«Старинный шрифт надгробий намекал на готический роман и массировал нервы. Мы ведь любим пугаться. Возможно, потому, что заложенный в наших генах страх потустороннего служит самым бесспорным доказательством существования той стороны.»
(А.А.Генис «Уроки чтения. Камасутра книжника»)
Красавица Берта, хохотушка и певунья, серьёзно заболела. После вроде бы вылеченной пневмонии неожиданно началось осложнение. К её изголовью вмиг сбежались доктора: они прописали таблетки и уколы, ингаляции и капельницы, да всё бестолку. Ничего не помогало бедняжке, с каждым днём ей становилось всё хуже.
— Давай я отвезу тебя в Соловьиноград, мне дали адрес одного хорошего врача, — предложил заботливый муж Эдуард.
Берта, цепляясь за последний шанс, дала согласие.
И вот, обдуваемая весенним ветром, она стоит на пороге ветхого деревянного дома. Ночь. Место заброшенное… Она представляла Соловьиноград по-другому.
— Только не смотри на меня, — предупредил вдруг сзади спокойный мужской голос сиплого тембра. Чьи-то руки сняли с неё пальто.
— Проходи, не оборачивайся.
Берта удивлённо прошла в комнату, где стоял запах крайней бедности и жилья, давно не знавшего уборки.
За спиной послышались шаги лекаря и руки вновь обхватили её плечи.
Мельком она зацепила взглядом эти руки — длинные чёрные рукава вязаного свитера, не нового, уже порядком замахрившегося.
Руки позади неё совершали какие-то пассы. Берта вдруг почувствовала, как прибывает тепло к её спине. Странное лечение продолжалось больше часа. Берта устала. Врач, наверно, тоже устал.
Внезапно открылся кашель — свистящий, с хрипами, неукротимый. Она захлебнулась им.
— Сейчас, сейчас… — проговорил из-за спины сипловатый голос, руки приподняли Берту, и незнакомец, взвалив пациентку себе на живот, потащил её в ванную.
— Не оборачивайся! — напомнил он. Окончание фразы прозвучало глуше — видимо, лекарь отвернулся. Через мгновение она услышала, что его сильно рвёт.
— Так и должно быть… Всё правильно…
Берта стояла в сцепленных руках народного целителя, чувствовала, как его сотрясает от рвоты, но стоило ей дёрнуться, как он тут же это заметил и прижал к себе, не давая вырваться.
Затем поставил её на пол, развернул к дверям и тихонько толкнул в спину:
— Приходи завтра. После завтрашнего сеанса будет ещё лучше.
Обуваясь, она зацепила горшок с фиалками, стоящий на пороге дома.
— Берта! — окликнул откуда-то Эдуард, но Берта, всматриваясь в темноту двора, никак не могла его разглядеть.
Наконец кто-то потряс её за плечо, она открыла глаза и увидела свою спальню и встревоженное лицо мужа над изголовьем кровати.
Так значит, это был сон, и она даже не ездила в Соловьиноград?.. А что за удивительный доктор лечил её тогда?..
— Собирайся, милая, пора ехать, — сказал Эдуард. — Я уже позвонил врачу, он ждёт нас.
Но Берта стремглав побежала в ванную. Там она начала надрывно кашлять и из неё потоком вышло скопленное в лёгких гнойное содержимое. Дышать стало значительно легче.
Врачу, с которым договорился Эдуард, пришлось перезвонить и отказаться от посещения — Берта вбила себе в голову безумную идею об излечении во сне. Муж был рассержен и огорчён, но переубедить жену так и не смог.
Болящая с волнением ожидала ночи. Она помнила, как сказал из-за спины незнакомец:
— Приходи завтра…
Так и случилось. Стоило только сомкнуть глаза, как она вновь оказалась у обшарпанной двери дома. Берте хотелось запомнить окружающую обстановку, но едва она рискнула повернуть голову, как сзади её ухватили за плечи знакомые руки. Раструбы чёрных рукавов несвежего свитера мелькнули и исчезли за спиной.
— Проходи, — произнёс сиплый голос.
— Здравствуйте… — начала было Берта с благодарностью, но голос перебил:
— И молчи.
Подталкиваемая невидимым целителем, она вошла в дом, где её окутал тот же тяжёлый запах и обступила та же затхлая полутьма.
Руки позади интенсивно задвигались, взбивая воздух, и он начал плавать из стороны в сторону.
Берта услышала, как лекарь сдавленно закашлялся.
— А… можно мне вас увидеть? — осторожно спросила она.
Ответа не последовало.
