4 августа 2016 года скончалась Народная артистка России Зинаида Шарко, которая была ведущей актрисой Большого драматического театра имени Г. Товстоногова в Санкт-Петербурге. Она отдала этому театру ровно 60 лет.
Это интервью я сделал с ней, когда она была на гастролях в Германии.
- Зинаида Максимовна, тридцать три года вы проработали вместе с Георгием Александровичем Товстоноговым в знаменитом Большом драматическом театр в Ленинграде. В своих воспоминаниях вы называете это своим счастьем. Это в первую очередь относится к режиссеру или к театру?
- Товстоногов и БДТ понятия неразделимые. Все в театре определял он. Вот уже столько лет, как его нет, и это ощущаешь с каждым годом все больше и больше. Я не говорю только о его гениальности, таланте, но и о преданности театру. У него ведь кроме театра ничего и не было. Как-то раз его спросили, считает ли он, что театр может изменить жизнь, и он ответил, что если бы не был в этом убежден, то никогда бы театром не занимался. За эти годы я работала со многими режиссерами и меня убивает их равнодушие. Но что меня особенно пугает, так это то, что никто их них не хочет иметь собственный театр, быть хозяином и нести ответственность за него. У Товстоногова было не так. Он пришел в БДТ в феврале 1956 г., я, к слову, – в сентябре и потому называю себя «первым призывом», и стал по крупицам собирать такую уникальную труппу. А теперь «востребованный» режиссер ставит спектакли то здесь, то там, получает за это, что причитается, и все – никаких забот.
- За человеком, которому веришь бесконечно, люди готовы идти «в огонь и в воду». Правда, что вы в прямом смысле этого слова пошли за Товстоноговым, когда он позвал вас в море, хотя вы не умели плавать?
- Было такое, в Сочи. Более того, когда Георгия Александровича не стало, я в интервью искренне сказала, что если бы надо было отдать за него жизнь, я это бы сделала. Причем я не одна такая. Мы все, кого он создал, таких убеждений.
- Вы «проснулись знаменитой» после спектакля «Пять вечеров», где играли главные роли с Ефимом Копеляном. Кто видел этот спектакль, говорит, что он намного сильнее, чем известный фильм Михалкова, с Гурченко и Любшиным. Фильм выглядит как бы вторичным по сравнением со спектаклем. В картине героиня, Тамара Васильевна, даже поет ту же песню, что пели вы – «Миленький ты мой»… Почему так произошло, по-вашему?
- Я думаю, что так получилось потому, что мы играли себя, свое время. А Михалков, как он сказал, делал «ретро». И этот спектакль на самом деле оказался этапным для меня, хотя в то время мы этого и не понимали. Возможно, что то же самое происходит с чеховскими пьесами.
- Вы сказали, что «Три сестры» Чехова — самая светлая страница в вашей жизни и в жизни БДТ. А какие еще светлые страницы вы могли бы вспомнить?
- Теперь я понимаю, что все те 33 года были светлыми страницами моей жизни, но когда меня спрашивают, какая моя роль любимая, я говорю — та, после которой не хочется разгримировываться. Вот после «Трех сестер» не хотелось расставаться с тем миром. Такая же история была со спектаклем «Сколько лет, сколько зим» и с теми же «Пятью вечерами». Я вообще в этом смысле немножко ненормальная, потому что воспринимаю то, что происходит на сцене, как свою жизнь и вижу себя не как Зинаиду Шарко, а как, скажем, Ольгу Шеметову или Тамару Васильевну. Мне кажется, что настоящую жизнь я проживаю именно на сцене.
- В спектакле по книге Владимира Тендрякова «Три мешка сорной пшеницы», который стал событием в театральном мире, вы играли Маньку с ее знаменитым «плачем». Но ведь такого персонажа нет в повести, говорили, что его придумал Товстоногов.
- Да, это придумал Георгий Александрович. И роль, и плач….Но ведь плач потом запретили показывать на сцене.
- Вы сыграли в театре больше ста ролей. А были случаи, когда вы отказывались от роли?
- Скажу честно, я никогда не считала, сколько сыграла ролей. Но никогда от ролей не отказывалась. Мое правило – лучше работать, чем не работать. А плохих ролей не бывает, поскольку и я со своим опытом, и режиссер всегда что-нибудь для каждой роли придумаем.
- Как-то вы сказали: у меня одна любовь и одна жизнь – моя профессия. Неужели кроме профессии вас ничего в жизни не интересовало?
- Ну что вы! У меня разносторонняя жизнь. У меня сын, внучка, правнук. Но это все идет параллельно. Просто я считаю, что если не было бы театра, то не было бы и меня.
- Товстоногов создал превосходную труппу, поставил много знаменитых спектаклей и все же как-то сказал: «У меня было три настоящих актерских радости: Лебедев в «Истории лошади». Стржельчик в «Цене» и Шарко в «Кошках-мышках». А для вас роль Эржбет Орбен тоже была радостью? Насколько я знаю, вы работали над ней, будучи не совсем здоровой?
