ж она – Снежная Королева,
Обещавшая весь мир и коньки.
АНТОН
Антон писал стихи только в школе. Почти всегда они нравились Игорю Семеновичу, хотя он считал, что сыну не хватает упорства для отделки стихов. Еще Антон занимался дзюдо, но главным увлечением его был театр. Играл все детство и юность в ТЮТе ленинградского Дворца пионеров, где была удивительно дружеская атмосфера. Потом — в студенческом театре политехнического института. У него было несметное число друзей. Каждый раз, когда их семья собиралась в гости, вдруг выяснялось, что ему до или после надо еще успеть на чей-то день рождения.
«Одной задницей на семи свадьбах», — со вздохом говорила бабушка, принимавшая не малое участие в его воспитании.
Через два года после окончания института и женитьбы он уехал в Израиль. Постепенно стал классным программистом. С родителями, засевшими в Санкт-Петербурге, в течение 20 лет виделся эпизодически. Однажды в конце лета он прилетел к родителям на неделю. Стояла необычайная для Питера жаркая и сухая погода.
«Как тебе повезло с погодой! Еще недавно были дожди», — в один голос говорили друзья. Он соглашался с ними, а сам мечтал о дожде, часто снившемся ему душными израильскими ночами. В день отлета, наконец, в небе появились серые тучки, клубясь и поглощая голубизну. Когда он поднимался по трапу самолета, первые капли дождя упали на лицо. Он постоял минуту на трапе, подняв свободную ладонь навстречу долгожданному подарку, пока стюардесса не позвала в салон.
Стихи он всегда любил. Много поэтических сборников можно найти в его книжном шкафу. Отец переслал ему четырехтомник И.Бродского, когда его только что издали. Сам же Антон стихи писал очень редко, но иногда, в трудную минуту жизни из него вырывались строки:
Полный сумбур опечаленных рифм.
Тонкою струйкой
Время, как из носу кровь.
Только не мажет одежды –
Попросту рвёт.
Перетекает, стремясь
Из вожделения в память.
Съеденный крик.
ИГОРЬ СЕМЕНОВИЧ
А что Игорь Семенович, зачинщик буриме? Отец Антона до сих пор как будто оставался на втором плане. Настал момент рассказать о нем подробнее, приоткрыть его внутренний мир. Узнать, почему он так держался за свой город.
Безусловно, они с женой скучали по сыну, жадно ловили все новости о его жизни. Правда, на летние каникулы он присылал им внука. Тот уже родился в Израиле, но по-русски говорил довольно хорошо. Во время дождливого лета он с улыбкой произнес: «У вас не Петербург, а Петербульк!»
Антон приобщал родителей к прогрессу. Сначала он купил им мобильные телефоны – обмениваться короткими сообщениями, а к юбилею отца подарил ноутбук, после чего они стали видеться по скайпу почти ежедневно.
Игорь Семенович никогда не говорил о любви к своему городу. Просто ощущал себя единомышленником всех архитекторов и скульпторов, художников и режиссеров, поэтов и писателей, композиторов и артистов. Единомышленником ученых и конструкторов, полководцев и героев, шахматистов и футболистов. Единомышленником многих своих знакомых и даже незнакомых. Конечно, хватало и всяческой шушеры, но в Санкт-Петербурге гении возникали с завидной регулярностью, наполняя пространство светом и тайной.
Он здесь родился и прожил вместе с женой большую часть жизни. Только после 70 лет, когда работать становилось все труднее, они решились на отъезд к сыну. Там они уже не планировали работать, а собирались быть рядом с внуками.
Целый год они утрясали свои дела, разбирались с четырьмя шкафами книг. Совершали прогулки по тем местам старого города, где редко приходилось бывать, заново оценивая милые приветы из прошлого и как бы прощаясь с городом по частям. Игорь Семенович хорошо понимал, что ни с каким другим городом он не достигнет такого единства, такой культурной подпитки.
Они с женой часто ходили на выставки и музыкальные концерты, реже на спектакли. Оглядываясь назад, он с удовольствием вспоминал поразившие их культурные события. Врезался в память хор американских солистов, соединявший восемь вокальных квартетов и звучавший чисто и мощно, как большой хор.
Запомнилось музицирование С.Рихтера с инструментальным квартетом, выступления многих других солистов. Постановки Г.Товстоноговым спектаклей «Идиот» с блистательной игрой И.Смоктуновского, «Ханума» и «История лошади» со звездным составом актеров. Позже появились свежие постановки Л.Додина, моноспектакли В.Рецептера, С.Юрского, А.Девотченко.
