Царь Тимошка. Драматическое моделирование

Действующие лица

Иоанн Шуйский / Тимофей Анкудинов
Никита Иванович Романов, князь, родной дядя царя Алексея Михайловича
Борис Александрович Репнин, князь, глава Разбойного приказа
Федор Семенович Куракин, князь, думский боярин
Юрий Алексеевич Долгорукий, князь, глава Сыскного приказа
Алмаз Иванович, приказной дьяк
Пирамидон, палач
Константин Конюхов, беглый слуга
Василий Шпилькин, приказной старшина
Иван Песков, писарь
Соломонида, монахиня
Варлаам, архиепископ
Сережа, отрок
Настасья, прислужница Никиты Ивановича Романова
Салих-паша, великий визирь Оттоманской империи
Кристина Шведская, королева
Эбба Спарре, фаворитка
Авдотья Анкудинова, жена
Отрок Тимофей
Дух Иоанна Шуйского
Матильда, любовница
Мефодий, монах
Обер-комиссар
Московский люд
Янычары

Предупреждение

Содержит соответствующие исторической эпохе сцены насилия, ненормативную лексику, откровенные сцены.

Пролог

Постоялый двор в Ревеле

Ш у й с к и й. Константин, подавай бритье! Нынче в замке важный прием. Некий вхожий дворянин обещался представить меня герцогу Эрику. По таком случаю приготовь ларец с бумагами, пойдешь со мной, станешь поодаль.

К о н ю х о в. Вот же ларец, на видном месте.

Ш у й с к и й. Проверь, чтоб папская грамота печатью поверх прочих лежала.

К о н ю х о в. Лежит себе.

Ш у й с к и й. Неспокойно здесь. Посольские соглядатаи под окнами шастают, вынюхивают. Вечор в трактире с кумом своим Шпилькиным едва разминулся. Кой-черт его принес? Бог миловал, он меня не признал. Чую, надо бежать из этого Ревеля!

К о н ю х о в. Не надоело бегать-то? И чего у Христины не сиделось? Ведь всего хватало, нет, угораздило тебя под королевскую юбку залезть. Ты хоть и князь, а меру знай!

Ш у й с к и й. Ничего ты не понимаешь! Христина на меня глаз положила.

К о н ю х о в. Надо ей больно!

Ш у й с к и й. Выходит надо. Естеству не откажешь! Однако ежели мне придется по нраву мужик в юбке, лучше я тебя в сарафан наряжу, чем на Христину гляну. Так ей и сказал! Она взяла и обиделась, отправила от себя подальше, еще и содержание отняла. Одно слово ― баба, хоть и мужик.

К о н ю х о в. Меня в сарафан? Все тебе забавляться.

Ш у й с к и й. Будет ворчать! Погоди, вот испрошу у герцога средств в дорогу, тогда побежим. Морем пойдем до самой Голштинии. Где бритье?

К о н ю х о в. Изволь. (Намыливает кисточкой половину лица Шуйского.)

Ш у й с к и й. Вода простыла! Вздумал меня застудить?

К о н ю х о в. Простыла, пока ты в постеле нежился.

Ш у й с к и й. Иди в кухню, возьми кипятка. И вынеси урыльник! Воняет зело будто в отхожем месте.

К о н ю х о в. Вестимо воняет, ежели взял привычку под себя ходить будто немец. Нет бы выйти на двор до ветра, как у добрых людей заведено.

Конюхов достает из-под кровати ночной горшок, выходит из комнаты.

Ш у й с к и й (своему отражению в зеркале). Подступили со всех сторон, гонят будто зверя. Куда ни кинешься, всюду тебя ищут. Не дадут тебе покоя… Поймают, что станешь делать? А для начала поймайте!

Раздается громкий стук в дверь.

Ш у й с к и й. Константин, это ты вернулся? Зачем колотишься? Входи.

Дверь распахивается, входит Обер-комиссар.

О б е р-к о м и с с, а р. Здесь остановился князь Шуйский? По поручению губернатора велено доставить его в городскую канцелярию для допроса. Ты Шуйский?

Ш у й с к и й. Хотя бы скажи по какому делу допрос?

О б е р-к о м и с с, а р. Гонец из Московии привез розыскную грамоту. Говорит, князь не тот, за кого себя выдает. Губернатор желает лично свести гонца вместе с князем для очного допроса. Так это ты Шуйский?

В дверях появляется Конюхов, в одной руке держит урыльник, в другой кувшин с кипятком.

Ш у й с к и й. Помилуй! Разве я похож на князя? Вот он ― Шуйский! (Указывает на Конюхова.) А я его слуга. Слыхал, Иоанн Васильевич, пришли до твоей милости, просят прибыть к губернатору.

К о н ю х о в. С чего бы?

Ш у й с к и й (подмигивает). Не медли, князь! Сам губернатор тебя поджидает.

О б е р-к о м и с с, а р (разглядывая Конюхова). Ты верно князь Шуйский?

Ш у й с к и й. Истинно говорю, он и есть князь! (Открывает ларец.) Ты, я вижу, человек на службе, должен казенные бумаги понимать. Глянь его грамоты! Знаешь, что это за бумага? Эту бумагу сам Римский Папа выдал князю в том, что он посланник его святейшества. Разумеешь по-латински? Нет? Не беда! Видишь, ватиканская печать? Всюду, где латинская вера в ходу, подателю сей грамоты велено оказывать всяческое содействие. Князь, отчего молчишь? Скажи слово!

К о н ю х о в. Что сказать?

Ш у й с к и й (тихо). Говори: я князь Шуйский.

К о н ю х о в. Кто? Ты?

Ш у й с к и й. Не я, а ты!

О б е р-к о м и с с, а р. Не пойму. Что-то тут не так… Эй, московит, ты где задержался? Иди сюда!

Ш п и л ь к и н (входит в дверь, утираясь). Ох и вкусна мадейра в здешнем кабаке! Звал меня, служивый?

О б е р-к о м и с с, а р. Ты говорил, знаешь Шуйского в лицо. Узнаешь, который из них? Этот? (Указывает на Конюхова.)

Ш п и л ь к и н. Ну-ка гляну… Не похож. Не этот.

О б е р-к о м и с с, а р. Значит этот?

Обер-комиссар указывает на Шуйского. Тот быстро размазывает мыльную пену по всему лицу.

Ш п и л ь к и н. У этого вся рожа будто сметаной обмазана. Хворый что ли?

Ш у й с к и й. Ты на меня не гляди. Князь прямо перед тобой! (Указывает на Конюхова.)

Ш п и л ь к и н. Что ты говоришь? Или мне не ведомо? Не он это!

Ш у й с к и й. Ты с князем не шути! За такие свои слова поплатишься! Видишь, Иоанн Васильевич сердится? Думаешь, для чего он урыльник прихватил? Сей же час начнет охаживать чем под руку придется, только держись.

Ш п и л ь к и н (боязливо). Может он и князь, однако я тоже не сам по себе. Я гонец самого государя Алексея. Пусть остережется размахивать урыльником.

Ш у й с к и й. Что ты за гонец, ежели князя признать не можешь?

Ш п и л ь к и н. Погоди, твой голос мне знаком. Тебя самого как звать?

Ш у й с к и й. Зови меня ветром в поле! Не тебе, межеумку, за мной угнаться!

Шуйский выскакивает за дверь, прихватив ларец с бумагами.

О б е р — к о м и с с, а р. Ты узнал, кто из них князь Шуйский?

Ш п и л ь к и н. Кто-кто… Поди тут разберись… Говорю же, вся рожа измазана, невозможно распознать!

«Ай, ты, котинька-коток, кудреватенький лобок!

Ай, повадился коток по боярский творог».

Колыбельная песня

Действие I

Пыточный подвал Разбойного приказа

До л г о р у к и й. Борис Александрович пожаловал!

К у р, а к и н. Неужто? Заждались!

Р е п н и н. Бояре, не обессудьте, в Приказе по делу задержался.

К у р, а к и н. Будто остальные бездельники! Или малы мои заслуги, потому я сижу в здешней норе, дожидаясь, пока кто-то свои дела переделает?

Р е п н и н. Твоих заслуг не меньше, чем моих, князь Федор Семенович.

К у р, а к и н. Так и есть, князь Борис Александрович, мы с тобой ровня, ждать друг дружку нам не к лицу.

Д о л г о р у к и й. Князья, не довольно ли заслугами меряться, время впустую тратить? Я в дальней вотчине заложил новый терем, думал сего дня нагрянуть к поденщикам с проверкой, вместо того сижу тут битый час.

К у р, а к и н. И я о том же, когда начнем?

Р е п н и н. Сию минуту и начнем! (Дьяку) Алмаз Иванович, любезный, все ли готово?

Д ь я к. Палач с утра поджидает, только прикажи, боярин.

Р е п н и н. Добро! Веди сюда изменника!

Приводят Шуйского.

К у р, а к и н. Ишь зыркает. Видать, пройдоха изрядный.

Д о л г о р у к и й. С виду отнюдь не лапотник. Кафтан на нем польский, морда бритая.

К у р, а к и н. Борис Александрович, это ради него нас призвали?

Р е п н и н. Именно так, бояре. Алмаз Иванович, зачти царскую грамоту.

Д ь я к (читает свиток). «Милостью Божьей Великий государь и Великий князь Московский, Киевский, Владимирский, Рязанский, Черниговский…»

К у р, а к и н. Эй, приказная немочь, избавь меня от пустого! Я сам Романовых на царство сажал, мне ли титулов не знать. Читай скорей!

Р е п н и н. Алмаз Иванович, прямо к делу.

Д ь я к. Кхе… кхе… государь, великий князь и прочая… (продолжает читать) »…Алексей Михайлович объявляем! С Божьей помощью благодаря усердию преданных нам людей пойман в Голштинии некий русский, который к большому ущербу для нашего царского величества именует себя Иоанном Васильевичем Шуйским, родным сыном царя Василия Ивановича Шуйского. Всем известно однако, что царь Василий по неспособности ввиду преклонного возраста никакого мужского потомства по себе не оставил. Обстоятельство сие считается непреложным, тем не менее, изменник нашего царского величества сильно упорствует в своем заблуждении, доставляя тем самым нам беспокойство, ибо многие европейские государи принимают его по имени Шуйского. По сему объявляем нашу царскую волю: спровадить смутьяна тайным образом в Разбойный приказ дабы учредить над ним дознание с целью установления неложной истины кто он таков и на каком основании берется утверждать о родной крови с царствующим некогда родом Шуйских. Для раскрытия сего дела назначить боярский суд в лице преданных думских бояр, а именно князя Федора Семеновича Куракина, князя Юрия Алексеевича Долгорукого, князя Бориса Александровича Репнина». Засим, бояре, приступим, помолясь!

К у р, а к и н. Попался голубь? Отрадно! Наслышаны о твоих проделках.

Д о л г о р у к и й. Еще бы! По всем Европам смуту навел.

К у р, а к и н. Ничего, тут не Европы, сладкой жизни не жди. Всыпать тебе батогов? Или сам во всем признаешься?

Д о л г о р у к и й. Покайся без промедления, и разойдемся с миром.

К у р, а к и н. По глазам вижу не признается. Встречал я таких на воеводстве в Азове, ни за что в воровстве не признавались, хоть на кол их сажай.

Д о л г о р у к и й. А хоть бы и на кол, лишь бы с делом покончить без проволочки.

Р е п н и н. Не так резво, князья. Царский указ велит учинить следствие по всем правилам. Начнем суд по порядку, как уставом заведено. Пирамидон, разводи огниво, дыбу готовь.

Д о л г о р у к и й. Эх, не доберусь я нынче до вотчины! Поденщики без меня не получат должной острастки.

Р е п н и н. Князь, тут дело государственное, боярский суд, не время думать о домашнем. Алмаз Иванович, записывай допрос. (Шуйскому) Отвечай, кто ты, откуда родом, чьей веры, какого звания?

Ш у й с к и й (озираясь). Где я? Что это за место?

Р е п н и н. Подходящее место, для таких, как ты, приспособлено. Говори, как тебя звать?

Ш у й с к и й. Хочешь знать, кто я такой? Подай для начала лавку. Тяжко мне стоять и по роду неприлично.

Р е п н и н. Чтоб я лавку подавал? Не много ли чести? Стой, где стоишь. Отвечай, кто ты?

Ш у й с к и й. Кто я… Ты готов услышать?

Р е п н и н. Жду с нетерпением. Алмаз Иванович, записывай: «Испытуемый муж при допросе назвался…» Говори!

Ш у й с к и й. Имя мне — Иоанн.

Р е п н и н. Чьего рода будешь? Кто твой родитель?

Ш у й с к и й. Мой батюшка не чета тебе. Я из знатного рода Шуйских, по батюшке Васильевич.

К у р, а к и н. Врет и глазом не моргнет будто так и есть.

Д о л г о р у к и й. И не говори, князь! Где тут вымысел? Где правда?

Р е п н и н. Не сомневайся, князь Юрий Алексеевич, добудем правду. Алмаз Иванович, пиши: «Испытуемый муж назвался Иоанном Шуйским, из рода Шуйских, отпрыском царя Василия». Верно говорю?

Ш у й с к и й. Как Пилат на суде сказал Христу: ты царь иудейский. Так и ты говоришь.

Р е п н и н. Не юли, не уходи от ответа. Отвечай, ты доводишься родным сыном почившему великому князю Василию?

Ш у й с к и й. Истинно.

Р е п н и н. Добро. Чем докажешь?

Ш у й с к и й. Мне ли заботиться об этом? Довольно моего слова.

Р е п н и н. Э нет, слова недостаточно!

Ш у й с к и й. Раскрой глаза, взгляни на меня! На мне одежда из атласа, по обычаю стороны, меня воспитавшей, я не ношу бороды, не пью крепкого вина, владею счетом и письмом, читаю звездные книги, могу говорить как латинянин. Свою особую породу я впитал с молоком матери. Она была из польской шляхты, с малолетства доставляла все, что достойно царского сына. Она же на смертном одре открыла тайну моего рождения.

Р е п н и н. Сделай милость, поделись с нами своей тайной. Чем докажешь, что ты сын царя Василия?

Ш у й с к и й. Есть много тому свидетельств, да не всякому их можно открыть. Исповедь моей матери перед ликом Всевышнего — вот доказательство. Умирая от лихорадки, матушка поведала, как было дело. В польском походе царь Василий разбил стан возле мызы, где она проживала в своем семействе. Дворянскую дочь позвали прислуживать за царской трапезой. Великий князь обратил взор на юную красавицу, не устоял, возжелал истово. Что было делать невинной душе без защиты сильного покровителя? Как посметь отказать? В надежде избежать разорения родного гнезда, она согласилась взойти на царское ложе. Об одном только умоляла — сохранить тайну ее стыда, скрыть от людских кривотолков. Великий князь сдержал свое слово. Никто не знал об этом деле по сию пору. Теперь, бояре, вам все известно.

Р е п н и н. Алмаз Иванович, записываешь?

Д ь я к. Слово в слово, боярин, аж перо затупилось.

Р е п н и н. Старайся на совесть, чтобы никто не вздумал от своих слов отпереться. Припиши там: «Испытуемый назвался выблядком польской потаскухи, прижитым от великого князя Василия Шуйского».

Ш у й с к и й. Стой, писец, не марай пером светлую память моей матушки! Боярин, я не все сказал!

Р е п н и н. Так говори! Что еще у тебя на уме?

Ш у й с к и й. Последняя отрада в жизни, юная дева пленила великовозрастного мужа своей добротой и невинностью. Он решил не брать грех на душу, призвал священника и негласно обвенчался с ней законным образом. Вот как было дело взаправду. Не плод греха перед вами, а чистый сосуд, незапятнанный скверной.

Р е п н и н. Ежели венчаны, почему о том никому неведомо? Где тот священник, как его звать?

Ш у й с к и й. Надо думать, священник давно помер. Как звать его — не знаю. В тайне же венчались из опасения боярского заговора. Батюшка знал, против него замышляются козни, оттого не хотел молодую жену обрекать на мучения. Ведь не пощадили бы ни ее, ни плод законной любви, извели бы страшной смертью.

Р е п н и н. Складно сказываешь. Что думаете, бояре?

К у р, а к и н. Вконец заврался, проходимец.

Д о л г о р у к и й. Обождите, князья, припоминаю, ходили слухи о некой польке и царе Василии. Говорили, она была дочерью польского посла, будто ее нарочно приставили к великому князю, чтобы взять над ним власть. Не та ли это история?

Р е п н и н. Эх, князь, во всем ты сомневаешься, пересказываешь всякие небылицы. Не для того мы здесь собрались, чтобы искать оправдания изменнику. Судить надо по всей строгости без обиняков!

Д о л г о р у к и й. Судить не трудно, князь Борис Александрович. Труднее добыть истину! Нас для того и призвали установить не ложно.

К у р, а к и н. Истина? На что она нужна?

Д о л г о р у к и й. Выходит, нужна! Без истины нет понимания отчего так и не иначе? Нет понимания ― нет и спокойствия, того гляди крамола вылезет наружу.

Р е п н и н. Князь Юрий Алексеевич, ты у себя в Сыскном приказе тонкости разводи, здесь я хозяин. Я на государевой службе, для меня одна истина — твердость престола, дабы никто не покусился на установленный порядок.

Д о л г о р у к и й. Оно конечно так, но все же… Князья, пусть докажет свои слова клятвой, пусть поклянется, что не врет.

К у р, а к и н. Все пустое!

Р е п н и н. Что ж, хуже не будет. Слыхал? Клянись!

Ш у й с к и й. Сказано: не клянись перед людьми, ибо ответ держать перед Господом. Хотите моей клятвы? Поднесите крест!

Р е п н и н. Пирамидон, подай ему крест.

П, а л, а ч. Где он тут?

Р е п н и н. Ищи лучше.

П, а л, а ч. Нашел, боярин! В углу под дерюгой притулился.

Ш у й с к и й. Воистину Московия — гиблое место, креста толком поднести не могут. Слушайте! Памятью отца моего государя московитского, и матери моей, выходившей меня, оградившей от недругов, сохранившей для торжественного часа, перед Богом Живым клянусь, все именно так, как мной сказано, я — наследник, готов исполнить Божью волю, взять на себя бразды правления. И если есть хоть крупица неправды в моих словах, путь разверзнется подо мной земля и поглотит меня геенна огненная!

Пауза.

П, а л, а ч. Готово? Можно уносить?

Ш у й с к и й. Не спеши, холоп. Поднеси боярам, их черед крест целовать. Кто первый присягнет своему государю, того пожалую титулом главного советника.

К у р, а к и н. Ах ты блудливый выпорток! Хоть стар я для этих дел, обещаю, сам вырву тебе язык за твои паскудные речи!

Д о л г о р у к и й. Упрямец стоит на своем! Он часом не того, не тронулся умом? Он верно спятил!

Р е п н и н. Нет, не спятил, он — вор и плут, пора вывести его на чистую воду. Есть у меня для этого надежное средство. Алмаз Иванович, зови свидетеля!

Д ь я к. Которого, боярин?

Р е п н и н. Начнем с подельника его, тащи сюда Конюхова.

Приводят Константина Конюхова.

Р е п н и н. Отвечай князьям, ты кто? Как звать?

К о н ю х о в. Которые тут князья? Не вижу.

Р е п н и н (палачу). Пирамидон, протри ему очи!

Палач дает Конюхову оплеуху.

К о н ю х о в. Ай! Простите люди добрые, не разобрал что к чему. О чем просите? Как звать? Зовут меня Костькой по прозванию Конюховский.

Р е п н и н. Давай дальше без проволочки! Знаешь этого человека?

К о н ю х о в. А то!

Р е п н и н. Кто он такой?

К о н ю х о в. Иоанн Васильевич, сын великого князя царя Василия.

Д о л г о р у к и й. Откуда ты можешь знать, чей он сын?

К о н ю х о в. Я слуга при нем, мне ли не знать.

Д о л г о р у к и й. Вот дурень! Кто тебе сказал, что он сын великого князя?

К о н ю х о в. Кто? Не припомню…

Р е п н и н (палачу). Пирамидон!

К о н ю х о в (получает оплеуху). Ой! Вспомнил! Он сам сказал. Верно, боярин, так и было.

Р е п н и н. Он тебе сказал, и ты поверил?

К о н ю х о в. Отчего не поверить? Иоанна Васильевича всюду принимали будто царевича. Герцог голштинский Фридерик, королева шведская Христина, султан турецкий Ибрагим ― все оказывали нам почтение. Сам Римский Папа беседу с нами вести изволил. Так ли я говорю, государь-князь Иоанн Васильевич?

Ш у й с к и й. Истинно так! Со всеми знатными особами я на равной ноге.

К о н ю х о в. Вот и выходит ― царский сын, коли его другие государи за своего признают.

Р е п н и н. Складно в один голос поете, видать, не впервой. Пирамидон, бери этого в оборот (указывает на Конюхова). Послушаем другую песню.

