Вот откуда во мне взялось это? Этот кажущийся выход из сложных жизненных перипетий? Этот побег души? Я, право, не помню…
Но в какой-то момент жизни, я начала говорить и своим близким и подругам, что если меня «прижмет» окончательно, я все брошу и уеду на станцию «Зима».
Переехав из Перми во Владивосток, я регулярно курсировала по железной дороге из Приморья на родину. И, конечно, неоднократно проезжала станцию «Зима», которую наделила всем возможным волшебством.
Соседка — прагматик пыталась «охладить»: «Какая «Зима»? Там такие же киоски, как везде, нищета, пьянство и наркомания. Ты что???»
Но моя мечта была яркой и неприкосновенной.
О ней все знали. И даже сын, тогда старшеклассник, выразил свою сопричастность моим мечтам. Его стихотворные строки дороги мне, как попытка понять меня, пусть и по-своему.
«Комната. Свечка.
Снег за окном.
Теплая печка.
И патефон.
Водки бутылка.
Рюмка и тост.
Ложка. Тарелка.
Глупый вопрос.
Снежная сказка.
Ночь и завод.
Дикая речка.
Твой Новый год!»
Удивительно, но именно на станции «Зима» я встречала каких-то особенных попутчиков.
Поезд, которым я ездила много лет, останавливался на этой станции рано утром и стоял 20 минут. И вот как-то еще в Приморье в вагон вбежал запыхавшийся солдатик и обосновался в нашем купе. По вагону поплыл запах здорового пота. Отдышавшись, этот паренек, принялся угощать всех конфетами и котлетами, которые ему в дальний путь собрала жена начальника заставы. А взмок он, потому что долго бежал, боясь опоздать к поезду, так как часть была расположена далеко от станции.
На станции «Зима» я проснулась и обнаружила, что и я, и все женщины нашего купе, заботливо укрыты одеялами. Опять солдатик! Чей-то замечательный сын!!!
Потихонечку встав, я пошла в тамбур. Посмотреть в окно, погрузиться в свой мир мечтаний. У окна уже стоял старичок с палочкой. Невзирая на раннее время (что-то около 5 утра), ему тоже не спалось. Разговорились. Пожилой человек поведал мне, что едет в городок на Волге, где сохранился фамильный дворянский дом с чердаком. На этом чердаке в сундуке — бумаги исторической ценности о семье, о предках. Он собирается их изучить и распорядиться по своему усмотрению.
Потом он спросил меня, знаю ли я, кто такие зимогоры? Я не знала. Тогда он объяснил мне, что этим словом обозначали босяка, бродягу, который лето работал, например, бурлаком на реке, потом все пропивал, а зиму бедствовал, горевал. Аналог бомжа.
Неожиданно, старичок продекламировал мне отрывок из поэмы поэта Иосифа Уткина. Стихи этого, почти забытого поэта, трагически погибшего в годы репрессий, я знала. И в ответ прочитала его маленькое стихотворение, запомнившееся мне как-то не нарочно.
«Мы любим дом,
Где любят нас.
Пускай он сыр, пускай он душен.
Но лишь бы теплое радушье
Цвело в окне хозяйских глаз.
И по любой мудреной карте
Мы этот странный дом найдем —
Где длинный чай,
Где робкий фартук,
Где равно — в декабре и в марте —
Встречают
Солнечным лицом!»
В купе веселая попутчица рассказывала о своем отце-пасечнике. Как-то ночью он вышел во двор по нужде. И во время «процесса» его в причинное место укусила пчела. Вся округа огласилась его криками: «Галю! Галю! Вставай скорейше! Посмотри – ОЧЕВИДНОЕ-НЕВЕРОЯТНОЕ!!!»
Сколько еще было в моей жизни дорог, попутчиков, впечатлений…
Вот и опять я проехала станцию «Зима», не сойдя, не побывав. У меня появились другие ориентиры, иные берега, мечты, маячки.
Но станция «Зима», как будто, была в моей жизни, за что я ей благодарна, как всякой светлой и ничем не омрачившей мечте.