Редакция «Za-Za» открывает новую рубрику «Автор о самом себе». Авторам предлагается открыть для читателей свою «писательскую кухню», где готовятся «блюда». Экскурсию по «писательской кухне» будут проводить сами авторы.
Открывает рубрику один из наиболее плодотворных авторов «Za-Za» — Марк Яковлев, опубликовавший в журнале более 30 различных материалов: литературные автобиографии, подбороки стихов, рассказы, рецензии на спектакли, отзывы на книги, описания творческих вечеров, интервью с интересными людьми и, конечно, с самим собой, снял поэзофильм по стихотворению «Медальон», выпустил в издательстве «Za-Za» книгу «Две пьесы на трёх языках» — русском, немецком и английском.
http://za-za.net/old-index.php?menu=authors&country=ger&author=margolis
http://za-za.net/author/margolis/
http://za-za-verlag.net/avtor/yakovlev-mark.html
«Я в городе невзрачном родилась,
где – церковка, два-три ученых сана
и крупная больница (как ни странно —
«психушка»), что за годы разрослась“.
Маша Калеко „Интервью с самой собой“*
Долго ожидая, но, так и не дождавшись похвальных отзывов на мои писания от великих литературных критиков Белинского и Чернышевского, однако, не очень долго сожалея об этом, я решил, так же как и Маша Калеко, написать о самом себе и начал, как принято при знакомстве в «приличном обществе» (например, при «приёме в пионеры», что на современном русском языке означает – вызов в прокуратуру),
с написания краткой, но насыщённой литературно-историческими фактами авто-биографии:
«Я, Яковлев Марк Одиссеевич, 19-энного г.р., «турецко-подданный», более 20 лет живущий в Германии, но всё ещё говорящий и пишущий по-русски, проснулся «ранним утром 14-го числа весеннего месяца нисана» в своей постели в Штутгарте. Подняв с земли газету «Правда», небрежно брошенную почтальоном у порога моего замка, Муза, родившаяся с Пушкиным в один день, влетела в открытое окно моей спальни, положила газету «Правда» на туалетный столик, инкрустированный Фаберже,
и тихо произнесла голосом несчастного Сальери: «Нет Правды на Земле!..»
Потом, с минуту помолчав, с пафосом добавила, но уже голосом счастливого слуги Сен-Симона: «Вставайте граф, Вас ждут Великие дела!»
Продолжая знакомство с читателем, приведу отрывок из другого варианта литературной автобиографии автора:
«Родился ещё в Советском Союзе – «в самой читающей стране в мире». Читая в школе, на уроке физики роман Эриха Марии Ремарка «Три товарища» получил первое в своей жизни замечание от учителя. После второго замечания, учитель отобрал книгу и прочитал её сам (дома), потому что тоже родился «в самой читающей стране в мире».
В качестве возмещения нанесённого морального ущерба, Судьба забросила автора в 1993 году в родной город Ремарка – Оснабрюк, где часто посещая архив Ремарка, автор продолжал читать: письма, брачные свидетельства, завещания и другие документы писателя».
22 июня 2001 года, в день рождения писателя-пацифиста и в день 60-летия начала самой кровопролитной в истории человечества войны, показывал архив Ремарка президенту российского ПЕН-клуба Андрею Георгиевичу Битову, приехавшему в Оснабрюк на вручение премии мира имени Ремарка белорусской писательнице Светлане Алексиевич. Внимательно рассмотрев в архиве генеологическое дерево писателя, начиная с середины 18 века, Битов разочарованно сказал: «А я-то думал, что его настоящая фамилия Крамер (Ремарк, если читать наоборот, М.Я.), и даже написал статью о Ремарке, в сущности, ничего не зная о нём».
Тогда автор понял, что надо не просто читать, а писать о Ремарке пьесу, и даже лучше киносценарий, на русском и немецком языках, потому, что современные немцы знают о писателе-пацифисте ещё меньше, чем современные русские. Так родилась пьеса «Ремарк и Замбона или Шесть минут до смерти».
