Татьяна Сергеевна была пожилой женщиной. Она уже приближалась к семидесяти, но продолжала работать пока позволяли силы. На одну пенсию разве проживешь? До пенсии-то она работала монтажницей на радиозаводе, имела пятый разряд и приличные деньги. Она бы и еще поработала, да перестройка перевернула все с ног на голову. Завод почти закрылся, начались массовые сокращения. Пенсионеров в первую очередь.
Их сократили одновременно. Татьяну Сергеевну и ее мужа Колю, работавшего на том же заводе мастером. И остались они на своих двух пенсиях, с каждым годом худевших от инфляции. Николай пытался как-то где-то одноразово подрабатывать, но все больше времени уделял своему саду-огороду, бывшему на выделенных им когда-то шести сотках, добраться до которых на электричке, а потом пешком уходило часа полтора, поскольку машины у них не было.
А Татьяна Сергеевна пристроилась тогда в находившийся от их дома в паре кварталов магазин уборщицей. Взял ее туда по знакомству их сосед Семен Борисович, который в советское время был директором этого магазина, а уж потом приватизировал его и стал владельцем. Магазин был небольшим – хозяин, несколько девочек-продавщиц, работавших посменно, бухгалтер Роза Давыдовна и она, Татьяна.
Работы Татьяне Сергеевне хватало, особенно весной и осенью, когда посетители заносили на ногах немало грязи, и пол приходилось мыть по нескольку раз на дню. Она старалась и была благодарна Семену Борисовичу за работу. И хотя деньги там были далеко не большими, но хотя бы постоянными. Это было подспорьем жизни их с Колей, тем более что у них практически все время жил их внук Димка, сын единственной дочки Насти. Сама Настя в своем мелком бизнесе не знала покоя и отдала сына под крыло родителям. Да те были только рады внуку.
Если бы не магазин, где бы она еще могла пристроиться в это сумасшедшее время в свои-то годы, со своим пятым монтажным разрядом. А так работа ее устраивала, коллектив был дружным, хотя за все годы, что работала здесь Татьяна Сергеевна, он уже не один раз сменился. Семен Борисович относился к ней вполне доброжелательно. Она и не искала себе ничего другого, работала и работала. Пока полтора года назад не заболел ее Коля.
Сначала думали, что это что-то такое не страшное, ходили по врачам, даже ложился Коля в больницу в Москве. Жили-то они в небольшом подмосковном городе, но как-то устроились. Однако Николаю становилось все хуже и хуже, пока, наконец-то, не признали у него онкологию, рак мочевого пузыря, да еще в четвертой стадии, уже и с метастазами. Коля слабел день ото дня, мучился дикими болями и никакие таблетки-уколы ему не помогали, а с химиотерапией, как сказали врачи, уже запоздали, поскольку проглядели начальный момент. Татьяна Сергеевна тяжело переживала, видя мучения своего Коленьки. Как-никак они жили вместе 46 лет. Она делала для него все, что было в ее силах, но что она могла сделать-то…
Умирал Коля тяжело и долго. Одиннадцать суток был без сознания, не ел, не пил, не ходил в туалет, а только непрерывно стонал все эти дни и ночи. Таня сидела около него постоянно, смачивала ему губы водой, гладила по исхудавшей руке и сердце ее обрывалось.
С кладбища приехали домой, справили поминки, все разошлись. Дочка помогла помыть посуду, прибраться и тоже ушла. И осталась Татьяна Сергеевна впервые одна в квартире. Силы оставили ее, она еле добралась до своей кровати, разделась и легла. Ей казалось, что она должна сразу же уснуть после всего этого, но сон не приходил. Татьяна Сергеевна вдруг почувствовала, что на нее опустилась жуткая тишина. Какая-то необычная, казалось, что даже какая-то плотная и осязаемая. И она испугалась ее. Даже Коленькиных стонов, к которым она привыкла за последние дни, ей сейчас не хватало. Было тихо и темно. Татьяна Сергеевна лежала на спине, вспоминала свою жизнь вместе с Колей, начиная со дня их знакомства, когда он пришел к ним в цех после техникума, и, кончая сегодняшним днем, когда по крышке гроба застучали комки земли, а потом вырос холмик, заваленный цветами.
Она забылась лишь под утро тяжелым сном, проснулась часа через 2-3, почувствовала, что больше не уснет и встала. Набросила халат, умылась, по привычке поставила чайник, хотя есть ей совершенно не хотелось. Выпила полстакана с кусочком хлеба и сыром, оставшихся после вчерашних поминок, автоматически помыла чашку, вошла в комнату, села на диван и огляделась, как буд-то попала в незнакомую квартиру. Она опять почувствовала необычную тишину, которую не отпугивало даже тиканье ходиков на стене. Татьяна Сергеевна просидела долго, не замечая времени, и все никак не могла справиться с тишиной и одиночеством. Наверное, можно было бы включить телевизор, но в ее ситуации это даже не приходило ей в голову.
— Нет, нет, так нельзя, надо что-то делать, — подумала она про себя и вдруг вспомнила, что у нее есть работа, есть ее магазин, где она давно практически не была, а последние две недели так и не думала о нем. Семен Борисович, хозяин магазина, будучи их соседом по дому, был в курсе всех дел и знал состояние Николая и положение Татьяны. Он сам предложил ей свободный график работы, а последние дни вообще отпустил ухаживать за Колей. Как уж они там решали за это время вопрос уборки, Татьяна Сергеевна не знала и поэтому сейчас даже мелькнула мысль, а не пригласили ли они кого-нибудь вместо нее. Правда, вчера Семен Борисович был и на похоронах, и на поминках, но на эту тему разговора не было. И с этой мыслью, почти уже под вечер она пошла в магазин.
— Таня, ты чего? – удивился Семен Борисович, — побыла бы дома.
— Да не могу я дома, одна быть не могу, с ума схожу, — ответила ему Татьяна Сергеевна и добавила, оглядев затоптанный пол в зале, — да и убираться тут надо.
Семен Борисович, наверное, понял ее ситуацию.