Особняком стоял знаменитый авторский концерт А.Шнитке. Супруги не были большими меломанами. Как-то Игорь Семенович услышал музыку Шнитке по радио, которая показалась ему любопытной, и уговорил жену пойти на его концерт в Капелле. Заранее билетов они не взяли. Когда за 20 минут до начала концерта они вышли из метро на канал Грибоедова, у них стали спрашивать лишний билетик. Стало ясно, что весь музыкальный Ленинград хочет попасть на этот концерт. Они решили испытать судьбу до конца и подошли к Капелле. В толпе жаждущих им повезло: у одной женщины нашлась лишняя контрамарка. Пристроив к ней жену, он продолжил поиски. Теперь попасть в зал хотелось еще больше, но везение закончилось. Игорь Семенович обвел грустным взглядом очередь в кассу. Человек 10 стояли с записками от администратора на входной билет. Положение было безнадежным. Пришлось сотворить маленькое чудо.
Он сбоку заглянул в окно кассы. Один очередник подавал кассирше заветную записку, а другой мужчина протягивал свою визитку со словами «Я у вас выступаю».
«Вы каждому пишете отдельный пропуск?» — искренне удивился Игорь Семенович.
«Конечно», — прозвучал ответ.
«Да вы что! До начала осталось три минуты. Пишите один пропуск на троих: этим товарищам и мне».
Кассирша моментально согласилась на уменьшение писанины. Когда они втроем шли к билетерше, спутники его с некоторым удивлением поглядывали на рационализатора (вообще-то он имел на работе несколько десятков изобретений), но не сказали ни слова. Всех все устраивало. Такой прыти он сам от себя не ожидал.
Уже потом супруги узнали, что этот концерт еле-еле разрешили обкомовские большие знатоки музыки и после довели талантливого композитора до инфаркта.
Побывали они и на авторских вечерах А.Петрова, В.Гаврилина, С.Слонимского, а также И.Шварца, когда его симфонические произведения получили доступ в филармонию. Посчастливилось им присутствовать на авторском вечере Д. Шостаковича, на котором дирижировал его сын Максим, как две капли воды похожий на отца.
В их последнее лето среди псевдопатриотов разгорелся спор о национальной идее для России, перекинувшийся с газетных полос на телеэкран. На этот счет Игорь Семенович имел четкое мнение и написал ироничное четверостишие.
Национальная идея –
Убрать свой мусор и, балдея
От вдруг возникшей чистоты,
Увидеть Родины черты.
Ему хотелось узнать мнение молодежи по данному вопросу. Однажды по дороге с работы он разговорился с попутчицей, молодой девушкой, перевел разговор на тему национальной идеи и прочел свой стих. Девушка весело рассмеялась и сказала, что обязательно найдет стих в Интернете. Тут их пути внезапно разошлись, и Игорь Семенович буркнул вслед «Ну-ну». Не успел он объяснить ей, безгранично верившей в Интернет, что тот на самом деле является только верхушкой айсберга информации и культуры, не говоря уж о словесном мусоре.
Вечером 5 сентября он отправился на Моховую, где когда-то жил В.Агафонов. Это была легендарная фигура, соизмеримая с В.Высоцким. Они и были знакомы. Когда Высоцкий услышал романсы в его исполнении, он признался Агафонову: «Хорошо, что мы работаем в разных жанрах». Они оба, к сожалению, дружили с алкоголем. Агафонов был на четыре года моложе и умер на четыре года позже.
Из петербуржцев мало кто мог похвастаться, что слышал его вживую. Он был артистом Ленконцерта, но ему никогда не давали больших залов под тем предлогом, что он не имел консерваторского образования. Агафонов умел сразу покорять слушателей. Дело было не только в его бархатном баритоне и мастерском владении голосом. Он жил сердцем в каждом романсе. По радио его стали исполнять только после смерти, и посмертная слава быстро нашла его.
Одно время Агафонов выступал в баре гостиницы «Астория». Там его услышал министр культуры Финляндии и сразу пригласил на гастроли. Увы, Валерий был невыездным. В КГБ настояли, чтобы он отказался, сославшись на отсутствие концертного костюма. Тогда министр зашел к директору гостиницы и заявил: «У вас в баре поет один человек, который стоит дороже всей вашей гостиницы. А вы не можете сшить ему концертный костюм!»
Первое, что увидел Игорь Семенович в начале Моховой, была мемориальная доска на доме Агафонова, украшенная цветами.
«При жизни всячески мешали петь, а теперь называют классиком русского романса», — с горечью подумал он, хотя понимал, что доску ставили совсем иные люди. Прошло больше 27 лет со дня кончины артиста. Тем удивительнее было видеть сотни людей, собиравшихся в ближнем сквере в день его рождения. Звучал с диска задушевный голос Валерия. Лучшие певцы города почитали за честь выступить в памятном концерте под открытым небом. В конце вышла с благодарными словами вдова Агафонова, получившая массу букетов. Она обещала завтра отвезти цветы на его могилу.