Заканчивая знакомство с автором, путем чтения отрывков из его автобиографий и пытаясь оправдать чрезмерное внимание к «самому себе, любимому», приведу слова, сказанные Гертрудой Стайн в «Автобиографии каждого» почти сто лет назад:
«Подлинные идеи – не отношения между группами людей, а отношения с самим собой, внутри, в конце концов…», и повторённые Нобелевским лауреатом по литературе Гертой Мюллер в этом году на Франкфуртской книжной выставке: «Писание было для чего-то необходимо, я не знаю зачем. Оно защищало меня, когда я начала. Внутренне».
Думаю, что внимательный читатель уже заметил в приведенных отрывках авто-биографического текста характерные черты, присущие «новому климтовскому стилю» автора: изящество изложения, основанного на самоиронии автора, которая является необходимой защитой от самого себя каждому пишущему, нестандартность мысли и непредсказуемость повествования, где перемешаны смешное и серьёзное, некоторую провокативность письма с большой долей саморекламы, как у известного литературно-го персонажа «Кота Бегемота», а так же длинные ритмические предложения
(но, конечно, не длиннее, чем у Джойса) насколько хватает дыхания автора.
Каждый «как он дышит, так и пишет, не стараясь угодить», – писал Булат Окуджава.
Целью статьи является демонстрация на конкретных примерах, что такое «новый климтовский стиль» и как его использует автор в своих литературных автобиографиях, рассказах, рецензиях и отзывах не только на самого себя (см. начало статьи), но и на работы других авторов (см. ниже), а так же, попытка понять, какими признаками характеризуется «новый климтовский стиль».
В интервью нью-йоркскому журналу «The Russian parens magazin“ («Русские родители») в мае 2013 года автор сказал: «Писатель – это прежде всего стиль»:
http://za-za-verlag.net/intervyu/
Классиками стиля в русской литературе ХХ века автор считает Андрея Платонова, Михаила Булгакова, Исаака Бабеля, Илью Ильфа и Евгения Петрова, Венедикта Ерофеева. А стиль – это, прежде всего то, что сразу отличает данный текст от текстов других писателей: вы можете прочитать всего два – три предложения, но безошибочно узнаете автора.
После выхода книги «Две пьесы на трёх языках» (см. книгу в Google: Mark Jakoblew) на факультете славистики Зальцбургского университета был проведён семинар студентов славистов по анализу рассказов, стихов и пьес автора. Австрийские студенты заметили, что у автора есть характерные куски текста чётко идентифицирующие его «новый климтовский стиль».
«Климтовским» студенты назвали его не только потому, что автор написал пьесу «Золотая Адель» о картине Густава Климта, а потому что стиль письма автора напоминает живописную манеру Климта – со множеством мелких деталей на картине с закручеными спиральками, цветными ромбиками, перетекающими то ли в миндалевидные глаза, то ли в диковинных рыбок в океане человеческой жизни и смерти. Климт говорит в пьесе «Золотая Адель», что ему нравится изображать основные моменты жизни человека: от зачатия до смерти.
Студенты-слависты подметили, что у автора раскрашенные определениями предложения в «климтовском стиле» часто начинаются с закрученой спирали причастного или деепричастного оборотов, кажется уводящих далеко в сторону от основной мысли автора, переходящих в цветные ромбики смешного и серьёзного, наполненных множеством ассоциаций и литературно-исторических ссылок или как сейчас говорят «лайков», но всё равно, в конце концов, возвращающихся к главной идее автора. Если ещё раз перечитать два приведенных выше автобиографических отрывка, то можно сказать, что студенты-слависты довольно точно определили характерные черты «климтовского стиля» автора.
Закончив с автобиографиями (а их у автора много и все они разные) перейдём к его прозе. Рассказ «Памяти Карузо», посвящённый отцу, начинается тоже в климтовском стиле:
«В синагоге провинциального немецкого города N шел концерт на русском языке, посвящённый «60-летию победы над фашизмом», как говорили многочисленные русские и украинские евреи, заполнившие зал или «освобождению Германии от нацизма», как говорили немногочисленные немецкие евреи, сидевшие рядом».
http://za-za.net/pamyati-karuzo/
Ещё одной характерной чертой «климтовского стиля» автора является смешение абсурдной реальности (в одном предложении смешались синагога, провинциальный немецкий город N и хор на русском языке) и разных времён, хотя точно обозначена дата происходящего. Думаю, что вы уже догадались, кому принадлежат эти строки, а это значит почувствовали, что такое «новый климтовский стиль» автора.
