Чужое счастье

Больной лежал на кровати и грустно смотрел сквозь оконное стекло. Начиналась весна, уже зеленела листва, а ему предстояло еще не один день провести на больничной койке. Сложная операция прошла хорошо, можно сказать успешно, но восстановление тянулось очень долго, как казалось Больному. Ведь он уже не молод. Только что, после утреннего осмотра, его жена ушла вместе с хирургом, который делал операцию. Хирург сказал, что дела идут хорошо, и он доволен. Он выписал очередную порцию лекарств, и жена пошла в аптеку их покупать. Да, денег на все нужно очень много. Больной видел, как жена сунула доктору в карман какую-то купюру. Какую, он не рассмотрел, но ясно, что не две копейки. «Да, – подумал Больной, – хорошо быть доктором». Больной задумался о том, как он работал всю жизнь на государственной службе и получал там какие-то копейки. Что-то иногда, конечно, перепадало, но это все равно пустяки. Сейчас на его лечение тратились все сбережения. Хорошо, хоть сын может помочь, хотя у него тоже с деньгами не так, чтобы густо. А вот доктором быть хорошо, особенно хирургом. Жена сказала, что только за операцию дала четыреста долларов. А еще потом каждый день лекарств долларов на пятьдесят. Для цивилизованной страны это копейки, но для нас это большие деньги.

Больной от нечего делать занялся подсчетами. «Сколько же хирург в месяц зарабатывает? На операции человека три присутствует, но он главный, значит как минимум, ему двести долларов перепало. А за двадцать один рабочий день? Четыре тысячи двести! Ни фига себе. Вот где бабки! И ему же и так дают, за выхаживание. А ведь он может и по две операции в день делать, не каждый день, но иногда. Стоп, у них же здесь еще есть доктора, они же дежурят не каждый день. Хорошо, тогда будем умножать не на двадцать один, а на пятнадцать. Да даже пусть на десять! Все равно минимум две штуки баксов в месяц он здесь поднимает. Минимум. Да, когда-то давно мама говорила мне, не хочу ли я поступить в медицинский институт. А я выбрал экономический. Но чтобы поступать в медицинский, нужно иметь призвание, а у меня его не было. Вот и лежу сейчас. Да, уж что, нужно держаться, Хирург говорит, что дело идет на поправку. Да, меньше двух штук в месяц он не зарабатывает».

Пока Больной думал так себе, Хирург уже закончил дежурство, и пошел домой. Он сел в машину, отъехал от больницы, и остановился возле небольшого парка. Он решил посчитать, сколько денег заработал за дежурство. Дело нелишнее, так как в больнице постоянно беготня, кто-то сует какие-то деньги в карман, а деньги, как известно, любят счет. Вот соточка долларов, которая осталась за операцию, вот кто-то сунул еще двести гривен. Не густо. Хирург стал вспоминать, сколько же он заработал за последний месяц. «Я сделал, кажется десять операций. Было бы больше, но, кажется, два раза клиенты хотели, чтобы операции делал Варенцов. У него полгорода знакомых. Один раз даже его вызвали из дома, где он спал после дежурства. Причем, домой посылали, телефон-то он отключает. Какая-то важная шишка хотела, чтобы бы именно он. В двух случаях ничего не дали, пациенты были нищие. Мы скидывались еще на лекарства. Вот дурацкая система, все не как у людей. Бесплатная медицина. Вроде якобы все бесплатно, а на самом деле все стоит денег. И какую-то помощь мы должны всегда оказывать. А то засудят за неоказание. Не будем брать денег – вылетим в трубу. И главврачу завотделением каждую неделю заносит… Да, а еще ж один умер. Какие тут деньги? Хотя операция делалась, люди работали. Но…Родственники крик подняли, во всех смертных грехах обвиняли. Ни за что. Хотя к этому привыкаешь, но все равно неприятно. Разве им объяснишь, что в нашей области есть определенный процент летальных исходов. Так у нас в отделении он в два раза ниже, чем по стране. Да, такое лучше не объяснять. Хорошо стоматологам и всяким там окулистам, кожникам. У них очень редко кто умирает. Но в любом случае, десять операций в месяц – это мало. Я бы больше делал, но я же тут не один. Все хотят заработать. А операции все тяжелые. У нас же люди ждут до самого конца, деньги экономят, нет, чтобы сходить к врачу вовремя, провериться, приходят, когда уже помирать пора. И потом стоишь по три-четыре часа в одной позе, согнувшись, так, что затекает все на свете. У меня уже сколиоз. У нас же в операционной столы еще советские, нерегулируемые, но разве кому-то до этого есть дело? Так сколько же я заработал? В этом месяце семьсот баксов чистыми, не больше. Это не деньги. На коммунальные вон сколько уходит. Частный дом же. И так топим только первый этаж, две комнаты. И что делать, непонятно. Мне нужно раза в два больше зарабатывать, чтобы хоть как-то нормально себя чувствовать. Хотел бы я зарабатывать, как в нормальных странах хирурги зарабатывают, только поздно об этом думать».