— Ну, смотри сама, — сказал он, — а то хоть сегодня отдохнула бы, завтра помоешь.
— Да я разок сейчас пройдусь, — обрадовалась она, что рабочее место осталось за ней и привычно надела свой халат….
… Прошло четыре месяца. И если бы не работа, Татьяна Сергеевна не знала бы, как она смогла прийти в себя после смерти Коли. Вечерами, когда она приходила домой, опять наваливалась тоска, одиночество и тишина проклятая. Настя забегала редко, Димка уже полгода был в армии. Обедала она в магазине, а завтрак-ужин сготовить особого времени и не требовалось. Ну, прибрать квартиру еще и все дела. Дачу она отписала Колиному брату Юре, и он теперь хозяйничал в саду и огороде. Что удивительно и телевизор не спасал, да и включала его Татьяна Сергеевна редко. Раздражал он ее почему-то. Может потому, что Коля любил сидеть перед ним в последнее время.
Она с удовольствием ходила в свой магазин, хотя чувствовала, что с каждым разом ей становилось все тяжелее работать. Как-никак уже в прошлом месяце отметила она свои 68. Отметила вдвоем с Коленькиной фотографией. Поставила ее на столе, перед ней — рюмку и тарелку. Налила ему и себе, выпила и от одной рюмки потекли у нее слезы, потому что еще в прошлый год, хотя уж и болел он сильно, отмечали они вместе. И еще больше в этот момент почувствовала она свое черное одиночество.
Но это было в прошлом месяце, а сейчас Татьяна Сергеевна кончала домывать пол в торговом зале, как вдруг услышала, как кто-то негромко за спиной спросил «Таня?»
В первый момент она даже не среагировала на это, поскольку кроме близких ее уже никто не называл по имени. А потом обернулась, опершись на свою поломойную швабру. Перед ней стоял невысокий мужчина с седыми волосами, усами и седой бородой клинышком. Он был явно незнакомым.
— Таня, это ты? – повторил мужчина и она, хотя не узнала его, смутилась, что он увидал
ее в таком виде: в халате, косынке со шваброй в руках.
— Я, — на всякий случай ответила она, все еще продолжая вопросительно глядеть на собеседника
А он вдруг улыбнулся какой-то знакомой улыбкой.
— А это я! Я – Алик. Алик Севостьянов.
— Алик?! Вы – Алик?- прошептала Татьяна Сергеевна, но он услышал ее.
— Ну да, Алик. Не узнала ты меня?
— Боже мой, Алик, — опять почему-то шепотом сказала она и спасибо, что смогла опереться на швабру. – Откуда ты? Я тебя совсем не узнала…. Ведь столько лет прошло….
— Ну, а я тебя сразу узнал, хотя лет прошло…сейчас сосчитаю…, а лет прошло, Танечка, не поверишь, — 51 год.
— Столько много? — удивилась Татьяна Сергеевна, — не может быть…
— Может, не может, а прошло. Мы ведь расстались с тобой в школе после выпускного, и было нам тогда по 17 лет.
— Боже мой, Алик, — смутилась своего рабочего вида Татьяна Сергеевна, — знаешь что, подожди меня, пожалуйста, на улице, я закончила уже.
— Хорошо, Танечка, не спеши, я подожду, — ответил он и опять улыбнулся уже знакомой улыбкой.
Татьяна Сергеевна унесла ведро и швабру, сняла свой халат, сполоснула руки и, почему-то сильно волнуясь, вышла из магазина. Алик ждал ее у входа и пошел навстречу.
— Танечка, ты домой? Можно я провожу тебя?
— Пойдем, конечно. Тем более что ты ведь знаешь, где мой дом.
— Неужели ты живешь все там же? – удивился он. – Все эти годы?
— Представь себе. У нас здесь с жильем трудно. Когда мы в школе были, я жила с родителями, а не стало их, то с мужем и дочкой. Дочка выросла, ушла, зато внук практически с нами был.
Они уже шли к ее дому и разговаривали на ходу. До дома было недалеко и минут через десять они уже стояли у знакомого подъезда. А разговор их только начался. И видно было, как ему не хотелось прощаться. Да, честно, и ей тоже.
— Знаешь что, Алик, — повернулась к нему Татьяна Сергеевна. – А пошли-ка ко мне, чаю попьем, поговорим не торопясь.
— Да я, Танечка, с удовольствием. Я рад, что мы встретились.
И они пошли к ней на третий этаж.
— Проходи, садись, — сказала Алику Татьяна Сергеевна. – Я только чайник поставлю, да кое-что на стол соберу.
Алик прошел в комнату, в которой в свое время был неоднократно, но это было более пятидесяти лет назад, и с интересом огляделся. Комнату, правду говоря, он совершенно не узнал, что было и естественно. Мебель и то, наверное, здесь поменяли не один раз. Он сел за стол и увидел на стене две большие фотографии в рамках. На одной из них была Таня, уже не школьница, как он ее помнил, но еще очень молодая. На второй – красивый парень со смеющимися глазами. Рамка этого портрета через уголок была перетянута траурной ленточкой.
Он не услышал, как вошла Таня. Увидев его взгляд, она грустно сказала:
— А это мы с Колей, когда у нас только Настя родилась. Молодые были, веселые. Нам по 23 года было тогда, мы с ним с одного года….Были…
Даже без этих слов, по одной черной ленточке Алик все понял и только спросил:
— Давно?
— Нет, недавно. Пятый месяц пошел.
— А у меня уже пять лет, как нет Тамары. Но я тоже помню ее.
— Ну, ладно, давай чай попьем, — сказала Татьяна Сергеевна, наливая чашки. – Бери бутерброды, вон с колбасой, с сыром.
— Спасибо. Чайку попью с удовольствием, а есть я не очень хочу, — отозвался Алик, но бутерброды все же взял, чтобы не обидеть хозяйку.
