ГЛАВА ПЕРВАЯ
Раннее, но уже жаркое солнце насквозь пробивало листочки травы и божьей коровке казалось, что она в непролазных джунглях, жгуче зеленых и полных опасностей. Кошка не была божьей коровкой, и глубоко зарывшись в траву, чувствовала себя тепло и комфортно. Она была умной и знала, что это трава, а не джунгли, о которых она понятия не имела. Мордой она раздвинула стебли, нашла удоб-ную для наблюдения щель и по привычке стала чутко наблюдать за приоткрытым окном, что на пер-вом этаже дома. Иногда, когда она была уверена, что квартира пуста, она подбиралась к любимому окну и мягко вспрыгивала на подоконник. Большего она себе не позволяла. Просто лежала и приню-хивалась к уже знакомым запахам. Все равно она знала, что это ее квартира, ее дом. Несколько дней назад, когда хозяева закрыли дверь, трижды повернув ключ, а затем заперли ее на второй замок, она поняла, что они не возьмут ее с собой. И еще больше уверилась в этом, когда её, Кошку, не отходившую от вещей, взяли на руки и унесли подальше от дома. Мяукая, она тут же вернулась к отъезжавшей машине, загруженной мебелью, сделала рывок, пытаясь её догнать и напомнить о себе, но тут же остановилась. Она поняла, что её оставили. Несколько ночей она спала на старом рваном коврике под дверью, чутко прислушиваясь к звукам улицы, в надежде, что хозяева вернутся. Но приехали новые жильцы, которые ногой вышвырнули Кошку, прошмыгнувшую в квартиру за дверь. Она весь день не отходила от двери, изредка и робко мяукая, рассказывая, что всю свою короткую жизнь она прожила здесь, в этой квартире и другой ей не надо. И лишь когда хозяин вышел с палкой и несколько раз больно ударил её по спине, она поняла, что дома у неё теперь нет. Нет, дом у неё останется, её дом, только без квартиры и хозяев. Она знала, что во дворе обитает целое семейство кошек. Женщина из их подъезда подкармливала их, ночью же кошки забирались под дом. Они забирались туда через небольшое отверстие, оставленное строителями. Однажды Кошка заглянула туда. Там было много труб, было тепло и сумрачно. Остальные кошки зашипели на неё, потом отступили и сгрудились в углы, сразу признав превосходство гостя. Кошка действительно отличалась от всех других кошек. Она была крупной с широкой грудью, большой головой, а главное породистой. Кошка чувствовала свое превосходство, но не задумывалась об этом, чувствовала интуитивно. Она не раз слышала, как хозяева ее называли Британцем, принимая это за кличку. Сейчас же она лениво улеглась на другом конце кошачьего логова и приняла его, как временную квартиру. Она здесь будет только ночевать, а днем у нее есть любимое окно, весь ее большой дом и двор. Первые дни, когда мимо подъезда проезжала машина, кошка, как бы далеко она не была от дома, мчалась к подъезду, а вдруг… Но дни проходили, а «вдруг» все не случалось. Понемногу она привыкала к новой жизни, женщина, подкармливающая кошек, заметила нового пришельца и не отгоняла ее, привыкли и старые кошки. В первый раз они рычали и шипели, обнаружив возле миски нового едока. Но Британец молча взглянул на них, чуть обнажив клыки, и восторжествовало право сильного.
Однажды ночью в подвале Кошку разбудил инстинкт опасности. В темноте она увидела множество светящихся глаз. Широким фронтом к ней медленно приближалась кошачья ватага. Она поняла, что предстоит бой не на жизнь, а на смерть. Прижавшись к земле для прыжка, с шипеньем обнажив клыки, с диким воплем Кошка бросилась в самую гущу врага.