В другом рассказе-водевиле «Неизвестная дуэль Пушкина» автор пишет:
«Означенная «вдова», 38-летняя Хелен Блэк (однокашница Ивана Бездомного по Урюпинской гимназии Леночка Чёрная) незамедлительно появилась в Гайд-парке у статуи Ахиллеса в сопровождении элегантно одетого англичанина Ричарда-Дэвида Блэка, который действительно был ее законным мужем, правда постоянно проживающим в Москве, коия нравилась ему тем, что простые люди там одеваются богато, в отличии от его родного Лондона, где богатые люди одеваются просто».
http://za-za.net/old-index.php?menu=authors&&country=ger&&author=margolis&&werk=002
И в других рассказах «Блюз поехавших крыш», «Новый сценарий для Стивена Спилберга», «Второе пришествие», «Ё-моё» и маленькой повести «Возвращение в Вильно» автор так же часто использует свой «новый климтовский стиль».
Ради объективности, надо заметить, что автор не всегда пишет «климтовским стилем», иногда он просто пишет, как например, в рассказе «Пендель», что в вольном переводе с немецкого означает «человек едущий», например, живущий в одном городе, и каждый день едущий на работу в другой город:
«В поезде я всегда сажусь спиной по ходу движения, потому, что люблю смотреть назад, вдаль, на то, что проехали, на то, что отходит, так как в отходящем, есть больше, чем в том, что надвигается».
Или в рассказе «Две седьмых» (семейная кличка героя рассказа, который пять дней в неделю работал в другом городе, и только на два выходных приезжал к семье) у героя встречаются такие чётко сформулированные рассуждения далёкие от «нового климтовского стиля»:
«Если у вас очень мало денег, то вы всё время думаете о том, где бы их найти. Если у вас очень много денег, то вы всё время думаете о том, как бы их не потерять. А денег должно столько, чтобы о них не думать».
На мой взгляд, недооценённой работой автора является рассказ «Возвращаясь к Солу или о чём умолчал Вуди Аллен», где он в заочном споре с Вуди Алленом формулирует свои философские принципы, обличённые, как всегда у него, в форму самоиронии (думаю, читатель легко поймёт, что устами «младенца Сола» глаголит не только истина, но и автор):
«После моего отказа написать статью о Соле в журнал «Саенс», Нобелевский комитет вторично обратился ко мне и попросил написать статью „только для русскоязычных читательниц“ журнала «Крестьянка», которым имя Сола мало что говорило. Его научные книги и статьи были запрещены в Советском Союзе, как «Улисс» Джойса или картины Шагала, запрещены просто потому, что Сол писал о том, о чём все мы думали, но боялись сказать вслух. И тогда я согласился, но с одним условием: я напишу о Соле для читательниц «Крестьянки» как о необычном мужчине, тем более, что на русском языке имеется всего одна статья о Соле «Памяти Нудельмана», написанная Вуди Алленом через месяц после его смерти, но в ней Аллен о многом умалчивает по известным причинам: слишком жива была еще память о трагической смерти Сола.
И не последним обстоятельством, сдерживающим меня от написания статьи о Нудельмане, было высказывание самого Сола, которое он часто любил повторять:
«Бог молчит…Как бы ещё человека заставить заткнуться?!»
http://za-za.net/old-index.php?menu=authors&&country=ger&&author=margolis&&werk=010
Подхватив регбистский мяч, брошенный Алленом, автор бежит с ним дальше к створу ворот противника, чтобы достичь цели и сказать самое главное, что волнует его:
«Почему Сол выбрал себе такую странную Смерть? Что он хотел нам сказать своим поступком? «Что делать, если это случилось с вами?».
Сара (жена Сола, настоящее имя Симона де Санд, М.Я.) предложила мне также посмотреть последнюю, незаконченную рукопись мужа «Блестящий Интеллект и размножающаяся посредственность», в которой Сол рассматривал историю человечества через призму борьбы немногочисленного интеллекта (Джордано Бруно, Коперник, Галлилей, Ньютон, Оппенгеймер, Сахаров) и всепожирающей посредствен-ности власти (царь Ирод, инквизиция, Гитлер, Сталин, Пол Пот, Садам Хусейн, Усама бен Ладен, исламский фундаментализм), всегда поддерживаемой так называемыми «народными массами».