— Ты не можешь себе представить, как я рад, что мы встретились. Ну, давай рассказывай, как ты, что ты и как жила…
— Да мне особенно рассказывать и нечего. Как школу кончили, я на завод пошла, курсы монтажные кончила и работала, пока завод не провалился с этой перестройкой и разогнали нас. Спасибо, в магазин пристроилась и до сих пор работаю. Ну, ты видел… С Колей мы на заводе и познакомились. Он к нам мастером пришел после техникума. Поженились в 22. Через год Настя родилась. У нее теперь и сын большой, в армии сейчас. А четыре месяца назад я Колю похоронила. Онкология была у него. Мучился, не приведи Господь. Вот так вот и жила.
Ты лучше, Алик, про себя расскажи. Куда ты пропал тогда, после выпускного? Ведь мы с тобой весь десятый так дружили по-хорошему, а потом вдруг и поругались. Я уже и не помню из-за чего. Из-за какой-то ерунды, наверное. А ты – раз и исчез. Так что давай рассказывай, с подробностями.
— Эх, Танечка, Танечка, ну и дураки же мы были. Ты права, конечно. Дружили мы так хорошо наш последний школьный год. И что там произошло? И кто там виноват? Да это уже и не важно сейчас. Обратно время не повернешь, ничего не изменишь. А я исчез тогда внезапно, потому что мне пришел вызов из училища. Высшего военно-морского имени Попова из Ленинграда. А я с пацанства мечтал о море. Ну и уехал срочно на экзамены, там всего один или два дня оставалось. А я, если ты помнишь, в школе медаль получил, но в училище все равно сдавать надо было. Там свои порядки. Знаешь, Тань, так сразу и не расскажешь, что за эти полсотни лет было. Много чего….Училище окончил, получил звездочки лейтенантские и направление во Владивосток на Тихий. Там пять лет прослужил, на Север перевели. В Североморске еще шесть лет. Потом – на Черное. В Севастополе еще семь лет, и — в Москву, в Управление. Оттуда и в отставку ушел, в звании каперанга. Ну, это значит капитан первого ранга, или полковник. Тамару из Североморска привез. Она в школе учительствовала. Там на Севере она и здоровье свое попортила.
Потом, уже в Севастополе, Катюха родилась. В Москве школу кончила, затем педагогический, исторический, по маминым стопам. А потом познакомилась со своим Валерой. Хороший парень, умница и вообще. Он МГИМО окончил, престижный институт, дипломатический. Ну, они сначала немного в Ленинграде пожили года 2-3, а потом все по заграницам, то в одной, то в другой стране. Сейчас вот второй год в Бельгии. Семья у них хорошая. Две внучки у меня. Оленька и Ленуська. Я ими доволен. Жалко вижу только редко.
Ну, вот, а как Томы не стало, так я остался один. Квартира хорошая у меня в Новых Черемушках, в военном доме, еще со службы. А что толку? Сижу, как бирюк, никуда ходить не хочется, книжками только и спасаюсь.
Татьяна Сергеевна слушала Алика, смотрела на него и перед ней все больше и больше проявлялся облик того мальчишки, с которым они так дружили тогда в их десятом классе. Она вспомнила, как гуляли они вместе, целовались в подъезде этого самого дома, когда он провожал ее. Но больше они себе ничего не позволяли. В те годы школьники были другими.
— А почему за все эти годы я ни разу не видела тебя, Алик? Ты разве не приезжал в наш город, к родителям?
— Очень редко, Танюш. С Тихого далекого было, да и с отпусками тогда была проблема. К тому же они оба погибли у меня в автомобильной аварии, как раз, когда меня на Север послали. На похороны я приезжал, конечно, но тогда, сама понимаешь, не до того было. А вот когда уже в Москву перевели, то приезжаю сюда раз в год, в день их смерти, навещаю их. Только не бываю нигде кроме кладбища, у меня ведь здесь других родных нет, да и настроение соответствующее. К слову, и сегодня такой день, я с кладбища на электричку шел и зашел в ваш магазин, решил взять себе чего-нибудь на ужин и на завтрак, вспомнил, что в холодильнике у меня не густо. Ну вот, зашел в магазин, а там ты! Буд-то кто-то подтолкнул меня.
— Да как ты вообще-то узнал меня, тем более в таком виде? Я-то тебя и не узнала.
— Представь, Танечка, узнал сразу, хотя, конечно же, не ожидал. Узнал сразу и сразу обрадовался.
— Ну, вообще-то, если хотел меня видеть, приехал бы в наш город и пришел. Дорогу знаешь.
— Дорогу-то не забыл, конечно, в этот дом. Но я и подумать не мог, что через столько лет ты все еще живешь на старом месте. За эти годы ты могла не только из этого дома, но и из этого города десять раз переехать. А, с другой стороны, что это я заявился бы к тебе? Я же предполагал, что у тебя семья, муж, дети. А у подъезда караулить, уже возраст не тот. Вот поэтому и говорю, что обрадовался, увидев тебя сегодня.
Они проговорили очень долго и все никак не могли наговориться. Наконец, Алик взглянул на часы и вскочил от неожиданности.
— Танечка, глянь время сколько. Пока я до вокзала доберусь, потом до Москвы, потом до дома….Бежать пора.
Татьяна Сергеевна тоже бросила взгляд на ходики и неожиданно для себя сказала:
— Сядь, Алик, успокойся. Давай мы сейчас поужинаем с тобой нормально. Что это я тебя одними бутербродами угощаю. А потом ты останешься у меня ночевать, куда тебе на ночь глядя. Вот в большой комнате тебе на диване постелю, а у меня спальня есть. Завтра я до обеда свободна. Погуляем с тобой, как когда-то, в школу нашу сходим, вспомнить-то есть что. А потом после обеда в Москву свою и поедешь. Ведь если я правильно поняла, не ждет там тебя никто.
Алик опустился на стул, не отводя глаз от Тани и, помолчав минуту, ответил:
— Да, Танечка, ты права, никто не ждет меня там. И я, пожалуй, останусь у тебя. Это будет разумно. Но при одном условии. В следующий выходной ты приезжаешь ко мне. Посмотришь, как я живу. Согласна?