П, а л, а ч. Поди сюда, мил человек, зовут тебя к ответу.

К о н ю х о в (меняя наглость на испуг). Боярин, пощади! Все скажу! Только пусть этот ирод уберет от меня свои крючья.

Р е п н и н. Так-то лучше! Пирамидон на кого хочешь страху нагонит.

П, а л, а ч. С нашим удовольствием! Начать с зубодерки что ли?

К о н ю х о в. Не тронь меня!

П, а л, а ч. Не хочешь зубодерку? Давай тогда персты переломаю для почина.

К о н ю х о в. (Падает на колени.) Бояре, отпустите!

Р е п н и н. Страшно?

К о н ю х о в. Жуть как страшно, я боли ни за что не стерплю! Все скажу, только не мучьте! Не царский он сын, и звать его иначе!

Р е п н и н. Так кто же он?

К о н ю х о в. Слушайте…

Звон колоколов.

В дальнейшем начало и финал сцен флэш-бэк сопровождаются отдаленным колокольным звоном. Memoria pictura ― «Картина памяти» ― воспроизводит истинное событие, как правило, противоречащее тому, что говорит Шуйский.

Memoria pictura

Лесная опушка у большой дороги

А н к у д и н о в. Здесь станем! Заведи коня за кусты, чтоб с дороги никто не приметил. Тащи торока, поглядим добычу.

К о н ю х о в. Знатного коня умыкнули! Как бы купец не спохватился раньше времени.

А н к у д и н о в. Не спохватится! Я ему в чарку крепкого дурману подсыпал, до завтра глаз не продерет. Так, наверное, под лавкой в корчме и храпит.

К о н ю х о в. Чего долго возился с Миклафом этим? Я под окном устал ждать, пока ты его заговоришь.

А н к у д и н о в. Миклаф ― человек иноземных привычек, ни за что не хотел на пустом месте дружбу заводить. Пришлось занять его умным разговором, покровительство в торговом деле посулить, чарку налить, тут-то он и поддался!

К о н ю х о в. Умеешь ты, Тимофей, важно представиться. Хозяин корчмы и тот решил будто ты государев служивый человек, всякой снеди притащил, меру вина выставил, лишь бы угодить. Как это у тебя выходит?

А н к у д и н о в. Так и выходит. Иной человек всякому, кто с виду сильней, готов поклониться. А я и есть сильнее всех!

К о н ю х о в. Будет тебе хвалиться.

А н к у д и н о в. Не веришь?

К о н ю х о в. Я тебя не впервой знаю, ты, конечно, ловкач известный, но чтоб сильнее всех?

А н к у д и н о в. Ты про меня не все знаешь. Открою тебе великую тайну…

К о н ю х о в. Тайну? А-а! Надумал повиниться на что двести рублей в одночасье пустил? А ведь я про твою утайку из казны никому не сказал, ты мне даже червонца не поднес.

А н к у д и н о в. Молчи, казна не причем. Тайна не в этом.

К о н ю х о в. Тогда в чем?

А н к у д и н о в. Слушай, я не тот, кого ты знал по сию пору.

К о н ю х о в. Кто же ты?

А н к у д и н о в. Имя мне ― Иоанн, по прозванию Шуйский. Отец мой ― великий князь Василий. Чего рот разинул? Ты хоть понял, о чем толкую?

К о н ю х о в. Как не понять, ты решил и дальше шутить, вроде как с купцом Миклафом. Только меня-то зачем дурить? Чай с меня барыша не получишь.

А н к у д и н о в. Какие шутки? Верно говорю! Я есть князь Иоанн Васильевич Шуйский, проживал в Москве тайным образом под чужим именем.

К о н ю х о в. Что за имя такое?

А н к у д и н о в. Вот недотепа непонятливый! Под именем Тимошки Анкудинова.

К о н ю х о в. Зачем?

А н к у д и н о в. Затем, чтоб великий князь и слуги его бояре про меня не прознали.

К о н ю х о в. Если б и прознали, что в том такого? Князей в Москве как собак не перечесть. Случись одним князем больше, никто и не заметит.

А н к у д и н о в. Ничего ты не понимаешь! Те князья мне в подметки не годятся. Шуйские от самого Рюрика пошли, Романовы против Шуйских ― мелкая сошка! Однако ежели дорвались до власти, того не упустят. Не сносить мне головы, попадусь к ним в руки.

К о н ю х о в. Пожалуй. Так ты взаправду царский сын?

А н к у д и н о в. Истинно! Гляди, царский знак на руке!

К о н ю х о в. Хм, пятно будто печатное. Цыгане на такие штуки мастера, опоят человека, наведут клеймо и прощай воля вольная, продадут в крепость.

А н к у д и н о в. Цыгане вовсе не при чем. Подобной печатью все царские дети отмечены от рожденья.

К о н ю х о в. Может и так, мне про то неведомо, я до сего дня с царскими детьми дружбу не водил.

А н к у д и н о в (достает из сумы книгу). Не веришь? Вот тебе, глянь-ка, остромейская книга на византийском наречии. Эта книга древней нас с тобой будет, в ней царские приметы в образах писаны. Видишь, похожий знак, точь-в-точь как на мне? Или, по-твоему, тоже цыгане постарались?

К о н ю х о в. Ну дела…

А н к у д и н о в. Что? Нечего сказать? Теперь-то веришь?

К о н ю х о в. Книге да не поверить…

А н к у д и н о в. То-то! Думаешь, зачем я из Москвы бежал?

К о н ю х о в. Куда тебе деваться? Казну обворовал, как тут не бежать? И меня за собой потянул. Бежали мы без оглядки, еле ноги унесли!

А н к у д и н о в. Что ты заладил ― казна… Не от этого я ушел. Довольно по углам прятаться! Не по мне более приказная жизнь, пора явиться в княжьем обличье. Забудь Тимофея Анкудинова, теперь я ― Иоанн Васильевич из рода Шуйских. Нынче же двинемся в обход стрелецких застав через Малороссию к польскому королю. Ляхи истинного царского сына Москве ни за что не отдадут, примут как своего. Заживем мы с тобой лучше некуда! Что скажешь?

К о н ю х о в. Что я должен сказать, Тимофей?

А н к у д и н о в. Иоанн Васильевич!

К о н ю х о в. Да? Пусть так…

А н к у д и н о в. О чем думаешь? Обратно в Москву дороги нет, сам знаешь. Царскому сыну прислуга нужна для важности, вот и станешь мне вместо слуги. Соглашайся!

К о н ю х о в. Чую, пропадать ни за грош… Была ни была! Как дальше сложится, один Господь ведает. Нынче же поглядим, Иоанн Васильевич, что нам от купца перепало.

А н к у д и н о в. Верно говоришь. Выворачивай торока!

К о н ю х о в. Тут всякого добра полно!

А н к у д и н о в. Одежу получше давай мне. Княжьему сыну не пристало знатным особам представляться в простом одеянье. Ого! Мешок с монетами! Да не мелочь медная, золотые талеры! Знатный куш!

К о н ю х о в. Отсыпь мне талеров, Тимофей… Иоанн Васильевич, ведь это я коня с поклажей свел.

А н к у д и н о в. А кто купцу зубы заговаривал пока ты в кустах отсиживался? Кто его дурманом поил? Кто хозяином корчмы помыкал? Я куда больше твоего страху натерпелся, неровен час, мог на стражу нарваться. После получишь свою долю, некогда мешкать. Отсюда до Тулы рукой подать, а там прямой путь в Малороссию. Прощай, Московия! Не ищите Тимошку Анкудинова, встречайте Иоанна Васильевича Шуйского. Слуга, подай коня!

К о н ю х о в (уходя). Царский сын, а талеры пожалел.

Звон колоколов. Действие возвращается в пыточный подвал.

Р е п н и н. Алмаз Иванович, прочти внятно, что Конюхов наговорил.

Д ь я к (читает). «Покорнейше сообщаю боярскому суду: человек, называющий себя Иоанном Васильевичем из рода Шуйских, также известен мне ранее под именем Тимофея Анкудинова отчеством Дементьевич. Тимофей служил в Москве подьячим Приказа Новой четверти, где совершил воровство двухсот рублей из казны великого князя. Вслед за тем бежал из Москвы, силой уговорив меня следовать за ним под видом слуги. Сим клятвенно уверяю, что я к его делам непричастен, ибо угрозой и обманом был введен в заблуждение, в чем сильно раскаиваюсь».

Р е п н и н. Признаешь свои слова?

К о н ю х о в. Все так, боярин, признаю!

Р е п н и н. (Шуйскому). Теперь ты: признаешь слова подельника? Ведь это ты ― беглый приказной Тимошка Анкудинов?

Ш у й с к и й. Может и есть где-то приказной по прозванию Тимошка, мне про то неведомо.

Р е п н и н. Не признаешь значит? Конюхов-то хитрей тебя будет, первый сообразил повиниться, ему за это будет снисхождение.

К о н ю х о в. Благодарствуй боярин за твою доброту! Я еще много могу рассказать. Знайте, Тимофей обокрал купца Миклафа. Опоил зельем в корчме, коня с поклажей свел и со мной не поделился, все себе забрал. Еще вот что скажу, Тимофей владеет колдовской наукой! Я сам видел у него остромейскую книгу, он по ней планиды на небе счислял и говорил наперед что кому сбудется. По мне так сущее колдовство! А я опять же не при чем, остромейству не обучен.

К у р, а к и н. Тьфу, прости Господи! Я эту бесовщину на дух не переношу.

Д о л г о р у к и й. Полно, князь Федор Семенович, неужто этому веришь?

К у р, а к и н. Поживи с мое, князь Юрий Алексеевич, всякого насмотришься. Помню, в Азове при мне поймали одного ногайца, так он оказался колдун, лошадей по ночам воровал. Сожгли его за это.

Д о л г о р у к и й. Лошадей воровал? В чем же колдовство?

К у р, а к и н. В том! Взяли его на покраже, решили заодно испытать, нет ли в нем беса, кинули в воду посреди реки, он и давай тонуть, так и поняли ― колдун! Выловили его из воды и в костер. (Шуйскому.) Тебя туда же спровадить! Колдунам в огне самое место.

Ш у й с к и й. Боярин, постыдился бы своей неучености. По всей Европе звездная наука весьма почитается, в одной Московии мрак темноты и прозябание умов. Оттого-то и нашли себе непотребного указчика! С какой поры слуга свидетельствует против господина? Нет такого устава! Своего слугу я частенько учил плетьми уму-разуму за нерадивость, вот он и затаил обиду, оговорил при случае своего хозяина. Не стыдно, Константин? Я ли не заботился о тебе как добрый пастырь о заблудшей овце? Я ли не давал тебе пропитание и защиту?

К о н ю х о в. Кто тут слуга? Кто господин? Кончились наши забавы, Тимофей! Глянь вокруг, вот она ― смертушка зовет к себе, подмаргивает… Ты как хочешь, а я под пытки идти не намерен.

Ш у й с к и й. Тебя не пытали даже, одного вида палача забоялся.

К о н ю х о в. И забоялся, что такого? Мне-то за что пропадать?

Ш у й с к и й. Ради правого дела пострадать не грех. Назови меня Иоанном Васильевичем, поступи по совести.

К о н ю х о в. Разве ты со мной совестился? Бояре, Тимофей пока в князьях ходил, задолжал мне за мою службу сто ефимков! Обещал исправно платить и не платил. Стребуйте с него, пусть заплатит!

Д о л г о р у к и й. Ай-да проныра! О животе надо думать, он же печется о деньгах.

К у р, а к и н. Выдать ему плетей для острастки!

Р е п н и н. Он своего не избежит! Алмаз Иванович, посади Конюхова под стражу, приставь к нему скорописца, пускай запишет все, что скажет. После с ним продолжим. (Шуйскому) Не признаешь, значит? Или думаешь, нет на тебя надежных указчиков, кроме вора Костьки? Ошибаешься! Я тебя давно поджидаю, приготовился встретить дорого гостя! Алмаз Иванович, зови другого свидетеля.

Д ь я к. Которого?

Р е п н и н. Давай сюда Шпилькина.

Конюхова уводят, приводят Шпилькина.

Р е п н и н. Василий Шпилькин, будь свидетель перед боярским судом. Скажи, что знаешь об этом человеке?

Ш п и л ь к и н. Что говорить-то?

Р е п н и н. Все выкладывай! Имя, прозвание, откуда его знаешь?

Ш п и л ь к и н. Имя ему — Тимофей, прозвание ― Анкудинов. Знаю его по службе в Приказе Новой четверти.

Р е п н и н. Алмаз Иванович, пиши: «Свидетель Шпилькин признал в испытуемом друга своего Тимошку Анкудинова».

Ш п и л ь к и н. Постой, боярин, прости, что перечу твоему слову, только Тимошка мне вовсе не друг. Я так скажу, век бы мне не видеть его рожи! Сильно он меня обидел, так сильно, что и по сей час не забылось, хоть и прошло с той поры лет с десяток.

Р е п н и н. Ты про измену говори! Как дело было?

Ш п и л ь к и н. Богом клянусь, не виноват! Знать не знал, о чем он замышляет. В одном моя вина, не распознал изменника!

Р е п н и н. Не притворяйся безвинной овцой. Не знал он. Вместе по кабакам шлялись. Так ты государеву службу исполнял?

Ш п и л ь к и н. Каюсь, боярин, мой грех, взял Тимофей меня в оборот, окрутил будто черт праведника. Уж до чего бойкий малый, грамоту разумеет, по Святому писанию, что ни спросишь, все знает, и с норовом. Соблазн-то в Приказе велик! Шинкари — народ увертливый, всегда готовы поднести лишь бы в казну меньше заплатить. Бывало, стол накроют, девок позовут…

Р е п н и н. Чего умолк?

Ш п и л ь к и н. Так, вспомнилось…

Р е п н и н. По делу вспоминай! Про твое мздоимство и без того ведомо.

Ш п и л ь к и н. Что ты, боярин, разве можно? Сболтнул, не подумав! Да и кто безгрешен? Вот и Тимоха не скажу, что выпить не любил. Едва он в Приказе объявился, я стал исподволь выяснять, кто такой, откуда? Знакомый подьячий донес, мол Анкудинов доводится зятем вологодскому архиерею, прислуживал келейником, оттого пользовался архиерейской милостью, пока старец не почил. Тут-то Тимоха и остался не у дел. Видать с горя подался в Москву искать хлебное место. Назначили его брать подати от Басманной до Китай-города, и вроде поначалу служил исправно. Потом смотрю, что-то с Тимохой недоброе происходит. Раз-другой на службу припозднился, там и вовсе не вышел, сказался больным, а как заявился, морду опухшую воротит, в глаза не глядит. Надо было гнать его взашей, я же посмеялся, перебрал лишнего парень, с кем не бывает…

Ш у й с к и й. Что за хрыч несет околесицу? И это боярский суд? Охота знатным вельможам слушать лживые россказни про какого-то Тимошку.

Ш п и л ь к и н. Отнюдь не лживые! Правду говорю, как дело было.

Р е п н и н. Говори дальше! А ты молчи, пока тебя не спрашивают.

Ш п и л ь к и н. Дальше того хуже. Завел Тимофей такие непотребные речи… Ох, не могу вслух произнести!

Р е п н и н. Говори, здесь надежные стены, никто не услышит.

Ш п и л ь к и н. Тогда слушайте, бояре, только чур на меня не пенять. Один раз зашли мы в кабак на Мясницкой, по службе зашли, тамошний шинкарь подати задолжал. Уселись, как водится, за стол. Тимоха опрокинул две кружки кряду и говорит ни с того ни с сего: глянь, Василий Григорьевич, народ-то вокруг вино пьет без просыпу, а ну пить перестанет, чем тогда казна пополняться будет?

Звон колоколов.

Memoria pictura

В кабаке

А н к у д и н о в. Глянь, Василий Григорьевич, народ-то вокруг вино пьет без просыпу.

Ш п и л ь к и н. Что с того, Тимофей?

А н к у д и н о в. Так… подумалось… Сколько целковых из кабацких копеек складывается? Тысячи! И все нашими трудами идут в казну на царские прихоти. Ежели народ пить перестанет, чем царская казна пополняться будет?

Ш п и л ь к и н. Откуда такие думы? Пускай себе пьет, кто хочет, не нашего ума дело.

А н к у д и н о в. Не скажи. Я вот думаю, негоже так народом распоряжаться. Будь я московским царем, я бы кабаки упразднил ради устранения соблазна. У меня всяк был бы на своем месте при деле, по делам и отличие, и почет, не по знатному роду.

Ш п и л ь к и н. У тебя от вина голова набекрень! Ты ― царем? Думаешь, что говоришь?

А н к у д и н о в. Говорю, что знаю! Как бы ни был кто высоко, все же он ― человек, такой же, как мы с тобой. Верно говорю, нет Бога среди людей, цари ― тоже люди.

Ш п и л ь к и н. Молчи от греха подальше! Вдруг услышат.

А н к у д и н о в. Пускай слышат! Мне такая жизнь давно постыла. Сам посуди, я умом не обижен, даровитей многих, и что с того? Где я? Сижу в кабаке… Кто-то иной тем временем на тройке по Москве разъезжает, и все должны в ноги ему кланяться. За что, спрашивается, такая честь?

Ш п и л ь к и н. Это ты от зависти обозлился. Знаю я, как с такими, как ты, бывает! Выползут из своего медвежьего угла, обживутся в Москве, насмотрятся на боярские каменные палаты, на барскую разгульную жизнь, и обидятся на весь свет, надуются, как мышь на крупу. И того не понимают, что всяк своей судьбой живет. Будешь дальше так думать, вконец сопьешься. Пропадешь!

А н к у д и н о в. Ты меня не знаешь! Я сам в каменных палатах жил не тужил, и в Москве не пропаду, своей судьбой распоряжусь, как надо.

Ш п и л ь к и н. Эх, молодой ты еще, оттого и обижаешься. Со временем ко всему привыкнешь. Была бы шея, а хомут найдется.

А н к у д и н о в. Не стану привыкать!

Ш п и л ь к и н. Будет горланить, угомонись! Разошелся не на шутку из-за пустяка. Все живут, и ты живи!

А н к у д и н о в. Тошно мне смотреть, как все живут! Не хочу! Кто знает, может, меня ждет великое поприще.

Ш п и л ь к и н. Что за поприще такое? Ты чего задумал?

А н к у д и н о в. Не скажу. Не время еще.

Ш п и л ь к и н. Ну и ладно, мне и знать-то не обязательно. Это в тебе вино говорит. Завтра проспишься и забудешь, оно и к лучшему. Я тебя про другое хочу спросить: ты когда жемчуг вернешь?

А н к у д и н о в. Ты про что? Какой жемчуг?

Ш п и л ь к и н. Вот те раз! Забыл? Ты же взял у меня перламутр на подержанье.

А н к у д и н о в. Путаешь ты, Василий Григорьевич, не было такого.

Ш п и л ь к и н. Погоди, как не было? Тому уж месяц пошел… Ты же сам приходил ко мне на двор, сказал, мол прибыл из-за моря богатый купец, твой крестный. Ты надумал жену обрядить во все лучшее, чтоб по обычаю на поклон гостю вышла вроде боярыни. Ради этого одолжил у меня накладку, серьги и запястья из чистого перламутра. Неужто не помнишь?

А н к у д и н о в. Может кто у тебя что и одалживал, но не я.

Ш п и л ь к и н. Ты вспомни! Говорил, коли купцу честь окажем, он подарками не обидит, и мне от того перепадет. Бог с ними ― подарками, верни хотя бы украшенья.

А н к у д и н о в. Воля твоя, Василий Григорьевич, не было крестного. Я у тебя ничего не просил и не одалживал.

Ш п и л ь к и н. Не пойму, ты шутишь? Ведь не взаправду говоришь?

А н к у д и н о в. Богом клянусь, не брал я твоего перламутра! Сам вспомни, кому одалживал. (Кричит в сторону.) Эй, приятель, айда сыграем в зернь! Я знаю надежное место, где нет соглядатаев, пойдем испытаем удачу.

Ш п и л ь к и н. Постой! А жемчуг?

Звон колоколов. Действие возвращается в пыточный подвал.

Ш п и л ь к и н. Обманул меня проклятый Тимошка, обвел вокруг пальца! Не брал, говорит, и все! Я добром просил, и стыдил, и ругал. Потом плюнул, раз так ― нет у меня больше друга Тимофея Анкудинова. Потащил его в суд к мировому. Да что толку? Он и в суде отпирался, мол, навет и наговор, страшной клятвой клялся. Судья только руками развел, свидетелей нет, может и правда ничего не было, мое слово против Тимошкиного в равной силе. Отправил меня судья искать свидетеля сделки, да где ж его найти, коли все было полюбовно.

К у р, а к и н. А я так думаю, князья, вот где крамола — в кабацких застольях. Напьется холоп вина и вообразит о себе Бог знает что. Вот ты, Шпилькин, почему не крикнул «Государево дело»? Почему слушал изменника? Еще поди соглашался?