ГЛАВА ВТОРАЯ
На следующее утро кучка жильцов, собравшись у подъезда, обсуждали ночное происшествие. Оказы-вается, жильцы, особенно с нижних этажей, заснули только под утро, кто-то даже звонил в милицию. Открывали окна, кричали «брысь», «прекратите безобразие», но на улицу никто из них не вышел. До-гадки выдвигались разные, от самых невинных – что мальчишки-хулиганы с помощью камней и па-лок выдворяли кошек из-под дома, до экстремальных – что в подвал забрался сбежавший из зоопар-ка тигр. Потому что явно слышали тигриный рык, кошки так не рычат. Масло в огонь подлила активи-стка с третьего этажа, которая напомнила, что в двух автобусных остановках от дома в парке «Друж-ба» раскрыл свой шатер цирк-шапито и там выступают тигры. Вылезший из пустого подвала Британец проковылял в сквер с другой стороны дома и присел в сторонке, поглядывая на встревоженных жильцов. Он представлял жалкое зрелище. Очень болела укушенная задняя лапа, покусана была морда, кровоточили раны на спине и боках. Те места, что он мог достать, он зализывал, изредка ог-лядывая двор. Все его враги исчезли. Он понял, что это была победа. хотя она ему, Британцу, была совершенно не нужна. Когда кучка рассерженных жильцов рассеялась, из подъезда, оглядываясь, вышла «кормилица» с оловянной миской в руках (если бы Кошка умела говорить, она бы ее называла так). Она прошла в закуток двора и не найдя ни одной кошки, стала тихонько их подзывать. Откуда-то издалека послышалось мяуканье, в конце двора зашевелились кусты, среди веток можно было раз-глядеть покусанные кошачьи морды. Но увидев сидящую близ миски Кошку, жертвы побоища рас-творились в воздухе и уже никакие призывы «кормилицы» не действовали. Британец чуть придвинулся к миске, но «кормилицына» нога безжалостно отбросила его в сторону. «Брысь, зараза! Это все ты устроила и тебя же еще кормить!» Кошка подняла голову, посмотрела на искривленный рот тётки (она впервые так про себя назвала её) и заковыляла прочь от своего дома. Она поняла, что больше её кормить здесь не будут. «Кормилица» превратилась в «тетку». Но есть хотелось, нужно было восстанавливать силы, и она вспомнила, что за детским садиком, что возле магазина, около мусорных бачков собирается другая кошачья семья, и порой она видела там другую «кормилицу». Нет, она ни за что не прыгнет в бак, ее достоинство не позволит ей (она ничего не знала о своем «достоинстве, хотя и чувствовала свое превосходство над кошачьими собратьями), да и задняя лапа, на которую ей так больно ступать… А есть хотелось. Тут бы только добраться до этого места, а там видно будет.
Жизнь шла своим чередом. Кошка отвоевала себе спальное место под своим родным первым подъ-ездом, а кошачья семейка расположилась под пятым. Их взаимное существование нигде не пересе-калось. Британца (пусть за ней и останется эта кличка) подкармливала добрая женщина, что прожи-вала за детским садиком, а весь день, если на улице было тепло, и не шел дождь, Кошка находила себе дела на той стороне дома, откуда были видны окна её квартиры. Лето незаметно переходило в осень, Кошке нравилась желтая шелестящая листва, в которой, то тут, то там она придумывала себе затаившихся мышей. Кстати, несколько раз хватала добычу, но никогда не ела. Она слегка глушила ее, долго перекидывала из лапы в лапу и наигравшись, просто уходила. Порой – голодная уходила. Почему? Она и сама не знала. Видно не было в ней этих хищных навыков. Она была домашняя кошка, хоть и бездомная.
Прошла зима, наступила весна. Новая хозяйка забрала Кошку к себе домой; хозяйка была в возрасте, одинока, но не сломлена жизнью, и она почувствовала в этой Кошке тоже одиночество и гордость. Нельзя было сказать, что Британец обрел новый дом. Ему дали ночлег, его кормили, хозяйка была бедной пенсионеркой, и ел он остатки с ее стола. Кошачий корм китикэт ему давали только в праздники. Но зато вел он себя так, как хотел. Весь день проводил на улице, вблизи своего «настоя-щего» дома. Пенсионерка дивилась такому поведению Кошки, запирала ее, но после того, как она порвала обивку двери, махнула на нее рукой и сама впускала и выпускала ее. Раны давно зажили, а блох ей вывела хозяйка, намазав Кошку такой вонючей мазью, что на улице от нее шарахались не только кошки и собаки, но и люди. Пенсионерка и Британец к новому запаху тоже долго привыкали. Блохи же привыкнуть так и не смогли – разбежались. Хозяйка называла Кошку дурацким именем Мурка и Британец делал вид, что принял его. Он умел ценить добро.