— Согласна, — сказала Татьяна Сергеевна. Очень уж ей не хотелось отпускать Алика на ночь глядя. – Я буду ужин готовить, а ты вот пока альбом посмотри. Там, между прочим, наша карточка есть, выпускная. Вспомни, какими мы были тогда, когда расстались с тобой. Она пошла на кухню, приготовила ужин на скорую руку и когда пошла в комнату за Аликом, увидела, что тот сидит над фотографией их выпускного класса.
— Посмотри, Танюшка, какими мы были тогда. Посмотри на себя с твоей косой.
— Ты на себя посмотри, Алик, — засмеялась Татьяна Сергеевна. – Тоже ведь не с седой бородой. Красивенький такой мальчик был.
— Да я и сейчас красивенький, — улыбнулся Алик, — внимательно посмотри. Ладно, пойдем на кухню, поужинаем твои разносолы. Может помочь тебе?
— Сиди уж, помощник. Дома-то сам все делаешь, а здесь я хозяйка.
Они поужинали, не прекращая разговор, помыли вдвоем посуду, и Таня приготовила постели. Через открытую дверь между комнатами они еще пытались что-то сказать друг другу, но, видно, впечатления этого дня утомили Алика и он уснул.
А Таня еще долго не могла заснуть, мысли одолевали ее, и она никак не могла поверить, что в соседней комнате спит мальчишка, с которым они полсотни лет назад целовались в подъезде.
Утром Таня встала раньше Алика и пошла на кухню, готовить завтрак. Услышав, что он проснулся, она крикнула ему:
— Доброе утро, вставай, Алик. Я там тебе тапочки новые Колины поставила и чистое полотенце в ванной. Приходи сюда, на кухню, завтракать будем.
Может, потому, что Алик отдохнул, умылся холодной водой, он показался Тане гораздо моложе, чем вчера вечером.
— А ведь и правда, красивый дядька, — вспомнила она вчерашний разговор, но вслух, конечно, ничего не сказала.
Поели они хорошо. Таня все подкладывала ему, повторяя:
— Ешь, ешь побольше, как мужик настоящий должен. У нас с тобой сегодня интересный день впереди.
А день и вправду был интересным.
— Пойдём, Танюшка, по нашим местам пройдемся, — сказал Алик, как только они собрались выходить из квартиры. — Я сейчас, наверное, и не узнаю ничего.
— А вот и увидим, вспомнишь или нет, — ответила Таня. – Мне-то кажется, что ничего у нас не изменилось.
Они вышли из дома. Алик задержался в подъезде, оглядел его и сказал:
— Ну, вот подъезд точно узнаю, хотя мы с тобой в основном здесь вечерами стояли.
Таня на эти слова невольно покраснела, вспомнив, как целовались и грелись они у этой батареи.
— Ладно, Алик, пойдем, — тихо позвала она. – Нашел, что вспоминать через полвека.
И они пошли по их району, который, конечно же, изменился за эти годы. Вместо бывших бараков, общежитий и частных домиков за заборами стояли теперь многоэтажные дома. Между ними их трехэтажная школа совсем затерялась, а ведь в свое время была одним из самых больших домов.
На удивление Алика школа до сих пор продолжала работать, правда, судя по вывеске, стала вместо средней – начальной. Они вошли вовнутрь и оба – Таня тоже не была здесь с тех пор как водила сюда дочку, — с интересом и ностальгией стали рассматривать стены, классные двери и коридоры, по которым когда-то носились младшеклассниками, а потом степенно гуляли, будучи уже взрослыми юношами и девушками.
Таня прошла немного вперед и вдруг негромко позвала спутника.
— Алик, Алик, пойди-ка сюда!
И когда он подошел, кивнула на стену.
— Ну-ка, глянь сюда внимательно.
Алик увидел, что на стене висели вертикальные аккуратные доски, штук 10-12. И над ними красивый заголовок «НАШИ МЕДАЛИСТЫ». На досках под соответствующими годами стояли фамилии и имена учеников, окончивших школу с золотыми и серебряными медалями. А ведь одну из них много лет назад получил и Алик. Он нашел свою фамилию на доске, и какая-то волна теплоты охватила его.
— Ну, вот гляди, — засмеялась Таня. – Ты не только красивеньким, но и умненьким мальчиком был.
— А что, — отозвался Алик. – Благодаря этой медали я и в училище попал. А там, знаешь, какой был конкурс. Так что спасибо нашей школе.
Им не хотелось уходить отсюда, и они медленно обошли все три этажа, задержавшись у своего класса, но не попали вовнутрь, поскольку дверь была заперта.
Из школы они вышли помолодевшими, как буд-то окунулись в свои юные годы. А потом до самого обеда гуляли по всему району и Таня, как экскурсовод, рассказывала про него Алику.
Они вернулись домой и сели обедать. И Алику очень понравился и борщ, и второе блюдо, приготовленные Таней. И не только потому, что с уходом Тамары он перешел на самообслуживание. Татьяна на самом деле была кулинарной мастерицей. Потом опять же вдвоем помыли посуду, и она сказала ему:
— Мне через час на работу, а ты сядь на диван отдохни, а уж потом пойдешь на свою электричку, а то, хочешь, останься, дождись меня.
— Танечка, спасибо, но я, пожалуй, поеду. Я и так свалился тебе на голову. Уж больно все неожиданно произошло. А в следующий выходной, помнишь, как договорились, я жду тебя у себя. Запиши мой телефон, и, как сядешь в поезд, все-таки полтора часа ехать до Москвы, позвони мне и я встречу тебя на Курском. И для страховки мой адрес запиши.
Татьяна записала и телефон, и адрес, а потом пошла проводить Алика до вокзала и оттуда – прямо на работу в магазин.
Настроение во все рабочее время в этот день было у нее приподнятым. Она привычно делала свои дела и вспоминала свой класс, девчонок и мальчишек, особенно Алика в те годы.
— А все же интересно, — спрашивала она у себя. – А почему же мы с ним расстались тогда так внезапно, по какой причине?
Она упорно вспоминала это, но вспомнить так и не смогла. Наверное, потому, что много лет прошло, а, может, потому, что причина была какой-то мелкой, незначительной.