Ш п и л ь к и н. Ни в коем разе, боярин! Мне Тимошкины речи были вовсе не по нраву. Однако думалось, мы с ним добрые приятели, к тому же службой повязаны. Мало ли чего взбредет в нетрезвую голову.

К у р, а к и н. Врешь! Всегда холопы чем-нибудь недовольны, каждый ради лишнего куска готов на подлость и предательство.

Ш п и л ь к и н. Хоть убей, боярин, не было от меня никакого предательства, кроме недогляда и глупости.

Р е п н и н. Так и есть, глуп наш народ, оттого ненадежен. Учить его и учить.

Ш п и л ь к и н. Твоя правда, боярин, будь я умней, не соблазнился бы пустыми посулами, не поверил Тимошке на слово. А так остался ни с чем. Женина родня за тот перламутр каждый день меня поедом ела, жена едва со свету не сжила. Знатный был жемчуг, с голубиное яйцо!

Ш у й с к и й (тихо). Вот уже и с яйцо. Так себе, мелкий горох.

Р е п н и н. Ты что втихаря шепчешь? Сказать хочешь?

Ш у й с к и й. Скажу, когда по делу будет спрос, когда этот скоморох про свой жемчуг умолкнет. Не понимаю, причем тут я?

Ш п и л ь к и н. Ты не причем? Или ты не Тимошка Анкудинов? Или не ты мою жизнь вконец погубил? Ты один во всем виноват!

Ш у й с к и й. Каждый сам за свою жизнь в ответе, только Бог в ответе за всех. Тебя я вообще не знаю и виноватым перед тобой быть не могу.

Р е п н и н. Поздно спохватился! Раньше надо было думать, когда с изменником дружбу водил.

Ш п и л ь к и н. О чем ты, боярин, кончилась на том наша дружба, да не кончились мои несчастья! Дальше было и того хуже. Как на грех случилась в ту пору приказная ревизия, не досчитались двуста рублев. Шутка ли! Сверили податные книги, вот тебе на — Анкудинов! Он, воровская душа, утаил подати, до казны не донес! Кинулись его разыскивать, нигде нет, в Приказе нет, в окрестных кабаках нет. Отрядили стражу к нему на двор, ан поздно. В ночь накануне занялся в его доме пожар, от того сгорело много соседних дворов. И Тимофей сгорел вместе с женой.

Д о л г о р у к и й. Как сгорел? Точно знаешь?

Ш п и л ь к и н. Сам я не видел. Люди говорили, нашли на пепелище в доме Анкудиновых два костяных остова, лежали в обнимку, вот и решили, что Тимофей с женой угорели. По Тимошке я совсем не горевал, жену его Авдотью было жалко, добрая была женщина. И не до Тимошки мне тогда стало. Утайку из казны на меня ведь повесили. Раз ответчика нет, мне пришлось отвечать как старшему. Я такого страху натерпелся! Едва на дыбу меня не подняли, да плетьми обошлось. Хожу с тех пор с опаской, лишний раз боюсь слово молвить. Вот до чего довел меня проклятый Тимошка.

Р е п н и н. Что скажешь на это?

Ш у й с к и й. Скажу! Ты, дядька, по всему видно, вино хлещешь без меры! Как тебя звать? Шпилькин? С таким прозвищем тебе шпильками на базаре торговать, ты же взялся свидетельствовать перед царской особой. Не ты ли сказал, нашли в доме Анкудиновых два остова — Тимошки и его жены?

Ш п и л ь к и н. Я сказал.

Ш у й с к и й. Выходит, Тимошка давно сгорел?

Ш п и л ь к и н. Выходит, сгорел.

Ш у й с к и й. Слыхали, бояре? Свидетель говорит, человек, о котором вы печетесь, Тимошка этот, почил худой смертью без покаяния. И ежели правда он вор, как про него говорят, так тому и быть. Я с ним не имею ничего общего! Погляди на меня, разве я похож на Тимошку? Тимошка был другой на вид, с бородой, я же отродясь бороды не носил.

Р е п н и н. Гляди хорошенько!

Ш п и л ь к и н. Боярин, тут темно, не разберу. Да и боязно мне, вдруг, опять что не так… Тимошка или нет — нынче мне без разницы, былого не вернешь, что было, то прошло, своя шкура дороже.

Р е п н и н. Ты чего лопочешь? Или вконец из ума выжил? Писец, пиши: «Василий Шпилькин в другой раз твердо опознал Тимофея Анкудинова и призвал мошенника к покаянию». Ну, Шпилькин, пошел отсюда! От таких дураков как ты никакого проку.

Ш п и л ь к и н. Благодарствуй, боярин, что отпускаешь без ущерба! (Тихо.) Может и дурак, зато жив остался.

Д о л г о р у к и й. Дурак дураком, а умный. На таких дураках все и держится.

Шпилькин уходит, низко кланяясь.

Р е п н и н. Князья, не пора ли учинить настоящий допрос?

К у р, а к и н. Твоя правда, князь, давно пора! У меня руки чешутся вывернуть паршивца наизнанку!

Р е п н и н. Начнем потеху!

Д о л г о р у к и й. Не люблю я это дело. Под пыткой и невиновный в чем хочешь признается. Истинной правды так не добьешься.

Р е п н и н. Будет тебе, князь Юрий Алексеевич, будто ты один за правду радеешь.

Д о л г о р у к и й (подходит к Шуйскому). Слышишь, кто бы ты ни был, хочешь избежать мучений, повинись во всем.

Ш у й с к и й. Разве виновен сокол, что летит выше и видит дальше? Он таким на свет родился. А я? Разве стану виниться в том, что дано мне от рождения?

Д о л г о р у к и й. Гляди, теперь ты сам по себе.

Р е п н и н. Пирамидон, приступай!

П, а л, а ч. Как скажешь, боярин. А ну снимай кафтан! Хороший кафтан, сукно иноземное. (Валит Шуйского на козлы.) Лежи тихо, ишь упирается. Все поначалу упираются.

Ш у й с к и й. Одумайтесь, бояре!

Р е п н и н. Пирамидон, пройдись-ка длинником.

П, а л, а ч. Это можно.

Палач бьет Шуйского палкой для наказания ― длинником.

Р е п н и н. Алмаз Иванович, веди счет ударам! Записывать не забывай, что изменник скажет. Вот-вот признается. Народ недаром длинник славит, из-под него вся подлинная правда наружу выходит.

К у р, а к и н. Сдается мне, напрасный труд, не признается.

Р е п н и н. Еще как признается!

П, а л, а ч. Гляди-ка, молчун попался, терпит. Слышь, ты не молчи, кричи коли больно, уважь меня, не то бояре решат, я плохо дело делаю.

Ш у й с к и й. За что тебя уважить, боярский прихвостень? Не ты ли выслуживаешься перед моими мучителями?

П, а л, а ч. Это как посмотреть. Я служу не за страх, а за совесть. Мне это дело очень даже по душе. (Продолжает бить.) Вот тебе мой гостинец! И вот! И вот!

Ш у й с к и й (стонет). У-аа…

П, а л, а ч. Так-то лучше! Дай-ка по ребрам пройдусь!

К у р, а к и н. Сбрызни уксусом, чтоб до костей проняло!

Ш у й с к и й. Ы-аа!..

Р е п н и н. Гляди, Пирамидон, не переусердствуй раньше времени.

П, а л, а ч. Разве можно, боярин, я по-умному стараюсь, где чувствительней, туда и мечу.

Р е п н и н. Знаю, ты ― заплечных дел мастер, однако остановись, подними его.

П, а л, а ч. Поднимайся! Стой, держись на ногах!

Р е п н и н. Отведал московского гостеприимства? Теперь признаешься, кто ты есть?

Ш у й с к и й. Для начала признайся ты в своей слепоте, не видишь, кто перед тобой.

Р е п н и н. Вижу — упрямец, коего свет не видывал. Не хочешь признаваться? Добро! Алмаз Иванович, зови другого свидетеля! Дружка его Пескова! И пащенка сюда!

Те же, Песков и Сережа.

Д ь я к. Песков, стой тут, держи при себе мальчишку, чтоб не поранился невзначай.

П е с к о в. Что, Сережа, страшно? Ты не гляди по сторонам.

Р е п н и н. Иван Песков, отвечай боярскому суду, знаешь этого человека?

П е с к о в. Кажись, знаю.

Р е п н и н. Как его звать? Назови имя.

П е с к о в. Анкудинов он, Тимофей.

Р е п н и н. Верно? Или ты сомневаешься?

П е с к о в. Не сомневаюсь. Чай в своем уме, приятеля всегда признаю.

К у р, а к и н. Приятель, говоришь? Нет ли и от тебя измены? Сам ты кто? Чем кормишься?

П е с к о в. Я? Вольный писарь.

К у р, а к и н. Грамотный? Так я и думал! Тут один тоже похвалялся мол грамоту разумеет. Гляди, куда его разумение завело. Воля ваша, князья, все беды от грамоты! Выучится холоп закорючки черкать и вообразит о себе, Бог знает что.

Д о л г о р у к и й. Полно, князь, сама по себе грамота вреда не приносит. Важно как ею распорядиться.

П е с к о в. Твоя правда, боярин, без грамоты нынче никуда. На Ордынке в базарный день на меня большой спрос, кому весточку родным накропать, кому барыш посчитать, кому прошение в суд состряпать — все идут ко мне. Я всякому готов услужить и беру по-божески, простое письмецо — две копейки, жалоба мировому — алтын, а коли челобитная на высочайшее имя — гони целковый, на пергаменте такие вензеля выведу, самому государю не стыдно показать.

Р е п н и н. Опять от дела отдалились! Все бы вокруг да около! Алмаз Иванович, пиши: «Иван Песков, увидев очно, признал испытуемого…» Теперь что скажешь? Узнаешь Пескова?

Ш у й с к и й. Первый раз вижу.

Р е п н и н. Стало быть не признаешь? Мало тебе длинника? Еще надеешься всех обхитрить? Не выйдет, вот уже другой свидетель на тебя показывает.

Ш у й с к и й. Твои свидетели врут от страха, ты всех запугал. Гляди, парнишка дрожит как зайчонок. Его-то зачем сюда притащили?

Р е п н и н. Будто не понимаешь?

Ш у й с к и й. Что я должен понимать? Твои загадки, ты и разгадывай.

Р е п н и н. Много татей я тут повидал, но такой увертливый мне не попадался. Песков, не молчи, скажи про мальчонку.

П е с к о в. Полно тебе блажить, Тимофей! Знаешь, это кто? Это твой сынок Сережа. Гляди, Сережка, вон твой тятька.

С е р ё ж а. Да ну? Почто он в железах?

П е с к о в (тихо). Видать боярам не угодил, вот они и сердятся.

Р е п н и н. Ты чему щенка втихаря обучаешь? Всем расскажи, как дело было.

П е с к о в. Какое дело, боярин?

Р е п н и н. Откуда выпорток этот взялся?

П е с к о в. Давненько то было, всего и не припомню.

Р е п н и н. Вспоминай, пока плетей не отведал.

П е с к о в. Чай я не кабальный и не крепостной, чтоб мне плетьми грозить. Ладно, помнится, дело было так. Пришел как-то ввечеру Тимофей, при себе меховой куль тащит, и говорит: Иван, ты мне друг, окажи в знак дружбы великую услугу. Сам при этом будто торопится, по сторонам глядит…

Звон колоколов.

Memoria pictura

Глухая московская улочка

П е с к о в (появляясь из двери избы). Тимофей, ты в дверь стучишь что ли?

А н к у д и н о в (держит в руках большой сверток из одеяла). По делу к тебе пришел.

П е с к о в. Так заходи в дом.

А н к у д и н о в. Некогда. Меня ждут.

П е с к о в. Кто ждет? Где?

А н к у д и н о в. Неважно. Ты чего такой любопытный?

П е с к о в. Так просто спросил. Говорят, Филин тебя ищет. Говорят, ты его сильно обидел. Что меж вами произошло?

А н к у д и н о в. Повздорили маленько, в зернь ему остался должен, вот он и взъелся.

П е с к о в. Гляди, ходи осторожно, как бы он тебя со своими урками не словил.

А н к у д и н о в. Где ему против меня! Свиделись уже, живой, как видишь. Не о том нынче речь. Окажи мне услугу, Иван.

П е с к о в. Услугу?

А н к у д и н о в. По дружбе.

П е с к о в. Ладно, чего ты хочешь?

А н к у д и н о в. Глянь!

Анкудинов приоткрывает сверток.

П е с к о в. Дитя? Откуда?

А н к у д и н о в. Дитя это ― мой сынок, звать Сережа. Просьба к тебе, приюти его на время в своем дому.

П е с к о в. Можно, конечно, и приютить. Однако с каких пор у тебя сынок завелся? Баба твоя вроде бездетная?

А н к у д и н о в. Это не Дунькин. Случилось ненароком, прижил на стороне с одной блядвой.

П е с к о в. С которой? Я ее знаю?

А н к у д и н о в. Не знаешь. Она из пришлых поденщиц, обитает в Замоскворечье.

П е с к о в. Лихое место, я в те края не ходок.

А н к у д и н о в. Про то и толкую, мальчонке там пропасть раз плюнуть. Матка его опаскудилась, дитя забросила, подалась в развратный дом. Отнял сынка у непутевой. Пригляди за ним, пока надежную няньку подыщу.

П е с к о в. Подыскивай недолго, мне ведь чужое чадо без надобности.

А н к у д и н о в. Не бросай мальчонку, сбереги его, что бы ни стало.

П е с к о в. Да что может случиться?

А н к у д и н о в. Кто знает…

П е с к о в. День-другой пригляжу.

А н к у д и н о в. Пригляди. Если спросят, не говори, что мальчонка от меня. Скажи, родня твоя.

П е с к о в. Кто спросит?

А н к у д и н о в. Откуда мне знать? Кто бы ни спросил, молчи, будто меня знать не знаешь.

П е с к о в. С чего бы мне тебя не знать? Чуднó как-то. Или ты что-то задумал?

А н к у д и н о в. Не твоего ума дело.

П е с к о в. Верно задумал, а делиться не хочешь! Постой, мальчонка хоть и в малых летах однако съестного попросит. На что его содержать?

А н к у д и н о в. Вот тебе целковый, и забудь обо мне.

П е с к о в. Целковый мало. Или пожалел своему сынку на пропитание?

А н к у д и н о в. Нынче нет при себе ни гроша, пришлось сильно приплатить, чтоб сынка из чужих людей вызволить. После тебя отблагодарю.

П е с к о в. Гляди не обмани.

А н к у д и н о в. Ты сам гляди держи язык за зубами.

П е с к о в. Ой, не по душе мне что-то. Опять ты меня впутал в свои делишки. И Филин тебя ищет… Не к добру…

А н к у д и н о в. Сам-то праведник что ли? Или я не знаю, откуда срамные лубки по ярмарке пошли? Я ведь заприметил, как ты ими из-под полы торговал. Надо думать, немало краски на ту срамоту извел. Стоит мне шепнуть кому следует, тебя враз на правеж отправят.

П е с к о в. Тише!

А н к у д и н о в. То-то! Молчи обо мне, и я не скажу о тебе. Прощай, Иван, авось свидимся.

П е с к о в. Что с тобой? Прощаешься будто собрался в дальний путь.

А н к у д и н о в. Никуда не собрался, тебе показалось. Иду домой жену поучить уму-разуму, вконец извела меня своими придирками.

П е с к о в. Поучи обязательно. Она, говорят, Дунька твоя, сошлась с каким-то посыльным.

А н к у д и н о в. И за это ей достанется тоже.

П е с к о в. Еще говорят, будто по всем Приказам готовится большая ревизия. Сам боярин Морозов затеял строжайшую проверку. Уж он-то никому спуску не даст.

А н к у д и н о в. Слыхали и про то! Пускай проверяет, я их всех в дураках оставлю. Думает, раз князь, можно человеком помыкать? Не на того напал. Я может скоро сам князьями помыкать буду.

П е с к о в. Как так?

А н к у д и н о в. А вот так!

П е с к о в. Чуднóй ты нынче, говоришь непонятно. Так когда вернешься за мальчонкой?

А н к у д и н о в. Скоро… Скоро вернусь! Ты мальчонку-то сбереги.

Звон колоколов. Действие возвращается в пыточный подвал.

П е с к о в. Оставил Тимофей мальчонку, а сам пропал.

Р е п н и н. Куда пропал?

П е с к о в. Откуда мне знать? Говорили, будто Анкудиновы в ту же ночь угорели на пожаре. После слух прошел, мол видели Тимофея живым в Сечи. Мы с тех пор не встречались, где он пропадал, мне не ведомо. Слышь, Тимоха, ты мой должник, я твоего сынка пестовал, кормил, одевал, азбуке обучал. Сделался твой Сережка мне заместо родного. Целковый, что ты оставил, я сохранил. Вырастет Сережа, отдам ему, пускай знает, как его отец о нем позаботился.

Ш у й с к и й. Ври да не завирайся! Я в Москве по блудницам не хаживал, детей не приживал. Ты, по всему видать, известный кляузник, набиваешься к царской особе в родню, вот и придумал сказку про моего сынка. Нет никакого моего сына.

П е с к о в. Ну и дела! Как нет? Кто тогда перед тобой?

Ш у й с к и й. Приблуд ничейный, ежели не твой.

П е с к о в. Бояре, Богом клянусь, он сам мне на руки своего сынка отдал.

Ш у й с к и й. Ты меня путаешь с кем-то другим. Не мой это сын, и тебя я никогда не видел. Я — Иоанн из княжеского рода Шуйских, по батюшке Домицианович, на здешнем наречии значит ― Васильевич. Ты, чернильная душа, знавал такого?

П е с к о в. Где нам с князьями знаться.

Ш у й с к и й. Вот видишь, а берешься утверждать, что знаком со мной.

П е с к о в. Погоди, ты меня не путай! Тебя-то я хорошо знаю. Вот и сынок твой, родная кровь. Гляди, на тебя похож!

Ш у й с к и й. Не сын он мне.

Д о л г о р у к и й. Что ты за человек? Родного сына не признаешь! Ради чего берешь грех на душу?

Р е п н и н. Пирамидон, заправь-ка ему под ноготь каленую иглу! Подлинной правды от него не добиться, авось подноготную скорей разузнаем.

П, а л, а ч. Весьма охотно, боярин! Теперь только держись!

Ш у й с к и й. А-ыы!

П, а л, а ч. Как по маслу вошла.

Р е п н и н. Признайся, ты ― Тимошка Анкудинов? Твой это сын?

Ш у й с к и й. Неправда… Я ― Иоанн Домицианович… Нет у меня сына…

Р е п н и н. Еще иглу давай!

Ш у й с к и й. У-аа!

С е р е ж, а (подбегает к Шуйскому). Тятька! Это ты?

Ш у й с к и й. Ты кто? Сынок? Подойди сюда, обниму тебя…

Шуйский падает на колени, обхватывает Сережу рукой, прижимает к себе и что-то шепчет ему. Затем отталкивает подростка, валится на пол.

Ш у й с к и й. Уйди, не гляди на меня! Не знаю тебя!

П е с к о в (оттаскивает Сережу за руку). Куда лезешь, глупый!

Д о л г о р у к и й. Уведи ты Бога ради парнишку! Нечего ему тут высматривать.

Р е п н и н. И то верно. Песков, пошел отсюда!

П е с к о в. Пойдем, Сережка! Будь незаметен, как сверчок, не то бояре осерчают, и тебе достанется на орехи.

Песков и Сережа уходят.

Д о л г о р у к и й. Князья, что делать будем? Не хочет признаваться.

К у р, а к и н. Покончить с ним по-тихому и с глаз долой. Так ли важно кто он? Раздавить как вошь!

Д о л г о р у к и й. Будет хуже! Посадские скажут бояре замучили царевича. Дай повод, тут же пойдут по кабакам шептаться.

Р е п н и н. О чем всполошились, князья? Пирамидон еще и не приступал к допросу, есть у него в запасе много занятного. Ну-ка, обдай его водой, чтоб не преставился раньше срока.

П, а л, а ч. Поднимайся! Рано на тот свет собрался.

Ш у й с к и й. Где я? Кто здесь? Черти из преисподней?

П, а л, а ч. Видать от боли помутился, черти мерещатся.

Р е п н и н. Пирамидон, возьми упрямца на дыбу!

Ш у й с к и й. Обожди, палач! Я все скажу.

Р е п н и н. Проняло? Так-то сразу! Перед дыбой никто не устоит. Теперь выкладывай все как есть.

Ш у й с к и й. Рано радуешься, нам с тобой не о чем толковать. Никто из вас мне не ровня. Не могу я Божий промысел открыть кому попало. Позови сюда боярина Никиту Романова. Он известный доброхот, народный попечитель перед престолом и царский родственник. Ему откроюсь сполна, как равному.

Р е п н и н. Ишь, чего надумал! Не тебе здесь условия выставлять.

Ш у й с к и й. Как знаешь… Откроюсь одному Никите.