Здесь у Хирурга зазвонил телефон. Это был друг его детства, Крутой бизнесмен. Они договорились с ним заранее, что «пересекутся» после дежурства Хирурга. Хирург ответил на звонок и поехал на встречу. «Вот кто по-настоящему крутой, – подумал Хирург о своем друге. – Что хорошо в бизнесе, там нет потолка, как у меня. Я ограничен временем, и больше определенной суммы мне не заработать. И хорошо было бы еще, чтобы это время использовалось бы по максимуму. Но этого же нет. А вот Крутой зарабатывает не хило. Сколько раз он уже отдыхал на островах. А у меня если бы были деньги, то все равно, больше чем на три дня не отпустят. Только куда-то уедешь, сразу звонят, сразу нужен срочно. Я думаю, у Крутого доход минимум пять тысяч в месяц баков. Он на текущие расходы тратит по моим подсчетам штуки две баксов. Значит, зарабатывает минимум пятерку. А может и десятку. Чтобы построить такой дом, как он отгрохал, нужно минимум иметь пятерик в месяц чистыми. А еще поездки за границу. И в бизнес он реинвестирует. Не все же, что заработал, на себя тратит. Да, думаю больше чем пятерка. Тут десятка. Вот где бабки. Были бы у меня такие, была бы жизнь».
Хирург встретился с Крутым, пообщался с ним за жизнь. Вспомнились смешные эпизоды из юности. Хирург пожаловался на свое житие-бытие. И сказал, что радуется за своего друга за то, что у него все так хорошо. И завидует, но белой завистью.

Друзья покалякали еще недолго и разошлись. Хирург устал после дежурства, а Крутому нужно было еще заехать к двоюродному брату. Крутой управлял автомобилем и думал о том, что сказал ему Хирург. «Он мне завидует. Хм. Знал бы правду, не завидовал бы. Все же заложено-перезаложено. Я даже не знаю, сколько у меня бабок. Мы еще по контракту должны миллион. Обороты большие, но толку от них. Зря мы затеяли это строительство. Вся оборотка уходит на это долбанную стройку. По большому счету, я даже не знаю, есть ли у меня деньги. Ведь долгов то сколько! Поставщики наседают, еле отбиваемся. Сейчас у банка взяли кредит, чтобы как-то перебиться. Но ведь его придется отдавать. А проценты какие! Ох. Откуда их взять? Придется еще где-то одалживать. Если дадут. Как из всего этого выпутаться? Хоть в петлю лезь. Завидуя я простым людям, которые спокойно каждый месяц ходят на работу, получают зарплату. Спят спокойно. Я же до двух ночи заснуть не могу, все думаю о ситуации. Как же из нее выпутаться? Оживления в экономике не будет, это точно. Кризис кругом. Продажи слабые. Где взять бабки? А если больше не прокредитуют, то все – конец? Пойти, что-ли, свечку поставить».