Наконец раздался короткий выдох — «Всё…». Руки, обхватив Берту сзади, снова приподняли её, и человек, видимо не очень сильный физически, как и в прошлый раз потащил её на своём животе в ванную комнату. Только дыхание его стало прерывистым и шумным.
Дальше было всё то же, что и вчера. Сильная рвота лекаря. А болящая уже смирно стояла в кольце его рук.
Когда он развернул Берту к двери, та сделала ещё одну попытку.
— Я благодарна вам… Кто вы? Можно на вас посмотреть?
Ей показалось, что лекарь колеблется и не решается на ответ.
— Дух здоровья… — наконец произнёс он сиплым голосом, и закашлявшись, подтолкнул её к дверному проёму.
Берта очутилась на пороге, снова споткнулась о горшок с фиалками, едва не упала. Горшок повалился набок. От него откололся краешек.
Утром её опять сотряс безудержный кашель, в лёгких бурлило, следующая порция засевшего там гноя вырвалась наружу. Дыхание стало чище и свежее, и за завтраком Берта порадовала мужа проснувшимся впервые за дни болезни аппетитом.
Весь день прошёл в нетерпеливом ожидании сна: дома, пропитанного нищетой, и целителя, называющего себя духом здоровья.
Едва на небе показался тонкий золотой месяц, больная улеглась в постель.
И вот она вновь открывает дверь в мрачную затхлую комнату.
На этот раз человек, стоящий за спиной, ещё больше разоткровенничался с Бертой.
Она чувствовала, что дышать ему стало намного тяжелее. Движения рук то и дело прерывались приступом надрывного кашля.
— Мы, духи, совещались… Собирали на совет души твоих близких, когда те спали. Предлагали взять твою болезнь на себя. Но никто не согласился, — просипел он. — Только душа одного-единственного человека… Ему я и передам твою хворь сегодня.
Берта впервые за несколько дней свободно вдохнула полной грудью.
— Да? — оживилась она. — А кто этот человек? Эдуард?
Лекарь не ответил. Таща её к ванной, он постоянно останавливался, судорожно кашлял, а после мучительно пытался сделать глубокий вдох. И снова давился и задыхался.
Наутро Берта проснулась совершенно здоровой. Вызванный врач, профессор, разводил руками — семья уже собиралась хоронить несчастную, как вдруг пришло чудесное исцеление.
Эдуард был несказанно счастлив. Он купил Берте платье от знаменитого модельера и золотой комплект с сапфирами, о котором та давно мечтала, а по поводу выздоровления любимой жены закатил настоящий пир. Она благодарно заглядывала ему в глаза, пытаясь прочесть на его лице признаки собственной болезни, но Эдуард выглядел цветущим и свежим.
На вечеринку собрались самые близкие люди — друзья и родные Берты. Она всматривалась в их радостные лица, стремясь угадать — кто же из них пожертвовал собой ради неё и принял на себя болезнь?
Но ни одно лицо не омрачала даже тень недомогания.
В разгар праздника по большой комнате прокатилась переливчатая трель звонка с улицы. Берта, порхая как бабочка, слетела вниз по лестнице своего богатого трёхэтажного дома и открыла прозрачную дверь, выходящую в сад.
На пороге стоял незнакомый человек.
— Ты помнишь Виктора К.? — спросил он сипловатым голосом.
Берта растерянно кивнула. Виктор, простой рабочий на фабрике, был её первым мужем, которого несколько лет назад она без сожаления бросила ради богатого и успешного Эдуарда. Берта всегда немного стыдилась, когда ей напоминали о том, что в прошлом она имела отношение к этому неудачнику.
— Сегодня утром он умер. Твоя болезнь зашла слишком далеко, и вылечить её не смог бы даже самый великий врач. Это знали все души, призванные на совет, — мы, духи здоровья, не скрываем обстоятельств обсуждаемого вопроса. Но душа Виктора всё равно приняла её. Он жил одиноко, почти всё заработанное отдавал больной матери, сёстрам и племянникам. Поэтому никакого имущества после него не осталось. Только вот это…
Дух здоровья поднял руки и протянул Берте горшок с фиалками.
Остолбеневшая, она узнала замахрившиеся края чёрных вязаных рукавов и тяжёлый запах неприбранной комнаты.
Поставив горшок на ступеньки, дух растворился в глубине сада.
Когда через некоторое время гости спустились за Бертой, они подумали, что болезнь всё же не прошла бесследно и наложила отпечаток на её психику: в платье от знаменитого модельера и комплекте из золота с сапфирами она сидела на пыльной лестнице и рыдала, обняв руками расколовшийся цветочный горшок.
10 февраля 2017