К у р, а к и н. Мошенник время тянет, небось, про дыбу услыхал, так поджилки затряслись.

Ш у й с к и й. Старый ты, князь, человек, а ума не нажил. Глянь на меня, я уже ничего не боюсь, ни пыток, ни казни. Боюсь одного ― отречься под пыткой от отца своего земного. Этого мне Отец небесный не простит.

Д о л г о р у к и й. Что делать, князья? Или позвать Никиту?

Р е п н и н. Пожалуй, надо звать. Глядишь, хоть слово правды откроется.

К у р, а к и н. Придавить гадюку будет самое верное.

Р е п н и н. Не спеши, князь, мне за него перед государем отвечать. Алмаз Иванович, отправляйся гонцом за боярином Никитой Романовым.

Д ь я к. В одночасье сделаю. А не захочет?

Р е п н и н. Скажи, тайное дело государственной важности. Должен быть непременно.

Д ь я к. Будет исполнено. (Уходит)

К у р, а к и н. Когда-то еще Никита прибудет. Неужто сидеть тут без продыху?

Р е п н и н. Князья, поднимемся наверх в палаты. Время обеденное, между делом устроим трапезу.

Д о л г о р у к и й. Верно говоришь, князь Борис Александрович, ты здесь хозяин, тебе и гостей потчевать.

К у р, а к и н. Сколько мороки с одним сучьим сыном. У меня от этой суеты брюхо урчит.

Р е п н и н. Не сетуй, князь Федор Семенович, такая наша доля не жалеть себя на царской службе. А брюхо урчит с голоду. Сей же час будет тебе знатная ушица и теплая лавка. Пирамидон, приглядывай тут.

Бояре неспешно уходят.

Ш у й с к и й. Ушли мучители. Ты не такой, я знаю.

П, а л, а ч. Кто? Я что ли?

Ш у й с к и й. Не по злому умыслу ты меня изувечил, лишь исполняя чужую волю. Я тебя за то прощаю. Теперь не мешкай, открой скорее тайную дверь, отпусти меня на свет Божий.

П, а л, а ч. Чего ради мне тебя отпускать?

Ш у й с к и й. Ради спасения своей души прояви милосердие.

П, а л, а ч. Души? Да есть ли она ― душа?

Ш у й с к и й. У всякого сущего есть душа. И ты не бездушный хоть и служишь дьяволу.

П, а л, а ч. Сколько народу кончилось под моей рукой, а души ни разу не видел. Вот был человек, глядь, уже и не человек вовсе, так — мешок с костями. Смотришь и диву даешься, ради чего мучился, зачем страдал, один ведь конец.

Ш у й с к и й. Да ты мыслитель! Слышишь, нет времени на беседы, сбей оковы, отвори дверь.

П, а л, а ч. Ишь прыткий. Откуда в тебе силы берутся? Или мало я тебя длинником охаживал? Хочешь, в другой раз приложусь?

Ш у й с к и й. Не бей! Я измучен и слаб. Я ошибся, нет в тебе души, прислужник дьявола не внемлет людским страданиям. Но я тебя насквозь вижу, знаю, что тебе по нраву. Я за тобой приметил! Глянулся тебе мой кафтан?

П, а л, а ч. Еще бы не глянулся. Польский наряд нынче в цене. Я за твой кафтан на базаре рупь серебром выручу.

Ш у й с к и й. Негоже размениваться на серебро. У меня есть кое-что лучше! Золото! Хочешь много золота?

П, а л, а ч. Кто не хочет!

Ш у й с к и й. Скажу тебе одному, придвинься. Слушай, у меня полные короба золота припрятаны в надежном месте. Отпустишь ― получишь немалую долю.

П, а л, а ч. Э-э нет, так не пойдет, выпущу, тебя и след простынет, ищи-свищи потом. Сначала скажи, где золото схоронено?

Ш у й с к и й. Хитрец ты, братец. Я тебе скажу, а ты меня не отпустишь, себе все золото заберешь. Сначала открой дверь, проведи сквозь стражу, и я тебя озолочу.

П, а л, а ч. Как же я тебя отпущу без золота? Сначала скажи, где оно?

Ш у й с к и й. Сначала отпусти.

П, а л, а ч. Сначала скажи.

Ш у й с к и й. Так мы с тобой ни о чем не договоримся.

П, а л, а ч. Без золота никак невозможно.

Ш у й с к и й. Да ты знаешь кому перечишь? Я ― истинный владетель Московии! Сто тысяч янычар поспешают мне в помощь от турецкого султана. Еще петух не успеет крикнуть по утру, как они войдут в Кремль, нарядят меня в княжеские одежды, вложат в руки царский посох, и тогда всем моим мучителям будет худо. Разукрашу кремлевские стены боярскими головами! Тем же, кто был со мной добр, обещаю почет и уважение на все времена. Одумайся, пока не поздно, окажи своему государю великую услугу, пусти на волю. За это наделю тебя особой властью. Власть она ведь дороже золота, верно?

П, а л, а ч. Не гневайся на меня, вельможа, прости горемычного! Рад я тебя отпустить, да что боярам скажу? Воротятся они, глядь, тут никого! Меня первого живьем сварят за упущение.

Ш у й с к и й. Слушай, я тебя научу. Скажешь, мол, явился неизъяснимый свет, унес пленника неведомо куда. Знать он непростой человек, взаправду помазанник Божий, ежели силы небесные дают ему спасение.

П, а л, а ч. Свет, говоришь? Откуда ему взяться в подземелье? Не пойму.

Ш у й с к и й. Что тут понимать! Свет этот не простой, снизошел благодатью. Было такое и раньше, светлый ангел вывел апостола Петра из темницы перед самой казнью! И со мной так сбудется. Тебе осталось только снять с меня оковы и приоткрыть дверь. Не мешкай, чего ждешь?

П, а л, а ч. Ой, боязно!

Ш у й с к и й. Не бойся! Истинно говорю, воздастся тебе с торицей.

П, а л, а ч (насмешливо). Воздастся? Чем же? Плахой? Или ты взаправду думал меня одурачить? Решил, я такой простак тебе поверю? Свет небесный ему привиделся… Надо же!

Ш у й с к и й. Обманул черт! Притворился праведником, подал несчастному ложную надежду. Стыдно тебе должно быть!

П, а л, а ч. Кто бы говорил! Не ты ли на кривой кобыле хотел меня объехать, сказки пел про золото? Где оно твое золото? Нет никакого золота. И власти от тебя мне не надо. У меня этой власти поболее чем у иного князя, я тут царь и Бог!

Ш у й с к и й. Все так! Я понял, ты здесь голова, вершитель судеб. Богом молю, отпусти меня!

П, а л, а ч. Опять ты за свое. Ты и на Страшном суде будешь выискивать лазейку, как бы ускользнуть.

Ш у й с к и й (ползет на коленях). Падаю ниц перед тобой, сжалься! Все для тебя сделаю, только отпусти!

П, а л, а ч. Что с тебя взять? От твоих слов никакого прибытка.

Ш у й с к и й. Пощади! Дух мой совсем ослаб, мне страшно, сил уж нет, тело не вынесет новой пытки.

П, а л, а ч (толкает Шуйского ногой). Ты помолись, глядишь, светлый ангел явится за тобой.

Действие II

Пыточный подвал. Возвращаются бояре и дьяк, с ними — Никита Романов

Р е п н и н. Входи, князь Никита Иванович, не стой на пороге.

Р о м, а н о в. Не думал нынче тут оказаться.

Д о л г о р у к и й. Мы в здешнем чистилище с утра в поте лица трудимся, отделяем зерна от плевел. Без тебя дело встало.

К у р, а к и н. По мне и дела никакого нет, давно могли порешить без огласки.

Р е п н и н. Пирамидон, все спокойно тут?

П, а л, а ч (подумав). Все тихо, боярин.

Р е п н и н. Добро. Эй ты, поднимайся!

Ш у й с к и й. Кто бы ты ни был, не тронь меня.

Р е п н и н. Будет тебе блажить. Гляди, кто перед тобой.

Ш у й с к и й. Кто же? Не ангел ли во плоти?

Р е п н и н. Глаза раскрой! Ты хотел видеть боярина Никиту, вот он!

Ш у й с к и й. Никита? Романов? Верно?

Р о м, а н о в. Так.

Ш у й с к и й. Скажи, Никита, зачем меня потревожили? Зачем вернули к жизни? Я был далеко отсюда в белокаменных палатах с батюшкой великим князем. Он потчевал меня медовым пряником и глядел при этом так печально. Я спросил: отчего ты плачешь, великий князь? Он не ответил ничего, только молча утирал ланиты от слез. Никита, ты ведь знал моего батюшку? Отчего он плакал? Не оттого ли, что печалился за сына? Гляди, что сделали бояре, не найти на мне живого места.

Р о м, а н о в. О ком ты говоришь? Кто ты? Зачем хотел меня видеть?

Ш у й с к и й. Кто я? Или ты не знаешь?

Р о м, а н о в. От других наслышан о тебе изрядно. Хочу сам услышать.

Ш у й с к и й. Опять тот же вопрос. Кто я? Перед Богом я ― человек, такой же, как ты и он (показывает на палача). Перед людьми я сам мог стать Богом. Мне нечего от тебя скрывать, мы с тобой одного поля ягоды. Слушай меня, Никита, подойди ближе, открою тебе тайну. А вы все уйдите прочь! У меня дело до одного великого князя, боярин Никита его верный посланник. Никто другой не должен слышать моих слов, ибо в них страшная правда.

К у р, а к и н. Князья, похоже нас выставляют за дверь?

Р е п н и н. Пирамидон, бери его на дыбу, нет больше терпения!

П, а л, а ч. Эх, любо!

Р о м, а н о в. Обожди, палач! Князь Борис Александрович, повремени с пыткой, пусть говорит, хочу знать, что он имеет к великому князю?

Р е п н и н. Что ни скажет ― вранье и придумки!

Р о м, а н о в. Отмахнуться легко. Я же хочу быть уверен, что ничего не упущено. Или ты, князь, думаешь иначе?

Д о л г о р у к и й. Я о том же толкую, где тут истина, князья? Зачем? По какой причине? Пока не поймем, не станет нам спокойствия, будем будто обворованные.

Ш у й с к и й. Удали эту свору, Никита! Им про то знать не положено. И борзописца этого прогони, чтоб не марал пером бумагу.

Р о м, а н о в. Князья, не сочтите за беспокойство, позвольте мне с ним говорить.

Р е п н и н. Как знаешь, боярин Никита Иванович, ты царю родная кровь, о близком печешься. Не станем мешать, однако помни, я тут приглядываю.

Бояре и дьяк выходят.

Ш у й с к и й. Скажи, Никита, здоров ли государь?

Р о м, а н о в. Вполне себе здоров. Зачем ты спрашиваешь? Тебе что за печаль?

Ш у й с к и й. Как же? Нам вместе столько дел предстоит! Я должен знать, есть ли у него силы.

Р о м, а н о в. У тебя дела с великим князем? Сложно в это поверить.

Ш у й с к и й. Вовсе нет! Чую, неспроста моя звезда привела меня в Московию, в преддверие царских палат. Пусть великий князь не тревожится, не для того я прибыл, чтобы строить против него козни.

Р о м, а н о в. Не пойму, к чему ты клонишь? Я человек прямой, говорю, что думаю. Скажи и ты, что у тебя на уме?

Ш у й с к и й. Вижу сам, кто ты. Молва тебя недаром славит. Ты перед царем народный заступник, не думаешь, как иные бояре, о стяжательстве, не ищешь себе корысти. Взываю к тебе, спаси меня, воистину достойного! Помоги!

Р о м, а н о в. Чем я могу тебе помочь?

Ш у й с к и й. Отведи к великому князю, усади рядом как равного, пусть уверится — я ему не враг, зла на него не держу и на весь ваш род Романовых тоже. Мы теперь должны держаться вместе — Романовы и Шуйские, будем править сообща. Были времена в славном граде Константиновом, государи-императоры держались друг за дружку как солнце и луна на небосклоне, правили рука об руку. Тогда настал мир на земле, Господь глядел на то с умилением. Сделай так, Никита!

Р о м, а н о в. Ты говоришь невозможное.

Ш у й с к и й. Все возможно, если есть тому небесное благоволение.

Р о м, а н о в. Как я усажу тебя в царские палаты, ежели ты не царского рода!

Ш у й с к и й. Мое имя говорит другое.

Р о м, а н о в. Назваться можно по-всякому.

Ш у й с к и й. Разве? Сам подумай, ты возьмешь себе чужое имя?

Р о м, а н о в. Нужды нет! Мне мое имя дано от предков. Чего ради я от него откажусь?

Ш у й с к и й. Верно говоришь, Никита! Не откажешься от имени и под пыткой! Так и я ― стал бы терпеть муку ради чужого имени? Глянь, здешний палач ― настоящий черт, меня изувечил. Но что значит боль телесная для того, кто страдает за истину? Не откажусь от имени, не проси.

Звон колоколов.

Memoria pictura

Развратный дом

М, а т и л ь д, а (сидит на полу). Кто там? Ты зачем лезешь, бесстыдник? Крикну сторожа, он тебе все ребра переломает. Деньги-то у тебя хоть есть? Я без денег не прислуживаю.

А н к у д и н о в (влезая в окно). Милка, не кричи. Это я.

М, а т и л ь д а. Тимофей?

А н к у д и н о в. На входе в кружале Филин меня караулит, пришлось через окно к тебе лезть.

М, а т и л ь д а. Филин злой на тебя как черт! Надысь грозился живьем на куски порезать, ежели свой долг не возьмет.

А н к у д и н о в. Пускай грозится, я тут не задержусь. Давай мальчонку, и пойду скорей отсюда.

М, а т и л ь д а. Ой, как быть? Что делать?

А н к у д и н о в. Чего думаешь? Мы договорились, заберу сынка, а ты живи, как знаешь.

М, а т и л ь д а. Хочешь меня разлучить с моим сыночком?

А н к у д и н о в. Не место мальчонке в развратном доме! (Оглядывается по сторонам.) Где он?

М, а т и л ь д а. Ан нет! Не ищи.

А н к у д и н о в. Милка, не шути со мной!

М, а т и л ь д а. Что ты меня Милкой кличешь будто козу? Была я Милка, стала Матильда.

А н к у д и н о в. Что за имя? Польское что ли?

М, а т и л ь д а. А пускай! Гостям нравится, и мне не так стыдно. За чужим именем саму себя не вспомнишь. Иной раз назовусь Матильдой и взаправду думаю будто это не я. Не со мной это все!

А н к у д и н о в. Будто не ты, говоришь?

М, а т и л ь д а. Истинно! Нет больше Милочки свет Захарьевой! Матильда, в любовных утехах искусница, вместо нее.

А н к у д и н о в. Что с тобой стало? Куда все делось? Ведь любили же мы друг дружку.

М, а т и л ь д а. Про любовь вспомнил? От той беспутной любви я и сгорела.

А н к у д и н о в. Не ври! От вина ты угорела! Пьяная каждый Божий день.

М, а т и л ь д а. Судишь? Не суди. Я вот тебя не сужу. Я тебе даже благодарна, что учил меня, глупую, уму-разуму. А за твою любовь все тебе прощаю! Наш сыночек Сереженька от той любви мне память.

А н к у д и н о в. Слушай, Милка, не губи мальчишку, он ведь мой сынок. Отдай! Устрою для него надежный пригляд, вырастет в достатке.

М, а т и л ь д а. Откуда у тебя достаток? Ты ведь все, что было, в кости промотал, кругом всем должен.

А н к у д и н о в. Слушай, есть у меня деньги! Ради сынка раздобыл.

М, а т и л ь д а. Знаю я тебя! Деньги твои наверняка краденые.

А н к у д и н о в. Что с того?

М, а т и л ь д а. Эх, Тимоша, не по той дороге ты пошел! И других за собой тянешь.

А н к у д и н о в. Не зуди как муха! Глянь, двести рубликов один к одному. Все отдам сыночку на воспитание.

Анкудинов достает из-за пазухи мешок.

М, а т и л ь д а. Неужто? Покажи!

А н к у д и н о в. Показать не могу, видишь, казенной печатью запечатано. Деньги казенные, понимаешь?

М, а т и л ь д а. Как не понять! Казну ограбил?

А н к у д и н о в. Так уж и ограбил! Прихватил чуток, чай с великого князя не убудет. Сыночек подрастет, все до копейки отдам ему на содержание. А пока припрячу до поры, за печатью целее будут.

М, а т и л ь д а. Не думала я…

А н к у д и н о в. Чего не думала?

М, а т и л ь д а. Не думала про тебя, что ты о сыночке станешь заботиться.

А н к у д и н о в. Кто еще о нем позаботится? От тебя мало проку! Он у меня единственный. Где ты его прячешь? Отдай!

М, а т и л ь д а. Ладно, так и быть. Жди.

Матильда нетвердой походкой выходит за дверь. Анкудинов украдкой обшаривает углы, не находит ничего ценного. Дверь неожиданно распахивается, вбегает Филин, за ним Матильда с завернутым в одеяло ребенком на руках.

Ф и л и н (помахивая ножом). Ну, здравствуй, друг ситный! Попался!

А н к у д и н о в (наигранно возмущаясь). Ах ты продажная душа! Предала меня!

М, а т и л ь д а. Вот те крест ни словом ни обмолвилась! Он сам догадался, что ты здесь.

Ф и л и н. Давай сюда деньги!

А н к у д и н о в. Какие деньги?

Ф и л и н. Те, что из казны утаил.

А н к у д и н о в. Ты и про это сказала?

М, а т и л ь д а. Что было делать, Тимоша? Он меня ножиком застращал, а мне ведь жить охота.

Ф и л и н. Хватит от меня бегать! За все теперь расплатишься!

А н к у д и н о в. Кто бегает? И не думал даже. Я ведь сам тебя всюду разыскивал.

Ф и л и н. Ты? Меня? Видать, плохо разыскивал. Вот он ― я! Чего хотел?

А н к у д и н о в. Того и хотел! Отыграться хочу! Глянь, здесь куда больше, чем я тебе должен. (Показывает мешок с деньгами.) Сыграем в зернь по последнему разу! Выиграешь ― отдам тебе все. Ежели я выиграю ― оставлю себе, и разойдемся миром, я тебе ничего не должен. Что скажешь?

Ф и л и н. Играть с тобой?

А н к у д и н о в. Со мной! Боишься?

Ф и л и н. Зачем мне с тобой играть? Я и так все заберу!

А н к у д и н о в. Ножиком-то не размахивай, меня не напугаешь!

Ф и л и н. Дай сюда!

А н к у д и н о в. Возьми попробуй!

Ф и л и н. Не отдашь значит?

А н к у д и н о в. И не подумаю.

Ф и л и н. Тогда гляди, что станет. Эй ты, потаскуха, дай сюда свой выкидыш! (Забирает у Матильды сверток с ребенком.) Ежели не отдашь, стукну твой послед головой об стену, и поминай, как звали.

А н к у д и н о в (быстро протягивает мешок). Ладно-ладно, отдам, только не губи моего сынка.

Ф и л и н. Сразу по-другому заговорил! Со мной шутки плохи. Мне что человека порешить, что щенка задавить ― без разницы. (Удерживая сверток с ребенком, хватает свободной рукой мешок с деньгами.)

А н к у д и н о в. Ребенка-то пусти! (Хватает свободной рукой сверток с ребенком, продолжая удерживать мешок с деньгами.)

Ф и л и н. Ты сам отпусти!

М, а т и л ь д а. Что вы за мужики бездушные! Не терзайте ребеночка! Тимоша, отдай ты эти деньги проклятые, пожалей дитя!

А н к у д и н о в. Ладно, Филин, как скажу «раз, два!», так и разбежимся? Идет?

Ф и л и н. Говори уже!

А н к у д и н о в. Меряй сукно аршином, вино кувшином, дорогу верстой, а ты, дурень, так постой! Раз, два!

Оба разжимают руки. Анкудинов забирает сверток с ребенком, Филин ― мешок с деньгами.

Ф и л и н. Тяжелый! Сколько же здесь?

А н к у д и н о в. Ты столько и в глаза не видел. Я этот мешок из податной палаты втихаря вынес, думал оставить сынку на содержание. Тут ты не кстати…

Ф и л и н. Ну и пройдоха! Погоди, ты кого дурнем назвал?

А н к у д и н о в. Никого, по случаю к слову пришлось. Взял свое? Теперь клянись, что мы с тобой в расчете. Эх, даже завалящей иконки тут нет, поклясться не на чем! Так скажи: Тимофей тебе ничего не должен.

Ф и л и н. Ладно, так и быть, ты мне ничего не должен.

А н к у д и н о в. Верно говоришь!

Ф и л и н. Постой, гляну, что в мешке.

А н к у д и н о в (продвигаясь в сторону открытого окна). Чего глядеть? Казенная печать на месте? Выходит и деньги на месте. Сам подумай, кто станет мешок без денег казенной печатью запечатывать?

