Всё! Едем на международный симпозиум!
Музей современного искусства на северном Кипре, выступает сейчас как творческая лаборатория, объединяющая тюркских художников всего мира.
— «Разверните свои картины! — сказала служащая таможенного досмотра в Алматы, — Надо проверить их на соответствие разрешительным документам!»
Пришлось распечатать тщательно замотанную скотчем пластиковую водопроводную трубу, куда я затолкал как в архитектурный тубус, шесть картин на холсте, самая большая из которых была длиной метр семьдесят. И всё это на полу, с разводами от тающего грязного снега. И конечно, заново сложенные, они не вошли в импровизированный тубус. Пришлось повторить процедуру свёртки-развёртки три раза. После этого я кое-как замотал конец трубы остатками скотча. Следующему за мной художнику Абдуахату Муратбаеву служащая милостиво сказала:
— « А вы, агай*, можете не разворачивать!»
Агай, конечно, был удовлетворён. Но, только не я. Ведь «агай» всего лишь на пару лет старше меня! Почему он агай, а я мальчик для битья?
И я спросил.
— «Вы молодо выглядите», — был ответ.
Я действительно молодо выгляжу. Виновата моя теория. Вернее, две.
Я считаю, что в архаически настроенных обществах люди вынуждены стареть, так сказать, по традиции. Традиция вынуждает человека в определённом возрасте выглядеть соответствующе. Стать «агай».
Это не просто седые волосы. У меня, кстати, седая борода, как у дедушки Мороза. Это не просто солидный животик. У меня, кстати, солидный животик. Это особое старообразное, медлительно важное поведение. Это — значительный взгляд свысока, умудрённый жизненным опытом. Это характерный, с ржавым скрипом, старческий голос.
Я всё это могу отлично сыграть, но с хрена ли? Ведь я знаю тайну: это всё искусственно старит человека.
Вторая теория заключается в том, чтобы не выпускать из себя детство. Это ежедневная медитация, по восстановлению памяти детства. До тех пор, пока ты не научишься одновременно, своим воображением находиться как бы и здесь и там — в прошлом. Я думаю, это омолаживает душу, а может быть и тело. Кто знает?
Во всяком случае, встречающий нас на Кипре водитель почтительно пожал руку Абдуахату Муратбаеву и выхватил из его рук сумки и свёртки, а меня удостоил лишь кивком, предоставив тащить груз самому. А ведь это я нуждался в помощи, потому что был после операции и мне были противопоказаны тяжести!
Пришлось смотреть на всё это философически. В конце концов, надо следовать своим убеждениям до конца. Великий Сократ, следуя убеждениям, смело выпил чашу яда. Мне же, следуя убеждениям, всего лишь надо оставаться молодым до конца!
Кипр! Родина пенорождённой Афродиты!
В этой стране совсем нет атмосферной глубины!
Днём всё выглядит так, как при свете мощной люминисцентной лампочки.
Я был обеспокоен и встревожен.
И тогда, я встал в пять утра и вышел на улицу. Всё встало на место. Появилась глубина, появилась тайна, появилась атмосфера. И острота воздуха!
Я был в Корее, в портах Пуссан и Инчон. Морской ветер насыщал остротой.
Здесь на Кипре, острота появляется рано утром. Но она не резкая. Она обволакивает и говорит тебе: — Ты свой здесь!
И я был свой. Я поступал здесь по свойски, как хотел. По свойски написал пятнадцать картин, самая большая из которых — два метра на три. Получалось почти по картине в день. Помогала акриловая быстросохнущая краска. А так же моя прежняя ежедневная практика.
Но воздух здесь влажный. Акриловая краска оставленная на палитре, может вполне быть использована на следующий день.
Здесь была особая атмосфера свободного труда. Многие вовлекаются в эту атмосферу. Я бы сказал, что этому месту свойственна атмосфера фанатизма и дух соревновательности. Самые маленькие размеры предоставляемые музеем — метр двадцать на метр шестдесят. Все заражены гигантизмом. Не просто размерами, хотя и они потрясают. Здесь происходит трансформация личности художника. Он здесь трансформируется в гигантскую личность! В личность уважаемую, необходимую, во владение которому предоставлены апартаменты в гостинице, питание в ресторане, мастерская, море первоклассных красок, личное распределение времени труда и отдыха.
Всё психологически оправдано! Мы приехали зачастую из пространства, где наше творчество никому не нужно, в пространство, где мы нужны. Мы стали жить в роскошных условиях труда и отдыха, но в состоянии социо-половой депривации. В состоянии, когда всё по другому — большие размеры холста, не надо щадить красок (и это здесь обязательный императив!). Во что это выльется? Как минимум в личную творческую революцию. Как максимум, будет творческий взрыв. С большой зоной поражения. Мы увезём этот взрыв с собой.
Вот почему я говорю, что сейчас на Кипре создан творческий реактор. По аналогии с атомным. Когда-то, академик Сахаров, на конференции по мирному атому заявил, что атом никогда не бывает мирным. И наоборот, художественное творчество всегда несёт мир и зависит от мира на земле.
Для справки. На Северном Кипре началось создание первого и самого крупного в регионе Кипрского музея современного искусства, площадь которого составит 15 000 кв. м. В музейный комплекс войдут фойе на 1500 человек, 4 постоянных коллекционных зала, 5 экспозиционно-выставочных залов, конференц-залы на 120 человек каждый, фотостудии и специализированные лаборатории для анализа и восстановления редких работ, залы заседаний, реставрационные мастерские, современные библиотека и архив.
Идейным вдохновителем и меценатом проекта является основатель Ближневосточного университета, доктор Суат Гюнсель.
_______________________________
*Агай — уважительное обращение к пожилым людям в Казахстане