Крутой думал свою думу и подъехал к дому двоюродного брата. Кузен Крутого был Моряком, старшим помощником, старпомом. Он делал короткие рейсы по полтора-два месяца, потом столько же отдыхал, и снова в рейс. Работу нельзя было назвать спокойной, но это была понятная работа с гарантированным доходом. Крутой никогда не спрашивал у кузена, сколько тот получает. Он придерживался западного подхода: спрашивать о доходах неприлично, даже у брата. Хотя приблизительно знал расклад. Город-то морской, и уровень доходов моряков разных должностей более или менее известен. «У него пять тысяч евро минимум, – думал Крутой, – Я знаю вилку, в иностранных фирмах платят от трех до шести штук за такую должность. Думаю, у него пятерка. И самое главное, работа такая, что она будет и завтра и послезавтра. Конечно, фирма какая-то может закрыться. Но найдется другая. Судовладельцев в мире пруд пруди. И на старших офицеров есть всегда спрос. А он скоро станет капитаном. И тогда будет еще круче. Молодец. При таких доходах не нужен никакой бизнес. Надо было мне тоже когда-то в высшую мореходку пойти. Что уж говорить, сейчас уже поздно. Как же мне со своими делами разобраться?»
Так рассуждал Крутой, а потом он встретился со своим братом. Пообщались о том о сем. На вопрос кузена «как дела» Крутой пожаловался, что бизнес идет тяжело, и что ему вообще все это надоело, и что он хотел бы вот так – плавать, получать зарплату и не иметь других забот. «Радуйся братишка» – заключил в итоге Крутой.

Когда братья расстались, Моряк задумался о разговоре с кузеном. «Ему кажется, что у меня все медом намазано, – подумал Моряк. – Во-первых, все они забывают, что я работаю только половину рабочего времени. Мне же не платят, когда я сижу дома. Все доходы надо делить на два. И деньги расходятся, как вода. За эту ипотеку я буду еще платить десять лет. Зачем мы покупали такую большую квартиру, не знаю. Ремонт еще не закончили. Коммунальные расходы просто зашкаливают. А еще страховка, пенсионные отчисления. Как без них? Мне пенсию никто платить не будет, если я не позабочусь. Школа у детей дорогая. Но зато она хорошая, там хоть чему-то научат. Надо на университет денег собирать. Было бы хорошо их заграницу послать учиться. Но как собирать, если остается очень мало. Работать нужно больше. Может сменить фирму, пойти в рейс на год? Долго, но тогда, может, за квартиру рассчитаюсь? Рискованно, эта фирма, в которой я работаю, хорошая, стоим на линии, ходим только по Европе, все известно. А что в новой будет, никто не знает. В Индийском океане пираты. А могут заслать куда-то и в Тихий океан. Помню один там штормец конкретный, не хотелось бы в такой снова попасть. Они тут на берегу не представляют себе, что такое настоящий шторм, как это бывает страшно. Здоровье для моря нужно недюжинное. Мне бы сейчас в санаторий на двадцать четыре дня, попринимать радоновые ванны, спину полечить, но какое там, столько времени нет, ремонт этот долбанный, да и денег лишних нет. Нужда гонит в рейс. Если бы они знали, как иногда не хочется идти в рейс! Но надо. Куда все бабки деваются, черт возьми?»

Моряк услышал по радио рекламу бизнес-тренингов. Тренинги проводил его знакомый. Он услышал сумму и перевел ее в доллары. Обучение продажам для разных фирм и организаций стоило пятьсот долларов в день. «Пятьсот баксов в день!» — завистливо подумал моряк. «Это часов шесть с перерывами и пятьсот баксов в кармане!» — Моряк вспомнил, как он однажды ходил на тренинг. Он вычислил, сколько тренер получает за час и сравнил со своей почасовой зарплатой. «Даже по сравнению с моим доходом круто», — подумал Моряк. «Конечно, он проводит не каждый день эти тренинги, кажется, фирмы обучают людей по субботам. Ну так в месяце четыре субботы. Две тысячи баксов в месяц. И никуда не надо ездить, ни по каким океанам шляться месяцами вдали от семьи». Моряк подумал еще немного про то, как люди зарабатывают на берегу, и поехал по своим делам.

