Навсегда
— Ну, тебя! — Алекс собрал озябшими руками рассыпанные карточки и засунул их в карман. — Я — домой. Лёнь, ты идёшь?
— Да, — кивнул, такой похожий и, одновременно, непохожий на него, близнец, поднимаясь с тумбы.
Они направились к выходу с площадки, а Дэни остался. Он ковырнул носком серый комок снега и спрыгнул со скрипучей холодной качели. Ранние сумерки будто торопят, напоминают, что пора ему уходить. И промозглый ветер не желает себе в товарищи замерзшего расстроенного мальчишку.
Он поднялся на крыльцо и нажал на кнопку звонка. Мама открыла сейчас же, будто ждала с той стороны двери. В лицо ударила волна тёплого воздуха и пронеслась мимо. Живая такая, ароматная, она окутала его чем-то сладким, стараясь смыть остатки плохого настроения. Рядом запрыгал Жес, радуясь приходу хозяина и многозначно посматривая на распахнутый проём. Голоса родителей и звон посуды не оставляли места для печальных мыслей, но всё же…
— Малыш, тебя кто-то обидел? — мама склонилась над ним, заглядывая под нарочно спущенную на лоб шапку.
Никакой он не «малыш»! Если бы только у него был старший брат, он бы согласился считаться младшим! Если бы, был тот, кто не предаст, не сбежит. Кто даже, поссорившись и разозлившись — никуда не денется. Не забудет и не бросит. Кто твой — навсегда, и обязательно вместе с тобой пойдёт домой есть мамины вкусные пироги.
Конечно, он достаточно большой, чтобы понимать, что никто ему не вылепит, словно снеговика, старшего брата. Но раз так уж сложилось, он готов сам им стать. Он будет очень стараться! Он может защищать и учить. И ждать, пока другой подрастёт, чтобы уже скоро, когда тысячи ручьёв начнут свой весёлый бег, они могли вместе отправиться в долгий Настоящий поход! Когда тебе шесть лет, а у тебя до сих пор нет брата — очень грустно…
* * *
— Ты только не переживай, пожалуйста! Вот увидишь, мы найдём другого врача, — Макс обнял жену за опущенные плечи.
— Так, это же уже — другой, — попыталась улыбнуться ему в ответ Яна. Одновременно она кусала губы, поэтому результат получался просто плачевный. — Я так мечтала всегда о большой семье… А последствия той аварии — словно наказание!
— Всё будет хорошо, вот увидишь. Главное, мы вместе, и у нас есть Дэни!
— Ты прав, мы справимся.
* * *
Празднично украшенная ёлка загадочно мерцала в полутёмной комнате. Красиво упакованные свёртки и простые коробки, прикрытые мешковиной, выдавали разных отправителей. Выбранные с любовью сюрпризы или заботливо выполненные заказы? Ещё несколько часов и месяцами подготавливаемый праздник достигнет своего апогея.
Дэни неспокойно спал перед Рождеством. Он даже сослался на плохие сны и, пробравшись по тёмному коридору, нырнул под одеяло к родителям. Давно уже подобные походы перестали быть нормой. Остались в прошлом, как и зайка с погрызенным ухом… Но сегодня ведь необычная ночь. Уткнув озябшие пятки в папину ногу и слушая тихое мамино дыхание, он напряженно думал.
— Робот! Папа, это — робот! — каштановые вихры за чёрно-белым пластиком выдавали довольного обладателя новой игрушки.
— Правда, классный! — Макс глянул на супругу разворачивающую небольшой пакетик.
— Посмотрим, что у меня… А… — счастливые глаза из-за вороха бумаги говорили лучше любых слов.
— Что, угодил?
— Ты с ума сошёл! Это — то самое, с гранатом! — она надела на палец серебряное колечко.
Дэни отвлекся от своего подарка и задумчиво разглядывал родителей.
— Тут то, что мы для друг друга положили. Но, ведь главное — заветное желание?
— Ну, да, — замешкалась Яна, не готовая к такому вопросу.
— Оно обязательно исполнится, потому, что — Рождество, правда?
