Сказка на десерт
Давным-давно в маленьком городке жил-был кондитер. Толстый, но не добрый, злой, но не худой, весь в сладком, но не сахар. Короче, Злой Кондитер.
Другие горожане его не любили и старались общаться с ним как можно реже. Им не нравилось, что он никогда не интересовался их делами, а, быстро обслужив очередного покупателя, тут же поворачивался к следующему. Ни тебе привета, ни участливого вопроса. Даже ни слова о погоде, будто собеседника и вовсе нет.
Люди постоянно обсуждали его друг с другом и до того распалялись, что давали страшные клятвы никогда более не переступать порога омерзительного заведения. Но через некоторое время, стыдливо отводя глаза, вновь сталкивались там нос к носу. У них просто не было сил противостоять проклятым вкусностям Злого Кондитера. Как-то заезжий музыкант-итальянец, отведав его поджаристые канноли с воздушным кремом из рикотты, процокал от удовольствия:
– Vir-tu-o-so…
И хотя сказано это было на иностранном языке, все прекрасно всё поняли. Однако честно заслуженный титул так и не прижился: никто его не оспаривал, но и не повторял. Даже с ядовитой иронией. Досточтимые горожане аккуратно избегали темы признания на редкость отталкивающей персоны.
На самом деле, Злой Кондитер был ничуть не хуже других обывателей. Но то ли его нежелание, то ли неумение общаться с людьми привело к полному непониманию и взаимному презрению. В результате рождались абсолютно дикие слухи и сплетни. А так как поедание его стряпни неизбежно вело к ощутимо лишнему весу, то люди и вовсе решили, что он их потихоньку планомерно убивает.
Даже самые образованные не оставались в стороне от происходящего. Врач бил тревогу, рассказывая о страшном вреде здоровью, который наносит Злой Кондитер. Редактор газеты публиковал это на страницах единственного периодического издания. Учитель красочно запугивал печатным словом детей в школе. А драматург с режиссёром ставили спектакли, обличавшие главного виновника всех бед и напастей. Причём и врач, и редактор, и учитель, не говоря уже о мастерах культуры, делали своё дело на совесть и совершенно искренне. Хотя и за деньги тоже. А, получив очередное жалованье, тут же спешили прикупить к ужину вражеских сладостей.
* * *
И вот, в один прекрасный вечер, в городские ворота лихо постучали.
– Кого там ещё несёт? — заворчал пожилой стражник с продавленного кресла в сторожевой будке.
Он так уютно устроился со свечой, пледом и книгой о вкусной, но здоровой пище, что готов был изрубить в фарш любого пришлого своей здоровенной алебардой.
– Добрый вечер! Я — кондитер! — весело донеслось из внешнего мира.
«Я — Добрый Кондитер!» — послышалось привратнику, и он охнул от нежданной радости:
– Иди ты… Ой, то есть наоборот, милости просим! Секундочку — я уже отпираю. Одну секундочку…
Раздался лязг угрожающих размеров замкá, сменившийся скрипом небольшой, но массивной двери, и в проёме возник молодой человек. На нём был тёмный бархатный камзол, белоснежная, немного помятая, рубаха, льняные штаны и светлые чулки. Из-за спины путника виднелся огромный мешок, который он удерживал через плечо при помощи гладко струганой палки.
«Специально, небось, переоделся и лишь потом постучал», — усмехнулся про себя бывалый привратник.
– А что у тебя за спиной? — спохватился он, припоминая свои обязанности.
– Мой инструмент, разумеется, — со смехом ответил гость, — кастрюльки, скалки, взбивалки, формочки, мешочки для крема с насадками, лопатки, ножи…
– Довольно, довольно, – замахал свободной рукой служитель городской безопасности.
После такого перечисления ему и в голову не могло прийти, что перед ним какой-то обманщик. Надо было бы, конечно, спросить документы, но у стража ворот был куда лучший план.