Тренер заканчивал свое обучение. Все прошло хорошо. По глазам своих слушателей он видел, что они оценили его тренерское и ораторское искусство. Одна из слушательниц на кофе-брейке даже строила ему глазки. Подошла с каким-то вопросом, а в итоге дала ему свой телефон. «Она думает, что я хорошо зарабатываю, — подумал Тренер, — думает, что у меня есть деньги. Наверняка, как это у нас часто бывает, на фирме всем разболтали, сколько мне заплатили. Если бы она только знала. Я же не провожу такие тренинги каждый день! Если бы удавалось проводить их хотя бы каждую субботу, я был бы счастлив. Та хотя бы раз в две недели! И раз в месяц хватало бы для поддержания штанов. Но посмотрите, сколько же сейчас тренеров развелось! Где-то пару лет поработал и в тренера! Ему или ей еще нет двадцати пяти, а он или она уже тренер! На Западе вообще не существует бизнес-тренеров моложе сорока лет. Иначе там спросят, когда успел опыта набраться, что уже учишь. А у нас полный дурдом. И клиенты жмут деньги, сейчас же кризис. А первое на чем экономят — это обучение персонала. Зачем его обучать, раз потом придется увольнять? В итоге у меня получается провести тренинг раз в квартал. Как я должен жить три месяца на пятьсот долларов? Только за коммуналку заплатить и все. Какие тут женщины! У меня же для проведения тренингов остались одни брюки, один пиджак и одни туфли. Не дай бог, что-то порвется или сломается. Я же не могу придти на тренинг в дырках и вещать, как успешно нужно продавать! Машина, на которой я приехал, не моя, а брата. Хорошо, что есть брат, который может помочь. Моя давно поломалась, на ремонт денег нет. А чтобы продать тренинг, неудобно к клиенту приезжать на маршрутке. Что за жизнь. Приходится пускать пыль в глаза, разыгрывать из себя успешного человека, чтобы вот эти пятьсот баксов за три месяца заполучить. И снижать цену смысла нет — больше тренингов не станет, а клиенты буду думать, что это за тренер такой, который продается по дешевке. А как устаешь после такого тренинга! Прыгать шесть часов перед аудиторией очень нелегко. Здоровья уже не хватает. Под конец голос садится, хоть волком вой. А слушатели же не должны ничего замечать, приходится из последних сил напрягаться. Такие дела. А денег все равно мало. Приходится подрабатывать сторожем у себя на районе в одной организации сутки через трое. В нашу контору разные люди ходят. Боюсь, как бы не увидел кто-то из участников тренингов. Была бы маразматическая ситуация. Как-то раз пару лет назад меня один парень увидел с прошедшего тренинга, я ему сказал, что родственнику помогаю. Не знаю, поверил ли. Ох, что за жизнь, и просвета не видно. Видно придется завязывать с этими тренингами, искать работу на полную ставку, а что делать? А как было бы хорошо быть успешным тренером, проводить тренинги каждую неделю, или хотя бы раз в две недели».

Тренер вышел в холл бизнес-центра, в котором он проводил обучение. В холле был книжный ларек. Тренер остановился и стал листать книги. Он обратил внимание на книгу писателя, которого он уже раньше читал. На обложке была фотография автора. Цена книги была вполне приемлемая. Это был новый детективный роман. «Может купить, пока есть деньги, — подумал Тренер, — Предыдущий роман был неплохим, наверно этот тоже интересный». Тренер обернулся и вдруг увидел Писателя что называется живьем, он входил в холл. Тренер вспомнил, что он читал объявление об авторском вечере в этот же день и в том же зале, где он до этого проводил тренинг. «Так это он?» Писатель тоже подошел к книжному ларьку. Тренер решил воспользоваться ситуацией.