Ф и л и н. И то верно… Нет, погляжу! Крепко зашито… Ну-ка ножиком…

А н к у д и н о в. Ждать мне недосуг пока ты возишься. Уйду, как пришел, не хочу с твоими дружками в дверях повстречаться. (Быстро выбирается в окно, прижимая к себе сверток с ребенком.)

М, а т и л ь д а. Прости меня, Сереженька! Прощай, Тимоша! Чую, более не свидимся, пропаду я тут, как пить дать пропаду.

А н к у д и н о в (заглядывая в окно снаружи). Прощай, Милка! А ты, Филин, помни, что сказал: я тебе ничего не должен.

Анкудинов пропадает за окном. Филин вскрывает мешок.

Ф и л и н. Что такое? Стой! Глянь-ка, гвоздей насовал заместо денег. И печать поддельная, из мякиша слеплена! Ах ты обдувало!

М, а т и л ь д а. Ха-ха-ха! Обманули тебя!

Ф и л и н. Ты чему смеешься? Или ты с ним заодно? Сообща подстроили? Ведь это ты сказала про деньги!

М, а т и л ь д а. Нет, Филин, я тут не при чем. Сама не думала, что так выйдет, все ждала, где же тут подвох. Вот и дождалась, потому и смеюсь теперь! Видно, не родился еще на свет человек, который моего Тимошу облапошит. Он сам кого хочешь за пояс заткнет!

Ф и л и н. Раз так, тебе за твоего дружка ответ держать. Получай!

Филин ударяет Матильду ножом. Выходит из комнаты.

М, а т и л ь д, а (умирая). Прими, Боже, рабу твою Людмилу.

Звон колоколов. Действие возвращается в пыточный подвал.

Ш у й с к и й. Говоришь, назваться можно кем душа пожелает? Нет, Никита, перед Богом всяк предстанет в своем нареченном обличье. В юные годы я молчал, не смея открыться. Лишь ночью в чистом поле, вдали от чужих ушей называл свое истинное имя. Я знал, настанет час, и я явлюсь миру тем, кто я есть. Настал тот час! Я ― плоть от плоти отца своего великого князя Шуйского.

Р о м, а н о в. Тяжело этому верить.

Ш у й с к и й. Верь, Никита! Небесный промысел свел нас для великих деяний. Глянь, что творится кругом на Руси! Сирый народец прозябает по кружалам, света белого от рождения не видит, бояре дерут три шкуры с мужиков без всякого удержу, в судах подкуп и бесправие, слабому и бедному правды не добиться. А стоит кому поднять голову, того тот же час объявят изменником. Кто возьмется исправить кривду? Кто примет на себя тяжкую ношу? Царь Алексей по молодости не больно-то управляется.

Р о м, а н о в. На земле много печали. Великий князь обо всех заботится в меру своих сил.

Ш у й с к и й. Да так ли? Сам знаешь сколь ненадежно царское благоволение. Вспомни, и ты бывал в немилости за свое прямодушие, великому князю не по нраву твои правдивые речи.

Р о м, а н о в. Чего вспоминать? Я обид не держу.

Ш у й с к и й. Не скажи! Разве так благодарят верного слугу? Великий князь не очень тебя жалует. Надо думать, опасается, как бы ты не занял его место.

Р о м, а н о в. Есть такое дело. Царские соглядатаи проходу не дают, каждое слово доносят.

Ш у й с к и й. Жаль мне тебя, Никита, твоих заслуг не ценят, тебе не доверяют. Послушай, что скажу тихо, придвинься ближе. Помысли своей головой, разве мы не управимся без великого князя?

Р о м, а н о в. Как так? Куда без него?

Ш у й с к и й. Куда? Это моя забота. Ты только сделай, как я скажу, выведи меня отсюда, дальше я сам все исполню.

Р о м, а н о в. Что ты можешь один?

Ш у й с к и й. Я не сам по себе, не думай. Есть у меня сила и подмога. Открою тебе тайну. Турецкий султан ждет моего знака, отправь к нему верного гонца, мигом пришлет великое войско, сто тысяч сабель, вот сколько!

Р о м, а н о в. Гляди-ка!

Ш у й с к и й. Ты никак сомневаешься? Доверься мне, Никита, будем действовать сообща, никто и пикнуть не посмеет. Ты только проводи меня в царские палаты, объяви царем в назначенный час. Твоему слову поверят и бояре, и посадские, и холопы. Вся Московия припадет к моим ногам, а кто против, того янычары порубят, и поминай, как звали. За твое усердие сделаю тебя думским головой, будешь судить по справедливости, как сам посчитаешь нужным. Станешь моей правой рукой, заслужишь почет и уважение на все времена.

Р о м, а н о в. Ты предлагаешь неслыханное. Ведь это ― заговор! Измена! Что скажут люди?

Ш у й с к и й. Порешим дело успешно, кто вздумает нам перечить? Кто посмеет косо взглянуть? Будешь мне опорой, дам тебе защиту от недругов. Я стану выше всякого на земле! Я есть царь в себе и всему земному царь, и только Бог надо мной. Да кто его видел?

Р о м, а н о в. Страшно…

Ш у й с к и й. Будь силен духом, как я! Нет на мне живого места и нет спасения, а я не страшусь.

Р о м, а н о в. Не за себя мне страшно. От твоих помыслов страшно.

Ш у й с к и й. Об одном мои помыслы — сделать жизнь на Руси краше и приятней. Знаю, и ты того же хочешь. Мое царское обличье позволит нам свершить задуманное. Пойдем рука об руку единой стезей, наведем в державе порядок, тогда и заживем как праведники. Соглашайся, Никита!

Пауза. В дверях появляются бояре, дьяк и палач.

Р е п н и н. Время вышло, князь! Кончились разговоры.

Р о м, а н о в. Разве? Торопишься не кстати, князь Борис Александрович.

Р е п н и н. Дело не ждет!

Д о л г о р у к и й. Что, князь Никита Иванович, покаялся тебе изменник?

Ш у й с к и й. Изменник тот, кто не признает своего истинного государя. Боярин Никита не из таких.

Р е п н и н. Пирамидон, раздуй угли! Продолжим с Богом!

Ш у й с к и й. Никита, прогони палача! Скажи свое слово!

Р о м, а н о в. Что, по-твоему, я должен сказать?

Ш у й с к и й. Тебе одному открыта истина. Ради нашего общего дела прикажи прекратить пытку. Пусть завяжут мои раны, оставят меня в покое.

Р е п н и н. Не знаю, какие уговоры меж вами, князь, однако не мешайся не в свое дело. Мы собрались не для забавы, для исполнения царской воли.

Ш у й с к и й. Почему молчишь, Никита? Ради нашей дружбы уведи меня отсюда. Мне здесь не место!

Пауза.

Р о м, а н о в. Делай свое дело, князь Борис Александрович.

Ш у й с к и й. Эх, Никита, неужто я в тебе обманулся? Молча умываешь руки, посылаешь меня на казнь. Жить тебе после этого с нечистой совестью во веки веков!

Р е п н и н. Про совесть вспомнил! Признайся наконец, ты ― Тимошка? Ты обворовал казну? Ты спалил свой дом? Ты загубил в пожаре свою невинную жену?

Ш у й с к и й. Навет и наговор! Не знаю никакого Тимошку. Я из рода Шуйских.

Р е п н и н. Пирамидон, вздерни упрямца на дыбу.

Дыба — перекладина с перекинутой через нее веревкой. На дыбу подвешивали за руки, связанные за спиной. Постепенно натягивали веревку таким образом, чтобы плечевые суставы медленно выкручивались под воздействием собственного веса испытуемого.

П, а л, а ч (натягивая веревку). И когда ты признаешься, о чем тебя бояре спрашивают? Вконец всех заморочил.

Ш у й с к и й (вздернутый на перекладину). Господи, видно не минует меня чаша сия! Гляди, Никита, не отводи очи! Я все стерплю, не скажу, о чем мы с тобой сговорились.

Р о м, а н о в. Ты с ума спятил? О чем мы сговорились?

Ш у й с к и й. Молчи, Никита, еще не время. И я молчу! Вынесу все муки, но тебя не выдам на растерзанье. Взамен, в знак нашей дружбы дай мне надежду, молви за меня слово. Ты можешь, знаю, стоит тебе захотеть, ты вызволишь меня отсюда. И пойдем мы с тобой сам-друг рука об руку одним путем… А-аа-ы-аа!

Р е п н и н. Знатно проняло, аж лопатки хрустнули. Чего нос воротишь, князь Никита Иванович? Не по душе тебе? Оно конечно, пытать и калечить мало чести. Так я не ради удовольствия, ради нашего общего спокойствия стараюсь. Придержи веревку, Пирамидон. Есть у меня в запасе еще свидетель, самый надежный. Алмаз Иванович, зови сюда старуху!

Те же и Соломонида

Д ь я к. Входи, бабка, приготовься отвечать боярскому суду. Стой тут! Гляди туда.

С о л о м о н и д а. Прости, Господи, наши прегрешенья! Кто там на крючьях?

Д ь я к. Узнаешь?

С о л о м о н и д а. Да неужто?

Д ь я к. Куда лезешь, старая!

С о л о м о н и д а. Пусти меня ближе. Тимоша, ты ли? Сынок, что с тобой сделали? Р е п н и н. Выходит, ты его признала?

С о л о м о н и д а. Мне ли не признать своего сыночка? Позволь, боярин, прикоснуться к этим ручкам, позволь глянуть в эти глазки.

К у р, а к и н. Любуйся на свое отродье. Мы вдосталь насмотрелись.

С о л о м о н и д а. Тимоша, что ты натворил? Зачем ты здесь? Тебе больно?

Ш у й с к и й. Ты кто?

С о л о м о н и д а. Он в не себе! Очнись скорее!

Ш у й с к и й. Зачем ты взываешь ко мне, женщина? Разве я тебя знаю?

С о л о м о н и д а. Что ты такое говоришь? Я мать тебе, глянь на меня!

Ш у й с к и й. Мать? Ты что-то путаешь. Моя мать была другой, наследная дворянка под стать своему супругу государю ― вот кто моя мать. Никита, вели убрать от меня эту побирушку.

Р о м, а н о в. Она говорит, ты ей сын.

Ш у й с к и й. Истинно говорю, она мне не мать.

С о л о м о н и д а. Что творится, Господи! Почто ты от меня отвернулся, Тимофей?

Ш у й с к и й. Сказано тебе, я ― Иоанн. Так меня нарекли мои родители.

Р е п н и н. Что, старая, не ожидала? Сынок твой ― знатный выскочка, высоко надумал взлететь.

С о л о м о н и д а. Прости, боярин, не пойму в чем его вина перед тобой?

Р е п н и н. Что я? Бери выше. Будет тебе известно, он наметился прямиком в цари. Не иначе!

С о л о м о н и д а. Тимоша, это правда? Что ты надумал? Зачем тебе в цари? Живи на белом свете, как живется, радуйся малому, как все радуются. Дай, я тебя приголублю, и все пройдет.

Р е п н и н. Будет ласкаться! Тут допрос с пристрастием. Скажи-ка, ты свой приплод хорошо знаешь, ни с кем не спутаешь?

С о л о м о н и д а. Мне ли не знать, боярин.

Р е п н и н. Вспомни, нет ли на нем особых отметин, о коих знает только мать? Рубец приметный? Или иное?

С о л о м о н и д а. Рубец?

Р е п н и н. Вспоминай скорей!

С о л о м о н и д а. Как же! Есть рубец!

Р е п н и н. Где? Говори!

С о л о м о н и д а. Скажу, боярин, все скажу, об одном прошу, не мучай моего сыночка.

Ш у й с к и й. Молчи.

Р е п н и н. Отчего ей молчать? Пусть говорит.

Ш у й с к и й. Что она скажет? Лучше спроси, хорошо ли она своего сына пестовала? Того, которого все тут называют Тимошкой? Так ли о нем заботилась, как говорит? Небось, понесла, как кошка, молоком вскормила да спровадила в люди, живи как сумеешь. Так ведь было?

С о л о м о н и д а. Ради сыночка своего старалась. Что в том плохого? Тимоша с малолетства рос весьма смышленый, думала, отдам его в монастырь монахам в услужение, будет он как у Христа за пазухой, грамоте выучится, вдруг вырастет большим человеком.

Ш у й с к и й. Думала, а того не знала, что сотворила, лишила мальчонку радости, бросила на поруганье. Чай несладко быть в чужих хоромах на побегушках. Сколько тумаков выпадало ему денно и нощно, сколько обид! Ты ведаешь об этом ежели ты мать? Слышишь?

С о л о м о н и д а. Что мне слышать?

Ш у й с к и й. Твое чадо плачет, взывает к тебе: на кого ты меня оставила…

Звон колоколов.

Memoria pictura

В келье архиепископа Варлаама

В, а р л, а а м (входит). Отчего в келье темно? Тимоха, ты где хоронишься?

О т р о к Т и м о ф е й. Тут я, владыка.

В, а р л, а а м. Запали свечу.

О т р о к Т и м о ф е й. Слушаю.

В, а р л, а а м. Тишком прокрался, как я учил? Никто тебя не видел?

О т р о к Т и м о ф е й. Кажись, никто.

В, а р л, а а м. Поди сюда, стяни с меня поршни. Чего еле шевелишься? Уснул?

О т р о к Т и м о ф е й. Как можно? Не спал ни капли. Христом-Богом клянусь!

В, а р л, а а м. Не клянись именем Господа! Язык отсохнет.

О т р о к Т и м о ф е й. Прости, владыка.

В, а р л, а а м. Бог простит. Тише ты, неслух, не тяни сильно, пожалей мои ноги, разболелись мочи нет, надысь еле вечерю отстоял. Чего молчишь? Рассказывай, что видел, что слышал?

О т р о к Т и м о ф е й. Ой, что было, владыка! Страх!

В, а р л, а а м. Что было-то?

О т р о к Т и м о ф е й. Ну так это… Брат Мирон брата Харитона в трапезной побил. Брат Мирон отнял у брата Харитона мозговую кость из кулеша, тот его в ответ назвал обидным словом. Уж они чуть не до смерти сцепились, мутузили друг дружку, пока их игумен не разнял.

В, а р л, а а м. Бог с ними. Еще что было?

О т р о к Т и м о ф е й. Да ничего такого. Вот брат Мирон и брат Харитон подрались.

В, а р л, а а м. Эти никому вреда не сделают, кроме самих себя. Велю настоятелю, пусть исповедует и наложит епитимью на обоих. А ты заутра присмотри за келарем Мефодием, сдается, он от медовухи скоро с колеи сойдет, потребляет без всякой меры. Да ладно, что я все о мирском хлопочу, никак дневные заботы от меня не отстанут. Эх, доля моя тяжкая, за всеми приглядывай, ко всему прислушивайся… Надо и к Богу оборотиться. Прочти-ка мне для укрепления духа то место про неопалимую купину.

Отрок Тимофей открывает книгу. Звучит фонограмма, детский голос читает Ветхий Завет.

Г о л о с р е б е н к а. «Моисей пас овец у Иофора, тестя своего, священника Мадиамского. Однажды провел он стадо далеко в пустыню и пришел к горе Божией, Хориву.

И явился ему Ангел Господень в пламени огня из среды тернового куста. И увидел он, что терновый куст горит огнем, но куст не сгорает.
Моисей сказал: пойду и посмотрю на сие великое явление, отчего куст не сгорает.

Господь увидел, что он идет смотреть, и воззвал к нему Бог из среды куста, и сказал: Моисей! Моисей!

Он сказал: вот я, Господи!
И сказал Бог: не подходи сюда; сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая.
И сказал ему: Я Бог отца твоего, Бог Авраама, Бог Исаака и Бог Иакова… Я увидел страдание народа Моего в Египте и услышал вопль его от приставников его; Я знаю скорби его и иду избавить от руки египтян и вывести из земли сей и ввести в землю хорошую и пространную, где течет молоко и мед.

Итак пойди к фараону царю египетскому; и выведи из Египта народ Мой, сынов Израилевых.

Моисей сказал Богу: кто я, чтобы мне идти к фараону царю египетскому и вывести из Египта сынов Израилевых?

Бог сказал Моисею: пойди, собери старейшин Израилевых и скажи им: Господь, Бог отцов ваших, явился мне и сказал: Я выведу вас от угнетения Египетского в землю, где течет молоко и мед.

И они послушают голоса твоего.»

В, а р л, а а м. Ну-ка постой. Читаешь складно, да как будто без понятия. Вот скажи, что сие значит?

О т р о к Т и м о ф е й. Ну это… терновый куст возгорелся, из него ангел вышел… Моисей пошел посмотреть, глядь, а там сам Господь!

В, а р л, а а м. Еще что? Думай!

О т р о к Т и м о ф е й. Господь говорит: отведи мой народ в хорошую землю, где течет молоко и мед. Моисей испугался и говорит: кто я такой, Господи!

В, а р л, а а м. Пересказываешь верно, а в чем суть?

О т р о к Т и м о ф е й. В чем же, владыка? Разъясни, не пойму.

В, а р л, а а м. Слушай и вникай! Моисей, хоть и был косноязычен и не велеречив, за веру свою и послушание получил право говорить от имени Бога. Понятно? Кто с истинной верой в душе к людям обращается, того слушают.

О т р о к Т и м о ф е й. Тебя, владыка, тоже слушают. Я сам видел от твоей проповеди боярыни слезами обливались, в ноги тебе падали.

В, а р л, а а м. Эк ты повернул. Кто я пред Вседержителем? Слуга его и только. Могу ли я двинуть с места целый народ наподобие Моисея? Хватило бы мне веры?

О т р о к Т и м о ф е й. Надо думать смог бы.

В, а р л, а а м. Не знаю… И знать того не дано до тех пор, пока не придет на то время, как пришло время Моисеево. Так ведь и на Руси в недавнюю пору было, в смутное время явились миру человеки силой слова народы за собой увлекающие.

О т р о к Т и м о ф е й. Как так? Расскажи, владыка.

В, а р л, а а м. Тебя еще и на свете не было. Великий князь московский царь Федор Иоаннович помер, не оставил за собой наследника. Тут-то и кончилась надежная власть, настала страшная пора ― смута! На безвластье всяк норовил урвать себе кусок послаще. Тогда пришел самозванец, назвался царским сыном, и много было тех, кто ему поверил. Московские бояре и простолюдины принесли крестоцеловальную клятву.

О т р о к Т и м о ф е й. Владыка, так можно ― назваться царским сыном?

В, а р л, а а м. Выходит, можно.

О т р о к Т и м о ф е й. Что же любой может стать царем?

В, а р л, а а м. Так уж и любой! Царская власть не каждому по плечу. Чтобы стать царем, надо уродиться князем. И это не все!

О т р о к Т и м о ф е й. Что еще?

В, а р л, а а м. Не всякий князь годится в цари. Вот Рюриково колено ― те годятся, у них сила от Бога не иначе.

О т р о к Т и м о ф е й (тихо). Самозванец-то чай управился.

В, а р л, а а м. О чем бормочешь, непутевый отрок? Наскучило читать?

О т р о к Т и м о ф е й. Наскучило, мочи нет, лучше я тебя послушаю, владыка!

В, а р л, а а м. Вижу, не по нраву тебе сидеть за книжным ученьем, так и норовишь увильнуть. Гляди, прогневишь меня не в шутку.

О т р о к Т и м о ф е й. Не гневайся, владыка, уж больно от книжных свитков в голове гудит. Расскажи еще про самозванца. Что с ним дальше стало?

В, а р л, а а м. Что стало? Убили его в одночасье, зарезали посреди царских палат. А почему? Потому что не было с ним Божьего благословления.

О т р о к Т и м о ф е й. Неужто? Кто тогда стал царем?

В, а р л, а а м. Много всякого сброда посягало на престол, были и другие. Так уж на Руси повелось, в ненастную пору в мутной воде всякое отрепье норовит кверху выплыть. Пока бояре не уговорились выбрать царем меньшого Романова, никому не было покоя. Об этом я тебе после расскажу, устал нынче, разбери-ка постель.

О т р о к Т и м о ф е й. Слушаю, владыка.

В, а р л, а а м. Розги куда задвинул? Подай сюда.

О т р о к Т и м о ф е й. Ой, не надо!

В, а р л, а а м. Давай-ка не отлынивай, становись на колени.

О т р о к Т и м о ф е й. За что ты меня мучаешь, владыка?

В, а р л, а а м. Для твоей же пользы стараюсь, дабы не убоялся впредь телесных мук ради спасения своей грешной души. Спускай портки, да не крикни, как надысь, терпи молча. Во имя Отца! (Бьет отрока прутом.) И Сына! (Бьет.) И Духа Святаго! (Бьет.)

О т р о к Т и м о ф е й. Ай, больно!

В, а р л, а а м. Не скули, дурачок. Настоящей боли ты еще и не видел. Душевная боль ― вот истинное наказанье. Поднимайся, покажи…

О т р о к Т и м о ф е й. Чего глядеть-то…

В, а р л, а а м. Экий ты крепкий… Лампадным маслом смажешь, и все заживет. Почто дрожишь?

