Пьеса Славомира Мрожека „Эмигранты“ была написана почти 40 лет назад, в 1973 году в эмиграции в Париже, и с тех пор обошла театры всего мира, так как после „Танго“ она является основной в творчестве известного польского драматурга. Это было время брожения умов в Польше и зарождение „Солидарности“, тягучей музыки „Червонных гитар“ и бегства дисседентов на свободный Запад, казавшийся тогда мечтой и идеалом.
Казалось бы, что нового может показать в этой пьесе театер „Табор“ из Линца (Австрия), искушённому штутгартскому зрителю? Однако 13 мая 2012 года мы увидели необычную интерпретацию вечных „Эмигрантов“.
Мрожек взял в герои двух польских эмигрантов-мужчин АА и ХХ и показал их жизнь в подвале дома крупного европейского города. Сразу приходят на ум тривиальные сравнения, что всё происходящее напоминает что-то среднее между горьковским „На дне“ и беккетовским театром абсурда. Однако, не торопитесь с выводами, дорогой читатель, и не забывайте, что мы смотрим „Эмигрантов“ 40 лет спустя после их написания, и что с тех пор много воды утекло по канализационным трубам, составляющим интерьер жилища наших героев.
Мрожек показал нам двух эмигрантов из разных социальных слоёв польского общества. АА — интеллектуал-книжник, эмигрировал на Запад по политическим мотивам в поисках Свободы с большой буквы.
ХХ – парень-работяга из деревни, мечтой которого является заработать как можно больше денег и смотаться назад в деревню, чтобы построить там для своей семьи дом с баней на зависть всем соседям. Таким образом, у Мрожека измерение героев социально-целевое — и на этом измерении строятся различные коллизии спектакля: от драки героев до их обьятий.
Российский режиссер-постановщик спектакля Анатолий Глухов, сам мигрант, живущий в Австрии 12 лет, понял, что одномерное измерение, введённое Мрожеком 40 лет назад, когда был „железный занавес“ и эмигранты „убегали на Запад навсегда“ — сегодня уже не работает! После падения Берлинской стены сотни тысяч поляков и около трёх миллионов русских немцев и их родственников, подав антеты в посольстве, официально переехали в Германию. Этот переезд и их условия жизни нельзя даже близко сравнивать с тем как живут герои Мрожека в подвале, увитом канализацией.
Поэтому режиссер Глухов вводит в спектакль ещё одно измерение героев — национальный менталитет — и делает спектакль двухмерным. Героя АА — интеллектуала-книжника — он оставляет поляком (его прекрасно, очень пластично и умно играет польский мигрант Юрек Милевский), а героя ХХ режиссёр берёт из русских немцев. Его играет замечательный актёр Юрий Диц, вновь поразивший меня своим актёрским универсализмом и способностью перевоплощения в прижимистого рубаху-парня. (Первый раз он поразил меня блестящей игрой в „Превращении“ Ф.Кафки на театральном фестивале в Хайдельберге в 2011 году).
И постепенно до меня стала доходить глубокая двухмерная метафора режиссера Глухова. Речь идёт не просто о двух эмигрантах, а о двух народах – польском и русском — живущих рядом и имеющих сложную историю взаимоотношений: от драки (начиная с Минина и Пожарского) и до их обьятий (как это было совсем недавно, когда разбился польский самолёт под Смоленском). Неужели для того, чтобы жить в мире, необходимо совместное несчастие: последняя война, обрушившаяся на оба народа, катастрофа самолёта или трудности эмиграции, сближающие людей с разным менталитетом? Неужели в нормальное время нельзя жить без взаимных исторических упрёков и обид?
Парадокс Истории заключается ещё и в том, что сам Мрожек, боровшийся своими произведениями за свободную Польшу, вернулся на Родину, но не смог жить в ней и уехал назад в эмиграцию в Париж. Как и любимый мой польский режиссер Анджей Вайда и любимый мой польский фильм „Всё на продажу!“. Мечта осуществилась — Польша стала свободной, но мечтая — будь осторожен: мечты иногда сбываются!
На спектакле было много зрителей, выходцев из Польши и России. После спектакля я спросил женщину сидевшу рядом со мной: как ей понравился спектакль? Она ответила, что смотрела пьесу Мрожека три раза в Польше, включая театральный фестиваль, но подобную режиссуру и блестящую игру актёров она видит впервые.
К сожалению, я не посмотрел две последние работы театра „Табор“: „Шахматную новеллу“ по Стефану Цвейгу, где мало слов и много пантомимы шахматных фигур (совместно с театром танца „Маэстро“ из Линца) и „Сердце боксера“, психологическую драму людей разных поколений, где играют уже известные нам Юрек Милевски и Юрий Диц.
В спектаклях режиссера Глухова всегда есть „поворотный момент“ и надо быть внимательным, чтобы не пропустить его. А чтобы не пропустить момент в спектакле, надо не пропустить следующий спектакль „Сердце боксёра“, который театр обещает привезти к нам в Штутгарт этой осенью.