Ольга Аросева: «Само ничего в руки не приходит»

Народная артистка России Ольга Аросева родилась 21 декабря 1925 года, а умерла 13 октября 2013 года, не дожив полтора месяца до своего 88-летия. И хотя сильно болела, но практически до последних дней выходила на сцену своего театра – московского театра Сатиры, которому отдала более 60 лет своей жизни.
Ольга Аросева любила сцену своего театра, но любила и гастрольные поездки как вместе с театром, так и со своими концертными программами, проходившими и в России, и за рубежом.
Во время одних из таких гастролей в Германии, в Кельне мне и удалось поговорить с популярной актрисой.

Популярность проверяется временем. Вот, скажем, в январе 1966 года появилась на телеэкране веселая передача «Кабачок 13 стульев». Просуществовала удивительно долго, целых 15 лет и, несмотря на то, что вот уже почти 30 лет как ее нет, герои этой передачи, разные паны и пани, как их называли, продолжали жить в народе отдельно от телевидения. И среди них, конечно же, незабываемая пани Моника, в исполнении Ольги Аросевой.

— Ольга Александровна, у вас много ролей в театре и кино, вы народная артистка России, Лауреат Государственной премии, а вашей визитной карточкой является пани Моника, которая по большому счету – эстрадный персонаж. Вас это не удивляет?
— Да нет, мне кажется это естественным. Во-первых, потому, что передача длилась целых 15 лет, ежемесячно. Можно подсчитать, сколько раз мы выходили в эфир. У нас была многомиллионная аудитория, причем разных возрастов. Можно сказать, что люди взрослели и старели с этими образами. А в том же московском театре «Сатиры», где я работаю, всего 1200 мест. Так что пани Моника в народе гораздо популярнее.
— Пани Моника, появившаяся 44 года назад, помогала или мешала вашей творческой карьере, просто в жизни?
— Не буду ханжить и скажу, что в жизни, конечно же, помогала. Актеру приятно, когда его узнают на улице и кланяются как доброму знакомому. Кроме того, и без очереди меня пропускали, и дефицит давали… Что же касается творчества, то скорее она мне мешала. Вот, скажем, Эльдар Рязанов, у которого я снималась в «Берегись автомобиля» еще до «Кабачка», очень сомневался, смогу ли я сыграть в «Стариках-разбойниках», поскольку хотя и верил мне как в актрисе, но боялся, что зритель уже будет видеть вместо героини пани Монику. Но все-таки в картину он меня взял.
— «Кабачок» был настолько популярной передачей, что, насколько я знаю, были попытки реанимировать его. Как вы считаете, почему они не имели успеха?
— Причин, мне кажется, было несколько. И прежде всего то, что почти все мужские персонажи уже ушли из жизни. Кроме того, юмор, как известно, вещь не долговечная, он должен быть актуальным. В то время было запрещение на все острое, все социальное и даже наши робкие попытки что-то «пропихнуть» пресекались на корню. Не случайно же герои у нас были, как бы с польскими корнями – все паны и пани, чтобы можно было сказать, что это, мол, не «у нас» происходит, а «у них». Посетители «Кабачка» были между собой в каких-то домашних, семейных отношениях. Сейчас время другое и юмор другой, который «не ложится» на те персонажи. Мы пробовали, скажем, представить, что пани Моника приватизировала «Кабачок». Не смешно это как-то получатся…
— Пани Моника стала хрестоматийным персонажем. Даже анекдоты про нее ходят. Расскажите, пожалуйста, анекдот про пани Монику.
— Ой, я даже и не знаю анекдотов. А вот недавно мы были с театром на гастролях в Америке и один из эмигрантов сказал мне, что свою дочь назвал в мою честь. И ее зовут Моника Абрамовна.
— Ольга Александровна у вас большой трудовой стаж, а сколько у вас записей в трудовой книжке?
— Всего две. Я работала сначала в Ленинградском театре комедии у Николая Акимова, а потом в московском театре «Сатиры». Где и работаю до сих пор.
— Вы в свое время учились в цирковом училище, а вам эти навыки в чем-то помогли?
— Думаю, что да. У меня и движение было хорошо поставлено, и жонглировать я могла. Моим первым педагогом по мастерству был клоун. Я вообще обожаю клоунаду и мечтала какой-нибудь такой номер сделать. Я всегда любила цирк, но пошла в училище потому, что у меня в то время не было еще аттестата зрелости, а без него в театральное не принимали. Между прочим, впоследствии я сама преподавала в цирковом училище на эстрадном отделении и у меня там учились и Гена Хазанов, и Илюша Клявер, которого сейчас все знают, как Илью Олейникова.
— Потом вы перешли в театральный ВУЗ, но не окончили его и поступали в театр к Акимову по диплому своей сестры. Почему же вы не доучились до конца?
— Из чисто житейских соображений. Жить было не на что, мама не работала, я у нее была не одна. В это время из эвакуации через Москву возвращался Ленинградский театр комедии и я «показалась» Акимову, используя диплом сестры. Он меня принял в театр, и я уехала в Ленинград.
— А правда, что вашей первой ролью на профессиональной сцене была корова?
— Правда. Только я не выступала в коровьей шкуре, а это был такой муляж, который бродил среди альпийских декораций, а я мычала за кулисами и, наверное, здорово, потому что были аплодисменты.