О т р о к Т и м о ф е й. Персты у тебя холодные, владыка.

В, а р л, а а м. Кровь во мне стынет, оттого и персты холодные, нет в теле былой силы. Помоги раздеться. Свечу задуй.

Становится темно. Постепенно на потолке кельи воспроизводится голографическое изображением звездного неба.

В, а р л, а а м. Ты где, Тимоша? Подойди ближе. Ложись ко мне под бок, грей заместо печки… Вот так… Ты книги-то читай, в них все ученье. Скоро осилишь греческое наречье, я тебе открою другую книгу. В той книге все небесные тайны прописаны. Думаешь, люди просто так рождаются, наподобие комаров? Нет! Господь каждому дал свою звезду. Куда звезда, туда и человек. Только знать об этом можно не всякому. Обучу тебя по движению светил узнавать наперед, что человеку суждено. Покажу тебе твою звезду, есть и у тебя звезда… Так-то…

Пауза

В, а р л, а а м. Скажи-ка, Тимоша, чай, ты на девок поглядываешь? Чего молчишь? В том зазорного нет, я в твои годы девкам проходу не давал. Или думаешь, я чернецом на свет уродился? Нет же, была у меня супружница, жили мы душа в душу, да рано Господь призвал ее к себе. Осталась у меня в миру внучка Дуняша, справная отроковица, души в ней не чаю. Вот подрастешь, поженю вас, ей-ей поженю. Ты гляди, служи верно, слушай меня во всем, тогда и тебе ни в чем отказа не будет. Прижмись-ка крепче. Еще крепче… Вот хорошо… Чую твое тепло… Чую…

Звон колоколов. Действие возвращается в пыточный подвал.

Ш у й с к и й. Слышишь, твое чадо взывает к тебе ― где же ты, мати? Иди к нему, а меня не тревожь.

С о л о м о н и д а. Чем я тебе не угодила? Не пойму.

Р е п н и н. Не медли, старая! Признала свой приплод? Назови особую примету!

С о л о м о н и д а. Есть примета, боярин! У Тимоши одесную ниже спины должен быть рубчик. Мой грех, не доглядела за мальчонкой, пошли как-то на ярмарку, там бык на привязи возле живодерни. Тимоша ручонки-то потянул, бычок осерчал, поднял Тимошу на рог да и бросил оземь. Думала, не оживет сынок… Бог миловал… Годков пять Тимоше было, так рубец с той поры и остался.

Р е п н и н. Алмаз Иванович, слыхал? Найди рубец.

Д ь я к. Как скажешь, боярин. (Палачу.) Стяни с него порты.

П и р, а м и д о н. Знатные порты! Мне сгодятся.

Д ь я к. Гляди-ка, диво!

Р е п н и н. Что там? Говори!

Д ь я к. Нашли рубец ниже спины размером со стручок.

Р е п н и н. Верная примета!

Ш у й с к и й. Что в ней верного?

Р е п н и н. Старуха твоя по примете тебя признала.

Ш у й с к и й. Мой рубец не чета холопскому, получен на ристалище в рыцарском бою. По обычаю европской знати вышел я биться перед польским государем супротив дворянского сына. Хитрый шляхтич подскочил ко мне с заду, уколол пикой. Я виду не подал, стерпел, ответил наотмашь секирой. Так и свалил его наземь. Вот откуда рубец, от дворянской благородной забавы.

Р е п н и н. Ведь врешь! Алмаз Иванович, пиши: «При телесном досмотре нашли на испытуемом приметный рубец, по коему мать признала изменника Тимошку своим сыном.»

Д ь я к. Князья, тут также открылось иное…

Д о л г о р у к и й. Что там? Говори!

Д ь я к. Гляньте, сей муж, обрезан будто магометанин.

Р е п н и н. Поднеси свечу!

Бояре осматривают Шуйского.

Д о л г о р у к и й. Так и есть.

Р е п н и н. Алмаз Иванович, пиши: «Окромя того нашли детородный член, лишенный плоти на полвершка. Изменник сознался в вероотступничестве».

К у р, а к и н. Тьфу, прости Господи! Христопродавец! За такой грех на том свете ответ держать будешь!

Ш у й с к и й. Мне ли бояться того света, когда этот не мил.

Р е п н и н. Расскажи суду, как ты побасурманился?

Ш у й с к и й. Для царской особы в том зазорного нет! У царских особ свои порядки.

Р е п н и н. Это какие же?

Ш у й с к и й. Когда я прибыл в Константинов град, султан Ибрагим предложил мне, царскому сыну, вечную дружбу. В подтверждения оной я принял от него обряд обрезания. Так великий султан признал во мне равного.

Звон колоколов

Memoria pictura

Терраса во дворце великого визиря в Константинополе

Ш у й с к и й (пригнувшись, подглядывает сквозь живую изгородь). Ишь крутит чреслами, отродясь такого не видел. Погоди, чернявая, я к тебе проберусь, по-другому спляшешь! Где тут лазейка?

Входит Салих-паша. Шуйский первым замечает его, делает вид, будто низко кланяется.

С, а л и х — п, а ш а. Кто тут? Московит? Тебе велено не покидать своих покоев до восхода солнца. Зачем ты здесь?

Ш у й с к и й. Прости, великий визирь, что нарушил твой отдых в сем уединенном месте. Нужда заставляет искать встречи с тобой в неурочный час.

С, а л и х — п, а ш а. Аллах да ниспошлет мне терпения безграничного как это небо! Что тебе надо?

Ш у й с к и й. Почтеннейший Салих-паша! Который месяц я провожу в твоем дворце под твоим покровительством! Скуки ради здешнюю речь начал разуметь не хуже толмача. Долго мне ждать? Сдается, пришла пора приступить к делу, за которым я прибыл.

С, а л и х — п, а ш а. К чему ты клонишь?

Ш у й с к и й. Глянь на круги небесного свода! Видишь, кровавый Арис взошел в доме Зевеса?

С, а л и х — п, а ш а. Что это значит?

Ш у й с к и й. То и значит ― Арис вступил в свою силу и сулит благоволение зачинателю ратного похода. Великий визирь, испроси у своего султана сто тысяч янычар! Под рукой Ариса они возьмут Кремль, прогонят Лешку Романова, сделают меня царем.

С, а л и х — п, а ш а. Арис в Зевесе, говоришь? Надо спросить придворного звездочета.

Ш у й с к и й. Твой звездочет не скажет того, что знаю я. Мне открыты истинные пути планид, я умею сводить с небес знаменья. Звезды велят собираться в поход!

С, а л и х — п, а ш а. Звезды управляются волей Всевышнего. Разве можешь ты знать Его намеренья?

Ш у й с к и й. Всевышний для того и возвел светила на небеса, чтобы живущие на земле могли по ним сверяться. Через движенье звезд Он являет свою волю.

С, а л и х — п, а ш а. Возможно и так. Однако снарядить сто тысяч сабель ― большие расходы.

Ш у й с к и й. Доход тоже немалый! Шутка ли, царская казна Романовых! Чай и тебе с того перепадет, уважаемый Салих-паша, я об этом позабочусь.

С, а л и х — п, а ш, а (задумчиво). Московия далеко ― на краю обитаемых земель. Говорят, там холод круглый год. Дикие московиты не знают Аллаха… Зачем нам идти в их земли? Наш интерес ближе ― на реке Итиль. Понимаешь?

Ш у й с к и й. Еще бы не понять! Надумал прибрать Астрахань?

С, а л и х — п, а ш а. Астраханское ханство издавна находилось под нашим покровительством. Московитам оно досталось лишь по недосмотру Аллаха.

Ш у й с к и й. Так забирай обратно! Коли дашь ратных людей и выгорит мне удача ― стану я на Москве царем, клянусь, отдам султану Астрахань. Как тебе мой царский подарок?

С, а л и х — п, а ш а. Тысячу раз произнеси «хурма», во рту не станет слаще, всего лишь слова.

Ш у й с к и й. Ты в моих словах не сомневайся. Богом клянусь! Вот те крест!

С, а л и х — п, а ш а. Аллах не приемлет клятвы неверного. Тому, кто ищет нашей помощи, следует принять учение Пророка.

Ш у й с к и й. Побасурманиться что ль?

С, а л и х — п, а ш а. Стать на путь правоверного мусульманина.

Ш у й с к и й. Погоди, почтенный, тут надо хорошо подумать. Сам-то я не против твоего Аллаха, вот только что в Москве скажут, когда прознают? Народ там православный, царя басурманской веры не всякий уважит. Могут и взашей прогнать.

С, а л и х — п, а ш а. Тебе решать. Думай, а я передам султану Ибрагиму твои слова насчет Астрахани.

Ш у й с к и й. Буду тебе весьма благодарен!

Салих-паша уходит.

Ш у й с к и й. Вот ведь бес куда повернул, сам басурманин и меня надумал обратить в басурманство. По всему видать, войска от него я не дождусь. (Возвращается к живой изгороди.) Где тут лазейка? Эй, чернявая, я иду к тебе! А ну, пляши!

Шуйский лезет через изгородь. Спустя некоторое время раздается женский крик. Вбегают янычары. Входит Салих-паша. Шуйский выпрыгивает из-за изгороди.

Ш у й с к и й. Спятила баба! Зачем животом крутишь ежели нет в тебе охоты? (Замечает Салих-пашу.) Прости, великий визирь, не подумай дурного!

С, а л и х — п, а ш а. Коварный московит! Ты осквернил мой дом!

Ш у й с к и й. Погоди меня винить! Я объясню! Человек разбойной наружности заскочил в твой харем, я погнался было за ним, но одумался, не решился идти дальше. Сию минуту пока мы тут лясы точим, он там, Бог ведает, какие бесчинства творит. (Янычарам.) Что встали, нехристи? Бегите, ловите разбойника!

С, а л и х — п, а ш а. Я тебе не верю. Отрубите ему голову.

Ш у й с к и й. Великий визирь, я ― московский князь, не тебе распоряжаться моей головой.

С, а л и х — п, а ш а. Кто ты отныне не важно. Ты видел то, что никому видеть не дозволено. За это преступление назначаю тебе смерть.

Ш у й с к и й. Погоди! Разберись для начала! Говорю же, заскочил лихой человек, я за ним и тут же обратно, даже глаз не открывал, больно надо, что за невидаль бабы неодетые…

С, а л и х — п, а ш а. Ахмат, завяжи ему глаза! Руби голову! Теперь он верно ничего больше не увидит, а что видел, навсегда забудет.

Ш у й с к и й. Э, ты не шутишь! Салих-паша, как же наша дружба? Я тебе обещал долю царской казны! Астрахань отдал! Так ты на мою дружбу отвечаешь? Смерти моей хочешь?

С, а л и х — п, а ш а. Закон, данный нам Пророком, гласит: неверному за оскорбление хозяина дома наказание ― смерть.

Ш у й с к и й. Неверному значит смерть? А ежели я побасурманюсь? Что тогда?

С, а л и х — п, а ш а. Отправишься на галеры.

Ш у й с к и й. Хоть так, зато живой! Зови своего муллу, пускай меня скорей побасурманит.

С, а л и х — п, а ш а. Ты согласен принять Аллаха и учение Его Пророка?

Ш у й с к и й. Лучше быть живым магометанином, нежели мертвым христианином.

С, а л и х — п, а ш а. Якши! Наденьте на него цепь, посадите в зиндан. Этот хитрый московит нам еще пригодится.

Звон колоколов. Действие возвращается в пыточный подвал.

Ш у й с к и й. Сам великий визирь Салих-паша принимал меня во дворце будто дорогого друга! Султан Ибрагим предлагал мне ратных людей числом сто тысяч идти походом на Москву. Я отказался от войска, не хотел войны! Сын московского царя да не принесет своей земле разоренье. Так и знайте, бояре, пожалел вас и ваших детей, хоть и нелегко было отказать моему брату Ибрагиму, от которого я принял обрезание.

С о л о м о н и д а. Тимоша, что ты натворил? От веры нашей, Христа-Спасителя, пресвятой Богородицы отвернулся. Помолись скорее, проси у Бога прощения.

Ш у й с к и й. Сама молись за царевича Иоанна. Может тебя Бог услышит, мне от него нынче никакого прока.

С о л о м о н и д а. Зачем на Бога ропщешь? Покайся, освободи душу, бояре сжалятся, отпустят тебя!

Ш у й с к и й (тихо). От твоих причитаний только хуже.

Р е п н и н. Отпустить? Чего захотела! Как бы не так! Пирамидон, тяни веревку, поднимай выше. Прижги ему сосцы каленым железом!

Ш у й с к и й. А-аа-ыа!

С о л о м о н и д а. Что ты делаешь, изверг!

Д ь я к. Говори, да не заговаривайся, старая.

С о л о м о н и д а. Бояре, не мучьте Тимошу, я все про него сказала! Он мой сынок, на теле рубчик. Меня возьмите! Запытайте до смерти пташку, только отпустите ее птенца!

Р е п н и н. На что ты нам сдалась? Иди отсюда!

Р о м, а н о в (Соломониде). Ты ему ничем не поможешь. Держись меня, я тебя выведу. Идешь?

Р е п н и н. Жги!

Ш у й с к и й. У-уу-ыа-аа-ыа!

С о л о м о н и д а. Иду. (Падает без чувств.)

Действие III

Княжеские покои Никиты Романова

Н, а с т, а с ь я. Припозднился, Никита Иванович! Дай, я тебе помогу, кафтан сниму. Вижу, ты устал.

Р о м, а н о в. Погоди, Настасья, присядь рядом.

Н, а с т, а с ь я. Отчего хмуришься? Хочешь, девки стол накроют?

Р о м, а н о в. Не до яств мне, кусок в горло не лезет.

Н, а с т, а с ь я. Скажи, что с тобой?

Р о м, а н о в. Был я нынче в Разбойном приказе, пытали там некого человека.

Н, а с т, а с ь я. Поди разбойник?

Р о м, а н о в. Может и разбойник. А душа не на месте.

Н, а с т, а с ь я. Отчего, князь? Что тебя тревожит?

Р о м, а н о в. Именно, тревожит! Смутил он меня своими речами, будто знал, что посулить. Настасья, после смерти моей жены не к кому мне обратиться, ты одна мне верная наперсница. Ведь так?

Н, а с т, а с ь я. Сам знаешь, князь, мы с тобой друг дружке не чужие.

Р о м, а н о в. Вот и скажи, или я не достоин великокняжеского стола?

Н, а с т, а с ь я. Ох, ты спросил…

Р о м, а н о в. Страшно? Не пугайся, скажи, что думаешь?

Н, а с т, а с ь я. И скажу! Кому как не тебе быть на месте твоего племянника! У тебя богатства несметные, по знатности вы ровня, одного гнезда Романовых. А уж народ тебе доверяет куда больше, нежели царю Алексею.

Р о м, а н о в. Вот и он так сказал. Я и задумался.

Н, а с т, а с ь я. Да кто он, что заводит такие речи?

Р о м, а н о в. Я себя о том же спрашиваю ― кто? Называется царским сыном.

Н, а с т, а с ь я. Это которого царя-то?

Р о м, а н о в. Будто бы Василия Шуйского. И стоит на своем, ничем его не разубедить.

Н, а с т, а с ь я. Выходит, правду люди говорят: жив царевич.

Р о м, а н о в. И ты туда же? Что еще говорят?

Н, а с т, а с ь я. Разное говорят, я всего и не знаю. Слыхала только как в рыбном ряду один прасол другому нашептывал, мол, доставили в Москву царевича, сына царя Василия, да не хотят бояре его показывать, заковали в цепи и втайне от народа повезли пытать. Тот в ответ: боярам волю дай, кого хочешь запытают… Не про тебя это, Никита Иванович, не обессудь.

Р о м, а н о в. Не к добру эти слухи. Ты в другой раз услышишь про царевича, отвечай, что все вранье! По всему выходит никакой он не царевич. Он вор и вероотступник, беглый приказной по имени Тимошка, все свидетели говорят против него.

Н, а с т, а с ь я. Тебе видней, князь, пусть так, народ на базаре всегда болтает, всем рот не заткнешь. Вот и ты сам не свой, или сомневаешься в чем?

Р о м, а н о в. Мои сомнения другого рода. Князь Репнин уж так старался, и жег его, и на дыбу поднимал, иглы под ногти заправлял, живого места на нем нет, еле дышит и все равно ни в чем не винится. Весьма крепок оказался. Вот и думаю, откуда в простом мужике столько упрямства? Ведь подлец, коих свет не видывал, казнокрад и убийца. Родная мать на коленях увещевает его покаяться, он же только харю воротит, знай твердит, моя мать ― дворянка, ты мне не мать.

Н, а с т, а с ь я. Да ну?

Р о м, а н о в. Так и было, от матери отрекся. Ради чего? Неужто настолько сладко мужику называться царским именем? Да как он вообще покусился на имя царское?

Н, а с т, а с ь я. Может надоумил кто?

Р о м, а н о в. Если бы так… Будь то происки недругов, не стал бы я сомневаться. Нет, не по чьему-то злому наущению, не ради наживы… Он сам себя возвеличил. Сам! И ведь до чего здраво рассуждает, о народном благе думает. Тут-то и взяла меня обида! От Бога и предков я получил власть над людьми, а думаю лишь о том, как богатство сохранить и при этом головы не потерять. Разве для того в русской земле князья посажены? Разве не должен я денно и нощно заботиться о тех, кого Божий промысел вверил мне в попечение? Стыдно мне стало! Перед кем? Перед безродным приказным стыдно, что живу не по чести.

Н, а с т, а с ь я. Полно, князь, тебе ли стыдиться? Твоих заслуг не перечесть.

Р о м, а н о в. Оно, может и так, однако не все в моей власти. Нет мне настоящей воли, действую с оглядкой, нет-нет и правдой поступлюсь, после каюсь, ан поздно. На том он меня и поймал, в самую душу пролез будто змей, смутил тайными надеждами. Давай, говорит, Никита, сообща царствовать, станем суд творить по совести, и никто над нами не будет властен. Вот как!

Н, а с т, а с ь я. Так и сказал?

Р о м, а н о в. Истинно!

Н, а с т, а с ь я. А ты что в ответ? Обожди, князь, двери плотней притворю.

Р о м, а н о в. Глянь, в сенях все тихо?

Н, а с т, а с ь я. Нет никого, все спят, одна я тебя дожидалась. Так что же ты ему ответил?

Р о м, а н о в. Отказался я, Настасья.

Н, а с т, а с ь я. Вот и славно!

Р о м, а н о в. Ведь не сразу отказался! Подумалось вдруг…

Н, а с т, а с ь я. Что подумалось?

Р о м, а н о в. Нахлынуло нечто… Привиделось, будто нет мне равных на земле, будто восседаю поверх всех князей, вершу неотложные дела без промедления, каждого вижу насквозь, кто о чем помышляет мне ведомо. И так вольно стало на сердце, будто освободился от тяжкой ноши. Аж дух перехватило!

Н, а с т, а с ь я. Вот ведь наважденье!

Р о м, а н о в. Заговорил меня приказной Тимошка, довел до грешных мыслей. Едва с собой совладал.

Н, а с т, а с ь я. Что-то я таких приказных не встречала, которые с князьями на равной ноге.

Р о м, а н о в. Говорю же, ловкость и сила в нем необычайные! Погоди, как он сказал: «Я есть царь в себе, и только Бог надо мной».

Н, а с т, а с ь я. Ишь куда замахнулся. Да приказной ли он?

Р о м, а н о в. И ты сомневаешься?

Н, а с т, а с ь я. Чуднó чтоб простой мужик да в таких рассужденьях.

Р о м, а н о в. Вот и мне чуднó! В Московском царстве богато смутьянов, этот всех переплюнул. Явись такой Тимошка в неспокойную пору вроде давешней смуты, столько дел натворит, всем миром не расхлебаешь. Буйных голов ему в подмогу найдется достаточно.

Н, а с т, а с ь я. Твоя правда, князь, любят у нас побузить с пьяных глаз. И ведь кто больше всех бузит? Прощелыги и проходимцы. Что с ним будет-то?

Р о м, а н о в. Вестимо ― что! Боярский суд назначит ему плаху. Кто бы он ни был, в живых его не оставят. И я тому перечить не возьмусь! Ибо слово Соломоново гласит: «Люди развратные возмущают город, а мудрые утешают мятеж». Обстоятельство требует мудрого решения. Прилюдная смерть положит конец всем кривотолкам о живом царевиче. Так государю и доложу. Не бывать царю Тимофею!

Темница

Открывается дверь, стражники вносят на сцену изломанное чучело, бросают его на пол. Дверь закрывается, гремит засов. Наступает тишина. Из темноты появляется Дух Шуйского.