Эта рукопись Сола, как и рукопись Кафки «Процесс», была позже куплена музеем современной немецкой литературы в Марбахе-Штутгарте всего за пять миллионов евро (для сравнения: рукопись Кафки была куплена музеем ещё за три миллиона немецких марок). Выводы Сола как и Кафки были печальны, а эпиграфом к своей последней книге Сол взял слова из средневекового дневника неизвестного автора:
«23 апреля 1616 г.: Умер Шекспир… Не родился никто…».
Сара рассказала мне, что в последнее время Сол часто говорил ей, как хотел бы поставить эксперимент о столкновении единичного интелекта с массовой посредственностью и понять, что при этом происходит и кто победит. Сол считал, что ответ на этот вопрос является решающим для существования Человечества.
Сара, конечно, не знала о чем ещё рассказал мне экскаваторщик: чугунный шар, олицетворяющий собой «массовую посредственность», после столкновения с «Гигантским Интеллектом Сола» нельзя было не то что раскачать, но просто сдвинуть с места и его вместе с тросом отвезли на свалку (истории), как проф- непригодный».
http://za-za.net/old-index.php?menu=authors&&country=ger&&author=margolis&&werk=010
Книга автора «Две пьесы на трёх языках», при всей камерности пьес и разнице тем – первая о немецком писателе-пацифисте Э.М.Ремарке, вторая об истории картины Густава Климта «Золотая Адель», в сущности, говорит о двух сторонах одной и той же медали под названием «война», которая, к сожалению, стала вновь актуальной:
http://za-za.net/dve-p-esy-na-treh-yazy-kah/
Приведу только отрывок из предисловия к книге пьес, и вам станет ясен замысел автора:
„У меня есть мечта“
или предисловие к двум пьесам на трех языках
Фразу Мартина Лютера Кинга „I have a dream“ может повторить любой человек, потому что у каждого человека есть мечта.
Скажи мне свою мечту, и я скажу кто ты!
У человека пишущего пьесы, основанные на историческом материале, тоже есть мечта – увидеть их постановки в „историческом контексте“. Поясню свою мысль на двух примерах.
Первая пьеса „Золотая Адель“ рассказывает о столетней истории картины Густава Климта „Портрет Адели Блох-Бауэр 1“. Пьеса начинается в 1903 году, когда австрийский промышленник Фердинанд Блох-Бауэр заказал в Вене художнику Густаву Климту портрет своей жены Адели, мечтая о том, что он переживёт века.
Пьеса охватывает времена национал-социализма и грабежа культурных ценностей, а заканчивается в наше время в 2006 году покупкой картины для музея „Новая галерея“ австрийского и немецкого исскуства в Нью-Йорке.
Мы привыкли воспринимать войну, прежде всего, как массовое убийство одних людей другими людьми. Но война имеет и вторую сторону медали – это грабёж захваченных территорий и ценностей убитых людей. Несколько лет назад во Франкфурте проходила выставка «Грабёж и возвращение культурных ценностей», поразившая меня гигантскими масштабами грабежа во время Второй мировой войны. По приблизительным оценкам экспертов с 1933 по 1945 годы нацистами было награблено на государственном уровне более полумиллиона произведений искусства.
В своём родном городе Линце неудавшийся художник Гитлер мечтал построить „музей-фюрера“ и собрать в нём тысячи награбленных картин из музеев и частных коллекций по всей Европе. О чём и отдал приказ: спроектировать и построить такой своеобразный „концлагерь для картин“. Картины, как люди, каждая имеет свою жизнь и историю. Предлагаемая читателю пьеса рассказывает об истории жизни только одной из таких картин.
Поэтому у автора пьесы „Золотая Адель» есть мечта „инсценировки в историческом контексте“: поставить пьесу в Вене, где картина родилась, а после войны незаконно находилась более 60 лет в государственном музее «Бельведер». Затем в Линце, где картина могла бы оказаться, если бы сбылись планы фюрера, и, наконец, в Нью-Йорке, где она находится сейчас в музее австрийского и немецкого искусства „Новая галерея“. Для постановки в Вене, Линце и Нью-Йорке пьеса была переведена с русского на немецкий и английский языки.
