«А дальше только дымка, горизонт…»

Радость жизни — это встречи
На Босфоре, в Междуречье,
Под пассатом и муссоном,
Меж Ист-Ривер и Гудзоном.

На Эгейском, на Тирренском,
На французском, на турецком
Изъясняешься наречьи.
Снова в Альпах, в Междуречье.

В Петербурге, где — фассады,
В Израиле, где — Массады.
Строй ровняют, как на марше
Гейши, рикши, секретарши.

В Монреале — на Канале,
В Амстердаме — с фонарями,
Что не понял в Калевале —
Обретешь на Фудзияме.

Все Дианы и Наяды
Нам с тобою будут рады
От Тавриды до Эллады,
От Севильи до Гренады.

Не грусти, не вешай носа,
Не бросайся вниз с утеса,
Не досадуй, не сдавайся,
Улыбайся… Улыбайся.

Штуттгарт – Ганновер, Ноябрь 2009

 

* * *

Отзанимавшись вдоволь йогой,
Мы все идем своей дорогой.
И так взаправду, не фальшиво,
Меняем Шиву на ешиву.

 

* * *

Поколесив изрядно по хайвею,
И поплутав в развилках и развязках,
Уже мечтаю, как тоску развею
В компании друзей американских.

 

* * *

Дождливый вечер. И на Майне
Вода расходится кругами,
А я вычерчиваю втайне
Безумный танец на татами.

 

* * *

Мадрид сегодня принимает Барселону,
И скоро толпы устремятся к стадиону.
Но снегопад закрыл прекрасный вид на Сити,
Я под Мадридом в полной ж-пе, извините.

 

* * *

Улегся радостный поток,
Нас разведя путем неблизким,-
Тебя — на северо-восток,
Меня на юг, к снегам альпийским.

 

* * *

Старик Эйнштейн, себя не помня в злости,
Писал однажды другу Соловину,
Что Главный Старец не играет в кости.
И с ним согласен я… наполовину.

 

* * *

Землетрясенья, ураган, цунами —
Все это далеко и не под нами.
А нам — цветные сны, коньяк в дороге,
Приход весны и Пурим в синагоге.

 

* * *
G. S.

Я так люблю твой остроумный стих,
Поймать и смаковать его построчно.
Еще воздушный шелест не затих,
А вслед второй летит уже досрочно.
И я, трансокеанский пилигрим,
Склоняюсь пред властительницей слова.
Кто со злодейством врядли совместим,
И бунтовщица хуже Пугачева.

 

* * *
G. N.

Ну что ж, пробежки удаются,
Среди листвы тропинки вьются,
А мысли кружатся и льются,
И под крылом уже Кронштадт.
А ты опять проходишь мимо
Тех стен, где главное незримо,
Где на камнях Иерусалима
Тысячелетия лежат.

Штуттгарт, Май 2010

 

* * *

Вот незатейливый ответ
На шестьдесят шестой сонет.

Когда надежды обернулись злом,
Рискнул я оглядеться, и узрел,
Что петли не затянуты узлом,
И вовсе не безрадостен удел.

Достоинство по-прежнему в чести.
И мощь стремится вырваться из плена.
И мы любовь пытаемся спасти,
И роковой не кажется измена.

Что мысли невозможно заглушить,
И что злодей получит по заслугам.
Что небеса приказывают — жить,
Отделавшись пронзительным испугом.

Все потому, что прошлое храня,
Ты просто не покинула меня.

Техас, Июнь 2010

 

* * *

Люби пролетом France la Patri,
Бредя по полю в утренней прохладе,
(Как в юности с вокзала в Ленинграде),
В аэропорте Сент-Экзюпери.

Не в призрачном реале, так во сне хоть
Наискосок от дома углового,
Где на излете сумрака ночного
Мосты сомкнутся над водами снова.
…Как хорошо, что я смогу приехать.

Монпелье, Июль 2010

 

* * *
Т. P.

Безвозвратно стремителен времени бег,
Оглянись — сколько дней без тебя пролетело,
Сколько будет еще… не исчислишь предела.
Далеко от меня дорогой Человек.

Нас по свету подобно Улиссу несло.
То горячий песок, то замерзшие скалы,
И хотя нам друг друга безвыходно мало,
Кто из смертных не скажет, что нам повезло.

Посылаю тепло и кружащийся снег,
Но размыты слова — долетает лишь малость…
Я сквозь капельки слез на ветру улыбаюсь,
Улыбаюсь тебе, дорогой Человек.

Гаага, Январь 2011

***

Назначь мне свиданье,
Мария Петровых,

Назначь мне свиданье
В саду, на балконе,
В бессонной Касталье,
В дождливой Вероне.

На крыше Милана,
В Мадриде, в Севильи,
Среди океана,
Под звездною пылью.

На взлете, за гранью,
Во тьме и при свете.
Назначь мне свиданье
В двадцатом столетьи!

Штуттгарт, Okтябрь 2010