Д у х Ш у й с к о г о (опускаясь на колени возле чучела). Что с тобой сделали? Ради чего пытали? Молчи! Знаю все! Ты пришел осветить темноту дремучих умов. И что встретил? Страх! Страшно боярам признать тебя правым. Казалось бы, чего страшиться? Богатство и власть идут рука об руку, нет им преграды, знатные вельможи вольны пытать и мучить всякого кто слаб и не у дел.

Дух Шуйского поднимается с колен, подходит к зрительному залу.

Д у х Ш у й с к о г о. Вот они ― столпы земли русской! Алчные до чужого, охочие до наград и почестей, спесивые перед низшими, покорные сильнейшим. Будь все иначе, вступи в Москву в золотом облаченье во главе стотысячного войска, они первыми бросятся, как псы, лизать твое стремя, выпрашивая милости. Бояре вознесут на престол всякого, кто будет кормить их ненасытные пасти, кто позволит грабить свой же народ, набивать закрома несметными богатствами. Так они владеют миром, думают править вечно. Но грядет расплата! В самых дальних тайниках своих душ видится им страшный сон, будто уходит земля из-под ног и рушится все, на чем держались их сила и богатство. Страшно власть имущему встретить того, кто неподсуден. Здесь, в преддверье ада, в окруженье зла, одна награда тебе ― видеть страх в их газах. Они тебя боятся!

Звон колоколов.

Memoria pictura

Спальня королевы Кристины Шведской

К р и с т и н, а (лежит в кровати под периной). Подойди ближе, князь!

Ш у й с к и й. Как пожелаешь, твое королевское величество.

К р и с т и н а. Ты не похож на московита. Где борода? Где ужасная медвежья шуба? Эбба, погляди на него, он совсем не страшный.

Из-под перины выглядывает фаворитка Эбба Спарре.

Э б б а. Как знать, госпожа, что за мысли у него в голове? Эти московиты не очень-то дружелюбны. Я его боюсь!

Ш у й с к и й. Напрасно кто-то меня боится. Я московит по рождению, отнюдь не по воспитанию.

К р и с т и н а. Что скажешь?

Э б б а. Он учтив.

К р и с т и н а. И довольно приятен. Ну-ка, Эбба, покажи нашему гостю свои достоинства.

Откинув перину, фаворитка предстает в обнаженном виде.

К р и с т и н а. Что видишь, князь?

Ш у й с к и й. Вижу прекраснейший цветок, достойный королевского сада!

К р и с т и н а. Я тоже так думаю.

Э б б, а (притворно вздыхая). Ах, этому цветку слишком часто обрывают нежные лепестки.

Ш у й с к и й. Что несомненно служит подтверждением его привлекательности!

К р и с т и н а. Слышишь? Ты привлекательна. И не жалуйся по пустякам! Ты, князь, совсем не стыдлив как иные московиты.

Ш у й с к и й. Мне привычны европейские забавы.

К р и с т и н а. Это хорошо. Однако я назначила тебе аудиенцию не для забавы.

Королева откидывает перину, быстро встает с кровати. Она полностью одета в мужской камзол и сапоги.

К р и с т и н а. Говорят, ты бывал в Риме и даже удостоился беседы с Папой Иннокентием?

Ш у й с к и й. Папа Иннокентий проникся ко мне участием, мы беседовали неоднократно.

К р и с т и н а. Правда ты принял католическую веру?

Ш у й с к и й. Правда.

К р и с т и н а. Зачем? Что тебя заставило?

Ш у й с к и й. Наставления Божьего наместника Папы Иннокентия послужили тому причиной

К р и с т и н а. Мне кажется, одного этого недостаточно. Или ты неискренен? Возможно, были другие причины? Ведь говорят, ранее ты был мусульманином?

Ш у й с к и й (помедлив). Не стану скрывать, моя королева, ибо рассчитываю на твое разумение в этом вопросе. Я хотел познать Бога в Его различных образах. Ты поймешь меня, ведь ты сама обладаешь пытливым умом.

К р и с т и н а. Ты хотел познать Бога? Да, я тебя понимаю! Но что ты при этом чувствовал? Как это происходило? Вчера совершал намаз, сегодня слушаешь мессу… Неужели не было в тебе боязни перед наказанием Господним?

Ш у й с к и й. Хочешь знать, что я чувствовал?

К р и с т и н а. Очень хочу!

Ш у й с к и й. Ничего.

К р и с т и н а. Совсем ничего?

Ш у й с к и й. Ничего такого, что заставило бы меня устрашиться.

К р и с т и н а. Так я и думала.

Э б б а. Хи-хи! Да он безбожник! Совсем как ты, госпожа.

К р и с т и н а. Не совсем! В вопросах веры я предпочитаю соблюдать приличие ради спокойствия умов своих подданных. Он опасен в своем бесстрашии. Если в тебе нет страха перед наказаньем, тогда ― что? Чего ты боишься?

Ш у й с к и й. Ты хотела спросить, во что я верую?

К р и с т и н а. Пожалуй. Нет веры без страха. Так во что ты веришь?

Ш у й с к и й. Как все, верую в Бога всемогущего. В Того, что пребывает в каждой душе, наделенной словом.

К р и с т и н а. Бог, пребывающий в душе? Думаю, это не тот Бог, в которого верят все.

Э б б, а (быстро поднявшись с кровати). О! Затевается диспут? Обожаю диспуты! По-твоему, Бог ― явление больше свойственное человеческому духу?

Ш у й с к и й. Удивительно рассуждать о Боге с женским существом в его столь естественном виде.

К р и с т и н а. Не удивляйся, князь, моя постельная подруга не только привлекательна, но и умна.

Э б б а. Давайте дискутировать! Если желаешь, князь, и ты сними свою одежду! Так мы станем на равных.

К р и с т и н а. В другой раз, Эбба. Нынче я пригласила князя не за этим.

Ш у й с к и й. Позволь, я все же отвечу, твое королевское величество.

Э б б а. Пусть ответит!

К р и с т и н а. Хорошо, отвечай.

Ш у й с к и й. Ты спросила: Бог ― сам по себе или в человеке? Будь Он сам по себе наподобие высочайшей горы или обширного моря, для чего тогда возносить к Нему свои молитвы? Нет нужды обращаться к величию бесспорному, но безучастному. Бог за пределами души не существует будто вовсе. Лишь пребывание в душе делает Бога Живым. Сказано: «Если пребудете в слове Моем, познаете истину…». Душа человека наделена словом Божьим, слово своей силой пробуждает Бога ― в этом есть истина.

Э б б а. Но разве не Бог сотворил этот мир без участия человека?

Ш у й с к и й. Богу от своего творения было мало проку. Создав мир бессловесный и бездушный, Бог не смог познать себя. Для этого понадобился человек, ибо душа человека есть вместилище для Бога.

К р и с т и н а. Интересные сужденья.

Э б б а. В таком случае, где обитает дьявол?

Ш у й с к и й. Полагаю, не так далеко от Бога.

К р и с т и н а. Мысль довольно смелая. Не ожидала встретить столь вольно рассуждающего московита. Однако хватит дискутировать! Поговорим о тебе, князь. Мне доложили твою просьбу. Ты просишь предоставить тебе отряд рейтаров и опытного военачальника для похода в Московию.

Ш у й с к и й. Благодарю за твое внимание к моей просьбе.

К р и с т и н а. Не спеши благодарить. Ты хочешь, чтобы я вступила в пределы царя Алексея? На что ты рассчитываешь? Втянуть меня в войну?

Ш у й с к и й. Твое королевское величество, войди в мое положение! С детских лет я лишен того, чем должен обладать по праву. Горько мне скитаться по чужим дворам в поисках убежища в то время, как я мог бы править страной богатой и обширной. Взываю к тебе с единственной надеждой найти справедливость.

К р и с т и н а. Ради своей справедливости ты готов положить жизни моих солдат?

Ш у й с к и й. Такова судьба всех государей. Ведь и ты распоряжаешься жизнями.

К р и с т и н а. Я поступаю так в интересах моей страны. Но эта война не моего народа! Я отклоняю твою просьбу.

Ш у й с к и й. Печально слышать, хоть и не впервой мне получить отказ. Польский король Казимир, турецкий султан Ибрагим, мадьярский господарь Рагоци ― все назывались мне братьями, дарили свою дружбу и при этом скупились ратной помощью.

К р и с т и н а. Не удивительно! Ни один правитель в Европе не захочет открытой распри с Московией. И ты будучи князем не должен искать войны против своего государя. Что это будет, если дворянство перестанет служить своему сюзерену? Я потакать этому не стану. Ты ведь князь?

Ш у й с к и й. Не изволь сомневаться.

К р и с т и н а. На днях пришло письмо из Москвы. Пишут, ты вовсе не князь.

Э б б а. Ах, как интересно!

К р и с т и н а. Также пишут про тебя, будто ты вор и убийца низкого звания, требуют твоей выдачи для суда.

Э б б а. Кто бы мог подумать?

Ш у й с к и й. Не верь наветам из Москвы!

К р и с т и н а. Москва мне не указ! Я сама решаю, кто достоин моего общества. И все же ответь: ты правда убил свою жену?

Э б б а. Что за интрига! Разбойник, добившийся внимания коронованных особ и самого Папы, пробуждает желание узнать его ближе, не правда ли, госпожа?

К р и с т и н, а (разглядывая Шуйского). Есть в нем нечто дикое и притягательное.

Э б б а. Кто ты ― князь? Или не князь? Твоя жена была красива? Ты любил ее? Ты убил из ревности или из-за денег?

К р и с т и н а. Что скажешь на это?

Ш у й с к и й. Мне таить нечего! Во мне течет кровь наших общих предков Рюриков. Через них мы восходим к прародителю всех людей Адаму, и посему я стою перед тобой в твоем дворце среди золота и серебра как равный! Ты говоришь ― негоже потомку княжеского рода затевать распрю против своего государя. Отчего? Разве я меньшего достоин, чем Алексей Романов? Он-то куда менее знатен. Вот что я скажу, будь я не знатного рода, стал бы Романов меня опасаться? Оттого и шлет свои подлые письма, боится меня, думает очернить перед тобой.

Э б б а. И все же, ты не ответил, как ты избавился от своей жены?

К р и с т и н а. Эбба, отложи свои вопросы до следующего раза. А ты, князь, приготовься отвечать. Нынче меня ждут дела, после обязательно расскажешь.

Э б б а. Не терпится услышать историю страсти московитов!

Звон колоколов. Действие возвращается в темницу. На месте чучела лежит Шуйский.

Ш у й с к и й (приподнимаясь). Я умер? Господи, скажи ― я умер? Так протяни мне руку, освободи от боли… Молчишь? Опять молчишь. Что еще мне сделать, чтобы Ты услышал? «Отче наш, иже еси на небеси… Патер ностер, кви эс ин цэлис… Ля илаха иллялах… » Я взывал к Тебе на всех языках в любом Твоем обличье, и что в ответ? Хотя бы здесь в конце пути явись тому, кто так ищет Тебя. Что это? Кто там в углу шевелит хвостом? Ты не Господь! Ты ― враг рода человеческого! Куда же без тебя? Стоит призвать Господа, и ты тут как тут. Зачем щеришь свою пасть? Зачем тянешь свои когти? Мало тебе телесной муки, пришел по мою душу? Так это не ко мне! Это не я! Это все Тимошка ― он злодей! Это он сотворил по твоей подсказке! Нет ему прощения…

Звон колоколов.

Memoria pictura

Изба Анкудиновых в Москве

А н к у д и н о в. Дунька, почему сразу не открываешь?

А в д о т ь я. Засов прикипел, смазать некому.

А н к у д и н о в. Вот у тебя уже и засов виноват. Твой муж в дом пришел, ты будто не рада?

А в д о т ь я. Где этот муж пропадал до сих пор? Который день ни слуху ни духу.

А н к у д и н о в (кому-то снаружи за дверью). Костька, встань на страже, гляди в оба, пока я тут управлюсь.

А в д о т ь я. Кто с тобой? И с чем ты вздумал управляться?

А н к у д и н о в. Молчи. Я пришел проститься.

А в д о т ь я. Как так? Решил вконец меня бросить? Мало сам по кабакам будто последний пропойца пропадаешь, надумал и свою жену перед людьми опозорить, оставить без мужа?

А н к у д и н о в. Не кричи, простимся по-хорошему.

А в д о т ь я. Я ли не хорошая тебе жена, Тимофей? Сколько лет терплю твои непотребства. Все глаза выплакала, а терплю.

А н к у д и н о в. Знаю, ты добрая. Подойди, обниму тебя.

А в д о т ь я. Больно ласковый нынче. Давно таким не был.

А н к у д и н о в. Не бойся, подойди ближе… Погоди, отчего посуда на столе не убрана? Ты здесь одна?

А в д о т ь я. Одна! С кем мне быть? Соседка заходила полдничать, не успела за ней прибрать.

А н к у д и н о в. Соседка? (Оглядывается по сторонам.) Ладно, дай возьму свои вещи.

А в д о т ь я. Твои ли? В доме ничего твоего не осталось. Ты ведь сам все пустил на блуд и пьянство, последний салоп утащил себе на пропой.

А н к у д и н о в. Нашла о чем горевать! Салоп был никуда негодный, побитый молью. Есть поважнее салопа! Остромейская книга припрятана в сундуке, ради нее и пришел.

А в д о т ь я. В каком сундуке?

А н к у д и н о в. Сундуков много что ли? В этом сундуке.

А в д о т ь я. Нет там ничего! И книги нет!

А н к у д и н о в. Куда же она подевалась? Я сам книгу в сундук запрятал подальше от чужих глаз.

А в д о т ь я. Я твою книгу колдовскую сожгла!

А н к у д и н о в. Дура! Не могла ты того сделать! Ну-ка пусти!

А в д о т ь я. Не пущу, мой сундук!

А н к у д и н о в. Отойди.

Анкудинов отталкивает жену, открывает сундук. Оттуда поднимается голова Савелия.

А н к у д и н о в. Вот те раз! Ты кто?

С, а в е л и й. Савва.

А н к у д и н о в. Подвинься, Савва! Где же? (Роется в сундуке.) Нашел! Думала, я сундук не проверю? Плохо меня знаешь, я своего не отдам. Этой книге цены нет! В ней небесные законы прописаны, каждой звезде начертан свой путь. Оттого она и зовется «Тайна тайн». Не тебе, малоумной курице, про то понимать.

А в д о т ь я. Грех это! Колдовство!

А н к у д и н о в. Кто бы судил! Или сама без греха? (Савелию.) Ну-ка ответь, Савва, что ты в сундуке делаешь?

С, а в е л и й. Хоронюсь, чтоб ты не видел.

А н к у д и н о в. И как ты здесь оказался?

С, а в е л и й. Она приказала, лезь, говорит, в сундук, не то Тимофей тебя прибьет.

А н к у д и н о в. С чего бы мне тебя прибить? Или ты ей пахарь, Савва?

С, а в е л и й. Не, я не пахарь. Я посыльный на побегушках в лавке купца Полушкина. Пойду, пожалуй.

А н к у д и н о в. Не ходи, сиди дальше, тут тебе самое место! (Закрывает крышку сундука.)

А в д о т ь я. Не тронь его!

А н к у д и н о в. Защищать вздумала? Ладно, будь по-твоему, не трону! Сама полезай к нему.

А в д о т ь я. Это еще зачем?

А н к у д и н о в. Двоим там веселее будет.

А в д о т ь я. Ты что задумал?

А н к у д и н о в. Говорю же, проститься пришел. Навеки! Хватит с меня твоих попреков! От пуза наелся стылых щей, горелой каши. Ты меня никогда понять не могла, и мне до тебя нет дела.

А в д о т ь я. Где тебя понять, мудреца кабацкого? Ишь умник! Умные люди по кружалам женино добро не пропивают! Умные люди делом заняты, деньгами ворочают.

А н к у д и н о в. Все бы тебе на деньги мерить. Власть поважнее денег будет. Была бы у меня власть дворянская… Я ведь и женился на тебе из-за этой власти. Владыка Варлаам обещал мне добыть дворянство, говорил, все для тебя сделаю, коли женишься на моей Авдотье. Обещал и не сделал! Взял и помер, бросил без попечения. Остался я с тобой как с тяжкой ношей. Может оттого и пью вино, что не стало мне вдруг надежды на лучшую долю.

А в д о т ь я. Знал бы дедушка, что за никчемный ты человек, не отдал бы меня за тебя. Ты дедушку обманул своим лукавством!

А н к у д и н о в. Так уж я и никчемный? Не дразни меня, Дунька. Я ведь по-доброму хочу с тобой обойтись, лишнего греха не брать на душу… И про деда своего ты ничего не знаешь. Я всякого насмотрелся, пока ходил за ним келейником. Сколько мне досталось побоев и стыдного унижения ― никому про то неведомо!

А в д о т ь я. Неправду про дедушку говоришь! Дедушка был добрый.

А н к у д и н о в. Истинная правда! Твой дед сам обучил меня как надо людьми помыкать. Думаешь, откуда эта остромейская книга? От него, владыки Варлаама! Он втайне от монастырской братии разъяснил мне движение небесных светил. Он велел перед кончиной беречь книгу как зеницу ока. Владыка хоть и служил Православной вере, а понимал ― есть иное, что никому неподвластно. От него я всему научен, так-то! И не колдовство это, как глупые люди говорят, а ученое занятие, называется острономия.

А в д о т ь я. Много ли проку от твоего ученого занятия? Лучше бы печь переложил, дымит на весь дом.

А н к у д и н о в. Печь, говоришь… Нет, не понять тебе. Что ж, так тому и быть, нынче покончу со всем разом. Полезай в сундук к своему пахарю!

А в д о т ь я. Не толкай! Пусти! Закричу!

А н к у д и н о в. Кто тебя услышит?

А в д о т ь я. Тронешь меня, в Приказ пойду на тебя жаловаться. Я все знаю!

А н к у д и н о в. Что ты можешь знать?

А в д о т ь я. Знаю! Ты подати утаил! Видела, как ты под крыльцом казенный мешок с деньгами прятал! Тебе за воровство руку отрубят, станешь калекой на паперти попрошайничать.

А н к у д и н о в. Эх, напрасно ты это сказала!

Анкудинов душит Авдотью. Она падает в обморок. Анкудинов тащит ее к сундуку, открывает крышку, толкает жену в сундук.

С, а в е л и й. Выпусти меня. Я никому не скажу.

А н к у д и н о в. Не могу, братец! Ты в это дело влез неспроста. Видать такова твоя доля, сослужить мне службу.

Анкудинов захлопывает крышку, закрывает сундук на замок, садится сверху.

А н к у д и н о в. Глупая, вздумала стращать, опять не поняла, мне терять нечего.

К о н ю х о в (заглядывая в дверь). Тимофей, долго ждать? Сторож в колотушку другой раз колотит. Пора уходить!

А н к у д и н о в. Верно. Пора.

К о н ю х о в. Ты один что ли? Где женка твоя? Сию минуту голосила, вот уже и нет ее. Куда подевалась?

А н к у д и н о в. Ушла через заднюю дверцу. Как сказал ей, что ухожу, так побежала к соседке плакать.

К о н ю х о в. Бабы такие, чуть что, сразу глаза на мокром месте.

А н к у д и н о в. И не говори. Чуешь? Дымом тянет?

К о н ю х о в. Пожалуй вправду тянет.

А н к у д и н о в. Видать от печки. Ты иди, обожди меня снаружи. Я уголья затушу, чтоб не занялись без присмотра.

К о н ю х о в (уходя). Торопись!

Анкудинов выгребает из печи горячие угли, разбрасывает по дому, раздувает огонь. В нарастающих языках пламени подходит к сундуку, стучит в крышку.

А н к у д и н о в. Эй, слышите меня? Свидимся на том свете!

Звон колоколов. Действие возвращается в темницу.

Ш у й с к и й. Ты не дьявол и не Господь. Куда им до тебя! Ты ― мой недуг, имя тебе ― сомненье. Ты отнимаешь силы, сжимаешь ум и сердце, неприметно точишь изнутри, будто червь точит могучее древо. Денно и нощно слышу твои рабские уговоры: повинись, покайся… Так нет же, я тебе не по зубам, мне не впервой побороть твои увещевания!

На потолке темницы воспроизводится голографическое изображение звездного неба, как это было в монастырской келье.

Ш у й с к и й. Я не раб! Во мне тоскует большой и гордый человек! Я стоял во славе среди земных королей, мне угождали слабые, меня почитали сильные. Я взлетал так высоко, что не видел под собой земли. И нынче ничего не кончено, еще не сошла с небес моя звезда. Оставь сомненье тем, кто не ведает своего пути! Вот откроется дверь, я поднимусь и выйду отсюда.

Ползет к двери.

Ш у й с к и й. Великой силой что насаждает жизнь и движет звездами, тайной, открытой мне одному, заклинаю, отворись!

Г о л о с (из-за двери). Эй, тихо там! Кричать не велено.

Ш у й с к и й. Чей это голос? Ты кто?

Г о л о с. Я? Стража.

Ш у й с к и й. Слышишь, стража, здесь холодно, зуб на зуб не попадает.