— Наверное, я тогда была виноватой, — решила она, — поэтому он и не показывался мне на глаза столько лет. Надо же полвека прошло, даже не верится.
Уже за пару дней до приближающегося выходного, когда Татьяна Сергеевна обещала приехать к Алику в Москву, она начала волноваться настолько, что в какой-то момент даже решила отменить поездку. И только данное обещание не дало ей этого сделать. И, кроме того, если честно, ей очень хотелось опять встретиться с Аликом, посмотреть, как он живет.
Накануне она испекла свой фирменный торт-наполеон, не ехать же с пустыми руками, и в воскресенье, уже в 8 часов утра села в московскую электричку. Как просил Алик, она набрала на мобильнике его номер, боясь, что разбудит его. Но Алик сразу же взял трубку, видимо, ждал звонка.
— Танечка, ты уже в поезде? Умница! Во сколько ты будешь в Москве? В каком ты вагоне? Я встречу тебя на Курском на платформе. Жду!
Татьяна Сергеевна не ожидала такого вступления и успела только вставить, что едет в первом вагоне.
— Отлично! — откликнулся Алик. — Не отходи никуда. Договорились?
— Договорились, — ответила Татьяна Сергеевна, отключила телефон, положила его в сумку и поправила воротник на своем новом пальто, которое она купила недавно, носила по торжественным случаям и называла, по привычке, «выходное».
Полтора часа дороги пролетели незаметно. Татьяна Сергеевна хоть и глядела в окно, но практически ничего не видела там. Мысли ее были заняты предстоящей встречей и иногда опять думалось, а не зря ли она согласилась на эту поездку. И чем ближе приближалась Москва, тем сильнее волновалась Татьяна, но почему-то сразу успокоилась, когда увидела стоящего на платформе Алика с букетом. Он внимательно рассматривал вагоны подходящей электрички, увидел Таню и бросился к ней навстречу, улыбаясь и протягивая ей цветы.
— Здравствуй, Танюша, — сказал он и поцеловал ее в щеку.
— Здравствуй, Алик, — ответила она и поцеловала его тоже. И это вышло как-то просто и естественно.
Чтобы взять букет, ей пришлось отдать Алику коробку с тортом и на его немой вопрос сказать:
— Бери, бери, дома узнаешь.
Так они и вышли на привокзальную площадь: она с большим букетом, а он – с большой коробкой.
— Теперь куда, — повернула голову к Алику Татьяна, — на метро?
— Обижаешь, Танюш, — засмеялся он. — Забыла, что я как-никак полковник, хоть и в отставке.
— Извини, полковник, не обижайся. Так куда?
— Да вон на стоянке моя «ласточка» стоит, — кивнул он.
На стоянке было много машин и Таня, естественно, не могла понять, на какую из них показывает ее спутник. И только когда они подошли к черной «Волге», она несколько удивилась и спросила у него:
— А что, полковник не может себе что-нибудь приличное позволить?
— Опять обижаешь, Танюша, да я ее ни на какую не променяю. Я ее перед самой отставкой взял. Уже, считай, почти 10 лет прошло, а она летает, как ласточка. Потому что уход хороший. Да садись, сейчас сама увидишь.
Они сели в машину, и Алик осторожно выехал со стоянки, повернул на Садовое кольцо и спросил:
— Ты как добралась, Танюш?
— Нормально, — ответила она, — а мы куда сейчас?
— Так ты же записала адрес. В Новые Черемушки. Сейчас это почти центр, считай, а когда мы там квартиру получали, в нашем военном доме, то была она на окраине Москвы.
Дом и на самом деле был хорошим, солидным из светлого кирпича. Они поднялись на лифте на седьмой этаж и Алик, открыв дверь, пропустил Таню вперед со словами:
— Прошу к нашему шалашу.
— Спасибо, — ответила она и, войдя в широкую прихожую, стала снимать туфли.
— Сейчас я тебе тапки дам,- засуетился хозяин.
— Не надо, улыбнулась она, — спасибо, я свои привезла.
— Ну, ладно, раздевайся, иди умойся с дороги. Я сейчас завтрак сделаю, встала то ты рано, наверное, и поесть не успела.
— Господи, да успокойся ты, все я успела. Давай отдохнем немного, а то я, честно, немного устала с дороги, не девочка уже. А потом перекусим и я твои апартаменты посмотрю. А то давай, я приготовлю, что там надо.
— Ну, уж нет, — даже обиделся Алик, — теперь ты у меня в гостях. Ты думаешь, когда Тамары не стало, я пять лет голодным сидел?
— Да ничего я не думаю, — согласилась Татьяна и чтобы не обидеть Алика, предложила,
— пойдем на кухню. Ты готовь, а я рядом посижу.
— Хорошая у тебя кухня какая, — сказала Татьяна и внимательно оглядела светлую кухню с большим окном, красивым гарнитуром и мягким уголком за столом. – Я вот здесь посижу, ладно?
— Да где хочешь садись, — я сейчас руки сполосну и ты тоже в ванную сходи. Пойдем, покажу.
Когда они вернулись на кухню, Таня села на диванчик за стол, а Алик пошел к плите, предварительно спросив:
— Танюш, извини, давай по честному, ты все ешь? Не на диете? Что тебе приготовить лучше? Хочешь, кашу сварю, а хочешь, омлет с колбасой?
— Да все я ем, Алик, не суетись ты, — вздохнула Таня. – Это Коля у меня не мог все есть из-за болезни его. Да и с зубами у него были проблемы. Ну, и я тогда ела, что ему готовила. А теперь вот ем-то все, да только помалу. Мне сейчас много есть и не надо, хотя, слава Богу, и здоровье позволяет и с зубами все в порядке.
— Ну, о‘кей, — ответил Алик и занялся хозяйством.
Они позавтракали йогуртом, омлетом с колбасой, попили чаю с Таниным наполеоном, которым Алик просто восхитился.
— Класс какой, — сказал он, — спасибо, что диабета нет у меня. Такой торт уполовинить можно сразу.
