При транспортировке партии сувениров через нуль-пространство потерялся ящик значков.
— А если он завалился в прошлое! – кричал на внука начальник сбыта. – Все может измениться, все!
Дед плакал. Больше всего он боялся, что в новом будущем его внук будет не его внуком… хотя мальчишка во всем и виноват. Захотел в субботу пойти с любимым дедушкой, сам с вечера завел всю свою одежду на семь утра. И одежда, конечно, наскочила на малыша, одела его полностью. Куда деваться – пришлось взять с собой.
— Карбон! – грязно выругал дед изобретателя детской заводной одежды. – Я ведь просил: пальцем ничего не трогать! Просил…
В общем, внук, видимо, нажал на одну из кнопок транспортировки. Еще хорошо, что родители запихнули ребенка в сверхмодный детский сад с психотренингом.
— Дедушка, твоя правая рука теплеет, тяжелеет, ты все больше успокаиваешься… уже спокоен. Ты принимаешь верное решение!
— Решение! Принимаю! В космопол нужно позвонить, — и он приказал универсальной машине: — Телефон космопола!
Унимаш быстро превратилась в видеотелефон, и дед начал с привычного обращения «Омбрэ».
В космополе сказали, что дело слишком серьезное и приказали прибыть как можно скорее. Дед приказал универсальной машине сделаться чем-нибудь летательным.
— Вам побыстрее или помедленнее? – спросила машина.
— Побыстрее! – рявкнул дед.
Унимаш преобразовалась в гравиплан, и они полетели над городом-музеем. Мальчик с любопытством смотрел вниз: еще его родители жили здесь, пока не настало время деурбанизации. А настало оно с приходом в быт универсальных машин. Отпала проблема коммуникаций, ибо унимаш могла все (от изготовления мебели до приготовления пищи).
В то время, когда в космополе два следователи сели за пульты поисковых машин, в Лёнинграде (бывшей Москве) – в июне 1981 года — в киоске союзпечати на Пушкинской площади появился ящик сувениров, чрезвычайно легкий по весу. Киоскер поспешил распечатать товар, всем нутром предчувствуя импортную продукцию.
Вот удача так удача! Коллекционеры будут в ногах валяться. Он взял в руки один значок: то ли в виде латинской буквы С, то ли русской – С. Размер значка С довольно велик, но вот что удивительно – никакого веса! Киоскер хотел сравнить новинку по весу с таким же по размеру значком Горького, но и Горький показался невесомым. Что это со мной такое сегодня? Он положил значок С и вдруг почувствовал, что… Горький что-то весит. Ого, значит что – этот новый значок С прибавляет силы!? А когда его положил, то силы остались прежние – свои!
Он стал внимательно рассматривать новинку. Внутри буквы С воссияло вдруг иконное лицо человека с неистовым взглядом. Почему-то очень знакомое! Киоскер навидался значков без имен, но все это были изображения всем известных великих людей. А это кто? И смотрит прямо в глаза. И кусок колючей проволоки в углу значка! Наверное, некто из западных деятелей антифашистского движения.
В фактуре только цена, от руки, так бывает, когда кладовщик не может перевести с иностранного языка их документацию. Конечно, копеек это – 20. Не рублей же. Но киоскер уже понял, что у коллекционеров дойдет цена этого чуда и до 20 рублей тоже.
Он коллекционировал миниатюрные издания и мечтал приобрести трехтомник Лёни (Брежнева), выпущенный пермским книжным издательством. И вот теперь – наконец-то! – он сможет приобрести трехтомничек за эти новые значки. К тому же если поместить значок С между значками по 20 и 30 копеек, то можно продавать за 30, и никто не придерется. Киоскер начал выставлять новинку именно так, но в это время глаза человека за колючей проволокой так гневно сверкнули, что значок С как бы сам повис на строчке «20 коп.» . А кстати, почему он так повис? На залипах, что ли? Нет. Странно.
И вдруг он заметил, что с обратной стороны значка есть иностранные буквы. Это очень хорошо. Хотя и так по всему видно, что значок не наш, но буквы будут дополнительно убеждать покупателей. Он взял один значок С и пошел к магазину «Дружба», чтобы показать продавщице Инночке. Инночка значок осмотрела и задумчиво приложила к блузке, примеряя. Значок сразу завис, словно волшебный.
— Вот удивительно, — улыбнулась Инночка, — по-моему, это испанский язык. Но я не уверена, а, вон пришел покупатель, который знает испанский (и она позвала своего знакомого покупателя).
— Хорошая вещь, — сказал знаток испанского языка. – Написано: «Уровень радиации, уровень здоровья, уровень реальности».
