***
В хоре вселенского многоголосья,
Словно кого-то о чём-то моля,
Вновь обречённая выть на погосте,
Горестный стон исторгает Земля.
Сколько же можно залечивать раны
И оживлять пепелища в дыму?
Мир гармоничный красы несказанной,
Этой вины не прости никому!
Слышатся снова пустые обеты,
Сладкие речи лукавых владык.
Смута в умах. Вспоминают поэты
Чуть позабытый эзопов язык.
Чьих-то амбиций безумная спайка
Снова войну в обиход наш ввела.
«Русская тумбала, тумбалалайка,
Тумбалалайка, тумбала-ла»…
Снова в пробитое сердце Царёва
Целятся снайперы: боль и тоска.
Доброе, щедрое, чуткое слово
Бронежилетом не стало пока.
Но, прозвучав так пронзительно-нежно,
Благословлённое Небом дитя
Мир озаряет любовью безбрежной,
В вечной гармонии дом обретя.
Собиратель самоцветов
У тебя своя охота — ни ружьишка, ни сачка,
Ни силка, ни средств для фото, ни наживки, ни крючка.
Что ты ищешь так упорно: тайный ход иль, может, клад?
Отчего глядишь задорно и чему по-детски рад?
На окне горшок с геранью, за окном – весенний старт…
Что ты видишь там, за гранью, отчего вошёл в азарт?
Не с похмелья и не спьяна, но как будто подшофе,
Достаёшь ты из кармана свой сюрприз, то бишь, трофей:
То ль блокнот, то ли тетрадку, то ль рисунки, то ли текст,
Тут закладка, там закладка, не прочесть в один присест.
Как хозяин хлебосольный, чем богат, тем гостю рад…
Замахнись на номер сольный, закадычная тетрадь!
На Тоболе край соболий, но не купишь воротник.
Заболоченное поле, заколоченный рудник
Допотопная дрезина. Керосиновый дымок.
На пробое магазина зацелованный замок…
Голос ровный, без запала, иногда дрожит слегка.
Только в душу мне запала эта горькая строка!
И печальна, и крылата, притянула, как магнит.
Всё зовёт, ведёт куда-то, и изводит, и томит.
Тишина. Умолк кузнечик, что трещал, как заводной.
Сколько ёкнуло сердечек, разве ж у меня одной!
Что искал? Строка – ответом, мы теперь с ней – визави:
С каждым словом-самоцветом ты шептался о любви.
Обещал беречь и холить их красу и чистоту,
С ними петь. Но не неволить, сам – с жемчужиной во рту!
А случатся посиделки, чтоб порадовался слух,
Посулил им рифм проделки, от каких захватит дух!
Ты в лесу и в поле чистом, что искал, то и нашёл.
Ты с дождём над речкой быстрой, аки посуху, прошёл.
Пожалел Иеронима : горький мёд – ему слуга.
Что ж, когда душа ранима, душу штопает тайга.
Всё ж признайся без утайки, чей расклад в охоте той:
То ли медных гор хозяйки, то ли рыбки золотой?
Ждёшь ли ты от них сигнала, или просто – всплеск в груди?
…Я не всё ещё узнала, погоди, не уходи!..
_______________________________________
Примечание: выделенные четверостишие и отдельные выражения взяты из стихов Игоря Царёва.
Поэту Игорю Царёву в день рождения
Неусыпного, неустанного,
Богом посланного его
Ты заметил поздней, в Чертаново,
(Не ничейного – своего!)
Пригляделся: совсем измученный,
И простуженный, и босой.
Добрый ангел, Землёй разлученный
С неземною своей красой.
Видно, долгая служба-бдение
В мире распрей людских и бед
Даже ангельскому терпению
И здоровью пошла во вред.
Горе мыкал. Забыв про личное,
Простирал надо мной крыла.
Нахлебался, платил наличными,
Вот и плохи теперь дела –
Захворал. Не бессмертны ангелы?
Сверхъестественный всё же чин…
Поменяться с ним, что ли, рангами,
Пусть он смертен, но излечим!
Предложу ему средство верное –
Горячительный наш бальзам,
Снимет боль, потрясенье нервное,
В роли ангела буду сам.
Нужен хворому кто-то преданный,
Красен долг земной платежом.
Пели радость, делились бедами –
Всё продолжим и сбережём.
Сложим судьбы, как песнь совместную
О печали, любви, добре…
… Жизнь Поэта – тропа небесная
С первой вехою в ноябре.
В том – ни лжи, ни противоречия,
Код – то ль в месяце, то ль в числе.
Зарождения тайна вечная
С правом вето дана Земле.
Ей – дарить нас любовью, встрясками
И небесною синевой,
Потому так пленяет красками
Стих, что дарит нам голос Твой.