– Значит, так, — сказал он с хитрым прищуром, — время сейчас позднее, и тебе нужен мало-мальский ночлег. Дворцовой почивальни не обещаю, но угол в моей хибаре… Нет-нет, это — будка, а хибара всё же поболе будет… Так вот, пройдёшь по улице пять домов вперёд, свернёшь направо и топай, пока не упрёшься прямо в неё — там недалеко. А как доберёшься, постучи, и, когда моя старуха отзовётся, скажи, что я тебя послал. Не беспокойся — я прекрасно вижу, что денег у тебя нет. Но ты же как-никак назвался кондитером. Поэтому просто приготовь нам завтра чего, и будем расчёте.
Когда посетитель скрылся за поворотом, старик аж крякнул от удовольствия. У него был зуб на Злого Кондитера, цены которого давно стали не по зубам. Иногда, конечно, можно было себе позволить, но хотелось гораздо чаще и больше. Так что любая внеочередная вкусняшка превращалась в подлинный праздник. А если дела у славного малого пойдут хорошо, то наверняка можно и впредь рассчитывать…
* * *
Но и молодому кондитеру повезло не меньше, ведь проклятый вопрос первого ночлега решился сам собой, и считай даром. Старуха была приветлива, быстро постелила ему немного соломы в углу за полуразвалившимся комодом и пожелала спокойной ночи. Усталый путник не отказался бы и отужинать, но, видя убогость жилища, быстро понял тщетность подобных мечтаний. Впрочем, его голодные грёзы быстро уступили место приятным сновидениям.
Зато не успел он поутру пробудиться, как тут же заметил единственный стол посреди комнаты, прикрытый непонятного цвета мешковиной. Поверх стояли несколько полуржавых и битых мисок. В одной была мука, в другой — творог, а в третьей — одно сырое яйцо и немного масла на краешке.
– Ну что, хозяйка, будем праздник печь? — весело обратился кондитер к жене привратника.
– Т-с-с!.. — зашипела та в ответ. — Разбудишь моё начальство. С полчаса как со службы вернулись.
Постоялец на мгновение виновато прикрыл свой рот рукой, а затем, стараясь не греметь посудой, приступил к отработке долга. Старуха присела в затенённой половине хибары, и лишь горящие от нетерпения кошачьи глаза выдавали её присутствие.
Кондитер быстро оценил ситуацию и понял, что показать себя во всём блеске ему, мягко говоря, не удастся. Счастье, что в мешке у него было немного сахара, соли и ванили. Грустно вздохнув, он решил временно опустить свой уровень до простого булочника и сварганить беспроигрышные ватрушки.
«Э-э, нет, — вздохнул он про себя, — одну ватрушку».
Молодой человек проворно замесил и раскатал тесто, слепил форму и уложил в неё творог, смешанный с остатками сахара. Затем достал из своего волшебного мешка противень с пергаментом, выложил на него будущую ватрушку и открыл заслонку небольшой плиты-печки… Нет нужды объяснять, что ещё добрый час ушёл на выгребание нескончаемой золы, пока, наконец, не было разожжено сыроватое поленце, а противень со стряпнёй не помещён внутрь.
Где-то через четверть часа из форточки во внешний мир потянулся долгожданный аромат. Не так уж и сильно и не то чтобы далеко, но какие-то прохожие его учуяли и резко сменили свой маршрут. Другие издалека увидали «подозрительные» перемещения сограждан и тоже подтянулись к убогому жилищу. Все пытались выяснить друг у друга чтó же происходит и строили совершенно фантастические предположения.
Немного погодя случайно затесавшийся в гущу толпы полицейский решился осторожно постучать в дверь. Никто изнутри не отреагировал. Блюстителю порядка пришлось повторить с куда более привычным нажимом, обозначив серьёзность своих намерений. И опять безрезультатно. Лишь с третьей громогласной попытки дверь приоткрылась, и наружу высунулась жующая голова хозяйки. Народ не на шутку разволновался.
– Чего стоим? — насмешливо спросила старуха, проглотив остатки.
– А ты что, приглашаешь? — тут же полетело в ответ.