Алик не допустил Таню и до мытья посуды, указав ей на посудомоечную машину, встроенную в один из шкафов.
— Сама помоется, — сказал он. — Пойдем лучше я тебе квартиру покажу.
Таня охотно согласилась и вылезла из-за стола.
— Ну, пойдем, мне самой интересно.
Трехкомнатная квартира произвела на Таню впечатление. И когда они сели в большой комнате на диван, она откровенно сказала:
— Отличная квартира у тебя, Алик.
А про себя подумала, — а чувствуется все же, что нет здесь женской руки.
До самого обеда время пролетело как-то незаметно. У них само-собой находились темы для разговора. И хотя когда-то они учились в одном классе, но длинная жизнь развела их на разные ступени. И, казалось бы, что могло быть общего у отставного полковника Генерального штаба и пенсионерки, бывшей радиомонтажницы, работающей сейчас уборщицей в магазине. Однако же, на удивление, им было интересно друг с другом. Они и воспоминали школьные годы, и рассказывали о многих прошедших годах своей жизни. Алик показал Тане два толстых альбома с фотографиями, и она с интересом рассматривала их, а он сидел рядом и давал объяснения. В альбомах была вся судьба Алика и его семьи. Жена Тамара, дочка Катя, ее муж, зять Алика, обе его внучки и он сам, начиная с молоденького курсанта в бескозырке и кончая солидным капитаном первого ранга. Таня отметила про себя, что после смерти Тамары, новых фотографий в альбоме прибавилось очень мало. И к своему приятному удивлению увидела в альбоме ту самую фотографию их выпускного класса, что была и у нее.
— А когда же ты бороду отрастил-то? – спросила она у него.
— Бороду уже на гражданке. В наше время это в армии не приветствовалось, хотя и не запрещалось. Это сейчас аж курсанты усы отпускают. А что борода мне не идет?
— Алик, не кокетничай, — засмеялась Таня. – Идет, идет, мне нравится. Хотя ведь, если подумать, я тебя без бороды только в школе видела, да вот сейчас на карточках.
— А ведь я, когда у тебя был, твой альбом подробно и не рассмотрел. Ну, ладно, в следующий раз приеду – посмотрю.
— Ты опять ко мне собираешься? И когда же?
— Да в любой день, я человек свободный. Давай в следующий выходной?
Таня внимательно посмотрела на Алика, но ничего не ответила, и он воспринял молчание, как знак согласия.
В обед Алик не дал Тане подойти к плите. Оказывается, обед уже стоял у него в холодильнике. Чувствовалось, что он готовился к встрече.
— Ну, вот посмотри теперь, Танюш, какой я умею борщ готовить. С твоим, конечно, он не потянет, но тоже ничего.
А борщ и на самом дела был вполне приличным. И фирменные макароны по-флотски, и мороженное на закуску. Татьяна уже давно не готовила для себя такой обильный обед, но чтобы не обижать хозяина, не отказалась ни от одного из блюд.
— Ну, спасибо, Алик, накормил ты меня до отвала. Как я сейчас-то домой поеду? Надо уже собираться, чтоб не приехать в ночь.
— Так зачем собираться? Оставайся. Завтра у тебя ведь тоже выходной.
— Нет, ты что? Как я могу у тебя остаться, сам подумай?
— А что такого? Я же у тебя оставался.
— Ну, то ты, а то я. Разные вещи. Нет, Алик, поеду я. Где моя сумка?
Алик отвез Таню на Курский вокзал, посадил на электричку и не ушел с платформы, пока поезд не отошел. Затем он сел в свою «ласточку» и медленно направился в Новые Черемушки, вспоминая прошедший день и радуясь ожиданию следующего выходного.
А Татьяна за все время, что поезд шел до их с Аликом родного города, все думала и думала об их случайной встрече….
….Прошло еще три месяца. И получилось так, что Алик за все это время ни один раз приезжал по знакомому адресу. А если не мог приехать, то обязательно звонил Татьяне и предупреждал ее, даже как бы оправдываясь за это. Когда Алик приезжал в их город они проводили время по-разному, но не скучно. И дома были, и по городу гуляли, и даже съездили вместе на кладбище проведать и Колю, и родителей Алика. Каждый раз Татьяна пыталась накормит Алика чем-то вкусненьким и он каждый раз чистосердечно восхищался ее мастерством.
А Таня за это время два или три раза была в Новых Черемушках и даже оставила там свои новые тапки, чтобы не таскать их с собой. И этот важный разговор состоялся именно в ее последний приезд. Она никогда не оставалась ночевать в Москве и в этот раз привычно после обеда стала собираться на Курский.
— Алик, ну где ты пропал? – позвала она и очень удивилась, когда тот вышел из спальни, одетый в свой парадный мундир.
— Танюш, сядь, пожалуйста, — как-то необычно серьезно попросил он и, отодвинув для не стул от стола, сел напротив.
Ничего не понимая, Таня послушно села. А он, смущаясь, сказал:
— Послушай, Танечка, Богу было угодно, чтобы мы встретились с тобой через столько времени. И вот прошли три месяца и, я думаю, мы убедились, что нам хорошо друг с другом. Так решила судьба, что и Коля твой ушел, и моя Тамара тоже. Дети наши выросли и давно живут самостоятельно. Практически каждый из нас теперь один. Вот я и подумал, а почему бы нам не быть вместе? Что может послужить препятствием этому? Кроме твоего несогласия, безусловно. Но почему бы тебе не согласиться? Мы с тобой уже не молодые люди, скоро седьмой десяток к концу подойдет. Сколько там, кто знает, нам осталось? И сколько можно тратить времени и сил на мотание туда-сюда на этих электричках? Давай переезжай ко мне в Москву. Хватит тебе за свою швабру держаться. Пенсия у меня хорошая, военная, хватит нам на двоих. Квартира – сама видишь. Машина вон стоит. Ну что нам не хватает? Так что делаю тебе официальное предложение. А уж ты сама решай.
Слова Алика свалились на Татьяну, как снег на голову. Хотя где-то в глубине души она сама ждала и хотела этого. За это время она привязалась к Алику и все больше и больше чувствовала себя с ним спокойнее и защищенее. И, однако, не была готова к такой ситуации.
