Я оденусь в шёлк июля,
Не зови меня – ушла.
Пусть молва летит, как пуля,
Зависть жалит, как пчела.
Над ручьём и над канавой,
Где скопился сельский сор,
Напрямик шагну я с правой,
Всем врагам наперекор,
Улыбнусь песочным сотам
Муравьиного вождя
И зонта дырявым сводом
Не закроюсь от дождя.
Прощевай, моя избушка,
Прощевай, моя земля…
Я свободна, как лягушка
В чёрном клюве журавля.
***
Снеговая тьма легла –
Не видать ни зги.
Смотрят тени из угла,
Давит боль виски.
В гулкой дали бесов слёт,
Неба горек вкус.
Оттого ль на чёрный лёд
Я ступить боюсь?..
Оттого ль была вчера
С ветром заодно,
А сегодня вновь с утра
Дышит тишью дно.
Пусть просвета в жизни нет,
Но поёт сверчок.
Нарисую в окнах свет,
Заварю чаёк…
***
Почат январь, собрали конфетти,
В пустом дому одна не заскучаю:
К обеду Зойка сойкой залетит,
Расскажет все известия за чаем.
Под вечер дом теплеет и душа,
И трель сверчок на нитку ночи нижет.
Перед рассветом, крыльями шурша,
Стихи с небес слетаются на крышу.
И хорошо, что город далеко.
Живи себе, да печь топи на благо.
Есть тишь и свет, есть мёд и молоко,
И два пути — до неба и продмага.
***
Напьюсь я всласть осенней сини,
Уйду в заречье через мост,
Где серебрит луна полыни,
Под многоточьем ясных звёзд.
И по песку, как по наитью,
Придёт покой и благодать,
Чтоб я могла ковыльной нитью
На сердце рану залатать.
* * *
Степь, как тоска, бесконечна,
Полнится даль синевой.
Мне бы уйти в эту вечность,
Стать неприметной травой.
Небо седое остыло,
Стало холодным, как сталь.
Впору б собакой завыла,
Так вдруг настигнет печаль…
Как за окном завечерит,
Вдаль убегу, за дворы.
Светлым мелком снег очертит
Контур моей конуры.
***
У бабы Мани всё, как встарь:
На кухне — книжкой календарь,
Портрет с прищуром Ильича
И борщ краснее кумача.
А во дворе кричит петух,
Слетает с неба белый пух.
Старушка хлеб в печи печёт,
И время мимо нас течёт…
***
Как в чёрной речке нету дна,
Так и в тебе мне нет опоры.
Ты от меня уедешь скоро,
И я останусь вновь одна.
Не оглянувшись ты назад,
Уйдёшь, а я поставлю точку.
И поцелую тихо дочку
В твои прекрасные глаза
***
Не знаем, что будет – огонь или лёд,
Где выпадет крылья сложить.
А если бы знали мы всё наперёд,
Была б интересною жизнь?
Не ясно какая заглохнет из троп,
Все вьются и манят – пойдём!
Где дерево — лодка, где дерево — гроб
Не видно в лесу молодом.
***
За пядью пядь, все сорок пять годков
Я уступила без борьбы былому.
Пришёл сентябрь, и смёл в стога солому
Любви, страстей, поджёг и был таков.
Качнулась влево чаша бытия,
Токсична осень — скука душу точит.
То в междуречье, то вдруг в междустрочье
Мелькнёт порою неба колея…
А по весне в душе растает лёд,
И жизнь вокруг затеет перемены.
Апрельский ветер рекам вскроет вены,
И к водопою ивы поведёт.
***
В соломе света день сияет ныне,
Теплее молока вода в реке.
Пастух, хмельной от зноя и полыни,
Как тучу, гонит стадо вдалеке.
Под вечер жар вдоль берега спадает,
Духмяно пахнут травы на лугах.
Как зёв печи, закат огнём пылает,
Несут коровы небо на рогах.
* * *
Канул февраль без остатка
В непроходимостях троп.
Ветер ложится с устатку
На ноздреватый сугроб.
Тихо, не скрипнет телега,
Ночь опустилась на дно.
Белые бабочки снега
Бьются и бьются в окно…
***
Врастая в небо корнями веток,
Деревья сцедят целебность сини.
Горчичный пепел стряхнёт осина,
Луна на дынях оставит слепок.
По поворотам устав шататься,
Накрывшись дёрном, заснёт дорога.
Из всех пернатых одна сорока
Всё утро будет со мной ругаться.
Оставив четверть тепла и света,
Октябрь выпьет всю жирность солнца.
То завтра, ныне янтарь в оконцах,
И месит месяц остатки лета.