— Если сильно верить, всё обязательно сбудется, — ответила она сыну.
— Я брата попросил!
* * *
— Меня так удивил наш мальчик, — в глазах у Яны снова стояли слёзы. — Я даже не представляла, что он настолько тяготится тем, что один.
— Я, честно говоря, тоже в растерянности, — её муж задумчиво смотрел в окно, где медленно падали пушистые снежинки. — Мне казалось, что у него много друзей…
— Давай расскажем ему о том, что мы решили! Он имеет право знать! И должен быть готов, что брат или сестра появятся не совсем так как он предполагает.
— Может, не стоит торопиться? Нас не очень обнадёживали, принимая документы. Процедура усыновления, бывает, растягивается на годы.
— Главное, знать и верить. Тогда легче ждать.
* * *
Мальчик с собакой устроились на широком подоконнике. За окном моросил нескончаемый дождик. У зимы больше не было сил на морозы и все её усилия сводились на нет. Ручейки унесли остатки грязного снега, а новому больше не выпасть!
«Каким он будет, мой братик?» — думал Дэн, соединяя пальцем мокрые дорожки. Струйки, правда, бежали с другой стороны стекла, но ему нравилось рисовать невидимые тропинки. Дома тихо, на улице неуютно. У всех людей — свои важные дела. Но придёт день, и они вдвоём устроят большой шалаш под столом, накрыв его пледом и одеялами. И пусть там, снаружи разразится хоть буря. Никому не нужно будет покидать надёжную крепость!
Жес спрыгнул вниз, услышав шаги на крыльце. Мама вернулась. Дэни услышал, как бабушка отложила вязание и заспешила открывать. Он тоже побежал навстречу, пытаясь сохранить остатки придуманной истории в голове, чтобы потом обязательно додумать её до конца.
* * *
— Они, что сговорились? — Яна редко видела супруга настолько разгневанным. — У докторов: «Можно надеяться только на чудо…». У этих же: «На чудо не надейтесь…». Это современное общество или цирк?
— Но почему? У нас ведь хватило бы места ещё и на двоих детей. Проблема в том, что я — инвалид, а работать можешь ты один? Это так неправильно! И ты был прав, нам не надо было давать Дэну лишние надежды.
— Теперь придётся поговорить с ним серьёзно. Надеюсь, поймёт. Он у нас уже такой взрослый.
— Он измучился весь, ожидая решения.
— Нам всем нелегко дались последние месяцы. Ты неважно выглядишь.
— Это всё — жара и нервы.
* * *
Какой жаркий июль выдался в этом году! Яна устало опустилась на стул. Дэни молча прижался к ней щекой. Он воспринял их объяснения об отказе, молча. Потом, долго играл один в комнате, не задавая вопросов. Горькую новость он унёс с собой, словно маленький старичок, а не будущий первоклассник. Не было ни плаксивых вопросов, ни просьб, ничего…
Следующий день он снова провёл у себя, отказываясь от приглашений соседских мальчишек погонять на улице мяч. Бабушка вздыхала и предлагала Яне самой поговорить с внуком, чтобы понять, что творится у него в душе. Но после обеда, он сбежал в гостиную с громким возгласом:
— Мам! Ты говорила, что мы ещё раз съездим в детский дом. Туда, куда мы заходили в прошлый раз.
— Да, Дени, мы собирались. Но, теперь всё изменилось. Нам не разрешат взять оттуда ребёнка, — стараясь быть спокойной, она притянула к себе сына. Неужели, он вчера ничего не понял из их рассказа, и продолжает тешить себя иллюзиями?
— Пусть, изменилось, мама. Но мы должны обязательно туда отправиться!
— Я не понимаю…
— Никто не виноват, что те дяди так решили. А вы говорили, что малыши тоже очень ждут, что у них появятся родители. И брат… Я хочу отвезти им игрушки.