– Повязал салфеточку! — огрызнулась она. — Подыщи для начала жильё человеку, да обеспечь его ингредиентами.
– Ну хоть скажи, вкусно-то было? — не унималась толпа.
– А сами как думаете? Это же Дóбрый Кондитер. Злому такое испечь просто не под силу.
– Ясен пень! — крикнул какой-то горластый тип. — Добро побеждает зло!
– Добро побеждает зло?..
– Добро побеждает зло…
– Добро побеждает зло!
Последняя фраза моментально ушла в народ. Все стали повторять её по каждому поводу и без. С восторгом и придыханием, бросая многозначительные взгляды и отводя глаза. Люди ощутили эмоциональный подъём и духовное единение против ненавистного врага. Да что там единение — принадлежность к тайному обществу посвящённых в истину! Впрочем, городская ратуша впоследствии быстро запретила полюбившееся выражение. Не столько ради защиты прав человека, сколько из опасений самого обыкновенного переворота.
* * *
К счастью, за радостным порывом не забыли и про виновника торжества. На главной и единственной площади нашлось небольшое пустующее помещение, которое городские власти с удовольствием сдали ему втридорога. Работая с утра до ночи, он за несколько дней переоборудовал две захламленных комнаты в очень уютную кондитерскую с магазином в одной и кухней в другой. Пара соседей — владельцы фруктовой и бакалейной лавок — так обрадовались новому товарищу, что тут же притащили ему и муки, и сахара, и яблок, и сухофруктов, и Бог знает чего ещё. В долг, разумеется, и под весьма приличные проценты. Не отставать же от ратуши, в конце концов.
Но Добрый Кондитер не унывал. Кстати, ему очень понравилось это прозвище. Оно озаряло каждый его рабочий день и придавало смысл буквально каждому движению. Удивительно, правда, как легко он его заработал, не выказав ещё по сути никакого умения. Но за это можно было не волноваться — лишь бы дали возможность представить себя во всей красе, только бы не забыли и пришли. Ну хоть несколько человек для начала.
* * *
И вот, наступило время открытия! Не успел магазинчик распахнуть двери, как внутрь хлынула толпа. Молодой человек аж опешил, потому что в течение получаса товар был сметён подчистую: и леденцы, и мармелад, и коржики с корицей, и профитроли с заварным кремом, и… Да, в общем-то, и всё. Побоялся он сделать больше на первый раз, недооценил ситуацию.
«Хоть бы распробовали, — приятно беспокоился счастливый продавец. — Это, конечно, не коньяк… Но всё же лучше посмаковать, а не заглатывать, словно горячий пирожок с непонятной начинкой».
Конечно, первый день стоит особняком, и нельзя рассчитывать, что так будет всегда. Однако, несмотря ни на что, народ бесперебойно тянулся за очередными сластями. Каждый вечер и последующую половину дня новый кудесник погружался в тонкости производства. Но стоило часам на башне отбить два часа дня, как волшебные «врата рая» распахивались к радости изнывающих потребителей. Любой мог свободно попасть внутрь и выйти за вполне умеренную плату. Кстати, старик-привратник и его жена за своё гостеприимство и рекламу получили потрясающую постоянную скидку. Так было даже ещё лучше, чем совсем бесплатно. Ведь бесплатное — это либо мышеловка, либо подаяние. А скидка — это удача, победа, предмет гордости. Да что там скромничать — просто счастье!
Добрый Кондитер был так рад всем покупателям, что даже запоминал их имена. Как бы он ни был занят, у него находилось доброе слово и интерес к делам каждого. Люди чувствовали неподдельную заботу и с большим удовольствием частенько захаживали.