— Ну-ка, какой у меня уровень здоровья? – Инночка снова приложила значок к блузке.
— Ого, 160 на 120 – это, видимо, давление. Но… падает на глазах. Лечит, что ли, этот чудо-автомат?
— А уровень реальности? – спросил киоскер.
— Фантом.
— Реальность на уровне фантома – как это понять? – спросила Инночка.
— Ну, это небольшая степень реальности… в общем, когда у человека зудит отрезанный палец.
— Неужели это наша жизнь? Как отрезали! Только зуд остался…
Испанист готов был долго объяснять Инночке про фантомы: например, радуга – тоже фантом, так как ее не существует в качестве материальной дуги, но все ее видят… Однако киоскер засобирался уходить на свое рабочее место, и наш знаток испанского пошел за ним, чтоб узнать, где можно получить, купить, выменять этот значок С.
Они шли, а вокруг шумела Москва, и это была реальность! Какой же фантом? Киоскер на ходу приложил значок к себе, прочел свое давление «170 на 120», которое тут же начало снижаться. И уже 120 на 90. Это уже хорошо! Лечит так быстро – излечивает! Надо его носить всегда. Умеют эти иностранцы делать вещи!
И по Лёнинграду полетело: значок С, испанский, снимает давление и вообще. Через два дня цена его на черном рынке доходила, страшно сказать, до 400 рублей. О нем говорили всюду: в учреждениях, в семьях, в очередях за колбасой. И однажды, в одной очереди, это случилось.
— Простите, это тот самый значок С? Как вы не боитесь его носить – сорвать могут…
— Знаете, его не крадут. Да-да, все так просто. Значок отталкивает воров. Каким-то странным образом. В общем, грабители падают, как созревшие груши… на землю.
— Ну-ка, дайте взглянуть… Боже мой, да ведь это – Саша!
— Какой Саша?
— Александр Исаевич!
— Ты – Александр Исаевич? — в шутку спросил владелец у значка своего.
Человек на значке кивнул.
— Ну, Сашка, привет! – запанибратски крикнул значку кто-то из соседей по очереди.
— Какой я тебе Сашка, сучья харя! – прозвучало в ответ в мозгу у каждого в очереди – было ясно, что слова шли от значка.
— Точно! Это Солженицын, — хором заговорили вокруг.
— Надо бы Ростроповичу показать.
— Говорят, Ростропович уже сквозанул в Израиль…
— А Лева Копелев? Да, кажется, и он тоже…
Одна дама вдруг удивилась этому: как можно уехать из будущего в прошлое – в капстрану!
— А может там … еще более глубокое будущее? Мы вон в Японию приехали – ходят какие-то люди в оранжевых комбинезонах и такими электрическими штучками чистят улицу, которая и так чиста… Это дворники у них.
— Тише, тише, кажется, вон тот человек, вон удаляется… пошел знаете куда?
То ли человек пошел ТУДА, то ли люди ОТТУДА были везде и всюду, только вскоре власти сильно заинтересовались значком С. Сначала в газетах прошли статьи об усилении буржуазной пропаганды. Вроде бы там ничего не было сказано про сам значок С, но все поняли, что это – грозное предупреждение. И все-таки люди продолжали носить значки, говорить «Лечусь Солженицыным», «Солж не дает мне врать», «Саша придает мне силы терпеть…».
Первым арестовали киоскера. У него спрашивали: как попал к нему ящик со значками, сколько их было всего, какой уровень реальности был написан тогда… Дело в том, что после вступления в эту историю органов, уровень реальности все время изменялся. То писалось – « мираж», то – «иллюзия», а затем уже – «химера». Киоскер честно хотел ответить: фантом было. Но сказал почему-то:
— Фантомас.
От страха он перепутал слова, но именно этим словом «Фантомас» была названа операция по выявлению значков. Нескольких владельцев (уже бывших, ибо значок у них конфисковали) посадили в психушку, остальные пошли сдавать значки добровольно. Очередная лавина статей в газетах о применении Западом психотропного оружия как бы не называла конкретно значок С, но все отлично понимали, о чем идет речь.
Когда поисковая группа космопола прибыла в город Лёнинград, работы было немного: они прихватили все значки (так как именно все они были собраны в одном месте) и улетели так быстро, как если бы кто-то в самом деле применил психотропные средства. Никто. Ничего. Не понял.
Только чаще стали употреблять слова «фантом» и «химера». Да появились новые анекдоты. А Державин и Ширвинд в своих эстрадных миниатюрах, пародируя эпоху, стали сильнее надуваться – слегка под Лёню, под его вальяжную величественность. Это было оценено, но не всеми.
1981 год.