- Действительно, после сотрясения мозга у меня отнялись ноги, я училась заново ходить, но радость к жизни-то осталась и то, что я жива и вернулась на сцену, прибавили мне оптимизма, который достался и моей героине.
- Вы эту роль имели ввиду, когда сказали, что роль, не политая слезами, не приносит настоящего удовлетворения, а, следовательно, и успеха? Или это вообще ваше кредо. Неужели так категорично? Ведь есть же и комедийные роли.
- Я думаю, что настоящий успех приходит только так. К слову, «Кошки-мышки» — это комедия и очень смешная. Конечно, мои слова не надо понимать так уж буквально, чтобы слезы по щекам текли. Просто все зависит от обстоятельств.
- По-моему, говоря о БДТ, в первую очередь можно назвать знаменитых актеров-мужчин. Это Лавров и Смоктуновский, Стржельчик и Копелян, Юрский и Трофимов, Луспекаев и Кузнецов, Гай и Демич и многие другие. А из женщин мне почему-то вспоминаются лишь вы и Доронина. У вас не было между собой соперничества?
- Ну, это вы не правы. У нас и женщины были сильные. Хотя бы – Эмма Попова. Она похлеще нас была. Кстати мы и учились с ней вместе. А с Дорониной соперничества у нас не было никогда, хотя и дружбы особой тоже. Были нормальные отношения. Но ведь так бывает между людьми не только в театре, а и вообще в жизни.
- Наверное, нелегко актрисе сыграть на сцене другую знаменитую актрису. У вас же прекрасно получилась роль Сары Бернар в «Она бросает вызов». Вы этой ролью тоже бросали вызов кому-то?
- Знаете, я не любила этот спектакль и не любила эту роль, потому что по сути дела — это моноспектакль, а я моноспектакли просто ненавижу. Я люблю играть только с партнерами, без них я – пустое место. Не люблю из себя выжимать саму себя, мне надо от кого-то питаться и от кого-то заражаться. И поэтому, хотя все считают это моей удачей, я хотела, чтобы спектакль сняли из репертуара.
- Этот спектакль шел в театре, который называется «Приют комедианта». Когда вы стали играть там, он был каким-то даже полуподпольным. Интересно, зачем вам, ведущей актрисе БДТ, это было надо?
- А мне всегда мало. Я без работы не могу. Еще и при Товстоногове, когда я очень много была занята в БДТ, я делала какие-то программы, еще что-то. Даже в каждом отпуске я учила какой-нибудь текст, стихи.
- А Георгий Александрович не возражал, что вы работаете где-то «на стороне»?
- Нет, даже приветствовал. Вот, скажем, многие режиссеры патологически болезненно относятся к работе актера в кино, не понимая, что хорошо сыгранная кинороль приносит популярность не только актеру, но и театру. Товстоногов давал нам всем «зеленую улицу» на экран.
- Владимир Рецептер, режиссер и актер БДТ в своей книге «Ностальгия по Японии» назвал вас «трудновоспитуемой Зиной». Чьему воспитанию вы трудно поддавались?
- Вот уж не знаю, что он имел в виду. По-моему я самый покладистый человек, никто на меня не обижался.
- Вашим учителем в театральном институте был легендарный Борис Зон. Про его учеников говорили, что «зоновец — это знак качества». Вы часто его вспоминаете?
- Бориса Вольфовича я вспоминаю постоянно. Я считаю, что всему, что во мне есть, я обязана ему в первую очередь. Когда я пришла к нему в институт, он мне сказал: «А тебя учить нечему, ты сама – система Станиславского». Его учеников можно долго перечислять. И Алиса Фрейндлих, и Николай Трофимов, и Наташа Тенякова и Оля Антонова…Павел Кадочников был его учеником.
- Вы впервые снялись в кино, когда вам было почти 40 лет. И первый фильм с вами режиссера Киры Муратовой «Долгие проводы» пошел «на полку». Почему же вы раньше не появлялись на экране?
- Наверное, не видели меня режиссеры. В том фильме я снялась в 39 лет. 20 лет фильм «на полке» пролежал.
- Но потом вы снялись во многих интересных фильмах. Почему же вы как-то сказали, что не любите себя на экране? Другие актеры любят, а вы нет…
- Очень я себя на экране не люблю, потому что я некрасивая, старая…Я никогда не смотрю материал. Вот, помню, озвучивали мы фильм режиссера Виталия Мельникова «Луной был полон сад». Стою я перед экраном, пленка идет, а я молчу. Звукорежиссер удивляется: «Зинаида Максимовна, почему вы молчите?». А Мельников говорит: «Подождите немножко, просто она не любит артистку Шарко. Вот у нее шок пройдет и будем работать». Честное слово, я не кокетничаю. Не люблю и все. Я недавно спросила у режиссера Дмитрия Месхиева, почему он меня выбрал на роль, а он отвечает, что на эту тему со мной глупо разговаривать.
- А тогда вот какой вопрос всплывает. Очень известный кинорежиссер Илья Авербах принципиально не снимал актеров больше одного раза. А вас снимал. Почему?
