Если сейчас в Москве выходят сотни, если не тысячи, газет и журналов, то еще в 70-80-90 годы газет было считанное число. И все они, как вы понимаете, были на одно лицо, и только «Литературная газета» — орган Союза писателей резко выступала из общего ряда. Эта «писательская» газета была интересна всем, потому что освещала различные стороны нашей жизни не стандартным образом.
«Литературку» читали от корки до корки, но, как признавались многие читатели, начинали просматривать с последней 16 полосы. И этому было объяснение: вся 16 полоса газеты была отдана сатире и юмору, на ней помещал свои материалы знаменитый «Клуб 12 стульев». Лучшие юмористы страны — писатели, поэты, карикатуристы были авторами этого «Клуба», Напечататься на 16 полосе «Литературки» было очень престижно. Многие из знаменитых в последствие юмористов и сатириков страны взяли старт из «Клуба 12 стульев».
В конце каждого года компетентное жюри подводило итоги конкурса на лучшие материалы 16 полосы. Лауреаты награждались премией «Золотой теленок». Стать лауреатом «Золотого теленка» было очень почетно. Получить это звание второй раз удавалось немногим.
Писатель Лион Измайлов стал единственным трижды лауреатом «Золотого теленка», что уже говорит само за себя. А еще он в свое время придумал для Геннадия Хазанова знаменитого «Учащегося кулинарного техникума». А еще у него на ТВ была своя передача «Шут с нами». А еще он создал театр «Плюс», что значит — профессиональные любители юмора и сатиры. А еще он окончил престижный Московский авиационный институт и стал инженером.
— Лион, а, правда, что твой псевдоним «Измайлов» связан с Московским авиационным институтом (МАИ)?
— Да, совершенная правда. Сначала нас было трое, мы были студентами, учились в МАИ и писали под общим псевдонимом Измаилов, то есть мы — «из МАИ». Потом, когда я начал заниматься литературой, так и осталось, только вместо Измаилова стал Измайловым.
— МАИ всегда был престижным институтом. Ты пошел туда, потому что хотел стать авиационным инженером или были какие-то другие причины, скажем, потому, что он был ближе к дому?
— Тогда я уже имел непосредственное отношение к авиационной промышленности. В свое время я окончил авиамоторный техникум и работал на авиационном заводе. Но я хотел продолжать учебу и поступил в заочный машиностроительный институт. Но здесь, как говорится, помог «Господин случай». Началось все с того, что однажды я сделал доброе дело: поднес чемодан одной симпатичной женщине. Ну и, естественно, хороший поступок не пропал даром. Женщина та оказалась дочерью секретарши ректора МАИ и дала мне записку для своей мамы. Дальше все ясно: я стал студентом Московского авиационного института. Причем, поскольку, как и говорил, я уже был студентом-заочником, то меня взяли сразу на второй курс.
— И какую же ты получил специальность после окончания? Где работал? Чем занимался?
— Специальность моя — система управления летательными аппаратами. Помню, на первом году после окончания института, я спроектировал створку воздухозаборника. Потом ко мне два года ездили, чтобы разобраться, почему она не работает.
— Прошло уже довольно много времени, как ты закончил МАИ. Помнишь ли ты те времена, своих сокурсников, преподавателей? Ходишь ли на встречу с друзьями в институт?
— И сокурсников помню и преподавателей. Не всех, конечно. Все-таки времени достаточно много с тех пор прошло. Если честно, то я особенно и не знаю, кто чем занимается. Кто есть где. Знаю, например, что один из наших ребят работает сейчас в Испанском банке. Он, правда, сам по национальности испанец. А работают ли другие инженерами… В наше время, сам понимаешь, кто только кем не работает. А на вечера-встречи я в институт не хожу. Почему? Не знаю… Или не приглашают меня, или вообще этих вечеров не бывает?
— Ну ладно, с инженерными твоими делами вроде разобрались. А как тебя в писатели затянуло? Ты помнишь свою первую публикацию?
— Естественно, помню. Такие вещи не забываются. Она была в журнале «Студенческий меридиан». А в «Литературке» в 1969 году напечатали мой рассказ «Новое о Мата Хари». Я так доказывал, что знаменитая шпионка Мата Хари на самом деле была Мотей Харитоновой из Рязанской области. А публикация в «Клубе 12 стульев» «Литературной газеты» было очень заметным явлением.
— Когда ты почувствовал в себе это юмористическое признание? Что было до публикации?
— Да мне кажется, что я с самого детства как-то причастен к юмору. А до публикации была эстрада на факультете в МАИ. Причем, я там и сам писал, и сам исполнял. И другие исполняли мои вещи. У нас тогда был коллектив, который назывался «Телевизор». Знаменитый был коллектив. Во всей Москве о нем знали. Ну, а потом, уже поработав инженером, я понял, что литературная деятельность мне все же больше по душе. И я ушел руководителем авторской группы в Дом культуры МАИ. И это было, надо правду сказать, не простым решением для меня. Хотя бы уже потому, что, работая инженером, я получал оклад 120 рублей, а, уйдя «в писатели», стал получать всего 60. При этом надо иметь в виду, что я к этому времени был уже женат. Жена была журналисткой, что в те годы тоже было не самой хлебной профессией.
— Знаешь, Лион, меня поражает широта твоих интересов. То ты стал авиационным инженером, то пошел в писатели, и там достиг известности, а то вдруг решил заняться японским языком… Он тебе на предмет чего был нужен? Как-то в жизни тебе это пригодилось?