Автор обратился к драматургии, возможно, потому, что посмотрел несколько хороших австрийских, российских, немецких театров и спектаклей, о чём и написал в своих рецензиях:
http://za-za.net/old-index.php?menu=authors&&country=ger&&author=margolis&&werk=011
http://za-za.net/migranty-gluhova-igrayut-e-migrantov-mrozheka/
http://za-za.net/samarskaya-ploshhad-na-skamejke-v-shtutgarte/
http://za-za.net/old-index.php?menu=authors&&country=ger&&author=margolis&&werk=014
Надо сказать, что автор лукавил, когда в стихотворении, посвящённом лауреату Букеровской премии Юрию Малецкому писал (стихи автора – это отдельная тема):
«Мы с ним одним дышали воздухом,
И я не мог признать талант
У друга детства, с кем за пазухой
Отогревали голубят».
Наоборот, автор любит находить и признавать чужие таланты, немного, по белому, завидовать им, много ими восхищаться и писать о них. Большинство авторов эгоистичны и могут говорить только о своих произведениях (как я сейчас пишу «о себе любимом»), поэтому видеть и признавать талант другого человека дано не каждому – это большой Дар Божий!
Автор написал замечательные статьи о Даниэле Уайсборде (переводчике на английский И. Бродского), о необычном художнике-портретисте Всеволоде Рухмалёве, о немецкой поэтессе Розе Денис, о поэте Александре Самарцеве и многих других:
http://za-za.net/old-index.php?menu=authors&&country=ger&&author=margolis&&werk=015
http://za-za.net/old-index.php?menu=authors&&country=ger&&author=margolis&&werk=006
http://za-za.net/old-index.php?menu=authors&&country=ger&&author=margolis&&werk=009
http://za-za.net/svet-stroki-ili-ob-yasnenie-prichin/
На основе книги пьес автора был проведён в марте этого года «Фестиваль Ремарка» в Самаре, посвящённый писателю-пацифисту, неожиданно вновь ставшим очень актуальным, с постановкой пьесы «Ремарк и Замбона» на русском, немецком и английском языках. В июне этого года прошёл творческий вечер автора в библиотеке Толстовского фонда в Мюнхене, а в мае прошлого года в Нью-Йорке во время международной книжной ярмарки BookExpo America-2013 презентация книги (см. об этом в интервью автора «Ухватить Господа за бороду»). Приведу отрывок интервью:
Корр.:Почему вдруг героем вашей пьесы стал писатель-пацифист Эрих Мария Ремарк?
М.Я.: Когда осенью 2013 года мы начинали подготовку к «Фестивалю Ремарка-2014», то думали о юбилейной дате: столетии со дня начала Первой мировой войны, о которой Ремарк написал свой знаменитый антивоенный роман «На Западном фронте без перемен. Мы и не предпологали тогда, что антивоенная тема станет настолько актуальной всего через полгода в связи с украинским кризисом. Многие зрители говорили мне, что мы просто «ухватили Господа за бороду».
Корр.: Но что бы «ухватить Господа за бороду», он должен к вам нагнуться. Как Вам это удалось?
М.Я.: Я тихо и усердно молился и спросил у Господа, который уже не молод и немного глуховат (поэтому люди не должны обижаться, если Господь не всегда их слышит): почему сегодня так мало людей, таких как Эрих Мария Ремарк, которые бы сказали фашизму и войне – нет!
И Господь нагнулся ко мне и тоже тихо ответил: «А их всегда было мало».
Люди часто задают вопрос: «Если Бог существует, то почему он не предотвратит убийства одних людей другими людьми?» После ответа Господа, автор вспомнил своё старое четверостишье из книги стихов «Отошедший берег»:
«Нечаянно и величаво изрёк слова, которыми потряс:
«Не верите вы в Бога – и не надо!», но ведь и Бог не верит в вас».