— Я почитатель Вашего таланта, — сказал он Писателю. — Давно слежу за Вашим творчеством. Подпишите мне книгу?

Тренер заплатил за книгу и протянул ее Писателю. Писатель улыбнулся, поблагодарил Тренера и подписал книгу.

— Будете у меня на вечере? — спросил Писатель.

— К сожалению, только закончил тренинг для коммерческой фирмы и сильно устал, поеду домой — ответил Тренер.

— Ну что ж удачи, — пожелал Писатель и отправился наверх.

Тренер проводил его взглядом. «Вот кому классно, — подумал Тренер, — Быть известным писателем. За каждое переиздание получаешь бабки. Один раз написал, — и всю жизнь тебя это кормит. А ведь можно и десять книг написать, они так и делают. И все тебя уважают, к писателям у нас хорошо относятся. Считают эталоном честности и порядочности, мерилом интеллигентности. И девушки писателей любят, их поражает, что человек может своей фантазией создать целый мир. И они создают! И ни от кого не зависят. Все, что им нужно — перо и бумага. Да, можно позавидовать».

А в это время Писатель поднимался по лестнице и думал: «Бизнес-тренер — это круто. Знаю я, сколько они зарабатывают. Этот на меня смотрел восторженными глазами. Кажется, завидует. Знал бы, чему завидовать. Продажи книг катастрофически падают. Все же качают из интернета, с этими пиратами никакого сладу нет. И читают люди все меньше. Молодое поколение вообще не читает, они только возятся со своими гаджетами, дни напролет в игры играют. Читателей становится меньше, зато больше становится писателей. А те, кто пишут, чужих книг не читают. Гонорары не растут, скорее, падают. А издатель требует раз в полгода писать новый роман. А если не напишу, то не будет гонорара. А даже если будет гонорар, то на него сильно не расшикуешь. Это только так говорится — известный писатель. Любой, кого по телевизору показали — уже известный. За границей мои книги вообще не покупают. Был бы я всемирно известным, тогда да, тогда почет и богатство. А так меня немного знают только в нашей стране, где люди почти перестали читать. Самая читающая страна, как же, это уже анекдот. Курс валюты упал, даже те, кто читают, вообще перестали покупать книги. Это же смешная цена, в пересчете три доллара за книгу. А если больше поставишь — вообще никто не купит. А на Западе книга минимум стоит долларов двадцать. И там люди реально читают. Вот бы там где-нибудь раскрутить имя, во Франции или Германии. Что бы такое написать? Он таланту моему завидует, я давно исписал свой талант. Я давно уже пишу не литературу, а бред какой-то. Как меня тошнит от всех этих криминальных сюжетов! Ничего ж нового придумать не могу. Издатель на меня всегда наседает, требует книгу сдать к сроку. Как я ненавижу слово „дедлайн“! Он же орет на меня. На презентациях, когда сидит рядом, всегда такой вежливый, называет меня по имени-отчеству. А на самом деле он хам и грубиян, кроме денег его ничего не интересует. Орет вечно в трубку, ругается матом, и я не могу ничего сделать, я у него тружусь как раб на галерах. Когда он так орет, я не знаю, человек ли я, или мальчик на побегушках. И должен для всех делать вид, что я великий писатель, что у меня все хорошо, рассуждать о вечных ценностях, учить как жить. Кто бы меня научил, что делать? Мне на все эти понты реально денег не хватает. Когда писательская братия идет в ресторан, приходится прикидываться, что я сыт, мало заказывать, а что делать, иначе можно вылететь в трубу. Да, ситуация, и как из нее выйти, не знаю. И думать некогда над этим, через месяц дедлайн, нужно новый роман сдавать».

Продолжать?