А что же Злой Кондитер? Конечно, у него наступили тяжёлые времена — посетители пропали вообще. Он понимал, что с появлением достойного соперника станет значительно труднее, но всё же не до такой степени. Пришлось даже скрепя сердце закрыть свой магазин на удручающе неопределённое время. Потому что делать конкуренту гадости или, чего доброго, поджигать его он не собирался. Это был совершенно нетипичный злодей, едва отличимый от приличной публики. Естественно, он крайне переживал из-за происшедшего и негодовал на презренных покупателей. Но, здраво поразмыслив, решил просто запастись терпением. Неожиданно для себя он ощутил, как нахлынула колоссальная усталость. И немудрено, ведь работа на износ без отпуска и выходных, когда шла самая торговля, выжали из него все соки. Семьи у Злого Кондитера не было, денег скопилось более чем, и совсем неплохо, что подвернулся, наконец, повод остановиться, отдышаться и оглядеться. Странное чувство охватывало его, когда он просто гулял по старинным в будущем улочкам, рассматривал самые обыкновенные дома и присаживался на невзрачную лавку в буйно цветущем парке.
Довольно скоро это ему наскучило, однако других вариантов не предвиделось: народ и не думал возвращаться в прежнее русло. Все просто с ума посходили на обожании Доброго Кондитера и его волшебной продукции. Недели не прошло, как удачливого соперника с чувством высшей справедливости нарекли виртуозом. Дошло до того, что врач стал прописывать его изделия в качестве лечения, и это работало, в школе полным ходом разучивали нескончаемые стишки во славу, а театр заказал композитору и драматургу аж целый сказочный балет. Про игрушку для колки орехов и волшебное драже.
* * *
Однажды поздно вечером к Злому Кондитеру тихо постучали. Он уже готовился улечься спать и разозлился, что кто-то осмелился побеспокоить его в столь неурочный час. Но, приняв во внимание необычность ситуации, быстро взял себя в руки и тяжёлой поступью отправился по узкой лесенке на первый этаж.
– Что вам угодно? — спросил он через плотно запертую дверь, всё ещё хмурясь.
– Добрый вечер, извините за столь позднее вторжение, — раздался приятный женский голос, — мне бы хотелось купить у вас немного сладостей.
«С ума сойти!» — вздрогнул про себя кондитер.
С той стороны ощутили его замешательство и добавили:
– Простите за беспокойство. Я наверное, лучше загляну завтра. Скажите, когда вы откроетесь?
– Милая барышня, — неожиданно расчувствовался хозяин, — да о чём вы говорите? Какое «откроетесь»? Кому теперь нужны мои изделия? Милости прошу, входите. Я угощу вас просто так.
И он с нетерпением распахнул дверь. На пороге стояла весьма полная женщина в красивом тёмно-зелёном плаще и белом чепчике. Щёки посетительницы пылали стыдливым румянцем, а на губах примостилась застенчивая улыбка, приоткрывавшая гнилые зубы. Но от неё исходило столько тепла и доброты, что Злой Кондитер не обратил никакого внимания на изъяны.
Он с поклоном пропустил гостью внутрь и провёл в заднюю комнату, где стоял широкий дубовый стол без скатерти с двумя грубыми табуретками. К счастью, буквально вчера вечером Злой Кондитер приготовил свои фирменные канноли, памятуя о достославном отзыве и рассчитывая таким образом спровоцировать удачу. И вот, на тебе: то ли первая за долгое время покупательница объявилась, то ли добрая фея… Да какая покупательница? Ему просто захотелось человеческого общения и участия. Одно дело, когда топчется такая масса народу, что к концу дня уже в гробу их видишь вместе с их дебильными просьбами, и совсем другое, когда вот так. Довольно необычно было взять и просто угостить. Ну, не совсем уж просто — блеснуть заодно и, если повезёт, сорвать, наконец, комплимент.
– Сейчас, сейчас, — бормотал он в лихорадочных поисках, — один момент. Ага! Вот она, бутылочка кристально чистого вина из Шампани.
«Дорогущая, зараза, — заныл он про себя. — Ох, дорогущая… Ладно, сегодня такая оказия… Не любоваться же на неё до скончания века, бутылку эту».
– Вы знаете, — промолвила женщина, — я терпеть не могу несправедливости. Все словно с цепи сорвались — без конца ходят к Добр… простите, к тому кондитеру, а вас честят на каждом углу. Нет слов, он потрясает, но и вы отлично всё делаете.