Время катилось все быстрее. За три дня до отъезда прилетел Антон, помочь управиться с багажом. В эти суетные дни у Игоря Семеновича неожиданно возник ностальгический вальс-бостон, удививший сына. В качестве припева пригодилась народная шутка про смородину.
Предков моих неспокойная родина
Даст, разумеется, кров нам и щит.
Не полыхнет красным цветом смородина,
Губы привычные не окислит
Припев.
Она черная?
Нет, она красная!
Почему ж она белая?
Потому что зеленая!А зимородок поет с переливами,
С высей библейских сорвав немоту.
Зреют под солнцем лимоны с оливами,
Но вспоминаем мы ягоду ту.
Припев.
Для самого Игоря Семеновича казались странными два момента. Во-первых, бардовских песен он не писал, хотя любил их. Во-вторых, красная смородина скорее была любимой ягодой жены. Тем не менее, песня сложилась, как сложилась, и как будто облегчала ему последние сборы. В конце сентября ночной самолет унес их в жаркий Тель-Авив.
Они сохранили российское гражданство, поэтому в августе следующего года без труда вернулись на две недели в покинутый город. Бесконечно знакомые места не казались им чужими. Взгляд быстро выхватывал новые строения, измененные интерьеры. Впрочем, изменений было не много. Внешне cупруги не выделялись среди горожан. Когда кто-нибудь спрашивал у них, например, где находится Заставская улица или как доехать до площади Победы, оба отвечали с заметным удовольствием.
Посетили они корпус Бенуа Русского музея с последними выставками, а также новые залы Эрмитажа, разместившиеся в здании Главного штаба. Директор Пиотровский успешно увеличивал для Эрмитажа жизненное пространство. Все равно запасники музея были неистощимы.
В один из дней вместе с двумя братьями, жившими здесь, Игорь Семенович добрался до крематория, где в одном из ранних колумбариев был захоронен прах родителей. Он отчетливо помнил, как хоронили отца, пережившего мать почти на 18 лет. Сыновья решили захоронить рядом прах отца и матери. Они прожили вместе без малого полвека. В одну нишу колумбария две скорбные чаши не помещались, а второй свободной ниши поблизости найти не удалось. Тогда ничего не оставалось, как соединить прах родителей в одной чаше и закрыть нишу новой мемориальной доской с двумя фотографиями.
Братья без труда нашли место захоронения. Укрепили новые ветки искусственных цветов на встроенных металлических прутьях. Молча постояли, глядя на фотографии родителей. Все трое уже перешагнули возраст матери, а до возраста отца было еще далеко. Потом на квартире старшего брата устроили легкое застолье.
На следующий день Игорь Семенович проснулся в 5 часов утра. Больше не спалось. Он вспомнил вчерашний поход в крематорий, фотографии молодых родителей, обрамленные цветами. Постепенно в сонной голове зашевелились строчки. Целый год он не писал стихов, а тут… В течение двух часов он неспешно вытачивал четверостишье, пока не остановился на окончательном варианте:
Мы прах родителей в одной смешали чаше.
Вы снова вместе, 18 лет спустя.
На нас глядят с любовью лики ваши,
И мы стоим, светлея сердцем и грустя.
Для музыкальных концертов август был мертвым сезоном. Однако жена разыскала выступление ансамбля старинных инструментов в помещении кирхи Петра и Павла, наискосок от Казанского собора. При Советской власти в ней оборудовали бассейн, существовавший 30 лет. Что там было до бассейна, они не знали, но большинство религиозных учреждений, мягко говоря, не использовалось по прямому назначению, а многие были просто разрушены.
После 1993 г. прихожане-лютеране при помощи Германии (а куда без нее деться?) восстановили кирху. Кроме богослужения, в главном зале иногда проводились концерты. На этот раз в программе значился их любимый композитор А.Вивальди, который был монахом. Колоратурное сопрано певицы неплохо сочеталось с ансамблем. Концерт им очень понравился. Произвели впечатление своеобразная архитектура и интерьер возрожденной кирхи. Петербург снова сумел их удивить.
И когда утренний самолет бодро оттолкнул петербургскую землю и взял курс на юг, Игорь Семенович вдруг почувствовал, что их связь с городом не оборвется никогда. Он задумчиво оглядел длинный салон, посмотрел на жену, прильнувшую к иллюминатору, на притихших пассажиров в соседних креслах, и едва заметная улыбка тронула его глаза и губы.