— Да-да, — Яна сдерживала слёзы, — ты прав, наверное. Мы только дождёмся папу
Она позвонила Максу и тот сказал, что постарается вернуться пораньше. И, что такое шефство над теми, кто лишён семьи — замечательная идея для них всех. А ещё, что у них — не по годам мудрый сын. Потом, она поднялась наверх, в комнату Дени. И застала его тянущим ко входу большую сумку, выделенную бабушкой. Растерянно оглядевшись, она присела на край кровати.
— Я готов! Сложил сюда игрушки, а вон туда, — он кивнул на диван, — книги.
— Ты сложил — ВСЕ игрушки? — Она не верила своим глазам.
— Да, мам. Я уже большой, а им они нужнее. Ведь так должен поступать старший брат?!
* * *
— Мамочка! Пап, с ней всё будет хорошо? — Дэни заливался слезами, теребя аккуратно уложенную на кушетку женщину, без единой кровинки в лице.
Бабушка попробовала отвести сорванца в сторону, но он вырвался и мертвой хваткой вцепился в безжизненную руку. Вокруг суетились люди в белом. Острый запах медикаментов заполнил все пространство вокруг, моментально вытеснив из их домика привычные ароматы.
— Доктор, что происходит? Прошу, ответьте! — Макс умоляюще заглянул в глаза врачу, закончившему осмотр.
— Успокойтесь. Это глубокий обморок. Какой у неё месяц беременности?
— Вы ошибаетесь, этого не может быть!
— Я — не истина в последней инстанции, но много чего повидал на своём веку, — седой врач скорой помощи осторожно ощупал живот, пока другие подсоединяли кислородную маску. — Но здесь, да на таком сроке, — я вряд ли ошибаюсь.
* * *
Рано пробравшийся в комнату вечер, отпугивали только разноцветные огоньки, среди пушистых хвойных веток. Дэни устроился под ёлкой и набрал заветный номер на телефоне. Все эти долгие пять месяцев, чёрная трубка была волшебным мостиком, соединяющим его с любимым человеком в нужную минуту.
— Солнышко моё! Скорее беги к папе! Вы сможете забрать нас завтра с утра! Доктор сказал, что всё практически в норме, и нам с малышом не обязательно дольше здесь оставаться. Слышишь? Он так и сказал: «Нечего вам здесь делать! Отправляйтесь уж на праздник домой. Тем более, подарки вы уже получили». Так что завтра и ты получишь своего брата!
Взрослая женщина
Она рассеяно смотрела в окно, упершись локтями в кипу рабочих папок. Седые локоны живописно топорщились над посаженными наверх очками, а шейный платок с каким-то фантастическим орнаментом, напоминавшем скорее упорядоченные детские каракули, глупо съехал на спину.
«Кто его знает, что могло привлечь её внимание этим серым промозглым утром в опостылевшем пейзаже…», — рассерженно подумал её непосредственный начальник, вернувшись из кафетерия. «Господи, я же хотел сказать, чтобы передвинули столы так, чтобы перестать постоянно созерцать этот дурацкий задумчивый профиль!» Арсений тяжело вздохнули и медленно опустился в своё кресло. Боль в подреберье немного поутихла и из резкой, опоясывающей, превратилась в тянущую. Нудную как комариный писк. Этакий мерзкий фон для не радующей глаз действительности.
Он уже отчетливо отдавал себе отчёт, что в Корнелии его раздражает буквально всё. Угловатая фигура, бессмысленные, по-девичьи наивные разговоры и, совсем уж не отвечающая месту и времени, кротость. Правда, от этого честного признания становилось ещё более муторно в его уставшей и растерзанной душе. Да кто она такая, чтобы выводить его из равновесия? Других забот и проблем по горло… Нет, ну как можно было назвать в наше время дочь – Корнелия? «Можно просто – Кони», — застенчиво добавила она в день их знакомства три года назад. Кошмар, что за кличка!
Да, уже три года, как в его царстве «офисного планктона» появилось это чудо. «Скоро можно будет юбилей отметить», — он продолжал рассматривать привычный нос и пухлые губы, что-то бесшумно рассказывающие подоконнику. В какой-то момент эта картина напомнила ему далёкие школьные годы и завораживающий, его, старшеклассника, силуэт девушки, сидящей в крайнем ряду и обрамлённый высокой оконной рамой.