Г о л о с. Что с того?

Ш у й с к и й. Подай сюда салоп!

Г о л о с. Салоп тебе? Откуда? Сиди как есть. Молчи, чуднóй.

Звездное небо гаснет.

Действие IV

Лобное место

Актеры располагаются на авансцене перед помостом для казни. На помосте устроено невысокое ограждение, скрывающее непосредственное место казни.

Т о р г о в к а. Горячие пироги! Пироги с капустой, пироги с морковкой! Кому пироги!

К у з н е ц (хватает торговку за грудь). Знатные пироги!

Т о р г о в к а. Отстань, медведь! Честных девушек не тронь! Кому пироги!

1— й п о с, а д с к и й. Тише ты, раскричалась! Вон царевича казнить ведут!

К у з н е ц. Говорят, он вовсе не царевич.

2 — й п о с, а д с к и й. Не ври чего не знаешь! Смертоубийца он! Людишек изводил почем зря.

1— й п о с, а д с к и й. А я говорю ― царевич!

К у з н е ц. Гляньте, глашатай поспешает. Послушаем, что скажет.

Через зрительный зал выводят Шуйского и Конюхова.

Д ь я к. Слушайте! Всем московским сословьям царский указ! (Зачитывает грамоту) «Милостью Божьей Великий Государь Царь и Великий Князь Алексей Михайлович, всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержец Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский, Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Сибирский, Государь Псковский и Великий Князь Литовский, Смоленский, Волынский, Подольский, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и иных земель Государь и Обладатель объявляем!

В 7152 году по Сотворении мира обокрал казну нашего Царского величества подьячий Приказа Новой четверти Тимошка Анкудинов. Обворовав казну, означенный Тимошка убил свою жену и сжег в своем доме, вследствие чего сгорели дома многих других людей и многим нашим подданным был принесен убыток. От наказания смертною казнью вор и убийца Тимошка бежал из Москвы к Польскому государю, уговорив идти с собой приятеля своего Костьку Конюхова. В Польской земле Тимошка Анкудинов стал называть себя Иоанном Шуйским, сыном царя Василия Шуйского, Костька же выдавал себя за его слугу. Опасаясь нашего гнева, по прошествии времени бежали они из Польской земли в Константинополь, где Тимошка принял магометанство. Так как и там изменник Тимошка Анкудинов совершил злые поступки, то он вновь бежал в Рим и принял латинскую веру. Оттуда бежал он к другим государям, затевая всюду смуту и переменив свое имя. Так он укрывался от наказания до сего времени, когда наконец был пойман и представлен боярскому суду для допроса со всем пристрастием. По нашему настоянию суд установил: вор и изменник нашего Царского величества по имени Тимошка весьма низкого звания. Он сын простого торговца холстами, его отца зовут Демкою Анкудиновым из предместья Вологды, его мать — Соломонидкою. Судом собрано довольно свидетельств против слухов о его княжеском происхождении. Посему оглашаем наш Царский указ! Тимофея Анкудинова ввиду его открытого злоумышление на Государево здоровье, сбор мятежа и умышленный поджог рубить на четыре части прилюдно всем другим злодеям в назидание. Подельнику его Константину Конюхову, повинившемуся в своих проступках, учесть его раскаяние и назначить отрубить три пальца на правой руке как злостному вору, после отослать из Москвы на поселение бессрочно».

1— й п о с, а д с к и й. Говорю же, царевич!

2 — й п о с, а д с к и й. Где? Смертоубийца!

Д ь я к. Слушайте! По указанию Патриарха Московского Никона назначено Тимошке Анкудинову за поругание Православной веры и переход в басурманство, за приверженность волхованию и чернокнижному колдовству оглашать анафему по всем церквям в Великий чин, дабы не было его грешной душе упокоения до скончания времен. Константину же Конюхову в виду его примерного раскаяния Патриарх дает заступничество и назначает послабление, вместо правой руки велено рубить три пальца на левой, пускай правой осеняется крестом, как в отеческой вере заведено!

Пауза.

Д ь я к. С Богом! Конюхов, поди ближе.

К о н ю х о в. Кто? Неужто я?

Д ь я к. Ты! С тебя начнем.

К о н ю х о в. Благодарствуйте, люди добрые! Простите, если кого обидел! Прости и ты, Иоанн Васильевич! От души погуляли, время ответ держать.

Конюхов кланяется Шуйскому. Тот надменно молчит.

П, а л, а ч. Клади на плаху три перста.

К о н ю х о в (опускаясь на колени и наполовину скрываясь за ограждением). Ой, не стерплю! Закричу!

П, а л, а ч. Ты руку-то не отдергивай и выйдет гладко, оттяпаю, и не заметишь! Вот так!

Палач рубит Конюхову пальцы.

К о н ю х о в. Ай!

П, а л, а ч. Обмакни в дубовый отвар, тряпицей замотай, заживет как на собаке. Отходи!

Д ь я к. Теперь главного изменника сюда!

П, а л, а ч. Вот и свиделись вновь. Где твой ангел? Не пришел за тобой?

Ш у й с к и й. Это ты, давешний мучитель? Обожди, вдохну воздуха. Нынче мне весело!

П, а л, а ч. Что тут веселого?

Ш у й с к и й. Не понять тебе. Весело оттого, что кончатся мои мученья.

П, а л, а ч. Черти тоже веселятся, поджидают тебя.

Ш у й с к и й. Ты и есть среди них главный.

Шуйский смотрит в зрительный зал.

Ш у й с к и й. Гляди-ка, народу привалило, полная площадь людей. Знаете, кто я?

1— й п о с, а д с к и й. Царевич!

2 — й п о с, а д с к и й. Смертоубийца!

Ш у й с к и й. Мой народ, наконец тебя вижу. Я тот, кто шел к тебе долгим путем окольными тропами. Я ― твой Самодержец, отдал бы душу и все богатства лишь бы угодить твоему счастью. За это приму смерть!

1— й п о с, а д с к и й. Прости нас, царевич!

2 — й п о с, а д с к и й. Покайся перед смертью, душегуб!

Ш у й с к и й. Знайте, каждому есть лучшее место на земле. Живите без боязни! Вот я иду на смерть и нет во мне страха. Пусть другой боится, кого зовете государем. Вон исподтишка выглядывает с высокой башни из-за Кремлевской стены.

2 — й п о с, а д с к и й. Великий князь глядит сюда!

1 — й п о с, а д с к и й. Где?

К у з н е ц. Нет там никого, вороны шастают над колокольней.

Ш у й с к и й. Ему несправедливо достались мой скипетр и моя держава! Не довелось нам встретиться, но настанет час, Господь сведет нас лицом к лицу, и тогда я спрошу: хорошо ты управлялся на моем месте? Накормил ли голодных? Всякий ли страждущий нашел в тебе защиту?

Д ь я к. Будет тут крамолу разводить! Молчи! Не слушайте изменника! Тащи его на плаху!

П, а л, а ч. Напрасно трепыхаешься. Дай ловчей тебя пристрою, лежи не шевелись.

Ш у й с к и й. Добрался все же до меня.

П, а л, а ч. С этого места никто не уходил, и ты не уйдешь.

Шуйского укладывают на плаху, скрытую за ограждением помоста для казни.

П, а л, а ч (высоко вскидывая топор). Ну, держись!

Палач с силой опускает топор. Дьяк поднимает отрубленную руку Шуйского, показывает всем, после чего бросает за помост в Собачью яму.

Д ь я к. Гляди-ка, хоть бы крикнул. Руби другую!

Палач рубит Шуйскому вторую руку. Дьяк опять показывает отрубленную конечность всем присутствующим, затем бросает в яму.

А н к у д и н о в (истекая кровью, встает в полный рост, показываясь из-за ограждения). Слыхали? Патриарх велел поминать мое имя по всем церквям! Не забыть меня до скончания века!

П, а л, а ч. Вот неугомонный! Разве можно из-под топора выскакивать? Неровен час стукну не по месту, тебе хуже будет.

А н к у д и н о в. Шутник ты, чертяка! Хуже мне уже не будет.

Анкудинов падает. Палач поочередно рубит ему ноги, затем отрубает голову.

Д ь я к (поднимает за волосы голову Анкудинова). Да сгинут государевы враги! Да укрепит Господь здоровье государя! Свершился суд, расходитесь.

Московский люд не расходится.

К у з н е ц. О чем горюешь, человече?

1— й п о с, а д с к и й. Не пойму, за что царевича сгубили?

К у з н е ц. Видать было за что.

1— й п о с, а д с к и й. И никто не вступился.

К у з н е ц. Кто вступится против государевой власти? Не наше это дело! Наше дело стоять в стороне, поглядывать на свару бешеных волков, авось бояре с князьями подавятся друг дружкой.

1— й п о с, а д с к и й. Неужто не жаль?

К у з н е ц (пожимает плечами). Одним вельможей меньше, глядишь, и нам оттого легче. Чего молчишь? Айда в кабак!

Т о р г о в к а. Горячие пироги! Кому пироги! Ешьте, православные, пирожочки славные!

Занавес

Эпилог

На занавес кулис проецируется изображение берега Москвы-реки и стен Белого города над ней. На просцениуме появляются Песков и Сережа.

П е с к о в. Не беги, стой на месте!

С е р е ж а. Давай уже начнем!

П е с к о в. Не спеши. Осмотрюсь кругом. (Оглядывается по сторонам.) Вроде никого не видать. Все тихо.

С е р е ж а. Скорей же!

П е с к о в. Невтерпеж? Весь в отца, тоже был нетерпеливый. Ты не суетись, подумай еще раз, может тебе послышалось? Может не было ничего?

С е р е ж а. Было! Я сам слышал.

П е с к о в. Я в двух шагах стоял, ничего не слыхал, а ты услыхал.

С е р е ж а. Он нарочно говорил, чтоб бояре не распознали. Схватил меня и говорит тихо-тихо: копай на заход солнца в трех шагах от угла Семиверхой башни, найдешь от меня гостинец. Потом как крикнет будто больно ему. Я чуть не умер от страха!

П е с к о в. Гостинец, говоришь? Так-то на Тимофея весьма похоже, горазд был на выдумки. И что из этого вышло? Сам знаешь… Что ж, вот башня, вон солнце на заходе. Отмерю шаги, раз, два, три. Здесь!

С е р е ж а. Чур я сам! (Копает деревянной лопатой.)

П е с к о в. Ты заступом не размахивай, чай не веник, ровней держи. Нашел чего?

С е р е ж а. Не-а…

П е с к о в. Да и что там может быть? Соврал Тимоха, ты и поверил.

С е р е ж а. Есть!

П е с к о в. Что? Пустяк какой-нибудь. Покажи.

С е р е ж а. Мешок.

П е с к о в. Дай сюда! Тяжелый. Глянь-ка, печатью казенной запечатан! Ох, не к добру…

С е р е ж а. Открой, дядя Иван! Мой гостинец!

П е с к о в. Нитки совсем разошлись. Вот непутевый Тимоха, хоть бы в кожу обернул, целее было бы.

С е р е ж а. Что в мешке-то?

П е с к о в. Ух ты! Тут, Сережа, денег столько, что тебе и не снилось. И все серебром! Думаю, рублей на двести потянет.

С е р е ж а. Неужто?!

П е с к о в. Не про эти ли деньги бояре меня пытали? Все хотели дознаться, куда Тимофей утайку из казны припрятал. А я о том ни сном, ни духом.

С е р е ж а. Ты говорил, нет ничего. А тут вон чего!

П е с к о в. Говорил… И теперь скажу: лучше бы этих денег вовсе не было.

С е р е ж а. Скажешь тоже, дядя Иван! Почто так?

П е с к о в. Видал, что с твоим отцом стало? И с нами так будет, ежели кто прознает, что мы казенные деньги нашли.

С е р е ж а. Мы никому не скажем. Мои деньги! Тятька мне…

П е с к о в. Тише, не кричи! Вон кто-то высматривает с того берега (вглядывается в зрительный зал).Бежим отсюда скорее.

С е р е ж а. Дай я понесу!

П е с к о в. Ну держи.

С е р е ж а. А что, тятька вправду царевич?

П е с к о в. Это почему же?

С е р е ж а. Денег будто у боярина какого.

П е с к о в. Бояре по задворкам не шастают, денег в землю не прячут. Бояре в каменных палатах сидят, воруют из казны без счета. Нет, куда ему! Просто такой он человек беспокойный, и с того света умудрился доставить нам беспокойство, ходи теперь, оглядывайся, как бы чего не вышло. Крепче держи свой гостинец, не оброни по дороге!

После эпилога

Свет в зрительном зале зажигается вполсилы. После паузы раздается звон колоколов, свет медленно гаснет. Занавес приоткрывается наполовину. Образовавшийся посередине кулис проем создает ощущение последнего уходящего воспоминания.

Memoria pictura

Приемная архиепископа

М е ф о д и й (входит, низко кланяясь). Прости, владыка! Звал меня?

А н к у д и н о в (молодой, полон сил). Входи, брат Мефодий.

М е ф о д и й. Кто тут? Тимофей? А где владыка?

А н к у д и н о в. Отец Варлаам приболел, нынче я вместо него управляюсь монастырской братией. Доверься мне, расскажи, как дело было?

М е ф о д и й (наглея). Что было? Ничего такого не было.

А н к у д и н о в. Так уж и ничего?

М е ф о д и й. Чем хочешь клянусь, ни в чем не виноват!

А н к у д и н о в. Ладно, зайдем с другого бока. Подойди ближе, брат Мефодий.

М е ф о д и й. Зачем?

А н к у д и н о в. Погляжу, что у тебя под рясой припрятано.

Анкудинов неожиданно задирает Мефодию полы рясы, обнаруживает на голом теле поясной кошель для денег.

М е ф о д и й. Почто щиплешь меня будто девку, Тимофей? Срамно ведь!

А н к у д и н о в. Что тут у тебя? Гляди, кошель! И не пустой! От коих трудов доход, брат Мефодий?

М е ф о д и й. Кошель? Нашел! Подобрал на большой дороге. Думал вернуть, а кому? Придержал у себя, вдруг хозяин объявится.

А н к у д и н о в (задумчиво). Нашел, говоришь?

М е ф о д и й. Истинно так!

А н к у д и н о в. Думал вернуть?

М е ф о д и й. Истинно так!

А н к у д и н о в. Видно ты меня принимаешь за несмышленого дурня?

М е ф о д и й. Истинно так. Ой, нет, что ты, Тимофей!

А н к у д и н о в (сурово). Теперь слушай, что было на самом деле! Игумен поручил тебе доставить с посадского подворья полдюжины бочек греческого вина для причастия. Верно?

М е ф о д и й. Верно.

А н к у д и н о в. Ты бочки в телегу погрузил?

М е ф о д и й. Погрузил.

А н к у д и н о в. До ближайшего трактира довез?

М е ф о д и й. Довез.

А н к у д и н о в. Бочку вина шинкарю из-под полы продал?

М е ф о д и й. Продал.

А н к у д и н о в. Так вот откуда твой доход!

М е ф о д и й. Прости, Господи! Догадался!

А н к у д и н о в. Догадаться нетрудно, глядя на твое сытое брюхо. Тот шинкарь, которому ты вино запродал, мой давний знакомец, вмиг донес о твоей проделке.

М е ф о д и й. Надо же… Всюду у тебя глаза и уши.

А н к у д и н о в. Иначе нельзя, за всем нужен пригляд. И что с тобой теперь делать? Что придумать в наказанье?

М е ф о д и й (падает на колени). Прости, Тимофей! Бес попутал!

А н к у д и н о в. Сказать игумену, чтоб отправил тебя с послушниками на каменные работы?

М е ф о д и й. Не говори! Здоровьем совсем слаб, тяжести не вынесу.

А н к у д и н о в. Или пусть поставит сорокоуст служить до самого Покрова?

М е ф о д и й. Отвык я, службы не вспомню! Пощади!

А н к у д и н о в. Так и быть, пощажу. Однако делать ведь что-то надо? Ты провинился, тебе исправлять!

М е ф о д и й. Все исправлю! Скажи ― как?

А н к у д и н о в. Скажу! Пока игумен не прознал о твоем воровстве, возьми из оставшихся бочек по два ведра вина, слей в пустую бочку, и станет бочка вновь полней полного!

М е ф о д и й (после паузы). Хитро придумал. Однако…

А н к у д и н о в. Знаю, думаешь, вдруг игумен приметит неполные бочки?

М е ф о д и й. Верно приметит, уж такой дотошный.

А н к у д и н о в. А ты налей в бочки воды до верха, он и не поймет.

М е ф о д и й. Воды?

А н к у д и н о в. Чему удивляешься? Христос претворял воду в вино, и ты, яко Христос, сотворишь из воды вина в достатке.

М е ф о д и й. Яко Христос, говоришь? Ох и умен ты!

А н к у д и н о в. Погоди, это еще не все. Думаешь, я твою шкуру собираюсь спасать? Нет, не надейся! Дальше сделай по-моему, возьми бочку с добрым вином, отвези тому самому шинкарю, запродай ему по цене выше прежней. А всем скажешь, мол пока вино доставлял с подворья, одну бочку обронил по дороге, она и разбилась, все вино в канаву утекло.

М е ф о д и й. Можно, конечно, и обронить… Одно нехорошо, вдруг игумен придерется? За разбитую бочку как бы он меня и вправду не отправил камни ворочать.

А н к у д и н о в. Этого не бойся! Я тебе выдам охранную бумагу с архиерейской печатью. Гляди, пишу: «Подателю сего не возбраняется обронить некоторое число винных бочек, ибо преданностью своей заслужил полное прощение. Заверено рукой наместника архиерея Вологодского и Великопермского Тимофея Анкудинова».

М е ф о д и й. Ловко! С такой бумагой игумен не указ.

А н к у д и н о в. Деньги, что выручишь, доставишь мне все до копейки. Эти тоже сюда давай.

М е ф о д и й. Все? Оставь хоть половину! Иначе для чего я старался?

А н к у д и н о в. Ладно, половину возьми. Стараться надо не для себя, а для полезного дела. Вот книг в нашем монастыре недостаточно! Отправлю в Архангельск гонца, пусть прикупит на эти деньги ученых книг побольше, говорят, иноземные купцы доставляют много занятного.

М е ф о д и й. Книги? На что они?

А н к у д и н о в. Не понимаешь? Где тебе понять! Книг не знаешь, дальше своего носа не видишь. Читал бы книги, постиг суть Божьих помыслов, глядишь, сам сделался игуменом. Иные книги все равно что крылья! Возносят выше прочих!

М е ф о д и й. Куда еще выше? Лет-то тебе сколько? Всего осьмнадцать? А ты уже указы раздаешь налево и направо будто стольный князь. Что-то дальше будет…

Входит архиепископ Варлаам.

А н к у д и н о в (заметив старца). Так и знай, брат Мефодий, в другой раз спуска не жди! За все свои провинности ответишь!

М е ф о д и й (подыгрывая, пятится к выходу). Прости, Тимофей Дементьевич! Благодарствуй за твое снисхождение!

А н к у д и н о в. Иди отсюда и впредь не греши. (Варлааму) Владыка! Чего ради поднялся с постели?

В, а р л, а а м. Скучно стало, Тимоша! Захотелось вдруг увидеть, хорошо ли здесь с делами управляешься.

А н к у д и н о в. Твоими молитвами, владыка, дела идут своим чередом. Поступаю как ты учил, кого лаской, кого увещеваньем, кого острасткой ― всякий получает от меня по заслугам.

В, а р л, а а м. Вот и слава Богу! От твоей резвости будто и я становлюсь моложе летами.

А н к у д и н о в. Негоже тебе бродить без присмотра. Хочешь отведу на крыльцо, на чистый воздух?

В, а р л, а а м. И то верно, слаб я нынче. Отведи.

Слева из-за кулисы на сцену проливается яркий солнечный свет, словно там открылась дверь наружу.

В, а р л, а а м. Значит думаешь стать выше прочих?

А н к у д и н о в. Услыхал-таки… Отчего бы мне не думать о том, владыка?

В, а р л, а а м. Зачем тебе это, Тимоша?

А н к у д и н о в. А зачем так в миру устроено, чтоб одни были выше других?

Ведь и ты не последний человек, владыка, много сил положил, чтобы возвыситься. И мне того хотеть незазорно. Не желаю никому угождать и кланяться!

В, а р л, а а м. Непросто так жить, никому не уступая. Справишься?

А н к у д и н о в. Еще как справлюсь! Ничего не боюсь!

В, а р л, а а м. Видно, так тому и быть. Нынче перед тобой вся жизнь, что задумаешь, то и сбудется. Вижу, вознестись тебе высоко! Обними меня крепче, Тимоша. Идем!

Старец Варлаам и молодой Тимофей Анкудинов уходят, пропадая в солнечном свете. Едва они исчезают, свет гаснет, в проеме кулис образуется глубокая темнота. Занавес медленно сдвигается.

Вам понравилось?
Поделитесь этой статьей!

Добавить комментарий