Люблю я классический русский романс, негромкую его музыку, лирические стихи, надежду, нежность, светлую грусть…
Но, сейчас не об этом, а о другом, тоже русском романсе, о трагическом русском романсе, романсе революции и Октябрьского переворота, времён Гражданки и первой волны эмиграции, ухода навсегда из России…
Помню, как привозили из-за рубежа пластинки, хрупкие, разбивавшиеся, будто богемское стекло. Везли из Харбина и Бухареста, из Праги и Белграда, из Берлина и Софии…
Пётр Лещенко, Юрий Морфесси, Изабелла Юрьева…
Нынче YouTube донёс до нас их голоса из того, ушедшего в вечность времени. Песни, что пели они в кафешантанах разных стран, по-прежнему остались с нами и в нас.
Но, что это?! Я услыхала голос, необыкновенный голос, что лился, легко и свободно, будто течение, большой русской реки. И увидала, благодаря, всё тому же YouTube, певицу, что непринуждённо, словно птица, выпевала свою мелодию, свою Песню. Это было тем более необычно, что советская школа пения, а вслед за нею и постсоветская, предполагали некую натужность, что ли, когда певцы напряжены в пении, когда поётся не «душой», а вымучивается голосом, всеми связками, всеми горловыми жилами на шее…
Тогда ещё подумала, что название этого творческого коллектива, очень подходит именно к ней, к тому, кого этот коллектив олицетворял, и кто на самом деле — Редкая Птица. Лиля Муромцева, саратовская консерваторка словно бы из Волги, («…издалека долго течёт река Волга, течет река Волга, конца и края нет…»), зачерпнула неспешность её течения, плавность и естественность движения, «пленительность русской медлительной речи»…
Особенно Муромцева поёт именно тот, трагический русский романс, что преобладал на открытых площадках русских ресторанов Парижа и Берлина в период между двумя Мировыми войнами. Она исполняет его как «современница» тех, кто стали белоэмигрантами. И даже написанный в относительно недавнее время на стихи Марины Цветаевой романс «Молодые генералы Отечественной войны 1812 года» звучит, как низкий поклон русскому воину-освободителю.
На небольшой сцене, в небольшом зале, царит ни на кого непохожая, стройная певица, изливающая (по-другому не могу сказать) свою душу в песне. Не скажешь, что это подкупает, это завораживает…
Миг настоящего, миг открытия мира, миг проникновения…
Как будто, Редкая Птица — Лиля Муромцева прилетела сюда не только из другой, чужой стороны, но и из иного, ушедшего времени. И тот, русский романс, одновременно надежду приносящий и горький от тоски по Родине, за душу, за сердце хватающий, слёзы исторгающий, у бывалых, мужественных людей, что зародился в годы Смуты, в годы Исхода миллионов русских из России оживает в этом зале, здесь и сейчас.
Когда часто слушаю Муромцеву, то почему-то вспоминаю слова из малоизвестного романса: «О, мадам, целую нежно руки, по душе Вам прежние манеры, помните, как встретились у Дюка на закате той, минувшей эры. Были Вы в прозрачной чёрной шали…».
Есть у Лили Муромцевой ролик о её палантинах, то есть о шалях. А уж когда я вижу её на сцене, выпевающей главные в земной жизни слова, вижу воздетые вверх руки, чувствую её нежность, её очарование, её несегодняшнесть, то и сама шепчу: «…по душе Вам прежние манеры…».