***
Бреду в бреду по выбритому лесу,
Листву в подножье остеклил ледок.
Когда-нибудь и я, как лист, исчезну.
Не торопи, Всевышний, мой итог…
Бездонно небо… Боже, мы…песчинки!..
Бела округа в светлой новизне.
Сидят на ветках стайками снежинки
И что-то там «снежечут» обо мне.
***
Прости меня, Небо, за то,
Что часто ропщу я стихами.
Укрывшись от солнца зонтом,
Линую окошко штрихами.
В загаженном дне бытия
Порой не живу – прозябаю.
И лживых словес сладкий яд
За истину я принимаю.
За то, что обиды в горсти
Держу, и отбросить не смею —
Прости меня, Небо, прости
За то, что прощать не умею.
***
Аукай – не аукай – нет аула…
И нет меня, лишь ветер на коне!
Я в диких снах степного саксаула
На небо вышла по земной струне.
Не окликай…плыву в вечерней лодке,
Мой лик ордынский выпила луна.
Стихи мои узнаешь по походке,
И это значит, я была нужна.
***
Я помню: с мамой моем окна,
От чистоты визжит стекло.
И ваты хрусткие волокна
Меж рам кладём — беречь тепло.
И руки мамины, как птицы,
Летают с тряпкой по окну…
Ах, мне туда бы возвратиться
Сейчас, вот только дверь толкну…
От осознанья не возврата
В пространство детской скорлупы…
Я цепенею словно вата
На подоконнике судьбы.
***
Ты говоришь: мир нем и жизнь – пустяк,
И мы немы душой, как в море гальки,
Стучат часы – не так, не так, не так…
И снова век закручивает гайки;
Перегорела лампочка души,
И свет потух в единственном окошке?
А ты смотри на листья и дыши,
Отогревая медные ладошки.
Смотри, как снег съедает рыжину,
Как синевою город оторочен,
Вливает небо в вены тишину…
Ну, вот и ты спокойней стала. Впрочем,
Давай — ка мы начнём с тобой стрелять
По целям жизни средь земного тира.
Открой окно, закрой свою тетрадь,
Не плачь стихами, слушай голос мира.
***
Полна луна, как барыня,
В моей душе — светлынь.
Пью чай, тепло заваренный,
Со вкусом лунных дынь.
В небесной бочке осени
Заквашены дожди.
Кругом – в ночи и просини
Листва, листы, лишь ты…
***
Сегодня всё ему подчинено,
А он уехал, вертит ветви ветер…
Сложился мир, как перочинный нож,
Который день черно на белом свете.
А если рядом он со мною, здесь,
Я с ним летаю, таю, рвусь на части,
И тут же в масло – радость до небес!
Сбиваю слово сливочное – счастье.
Держусь его, готова всё отдать!
Плохой, хороший – это мне не важно.
Не потому что с ним легко летать,
А потому что падать с ним не страшно.
***
Да, я баба – в халате, в галошах,
Обитаю средь голой глуши.
Не люби меня слышишь, хороший,
Отпускаю – хоть пей, хоть греши.
Я похожа на ангела? Ново…
Это с виду, в душе я – не та.
Шар воздушный от шара земного
Отличает его пустота.
Не люби, не ходи понапрасну,
Я стихами и мраком дышу.
И не мерь мою шкуру — опасно.
Я сама эту жизнь доношу.
***
Засыплет осень боль моих потерь
Листвой беспечной – яркая округа…
Я знаю, Бог, стена для сильных – дверь,
А я сдаюсь, бороться – та же мука.
Зима придёт, запорошит тетрадь,
Слюду реки, следы осенних слизней.
А завтра, завтра…новые ветра,
А завтра – свет в другой наступит жизни.
Чтоб не горчил степной ночи чифирь,
Льдом подслащу и забелю метелью.
И так уж это важно ль, в самом деле,
Что ближе небо мне, чем бренный мир.
***
Куда ни глянь – то грязь, то глянец,
Толпа, бездушье, виражи.
Здесь обитать – ходить по грани,
Прощёлкать каблуками жизнь.
Нет, в шумном городе мне тесно,
Хочу средь сини вольной жить.
О, Боже правый, есть мне место
На широте твоей души!
Лишь там взлетаю ночью к звёздам
На лёгком ивовом листе,
А днём, среди тиши стрекозной
Читаю я ногами степь.
***
Куда идти, дороги скисли.
Всё больше тьмы, всё меньше света.
Я ничего порой не смыслю
В организации планеты.
Не от того, что дальше стала
От окружающего мира,
А от того, что заплутала,
Утратив дней ориентиры.