Злой Кондитер помимо воли сравнил эпитеты и чуть не вскипел от негодования. Но сразу остыл: он знал себе цену и понял, что даже после сокрушительного поражения можно жить. А то и благодаря ему. Но у женщины уже ёкнуло в груди от собственного ляпа. Нисколько не желая уязвить человека, она просто не совладала со своими чувствами. Конечно же, она, как и все, обожала стряпню Доброго Кондитера. И, конечно же, не менее других представительниц прекрасного пола, была влюблена в него по уши. Бедняжка частенько наведывалась в тот магазин, хоть и понимала всю призрачность своих шансов обратить на себя внимание. А по возвращении домой благоговейно разворачивала и вкушала утешительный приз. Правда, это ещё больше ухудшало её и без того мнимые шансы.
Оглядев комнату, гостья почувствовала, будто жила здесь давным-давно. Ей показались до боли знакомыми и родными все эти кастрюльки, скалки, взбивалки, формочки, мешочки для крема с насадками, лопатки, ножи… То, что рисовалось антуражем прежних мечтаний, явилось при совершенно иных обстоятельствах, но отнюдь не разочаровало. Даже лицо Злого Кондитера оказалось вовсе не злым, а скорее усталым и обескураженным тем, что творилось вокруг. Он так смешно хлопнул себя по лбу, вскочил и побежал за бокалами, так заботливо и щедро налил дорогого вина, что женщина ощутила, как исподволь оттаивает её окоченевшая душа.
Хозяин и гостья от всего сердца чокнулись, выпили и принялись уплетать восхитительные канноли. Трудно поверить, но их оказалось так много, что с лихвой хватило им обоим даже на следующее утро.
* * *
А композитор с драматургом тем временем дописали свой балет и торжественно принесли его в театр. К их удивлению режиссёр пришёл в восторг от представленного сочинения и даже не высказал ни единого замечания. Сгорая от нетерпения, он созвал танцевальную труппу и… схватился за голову. Все до единого исполнители уже заметно раздобрели и были просто не в состоянии порхать по сцене. Полная катастрофа, немыслимая прежде.
Режиссёр бросился к врачу в надежде раздобыть любые чудо-таблетки для срочного похудания, но не смог прорваться сквозь переполненную приёмную. У кого зубы, у кого живот, у кого сердце, но в основном и то, и другое, и третье. Весь город метался и корчился от боли и изжоги, проклиная чересчур Доброго Кондитера. Люди с тоской и одышкой вспоминали старые времена, когда вкусности были не хуже, зато появлялись на столе не так часто, чтобы нанести серьёзный вред здоровью. Равнодушное и даже неприязненное отношение Злого Кондитера к покупателям превозносилось как высший профессионализм в щекотливом деле торговли сладким. А больше всех шепеляво причитали старик-привратник и его супруга, которые потеряли все оставшиеся зубы на почти бесплатных сластях. Немудрено, что падший волшебник, едва началась заварушка, мигом собрал в мешок свой рабочий инструмент и рванул прочь, осыпаемый по дороге всеми видами ругательств и проклятий.
* * *
Добрый Кондитер шёл по просёлочной дороге быстрым шагом. Он что есть мочи старался рассмотреть окружающий пейзаж в борьбе с застилающими глаза слезами. Никакой карты или компаса у него под рукой не было, и оставалось лишь надеяться на удачу. Ближе к вечеру ему удалось полностью успокоиться и переключиться на мысли о ночлеге. Но стоило доброму кудеснику об этом подумать, как он сразу заметил на горизонте новый городок. Усталый путник аж вскрикнул от радости и с большим воодушевлением прибавил шагу. Не прошло и получаса, как он очутился у желанной цели и лихо постучал в ворота.
– Кого там ещё несёт? — проскрипело недовольство за стеной.
– Добрый вечер! Я — кондитер! — бойко раздалось в ответ.
И только чуткое ухо могло уловить в его голосе немного меньше веселья и доброты.