Однажды, выйдя на улицу, Кошка услышала со стороны своего дома странные звуки. Кричали люди, визжали кошки, лаяли, захлебываясь собаки и вся эта какофония звуков вызывала страх, обостренное чувство опасности и любопытство. Инстинкт явно говорил ей «беги», а любопытство шептало «пойди, посмотри». Она осторожно пошла к дому, завернула за угол и в тот же момент почувствовала, как что-то тяжелое упало на нее сверху. Кошка рванулась что было сил, угодила лапой в ячейку сетки, пока еще ничего не понимая. Но после нескольких судорожных рывков поняла, что в ловушке. Её швырнули в грузовик, закрытый брезентом, и наступила темнота. Она ощущала присутствие еще многих других собак и кошек, но слышала только их дыхание. Ни лая, ни мяуканья, только дрожь тел.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Наконец, после долгой и мучительной тряски машина остановилась. В кузов влез здоровый мужик в брезентовой робе и перчатках, с большим сачком на длинной палке. Он накрывал им животное, за-ученным движением зажимал выход из сачка и передавал его кому-то на землю. Кошка как могла уворачивалась, но, наконец, добрались и до нее. Прошло еще много времени, прежде чем она ока-залась на длинном столе, ее перевернули на спину и четыре сильных руки в перчатках и нарукавни-ках обхватили ее. Они громко и злобно говорили между собой, Кошка понимала, что они ругаются. «Сколько доз?» – спросил один. «Ноль пять хватит, она же дворовая, отощала, а порода видна, «бри-танская» вроде » – ответил другой. После этого она уже ничего не помнила.
Спустя какое-то время Кошка приходила в себя. О том, что она еще жива, болью кричало все ее тело. Она уже лежала в другой комнате, на другом столе, привязанная к нему бинтами. В комнату входили и выходили люди в серых грязных халатах, о чем-то громко все говорили, но чаще всех слов произносили «санация», «кастрация», «перевозка» и «питомник». Британец не мог обдумывать эти слова, он мог думать только о своей боли.
У Кошки были свои биологические часы, она не знала, что они совпадают с теми часами, которые Человек носит на руке. Но она чувствовала, что уже вечер, хотя в этой бело-грязной комнате с двумя металлическими столами, от которых несло запахом боли и лекарств, не было окон. К ней подошли два человека в халатах серо-зелёного цвета. Один из них сильно зажал ей голову одной рукой, другой прощупал живот. Кошка не сопротивлялась, у нее не было сил. Один сказал «нужно освободить стол и перевести в клетку. «Другой помолчал и сказал: «Сильное кровотечение, нужно обработать и сделать новую перевязку. Пусть отнесут в приемник, а завтра посмотрим». «Егорыч, ты с ней, как с человеком возишься, – возмущался первый, – а у меня вон новую партию привезли. Куда их девать прикажешь? » «Кошка тоже божья тварь – вздохнул Егорыч, – с таким кровотечением утром из клетки тушку вытащишь».
Вот уже три дня Британец сидел в клетке. Еще два кота и кошка были его соседями. Клетка была ма-ленькая, метр на полтора в ней можно было или лежать, или сидеть, или ходить друг за другом по периметру. Полдня звери приглядывались друг к другу, затем разделились по пристрастиям. Кот со-шелся с одной кошкой, затем попробовал заигрывать с Британцем, но тот обнажил клыки, и кот быст-ро оказался в другом конце клетки. Четвертый кот, совсем больной, занял место в дальнем углу. Сан-дра улеглась в переднем углу клетки, и сходить со своего места не собиралась. Во-первых, у нее все еще болел живот, и каждое движение приносило страдание, а во-вторых, она с интересом рассмат-ривала дядек, теток, детей, которые заглядывали в клетки, показывали пальцем, что-то обсуждали. Кошка наконец-то поняла, что выбирали они себе такую же как она кошку или собаку, которую они возьмут к себе домой, будут кормить, ухаживать и любить. Что такое «любить» она плохо понимала, потому что ее еще никто не любил, скорее терпел. Любить – рассуждала Кошка, – это, наверное, то, как она относилась к своей квартире, в которой родилась. И она тихонько вздохнула.