Вот-вот предательски завьётся
Змеёй дорога подо мною.
И всё вокруг перевернётся
И обернётся мир войною.
Луч божьей силы слаб и тонок,
И от того дышать мне нечем.
В двуногом стаде человечьем
Я потерялась, как ягнёнок.
***
Оцинкован целый мир цинизмом,
Обесценен рубль, как стихи.
Блеет бес, болеет век нацизмом,
Лица улиц хмуры, дни глухи.
Не робей, смешай питьё от страха –
Молоко и чай, как день и ночь.
На краю безудержного краха
Постояв, пойди от грани прочь
В глушь деревни, где на дали глядя,
Вмиг отвыкнешь плакать и болеть.
Где тебя – поэта ждут тетради,
Старый стул и лампа на столе.
На печи, на самой верхотуре
Отлежишься, крыльями шурша –
При такой живой температуре
От всего врачуется душа.
И, вобрав тепло и тишь селенья,
Светлячком вернёшься в город тьмы,
Чтобы светом и стихотвореньем
Разогнать уныния дымы.
***
Лови меня, а хочешь – не лови…
Неуловима я, как дождь капризный.
Вся соль степей живёт в моей крови,
И на губах моих вся горечь жизни…
Ещё лечу шальным ветрам вослед
И ощущаю листьев тихий лепет,
И слышу, как на чёрный белый свет
С немых небес слетает снега пепел…
И пусть меня сжигает мир дотла,
Распиливает стих на звук и голос,
Я не сойду с небесного седла,
В пургу лишь крепну, словно волчий волос.
***
Предзимье. Время эвтаназии для мокрых, выцветших цветов.
В ознобе день, дожди в экстазе, и в желчи листьев гладь прудов.
Как перед бурею большою, свинцом налито небо всклень.
И все вокруг, кому не лень, линяют шкурой и душою.
В глубоком трансе дремлет лес, и с невесомости небесной…
Летит и падает отвесно незыблемого снега взвесь.
Вослед слепому снегопаду придут дожди, размажут тушь
По грязным лицам пьяных луж и будут плакать до упаду…
И этот ливень октября сведёт на нет ожоги снега.
Но эта битва будет зря – зимы хитрее нет стратега.
…Взять паузу и затянуть до декабря, а там не грустно
Скользить по льду гипотенуз, а в мае — вновь перезагрузка.
Пробьёт висок весенний ток, желток на небе будет всмятку.
И вновь взойдёт в полях тетрадки стихотворения росток.
***
Жить, поглубже спрятав крылья, и мечту замазав глиной.
Для любимых стряпать кнели и вареники с малиной.
Не за пазухой у Бога, пусть убого, но не шатко,
Где луна щербатым рогом чешет круп степной лошадке.
За окном — дома в развалку, распоясались заборы.
С мелкотой в руках, с рыбалки ребетня бежит задорно…
За водой соседка Клава семенит – трезва, любезна,
А обратно – шумно, браво! Без воды идёт, но с песней.
Клавин друг — поклонник Аббы, Веньямин, по кличке Веник,
После…так гоняет бабу…что не лезет в рот вареник.
…Вот и стынь, завяли окна, и принёс унынье ветер…
За стеной соседи смолкли – за водою ходит Веня.
На потухшем злате иней серебром, снежок на ветках.
Пара звёзд на стоге свили до утра гнездовье света.
***
Живёт здесь Люба, вяжет макраме,
Разводит кур и ходит за водою.
До города — три сотни вверх км,
В селе тоска глотает всё живое.
Опять не гас в соседнем доме свет:
Три дня в загуле старый друг Емеля.
Ну что ему неймется, в самом деле…
Стучит в окно: «Любовь, физкульт-привет!»
Любая колея здесь — ветка в жизнь,
Любая Люба лешему – голуба.
«На брудершафт!» — попробуй, откажись…
А там стакан до лобызанья с Любой.
Уйдёт сосед, он год, как без жены,
Живи себе на воле диким ветром…
Но можно сгинуть в захолустье этом
От передозировки тишины.
***
В квадрате ночи зреет пустота,
Свеча глотает горький чай печали.
Я для тебя, увы, совсем проста.
Нет ничего, лишь крылья за плечами…
Один мне путь — всей немотой стены
Молчать! пока не вызреет остуда…
Когда срастутся ветви тишины,
Никто, ничем не сможет их распутать.
***
Этот мир навсегда под небесной плитой,
Нам не выйти живыми отсюда…
А хотелось звенеть, как алтын золотой,
Не тускнея в тепле и остуде.
Но распутье дорог и распятье мечты
Всё слышнее, сплошнее под гору.