«Она могла быть моей одноклассницей, ведь мы почти ровесники», — вспомнил он и поморщился. О, какого же было его удивление, когда он узнал, что «это недоразумение» разменяло уже пятый десяток. «А, по ходу-то, ещё и не жила. Как будто спала, или всё ждала чего… И просидит старой девой-кошатницей все отведенные годы. Как только можно, вот так — бездарно!», — он снова вздохнул, перебирая свою бурную молодость, красивых женщин и «то, о чём будет в старости вспомнить». Потом подумал, что уже уточнял: кошки у коллеги отсутствуют, не давая нарисовать законченный логический портрет. Это снова вызвало приступ иррационального недовольства.
Кто-то внутри тихонько пропищал о собственных растерянных амбициях, никчёмных контрастах и жалких остатках достоинства. О растраченной жизни и «разбитом корыте». О невозможности повернуть что-либо вспять, как и заткнуть эти откровения.
— Корнелия Ивановна, что вы там увидели? — Арсений удивился, услышав собственный голос, вырывающий его из раздумий и вторгающийся в ту непонятную реальность, что обитала возле окна.
— А что, перерыв уже кончился? – как-то испуганно отозвалась женщина, озираясь на настенные часы.
Девушки, убирающие чашки и печенье со своего стола, громко захихикали, предвкушая очередное «шоу», а пожилая бухгалтер только осуждающе хмыкнула. Арсений, вместо облегчения почувствовал, липкое недовольство собой, но её скорый ответ тут же повернул это чувство в привычное русло.
— У нас ёжик в саду завёлся. Папа собрался домик для него строить. Ну такой, знаете, чтобы хищники туда не забрались. И я вот решала, куда же лучше за фанерой заехать.
— Ёжик, значит…Боже мой, вы же взрослая женщина! — Арсений набрал побольше воздуха в лёгкие и был готов разразится гневной тирадой, но из полуоткрытого рта вырвался лишь приглушённый стон. Все женщины в помещении притихли. Им интересно чем всё кончится на этот раз? Как после случая летом, когда прикупленный ею сахар оказался вовсе не для варенья, а на поилки бабочкам, которые она расставляла в цветниках. Или, может, задумались о собственной жизни?
«Мне нет дела до бездомных ёжиков», — панически вопило что-то внутри. Перед глазами потемнело, грудь предательски сдавило и в бешеном калейдоскопе закрутились бывшие жены, любовницы, лица слишком быстро выросших детей и глаза умирающего отца. Его тело вздрогнуло, обмякло и затихло, повергая окружающих в ужас страшной догадкой.
***
Светлые стены палаты, как покрывало: заберёшься под него с головой – и думай о чём хочешь. Времени много, как в детстве. «Что-то часто я о нём вспоминать стал. Не к добру это, наверное». — Осунувшийся бледный мужчина сел на кровати, чтобы лучше видеть стучащие в стекло ветки старого дерева.
Дверь за спиной натужно вздохнула. Ещё не повернувшись, он уже знал, кого увидит в проёме. Наконец-то увидит? Корнелия тихо поздоровалась и неловко застыла, словно боялась, что её прогонят. «Главное, не дать ей заговорить со мной, дураком, первой», — стучало в висках, но нужные слова все куда-то подевались, а лишние произносить было боязно.
— Все наши переживают, как вы тут. — заговорила женщина тихо. «Ой, ли все. Впрочем, вот уж что сейчас неважно». — А я запеканку привезла. Из репки. Вы любите репу? – Ему стало смешно и легко.
Страх испарился и стало ясно и чётко видны последующие дела и цели. Ушло проклятое чувство потерянности. Исчезла дёргающая нарывающая болячка и получилось свободно вздохнуть. Спасибо за ещё один шанс всё поменять и быть отныне честным с собой. А она, скорее всего, даже не знает о закончившейся буре и странных чувствах. Или очень хорошо знает? Или это тоже неважно?
— Я так рад вас видеть, — он поднялся на встречу. И я понятия не имею, какая репа на вкус. Но обязательно попробую.