— С японским языком получилось, конечно, интересно. Но с другой стороны, могу привести тебе вполне достаточное объяснение. Знаешь, если говорить откровенно, то моя теща была директором курсов японского языка. Ну, скажи, кто бы отказался от такого искушения, от такой возможности? Опять же, не знаешь, что тебя в жизни ждет, а японский, он… Но, вообще-то, все, что учишь, идет человеку на пользу. И изучение японского языка способствовало хотя бы тому, что я развивал память. Правда, в то время я в Японии не был. Не слишком туда пускали. А когда, спустя много лет я туда попал, понял, что все забыл. И ничего в этом удивительного не было. Поскольку языком, а уж, тем более, японским, заниматься надо постоянно. И к тому же в этом вопросе есть еще один не маловажный аспект. Помнишь, кто-то, по-моему, Михаил Светлов, говорил: «Возьмите и выучите персидский язык». А когда у него спросили: «А для чего это надо, Михаил Аркадьевич», он ответил: «А просто так, для самоутверждения». Так что из вышеописанной ситуации я могу теперь сказать, что знаю лишь английский. Со словарем.
— Немногим удается иметь на ТВ свою передачу. Ты вот смог сделать «Шут с нами». По-моему, она была очень симпатичной, выходила регулярно. Да и рейтинг ее, если не ошибаюсь, был достаточно высоким. И вдруг она исчезла с экрана. Что случилось?
— Эту передачу в свое время предложили мне сделать руководители московского телеканала, и, действительно, она хорошо пошла. Без хвастовства скажу, что на этом канале у нее был самый высокий рейтинг, и в этом не было ничего удивительного. У нас в программе выступали самые известные люди в области эстрады, юмора. А ведь юмор… Кто его не любит? Но получилось так, и это уже не зависело от меня, что Московский канал ТВ был закрыт, вместо него образовался ТВ-Центр, пришли другие люди, с иными планами, взглядами и т. д. Но была у меня, если помнишь, еще одна передача на телевидении — «Досье-Шоу». На эту передачу на встречу со зрителями мы приглашали популярных людей и давали возможность зрителям непосредственно общаться со своими кумирами. И относительно этой передачи, насколько я знаю, отзывы были тоже положительными.
— А какова судьба твоего театра «ПЛЮС»?
— Как говорил герой известного фильма: «Желание, доктор, у меня-то есть». Я бы тоже с полным основанием мог повторить эти слова, но, увы… От нашего театра остались практически два человека — пародист Николай Лукинский и я. Мы выступали с ним вдвоем. Наш концерт длился два часа, чего вполне достаточно, чтобы зритель был доволен, но, надо честно сказать, все-таки это был не театр. Конечно, театр, в полном смысле этого слова, — это было бы здорово. Но практически в наше время… Надо ли перечислять все пороги, через которые приходится перелезать. Надо ли говорить на эту тему?
— Лион, а что тебе больше нравится, писать юмористические и сатирические рассказы, быть ведущим телевизионного шоу или руководить театром?
— Что значит, «Что больше нравится»? Да все мне больше нравится! И писать, и читать со сцены то, что написал, и слышать, как мой текст, например, читает Геннадий Хазанов на каком-нибудь юбилее торжественном. Нравится, что на мой собственный юбилей пришло много народу, известные люди и популярные артисты не только поздравляли меня, но и читали мои вещи. Естественно, что мне нравится иметь свою передачу на ТВ, потому что это дает возможность встречаться как с интересными людьми, так и со зрителями. Ну, а если удастся возродить наш «ПЛЮС», …не буду загадывать…
— Одно время у входа в Московский театр эстрады на колоннах висели большие портреты людей, которые, надо понимать, много сделали для нашего эстрадного искусства. Под этими портретами не было фамилий, вероятно потому, что любители эстрады просто знали их всех в лицо. Среди них висела фотография Лиона Измайлова. Интересно, когда ты видишь свой портрет на фронтоне театра, какие чувства тебя обуревают?
— Первое чувство, когда я увидел свой портрет, было намылить шею фотографу за его произведение. Причем обидно было не только за себя. Там все какие-то, мягко скажем, некрасивые. Не хочу сказать, что я совершенно не тщеславный, наверное, не в меньшей степени, чем другие. Но сказать, что наличие моего изображения вызвало в моей душе бурю восторга, тоже не скажу. Тем более что, если ты обратил внимание, фотографии висели там на колоннах со всех четырех сторон. Кто-то из изображенных — со стороны Москва-реки и его можно было лицезреть даже с проплывающих теплоходов, кто-то встречал зрителей, идущих в театр, а мой снимок разместили как раз с задней стороны, и, чтобы посмотреть мне в лицо, надо было зайти за эту колонну. Это шутка, конечно, приятно быть в такой компании, что ни говори.
— Лион, а тебе не хочется вернуться в студенческие годы? Опять доехать на метро до «Сокола», там — на трамвае до своего МАИ…
— Я не сентиментальный человек, и ностальгия меня пока не мучает, хотя я очень любил свой Авиационный. Он просто мой самый любимый институт. У меня ведь два высших образования. Я окончил еще Высшие сценарные курсы. Занимался у Георгия Данелия. Был фильм по моему сценарию, назывался «Нужные люди». Писали мы сценарии для ТВ вместе с Анатолием Трушкиным… А на трамвае я теперь не езжу. Теперь — на БМВ, правда, она старенькая.
— Ну, хорошо, а чтобы ты пожелал сейчас юмористам или студентам МАИ?
— Не хотелось бы выглядеть таким старым мэтром. На юмористов ведь нигде не учат, хотя… Может, в МАИ… Вот и Михаил Задорнов, покойный, его кончал. Так что, господа, любите МАИ, берегите МАИ. Это наше народное достояние!