Воспоминания из девяностых. История реальная, но имена и фамилии изменены.
Все думают, что зло — это эмоциональное состояние.
Люди верующие, думают, что зло — это особая духовная категория.
На самом деле зло — это материя.
И эта материя может истощаться и возобновляться.
Люди, что-то такое подозревали, когда придумывали устойчивые выражения, вроде: «он исчерпал все свои запасы зла», или «зла на тебя не хватает».
И что же делает человек, когда у него не хватает зла? Он черпает зло из другого человека.
Мы на самом деле не так неуязвимы и цельны, и, представляя из себя атомное коловращение, вполне способны обмениваться избытками своей материи.
Особенно ярко это заметно на собаках.
Вы, наверное, стали бы утверждать, что собака, так сказать, копирует хозяина?
А я заявляю, что это, очень распространённая ошибка!
На деле, добрые хозяева имеют злых собак. И наоборот.
Это не вопрос влияния, а, так сказать, преобладания жизненной практики.
В этой жизни, осмелюсь сказать, всегда кто-то — автомобиль, а кто-то — бензоколонка.
К этому открытию, меня подвигла история моих же соседей по подьезду — Аубекова и Таубекова. Забавно, правда — какие схожие фамилии. Такое случается только в жизни. Любой уважающий себя рассказчик постарается придумать жизненные, но разные фамилии. А жизнь особо не старается. На неё всё равно нет судей.
Так вот, я живу на третьем этаже, а эти двое на первом. Но я вам скажу — не было более злых и склочных соседей. Заводятся с полоборота!
Музыка после девяти, собака наверху (лает и псиной воняет), гости (шумят), подъездная дверь («опять на ночь не закрыли») и прочая и прочая.
Самое главное, выступали они всегда в унисон и приятелями были закадычными. Выпивали?
Пиво по вечерам, разве кто-то может назвать пьянством?
Но случилось однажды так, что у Таубекова удалили полип в гортани, из голосовых связок, и он потерял голос. Почти на две недели.
Что было! Вы не представляете. Таубеков от злости чуть не лопается, но молчит. Зато Аубеков старается и за себя и за друга.
И тут в дело вступают те самые загадочные анастомозы, мной открытые.
Из медицины мы знаем (а я кончал когда-то медучилище), что анастомозы возникают при закупорке крупных сосудов. Тогда мелкие сосуды укрупняются и начинают брать на себя их функцию. Анастомоз по простому — это проход.
Уж не знаю, от кого первого изошли те загадочные энергетические щупальца подключения.
В общем, непонятно, то ли Таубеков присоединился к Аубекову, потому что был переполнен злом, ищущим исхода, то ли Аубеков перестарался за двоих и израсходовал свои запасы слишком быстро. Но между ними возникла таинственная духовная связь. Аубеков скандалил, а Таубековслужил аккамулятором.
И удивительное дело — Таубеков начал добреть. Это было видно по тому, как разгладились вдруг все его морщинки — клинышки между бровями, угрюмая складка в углах рта.
Постояв возле Аубекова, Таубеков уходил умиротворённый и сияющий.
И это имело свои последствия.
Сначала он начал пытаться помогать жене по хозяйству. То посуду помоет, то хлеба принесёт из булочной.
Жена встревожилась, и обегав с этой новостью подруг, засобиралась к бабке, вдруг кто наложил порчу на её супруга. Что конечно, показывает её как женщину тёмную, но добрую.
Самое главное — Таубеков перестал бить жену по субботам.
А это ведь было знаковым явлением. Что — то вроде брендового ярлыка. Айша, то с фонарём на правом глазу, то на левом.
Бил избирательно и бережливо. Давал заживать одному глазу, пока метил другой.
Недаром говорят — бьёт, значит любит.
Правда, это, наши досужие предположения. Ведь Айша была не в претензии, никуда жалоб не подавала, а то, что слишком часто спотыкается и падает, так, наверное, у неё что-то сосудистое. И вдруг без синяков! То есть совсем.
На этом дело не закончилось. Таубеков помог соседке, бабе Люсе, донести кошёлку из магазина.
Погладил соседского пса — ротвейлера Джека.
Самое главное, Джек, неизменно захлёбывающийся лаем при виде Таубекова и еле сдерживаемый хозяином, вдруг, дал себя погладить и счастливо скулил при этом.
Всё было ясно. Во всяком случае — мне.
На Таубекова снизошла святость.
Но вы ошибаетесь, если думаете, что я, бросился искать телефонный номер папской канцелярии.
У меня возникла своя теория святости — анастомозы зла.
Всё очень просто. Ты отдаёшь кому-то своё зло, а сам добреешь.
Вон Франциск Ассизский, думаете просто так начал вдруг цветочки нюхать и птичек кормить?
Сначала надо вспомнить, в какую эпоху он жил. Он жил в эпоху, когда люди словно взбесились от зла.
Ясное дело — Франциску оставалось только отдавать своё зло окружающим, а самому добреть и покрываться неземным сиянием.
Говорят даже волки при встрече с Франциском, не захотели его есть.
Вы это понимаете?
Святые, всегда возникают в тёмные века особо жестоких проявлений зла.
Просто у некоторых людей есть талант устанавливать таинственные (но теперь уже не таинственные), невидимые анастомозы.
Иногда случается наоборот. Толпа отдаёт одному человеку своё зло, да так мощно, что его бедолагу (хаха!), просто корчит и трясёт.
Понимаете о ком я? О бесноватом фюрере Германии. Недаром после его выступлений, все расходились такие умиротворённые.
Но так как толпа была большая, величиной с целую Германию, а фюрер один, то мы не смогли увидеть такого удивительного феномена — образования целого народа святых. Для этих целей надо, чтобы хотя бы на два — три человека было по одному фюреру.
Фашисты наверное, что –то подобное прозревали. Поэтому у них были районные фюреры, областные, партийные, групповые, в общем дофига всяких.
Но не вышло. Нет.
Не все обладают талантом устанавливать таинственные анастомозы.
Но я отвлёкся.
Аубеков теперь стал старшим по подьезду. Странно. Но даже пострадавшие от его скандалов и придирок соседи, теперь его хвалят и признают, что без него не было бы должного порядка.
А Таубеков теперь лечит наложением рук.
Выздоравливают почти все.
Почти.