— Многолетний главный режиссер театра «Сатиры» Валентин Плучек был нелегким человеком. Когда известная актриса Татьяна Пельтцер поругалась с ним, она ушла из театра в «Ленком» к Марку Захарову. А когда с Плучеком поссорились вы и он 10 лет не давал вам роли, почему вы все-таки остались в «Сатире»?
— Во-первых, я любила этот театр. А потом, скажу, эти 10 лет были самыми счастливыми годами в моей жизни. Это был расцвет пани Моники, я была дико популярна, много выступала, заработала кучу денег. Кроме того меня приглашали выступать в спектакли в театр «На Малой Бронной».
— Станиславский говорил, что играть надо не только с партнерами, но и для партнеров. Вам с партнерами повезло?
— Очень! И в театре, и в кино. В кино я не играла основные роли, но часто была возлюбленной главных героев, а их играли Смоктуновский и Никулин, Евстигнеев и Папанов и многие другие актеры, хорошие и разные. И в театре, вы же знаете, какие актеры играли в «Сатире». С хорошими актерами легко играть, с ними никогда не чувствуешь себя на втором плане. Вообще я убеждена, что театр искусство не индивидуальное.
— Ольга Александровна, как вы считаете, чьи гены у вас преобладают: папы-революционера или мамы, выпускницы института благородных девиц? Вы чья дочка – мамина или папина?
— Папа не родился революционером, а был сыном купца первой гильдии. И в Стране советов он стал крупным деятелем. А мама ничего в этом деле не понимала, хотя и пыталась разобраться. Но я скажу твердо, что я папина дочка. Я очень отца любила и люблю, хотя и потеряла его в 12 лет.
— Поэтому вы до сих пор носите его фамилию?
— Он очень переживал, что у него не было сына, а только три дочки и что уйдет его фамилия. Он меня, бывало, и называл в мужском роде: где ты был, почему измазался? И все его дочери не сменили фамилии.
— А правда, что во время войны вы поступили в десантное училище?
— Это был краткий, но необыкновенный эпизод в моей жизни. Я хорошо знаю немецкий язык, поскольку папа был послом в Праге, где мы и жили в детстве. И когда началась война меня взяли в училище, чтобы забросить в тыл к немцам. Но я настолько боюсь высоты, что падала в обморок и меня быстро отчислили оттуда.
— Вы часто приезжаете в Германию потому, что хорошо знаете немецкий язык?
— Германия мне напоминает детство. Я люблю эти чистенькие городочки, звон колоколов, такой уклад, когда все ORDENTLICH. А язык я действительно знаю хорошо, потому что в то время в Праге говорили в основном на немецком и я пошла в школу немецкую. Даже когда мы вернулись в Москву я и там пошла в немецкую школу, были тогда такие, поскольку русский язык знала хуже немецкого.
— Кроме Германии куда любите ездить?
— Я вообще люблю путешествовать. В Европе я почти везде была. Раз 6-7 в Америке, но это в основном на гастролях.
— У вас очень интересная жизнь. Вы встречались со многими известными людьми, начиная со Сталина и Молотова и кончая, скажем, Ахматовой, Светловым, Раневской. А с кем бы вы хотели встретиться, но вам не удалось?
— Я как-то и не задумывалась над этим. Не знаю, наверное с известными артистами.. Может быть, с Чарли Чаплином или с Гретой Гарбо… Не с политическими деятелями, конечно.
— Я знаю, что вы одна из немногих, кто не принимал участия в травле главного режиссера Ленинградского театра комедии Николая Акимова. В то время такая позиция – это был поступок. А другие поступки такого рода у вас в жизни были?
— Времена тогда действительно были страшные. И мой тот поступок был скорее от природной честности, да и от наивности некоторой. Потом, к счастью, жизнь не ставила меня в подобные ситуации.
— Ольга Александровна, вы родились в один день со Сталиным. Вы потеряли ребенка в день похорон Сталина. Вашего отца, который занимал высокие должности в стране, репрессировали и расстреляли тоже, наверное, не без ведома Сталина. Вы верите в какое-то знаковое предназначение свыше, верите в судьбу?
— Верю. И в судьбу верю, и в знаковость. Может быть, и в том, что вы сказали, есть какая-то связь свыше. В день похорон Сталина я, в то время беременная, шла по вызову в театр и попала в страшное столпотворение, когда передавили много людей. Я там и падала, и намяли меня, но я все же дошла и прямо из театра меня отвезли в больницу. И, к слову, в тоже время в театре случился инфаркт у замечательного артиста Владимира Хенкина. Его тоже отвезли в больницу, где он и умер. А родился он в тот же день, 21 декабря, что я и Сталин.
— Я помню, как на ваш юбилей Геннадий Хазанов пришел выступать в гриме Сталина. А у вас в жизни не было других интересных случаев в связи с совпадением ваших дней рождения?
— Я встречалась со Сталиным всего один раз. Когда в Тушине отмечался день Воздушного флота мы пошли туда с отцом и стояли рядом со Сталиным. И он спросил у меня, сколько мне лет. Я ответила, что 21 декабря будет 10. Тогда он и говорит, и у меня 21 декабря тоже, давай отмечать вместе. И вот я 21 декабря, никому ничего не сказав, взяла цветок и пошла в Кремль поздравлять Сталина. На проходной цветок у меня взяли, но в Кремль не пустили. А когда отец узнал о моем походе, ему стало просто плохо. Между прочим, тогда в Тушино была сделана известная фотография, где я стою рядом со Сталиным. Она есть в моей книжке.