— Подожди, Алик, подожди, — сказала она ему и почувствовала, что покраснела как молодая девушка. – Как же ты себе это представляешь? В качестве кого я буду у тебя жить? Или ты меня замуж зовешь что ли?
— Можно сказать, что и замуж. – Алик положил свою ладонь на руку Татьяны, лежавшую на столе. – Мы, слава Богу, не вчера с тобой познакомились. И если бы не та дурацкая ссора на выпускном и мой срочный отъезд в училище, то ведь могли бы и пожениться еще 50 лет назад.
— Пятьдесят лет назад, — вздохнула Татьяна, — что теперь вспоминать. – Я тогда, хорошо помню, очень разозлилась на тебя за твое исчезновение. А потом у каждого из нас своя жизнь пошла. Стоил ли начинать все заново?
— Танечка, дорогая, ну не надо же ставить окончательный крест на нашу жизнь. И не мне, ни тебе не стоит сейчас сожалеть о нашей судьбе. Ну, так получилось, что теперь поделать…. Нам стоит подумать не о прошлом, а о будущем и постараться сделать так, чтобы оно было хорошим. А если ты спрашиваешь, в качестве кого ты будешь жить у меня, так естественно же, что как жена. Хочешь так, а хочешь, пойдем официально распишемся, в ЗАГСе, с печатями. Так даже для жизни удобнее будет, пропишем тебя у меня, сможешь в нашу поликлинику ходить. А если, не дай Бог, что со мной случится, так тебе это все останется. Катюха моя полностью упакована, ей не надо ничего. Да и твоя квартира не пропадет. Димка приедет из армии, жениться надумает. Вообще подумай, Танюша, подумай, не торопясь. Ведь только всем от этого лучше будет.
Татьяна подняла глаза на Алика, увидела, как он волнуется и засмеялась.
— То-то, я смотрю, ты торжественную форму надел. Чтобы красивее быть? Я тебя в ней и не видела ни разу. Ладно, Алик, спасибо тебе, конечно, за такое предложение. Обещаю тебе подумать и к твоему приезду скажу, что решила. Ты когда собираешься ко мне в следующий раз?
— По такому случаю, хоть завтра.
— Ну, уж прямо завтра, — опять засмеялась она. – Давай не будем горячку пороть. Приезжай, как всегда, в следующий мой выходной. Договорились? А теперь вези меня на вокзал.
— Договорились, Танюш, — поднялся он. – Поехали, только форму сниму. Я обязательно приеду к тебе в следующее воскресенье, а ты подумай спокойно о нас с тобой. Вот увидишь, все будет хорошо.
Татьяна начала думать об этом еще по дороге на вокзал и всю дорогу в поезде, и весь вечер дома, и даже, когда легла в кровать, все думала и думала над словами Алика, но так и не пришла к окончательному решению.
— Господи, — думала она, — ну что мне делать? Стоило ли на старости лет выходить замуж за человека, которого знаю практически три месяца. Ведь это же совершенно другой человек, чем тот, с которым я целовалась в подъезде нашего дома в школьные годы. И он сейчас не мой мальчик, и я далеко уже не та девочка. А с другой стороны, может, Алик и прав и нам обоим будет легче жить вместе, заботиться друг о друге, избавиться от одиночества и гнетущей этой тишины по вечерам.
Она уснула, так окончательно и не решив, а назавтра позвонила Насте и попросила прийти к ней, ничего не объясняя, и сказав лишь, что им надо поговорить.
Наверное, испугавшись неизвестности, дочка прибежала в тот же вечер и с порога спросила:
— Мам, что случилось-то?
— Не торопись, разденься и проходи, — ответила ей Татьяна Сергеевна. Только спросила: — Есть будешь?
— Да сыта я, мам, сыта. Давай говори, зачем звала. Что-то важное?
— Важное, Настюш. Для меня важное, — сказала Татьяна Сергеевна, садясь рядом с дочерью на диван. — Хочу вот посоветоваться с тобой.
Настя удивленно подняла брови. Обычно мать принимала решения сама.
— Понимаешь, дочка, какое дело. Несколько месяцев назад встретила я человека, с которым дружила еще в школе. Алик его зовут. Очень крепко мы дружили, а вот после выпускного разошлись и почти 50 лет не встречались. А вот сейчас случайно встретились и все это время общались. И он сюда приезжал, и я к нему в Москву ездила. Он хорошо живет, полковник в отставке, квартира большая, машина. Жена у него умерла пять лет назад, а дочка с семьей за границей. Так что практически он один. И я сейчас вот тоже одна. Ты-то у меня уже самостоятельная. И вот, представляешь, сделал он мне предложение переехать к нему в Москву. Вот я и хотела у тебя твое мнение спросить.
Татьяна Сергеевна сказала все это на одном дыхании и вопросительно глянула Насте в лицо. А для той это было такой неожиданностью, что в первую минуту она не знала, что и сказать. И наконец, произнесла почти шепотом:
— Мать, да ты с ума сошла? Тебе сколько лет-то, вспомни! Невеста пенсионная. Какой еще Алик? Какая Москва? Что тебе здесь не хватает? Живи спокойно, бросай свой магазин, сил ведь уже нету, жалко на тебя со шваброй смотреть. Не проживем что ли? Или полковник с квартирой, машиной и Москвой тебе нужен?
— Настя, Настя, погоди. Что уж ты так сразу-то? Ну, да, тяжело мне уже полы мыть. Ну, брошу я и что делать буду? У окна сидеть? А там я хоть с хорошим человеком рядом буду.
— Ага, с человеком. Магазин бросишь, будешь его квартиру мыть, за ним горшки выносить.
— Господи, Настя, что ты говоришь. Какие горшки. Да ты же не видела его. Он здоровый мужчина, может, это он будет, не дай Бог, за мной выносить. А убрать дома, обед сготовить, так это любой хозяйке в-охотку,
— Ага, уже хозяйка. Да он тебя хочет в домработницы взять, не понимаешь что ли?