- Не знаю…Я не знала, почему я попала к Кире Муратовой, ведь она ни разу до того не видела меня в театре. Оказывается, это ей Авербах посоветовал.
- Вам принес большую популярность телесериал «Бандитский Петербург». Как вы думаете, это потому, что фильм по времени и теме «попал в десятку» или ваша баба Дуся, бывший следователь, работающая сейчас в прокуратуре уборщицей и, как говорится, «позволяющая себе» – интересная роль?
- Вы будете смеяться, но баба Дуся – единственная роль, в которой я себе нравлюсь. Может быть потому, что она некрасивая, умная, со сложной биографией, и я верю тому, что я там делаю.
- С какими кинорежиссерами вам было интересно работать?
- Я снималась у многих хороших режиссеров. Могу назвать Владимира Бортко, известного, скажем, по популярному фильму «Собачье сердце». Я, во-первых, снялась у него в фильме «Цирк сгорел и клоуны разбежались», а потом он пригласил меня в «Бандитский Петербург». И от всего, что он мне предлагает, я никогда не откажусь, потому что знаю, что он меня не подведет, и я его не подведу.
- Зинаида Максимовна, вы народная артистка России, у вас много всяких наград, премий, дипломов, в том числе «Ника», «Софит», «Кумиры», «Золотая нимфа», премия имени Станиславского и т.д. и т.п. Как вы относитесь к званиям, наградам, премиям?
- Говоря одним словом, – приятно. Если за такой серьезный фильм, как «Долгие проводы», который для меня стал точкой отсчета, я не получила абсолютно ничего, то когда мне что-то дают сейчас, я говорю «спасибо».
- Вы родились в Ростове на Дону. А в вашем характере есть что-то от казацкого темперамента?
- Мой дедушка – цыган, бабушка – коренная донская казачка, а папа и вся его родня – украинцы. Так что, несмотря на мою внешнюю благопристойность, в крови у меня есть эта гремучая смесь и иногда она прорывается.
- Одна из ваших замечательный ролей — в фильм «Луной был полон сад». Там в вашу героиню, уже немолодую женщину, влюблены двое пожилых мужчин, которых играли Николай Волков и Лев Дуров. Вы комфортно чувствовали себя в этой роли? В жизни у вас не было подобных ситуаций?
- Моя жизнь происходит отдельно от сценариев пьес и фильмов. В жизни бывают такие ситуации, что ни один сценарист не додумается.
- В свое время вы были женой Игоря Владимирова. А потом он женился на Алисе Фрейндлих. Вы стали женой Сергея Юрского. А потом он женился на Наталии Теняковой. Извините за вопрос, они что – отбили у вас таких известных мужей?
- Да нет. Так уж получилось. Да и было это, как мне теперь кажется, в какой-то другой жизни. Я не люблю на эту тему говорить.
- А вы никого ни у кого не отбивали?
- Нет, не отбивала и не хотела, да и не могла бы даже. Я как бы сама по себе.
- Извините, а у вашего сына кто отец?
- Владимиров. Сына зовут Иван Игоревич.
- Как-то Товстоногов сказал о вас – она европейская женщина. Что он имел в виду?
- Это был оригинальный ход Георгия Александровича. Он замечательно умел находить слова, чтобы в чем-то убедить актера. Когда он дал Дорониной главную роль в «Иркутской истории», то чтобы успокоить меня сказал: вы же – европейская женщина, а в пьесе героиня Валька – дешевка. Зачем это вам.
- А, правда, что вы хорошо шьете, вяжете и даже хотели быть портнихой?
- Нет, я не хотела быть портнихой, а, скажем так, могла бы ей быть, потому что действительно хорошо шью. Могла бы я быть профессионалом-садоводом. У меня много что хорошо получается. Я способна к языкам. Но театр все поборол.
- Ваш сын вами гордится? А вы им?
- Думаю, что он — да. А теперь и я им горжусь определенно. В свое время его не приняли в наш театральный институт на постановочный факультет. И как я узнала потом только потому, что педагоги сказали про нас с Владимировым: «А что эти, не могли приклонить голову и прийти попросить?». А мы, честно, и понятия не имели, куда он поступает. Он был самостоятельным мальчиком. Его не приняли, а в результате мой Иван стал заместителем директора по производству МХАТа. Он сам всего добился.
- А вы хорошая бабушка?
- Ненормальная. Но я ведь уже и прабабушка. Первое, что я сделала на гастролях в Дюссельдорфе — купила своему правнуку массу всяких детских приспособлений для подогревания молока, стерилизации бутылочек, всяких сосок и много еще чего. И хоть это дико дорого у вас в Германии, но на правнуке никогда не буду экономить.
- В свое время вы сказали: «Счастье — это когда нет несчастья». Вы и сейчас так считаете?
- Конечно. Потому что если нет несчастья, то во всем можно найти счастье. Разве это не счастье, что я так долго выхожу на сцену. А ведь многие мои подруги, с которыми я проработала долгие годы, уже по 5-7 лет не работают, будучи в полном здравии и творческой форме. А то, что я ночью слушаю пенье птиц, разве это не счастье?