— Эта книжка «Без грима» вышла в 1998 году и получилась очень интересной. А кто был инициатором ее создания? Это зов души или дань моде?
— Это получилось совершенно случайно. Написать книгу мне никогда и в голову не приходило. Мне позвонила из издательства редактор и сделала такое предложение. Я сказала, что не люблю писать. А она отвечает, вы не пишите, а говорите на диктофон. Ну, я взяла диктофон, взяла в помощь театроведа Веру Максимову и стала «создавать» эту книгу.
— А сами вы довольны книгой?
— Скажу честно, я ее целиком и не читала. Каждый кусочек мне присылали, я его редактировала, проверяла, переделывала по несколько раз. И настолько много раз я читала эти кусочки, что у меня не хватило духа прочесть все от начала до конца. Все собиралась поехать на дачу и там прочитать.
— У вас хорошая дача. Вы любите ее?
— Люблю. Стараюсь быть там больше, чем в городе. Она, конечно, не такая, как у «новых русских»… Я на даче все сажаю и овощи, и фрукты, и цветы. У меня там и любимая собака живет.
— Любите собак?
— Очень. У меня 10 лет была собака, а сейчас я взяла щенка. Породы леонбергер. Кстати, родина его Германия. Это такая большая собака, из которых получаются хорошие проводники в Альпах. Говорят, что именно из них в свое время монахи сделали сенбернаров.
— Вы писали, что ваша мама не любила заниматься домашним хозяйством. А вы любите?
— Тоже не люблю. Но я люблю застолье и умею хорошо готовить по этому случаю. А каждодневно делать такую работу я ненавижу.
— Какое у вас фирменное блюдо?
— У меня их много. Студень из телячьих ножек, солянка из осетрины. Рыбу фаршированную люблю и готовить, и есть. Плов умею вкусный делать и шашлыки.
— Все время ходили слухи, что Борис Рунге, который играл вместе с вами в «Кабачке» пана Профессора, ваш муж. Это правда?
— Слухи действительно были, но я всегда отвечала: он больше чем муж, он партнер. Борис Рунге был моим большим другом и в жизни. Он был одиноким человеком, мы очень дружили, каждый день начинался с его звонка. Изумительный, антикварный человек и партнер замечательный. Казалось, он всегда играл подыгрывающую роль, скажем, пана Профессора, но смех и юмор рождался от нашего взаимодействия. Наша жизнь проходила вместе, и на дачу он ко мне приезжал, и на отдых вместе ездили. Но мужем моим он не был.
— Пани Моника очень любит шляпки. А Ольга Аросева любит?
— Обожаю! В первый же день пошла в Кельне искать шляпку, но все, что мне нравились, стоили больше моего гонорара.
-А как перестройка отразилась на вашей творческой жизни?
— По-разному. С одной стороны, появилась возможность зарабатывать деньги. Если раньше мы не могли получать на концерте больше твердой ставки, которая была-то копеечной, у меня, скажем, 11,50, то сейчас ты сама можешь дать или нет согласие ехать на концерт или гастроли. А с другой стороны, сами знаете, какой творится беспредел.
— Вашим бенефисом стал спектакль «Как пришить старушку». Очень уж актуальное название для современной России, не правда ли?
— Это, между прочим, пьеса американская. Я ее выбрала сама, поскольку там говорится о том, как своим добром старушка обезоруживает людей, собиравшихся ее «пришить». Она верит в человеческое добро и природу людей.
— А вы сами обижаетесь на людей?
— Давно перестала уже обижаться. Хотя, бывает, что меня обижают. Я вообще-то добрый человек, но нетерпимый, когда что-то мешает в профессии.
— Как-то вы сказали, что не верите в жизненную и творческую удачу тех, кто сидит, сложа руки. А вы все время были активным человеком?
— Да, и часто шла наперекор обстоятельствам. Я – боец и считаю, что так и должно быть. Само ничего в руки не приходит, никогда, никому.

Вам понравилось?
Поделитесь этой статьей!

Добавить комментарий