— Да о чем ты, Настя? Он мне нормально предлагает, даже, если я захочу, с регистрацией.
— Ну, мать, ты даешь! – всплеснула дочка руками. – Не знаю, что и сказать тебе. Решай сама, тебе жить с этим Аликом и вообще…. А я побегу, поздно уже.
Настя ушла, а Татьяна Сергеевна после их разговора только расстроилась. Если бы дочка одобрила ее поступок, ей куда бы легче было принять это серьезное решение.
А назавтра произошел еще один неприятный момент. Вечером раздался звонок в дверь и Татьяна Сергеевна пошла открывать. На площадке она, неожиданно для себя, увидела Колиного брата Юру. Едва переступив порог, и даже не поздоровавшись, он глянул на невестку в упор и спросил:
— Это правда?
Татьяна сразу поняла, о чем речь и тихо ответила: — Да.
У Юры сузились от злости глаза:
— Совсем что-ли крыша поехала? В Москву захотелось? К полковнику? А Коля наш как же? Уже и забыть его можно?
— Почему забыть? – воскликнула Таня. – С чего ты взял? Как я могу забыть его, столько лет прожили, дочку, внука нажили. И забыть? Да я его никогда не забуду. Мы с Аликом даже вместе приходили на кладбище проведать его. И у Алика там недалеко родители лежат. Но ведь, Юра, пойм: Коли нет уже и не будет никогда, а если я избавлюсь от одиночества, кому от этого хуже будет? И к Коле приезжать из Москвы у нас возможность будет. Так что зря это ты…
— Ну, смотри, Татьяна, смотри. И я, и наши все не одобряем тебя. А там Бог тебе судья.
И Юра, не попрощавшись, открыл входную дверь.
После посещения родственника мысли у Татьяны Сергеевны совсем перепутались. И если раньше был момент, когда она, казалось, готова была принять положительное решение, то после разговоров с Настей и Юрой всякие сомнения опять начали посещать ее.
Целую неделю, до приезда Алика, она мучилась с окончательным ответом и все же, когда тот приехал, и вопросительно взглянул на нее, Татьяна посмотрела в его встревоженные глаза и сказала просто:
— Алик, я подумала. Алик, я согласна.
Он вскочил и поцеловал ее в щеку.
— Танюша, а я ведь знал, что ты согласишься. Честное слово, знал. И ты не представляешь, как я рад этому. Так когда едем?
— Опять спешишь, — засмеялась она. – Столько лет ждал, еще недельку подождешь. Мне ведь тоже надо свои дела доделать.
— Ты только скажи когда и я приеду за тобой на машине. Не на поезде же вещи везти.
— Ладно, ладно, обязательно скажу. Давай мой руки и за стол.
Они договорились, что она позвонит ему, когда будет готова.
Собирая чемодан, Татьяна Сергеевна взяла только то, что было нужно на первое время. Во-первых, в глубине души она решила для себя, что сначала попробует эту их совместную жизнь, а там видно будет. А во-вторых, ничего не стоило приехать еще и не один раз и взять необходимое, например, зимние вещи. Слава Богу, ее никто из этой квартиры не выгоняет. Перед тем как закрыть чемодан, Татьяна Сергеевна сняла со стены две фотографии, висевшие рядом. Ее и Колины портреты, на которых они были молодыми и красивыми. Она протерла их от пыли и сняла с Колиного снимка траурную ленточку. Он оставался с ней живым. Затем сложила портреты вместе и положила их в чемодан.
Алик приехал за ней через неделю. Провожать их пришла только Настя, решившая для себя познакомиться, наконец, с маминым таинственным Аликом. Она увидела перед собой пожилого человека с седой головой и такими же седыми усами и бородой. Но, несмотря на возраст и седину, Алик выглядел очень моложавым и глянул на Настю такими веселыми глазами, что сразу понравился ей настолько, что она одобрила поступок мамы.
— Это – Настя, дочка моя, — сказала та.
— А это….ой, Алик, а я ведь даже твоего отчества не знаю.
— Александр Григорьевич, — засмеялся он, протягивая руку Насте. – Можете и Вы меня Аликом называть, я так привык.
— А я – Настя, — в ответ пожала та ему руку и удивилась его крепкому рукопожатию.
Перед уходом Настя с мамой вышли на кухню, и Татьяна Сергеевна вопросительно глянула на дочь. Та улыбнулась и подняла большой палец, от чего душа у Тани сразу запела. А потом все присели «на дорожку». Алик взял чемодан, Настя – сумку, а Татьяна Сергеевна оглядела свою квартиру и только сказала ей:
— Ну, пока. Я не прощаюсь, еще увидимся.
Они сели в «Волгу», машина тронулась и Настя помахала им вслед.
Дорога на Москву на выезде из города проходила мимо кладбища и Татьяна Сергеевна вдруг сказала Алику:
— Слушай, давай заедем.
И тот сразу понял ее просьбу. У ворот они купили два букета цветов и вдвоем прошли на центральную дорожку.
— Танюш, — сказал Алик, — ты иди к Коле, поговори с ним. А я пока схожу к своим, цветы им поставлю и о нас расскажу.
Она подошла к Колиной могиле. Памятника на ней еще не было, поскольку ставить его полагается спустя лишь целый год. Холмик немного осел. Фотография Коли, — между прочим, такая же, что лежала у нее в чемодане, — уже несколько выцвела на солнце, но улыбка его была ясно видна.
— Здравствуй, Коля, — вслух сказала Татьяна Сергеевна и посмотрела ему прямо в глаза. — Я пришла к тебе и буду приходить, пока останутся силы. А сейчас я уезжаю в Москву с Аликом. Ты не знаешь его, а я его знала еще раньше, чем познакомилась с тобой. Я знаю, ты бы понял меня, Коленька, и не осудил за мой поступок. Так будет лучше всем. До свидания, дорогой. Спи спокойно….
Машина тронулась от кладбищенских ворот и выехала на шоссе. Алик и Таня молчали. Впереди была Москва. Впереди была новая жизнь….