Как же хочется жить, пусть у самой черты,
Пусть без всяких небесных подпорок!
Пахнут в марте поля снеговым молоком,
И краюхой прокисшего хлеба.
Я в себе сохраню, даже взмыв высоко!
Связь ментальную с речкой и небом.
Буду рядом кружить, и однажды в рассвет
Мне удастся проклюнуться снова.
И на пёрышках дней и на веточках лет
Лягут строчки с не тлеющим словом.
***
Когда мой мир как лист бумаги скомкан,
И душу рвёт кинжальный ветер дней,
И скудость жжёт отточенным осколком
На алчущем паденья жертвы дне,
Так хочется повеситься, как месяц,
Задраить люк души, завыть, как бес,
Скатившись вниз по гулким рёбрам лестниц,
Упасть в ладони жаждущих небес,
Забыть все рамки, правила, законы,
Долги, пароли, мерки, этикет,
Сбежать из мира клеток и вагонов,
Машин, неона, пластика, ракет,
И кануть в непролазной, тихой чаще,
Где бродит по деревьям лунный кот,
И выгореть, как август уходящий,
И сдаться в плен всем армиям невзгод…
Когда ж душа надломлено умолкнет,
В бессилье крикну вновь себе: Дыши!..
И еду в глушь, соломенной иголкой
Сшивать дыру надорванной души.
***
Кровь степная в жилах — степи от порога,
Сердцем принимаю соль и боль села.
Не сойти с дороги, если ты – дорога,
Не попасть под стрелы, если ты — стрела.
Мне не надо моря и не надо лета,
Здесь живу открыто, душу не тая.
И на кромке Света есть соломка света,
На которой можно твёрдо устоять.
***
Никого не слышу — мир закрыла кляпом,
Ничего не вижу – небо сыплет соль…
Ель седая машет еле-еле лапой,
Стала горше, старше прободная боль…
Провода замкнули от зимы на сердце.
Мамочка, мамуля, малое дитя…
Половица смолкла и заснула дверца,
Оголились окна в доме без тебя.
Не хожу на речку, не смотрю на небо,
Хлеб не ставлю в печку в выцветшем краю.
Мама золотая, мне попасть к тебе бы,
Где душа летает, ангелы поют…
***
Под бархатною пылью тишины
Лежала степь от края и до края,
Окутывал пространство вышины
Сиреневый туман шального мая.
А первого июня – небеса
Разверзлись окаянными мечами.
И дрогнуло оконце, как слеза,
Когда тебя не стало за плечами….
За окнами зима и снег кружит,
Усталый ветер кашляет надсадно.
Мне без тебя невыносимо жить!..
Дойдёшь до Бога, поверни обратно.
***
Ну, как дела…да просто феерично!
В глухом краю топчу стихами грязь.
Здесь тишина повсюду безгранично
Звенит в ушах – не выхожу на связь.
Октябрь точит ржавый нож о небо,
В эфире дождь поёт осенний хит.
Заглохнуть камнем брошенным на дне бы…
Но где-то ждут на выходе стихи.
Повсюду стынь, куда не кинься взглядом.
Неумолима злость степного дна:
Собьёшься с курса от зимы проклятой,
Споткнётся взгляд о черноту окна.
Не отделить себя, не отдалиться,
Болит тоска, примёрзшая к виску.
Темнит луна в ночи, скрывая лица,
Не волк ли там готовится к броску?..
***
Я по горло стою в небесах,
Ничего в этой жизни не надо.
Все заслуги мои — на весах,
Все дороги открыты для ада.
Чую сердцем – я жизнь допою,
Вскроет небо к забвению вены.
Сколько можно мне жить на краю,
Будто край – переход к переменам…
Боже правый, где правда, скажи
В этом стынью обугленном веке?..
Вышли солью из горла души
Слов моих пересохшие реки.
***
— Что творится в мире, брат?
— Осень. Небо киснет.
За окошком дни стоят
Скользкие, как слизни.
Пахнет водкой и войной,…
Бродит волк по лесу.
Над планетою земной
Всполошились бесы.
Шар нашару прикреплён,
Расшатались скрепы.
В небе снежный батальон
Ждёт зимы свирепой…
— А на улице души
Серой глухомани
Не Иван от сна ожив,
Запрягает сани?..
***
Прозрачно небо и проточен день,
Светлынь в дому, в окне, на целом свете!
Заглох лопух, завял на ветке ветер,
Повесив плётку ливней на плетень.
А завтра небо съест июльский жир,
Медовую из чаши выпьет благость.
Придёт сентябрь, легко задует август,
А после – осень ос разворошит…