Фестиваль Ремарка в Самаре
http://za-za.net/uhvatit-gospoda-za-borodu/
Как уже было сказано выше, автор склонен не только к самоиронии, но и к само-рекламе, которая у него, надо заметить, неплохо получается, чего он и не скрывает (см. его выступление на телевидении), в отличие от других авторов, у которых самореклама получается не очень хорошо, но зато они её тщательно скрывают:
http://za-za.net/nash-avtor-mark-yakovlev-na-samarskom-televidenii/
Однако в отличии от других писателей, рекламирующих только себя, автор не забывает писать и о других людях, при этом, он умеет написать коротко и изящно, в своём любимом «новом климтовском стиле». Например, он пишет в рецензии на книгу стихов Михаила Матушевского «Эхо тепла»:
«Автор родился и вырос в северной стране, где способы обогрева человеческого тела -водкой изнутри и баней снаружи — являются двумя основопологающими проблемами Бытия. Защитив диссертацию по теплотехнике – науке о способах передачи тепла, и ежедневно рассказывая студентам об этом, в какой-то момент жизни понял, что Центральное отопление, как и всё Центральное, может обогреть только человечес-кое тело, но не может согреть человеческую Душу. Видимо поэтому автор и начал писать стихи».
http://za-za.net/i-on-vernulsya-predislovie-k-knige-stihov-m-matushevskogo-e-ho-tepla/
Автор мастер писать не только свои автобиографии, но и чужие биографии тоже. Он умеет, как его любимый художник Густав Климт, выхватить из длинной жизни главные моменты и сделать из них «климтовскую мозаику». Вот как он написал о кинокритике Ольге Григорьевне Абольник:
«ОДИССЕЯ АВТОРА ПО МОСКВЕ И ПАНТЕОНУ ИМЕН»
Родилась в Москве в доме, где жила Лиля Брик, поэтому Маяковский, заезжая за Лилей, часто брал юную Оленьку на свои поэтические вечера. С тех пор любовь к поэтическим вечерам осталась у Ольги Григорьевны навсегда.
Потом Ольга Григорьевна переселилась на Бахрушинку в «Дом артистов», теперь весь увешанный памятными досками, как ветеран медалями, где жили артисты и Большого и драматических театров, а напротив стоял дом, в котором встречался Пушкин с Мицкевичем (в Москве, надо заметить, в каждом доме кто-нибудь с кем-нибудь встречался).
Марина Бородицкая, поэт, переводчик, автор детских книг, которую Ольга Григорьевна познакомила с запрещённой Ахматовой, Гумилёвым и другими опальными в то «замечательное время» поэтами, написала такие стихи о домах Бахрушинки:
«Мой дом на Пушкинской сломали,
Пустырь забором обнесли,
В пятиугольной нашей зале
Звезду небесную зажгли.
Вдохну вечерний воздух влажный,
Приму столичный, праздный вид,
А в горле ком — пятиэтажный,
Оштукатуренный, стоит».
Отсюда Ольга Григорьевна переселилась в «Дом ветеранов кино» в Матвеевском, о киношных жителях которого можно написать отдельный роман, а в её квартиру въехали известные киноактёры Евгения Симонова и Александр Кайдановский с маленькой дочкой, теперь уже ставшей большой дочкой, потому что время бежит и мы его замечаем только по выросшим детям.
Ольга Григорьевна киновед и кинокритик, член союза кинематографистов СССР и РФ. Написала много критических статей о фильмах и сценариях Юткевича, Габриловича, Абрашитова, Миндадзе и других режиссёров и сценаристов, но поэзофильм Марка Яковлева «Медальон» по строке А.С.Пушкина был для нее полной неожиданностью, так же как и «Фестиваль Ремарка» в Самаре на трёх языках – русском, английском и немецком, последний она помнила ещё с тех времён, когда маленькой девочкой ездила с родителями на воды в Баден-Баден.
Автор любит не только отвечать читателям на вопросы, но и заставлять думать читателей, ставя перед ними необычные задачи. Поэтому мне хочется закончить обзор творческих работ автора короткой статьёй о любимых им Венедикте Ерофееве и Франце Кафке и домашним заданием любознательным читателям:
«Домашнее заданее читателям к 75-летию Венедикта Ерофеева»:
http://za-za.net/domashnee-zadanie-chitatelyam/
Ответы на домашнее заданее просим присылать в редакцию журнала «Za-Za».
____________________________________________________
* Перевод стихов Маши Калеко выполнен Мариной Гершенович
http://za-za-verlag.net/avtor/yakovlev-mark.html