Посетителей было мало. Поэтому каждый новый гость вызывал интерес. Кошка поняла, как узнать нового хозяина – по выражению лица, особенно по глазам. Но среди тех редких посетителей нужного ей не было. И она задремала. Проснулась от внутреннего толчка. Перед ней стояла женщина и в упор разглядывала ее. Британец поднял морду, и увидел прищуренные узкие глаза на бледном невырази-тельном лице. Рядом с ней стоял ветеринар и что-то ей объяснял. «Порода, конечно, видна, но очень запущена». «Ну что Вы хотите, это же не домашняя кошечка. Но она абсолютно здорова и санирована. Бинты нужно подержать еще пару дней, пока ранка перестанет мокрить. – «Возраст около года, крупная для своей породы, с хорошо развитым костяком»… Под его монотонную речь Кошка прикрыла глаза и стала дремать. Эта неприятная особа, как она для себя определила, никак не могла быть ее хозяйкой. Для себя она давно уже решила, что дом для нее может быть только один – тот, от которого ее увезли. И когда она вернется в него, ее будет ждать добрая и ласковая хозяйка. Сон ее был прерван, когда она почувствовала, что ее укладывают в пластмассовую коробку с прорезями, и неприятная особа с жесткими глазами куда-то несет ее. Дорога показалась длинной. Кошку кидало слева направо, и она уперлась передними и задними лапами в стенки. Сначала она наблюдала за шумным городом, потом закрыла глаза. Когда приехали и открыли дверцу ящика, в нос ударил резкий кошачий запах нечистот. Из дверей квартиры стали появляться кошки, окружили пришельца и стали его обнюхивать. Кошка почувствовала внутреннюю дрожь и запах опасности. Она выгнула спину, яростно зарычала и обнажила клыки. Кошки мгновенно рассыпались по коридору и затаились.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Пошел второй день пребывания Кошки на новой «квартире». Британец еще не понял, что попал в но-вый, так сказать, «коммерческий питомник». Время от времени появлялись покупатели, приманивали кошек, внимательно осматривали их, иногда покупали. На второй день появилась женщина с девочкой, они сразу же приметили Британца, он даже разрешил погладить себя, но сердце его оставалось холодным. Женщина сказала, что завтра заберет его, приедет с кошачьей переноской и даже заплатила задаток. Из всех произнесенных слов Кошка поняла главное — нужно сегодня же бежать. И она решила не откладывать. Хозяйка провожала гостей, приоткрыла дверь, ребенок в дверях замешкался, и для Кошки этого было достаточно. Она прыжками мчалась по лестнице, слыша за собой крики и топот догоняющих. Сердце рвалось наружу и приказывало остановиться, но она бежала не останавливаясь. Забежала в какой-то сквер, влезла в кусты и стала думать. Она знала, что убежала далеко и здесь ее не найдут. Но теперь предстояло искать дорогу домой. Она глубоко втянула в себя воздух, он был для нее чужим. Особенно преобладал запах машин. Кошка подняла морду и стала принюхиваться, пытаясь уловить хоть какой-нибудь знак, отметину в памяти. И побежала через сквер, подальше от машин туда, куда повел ее инстинкт.
Вот уже двое суток Кошка искала свой дом. Она старалась держаться зеленой зоны, избегала машин, скопища людей и прислушивалась только к врожденному компасу. Ночью находила себе укромное местечко и чутко, тревожно спала. Живот сводило судорогой от голода, а может и от ягод, которых она поела с куста. Однажды ела дохлого голубя с подбитым крылом. Нашла себе какую-то траву, чтоб унять боль в желудке. Хуже всего было с водой, постоянно хотела пить – время было сухое. Дважды подходила к мусорным ящикам, но впрыгнуть в них не решилась – запах был тошнотворный.
На третий день в слабом северном ветерке она уловила что-то очень знакомое, родное. Едва улови-мый запах воды и прохлады. Не знала Кошка, что жила в районе Речного вокзала, и это он посылал ей весточку. Её силы удвоились, она поняла, что Великий Инстинкт, заложенный в ней ее кошачьими предками, не подвел.
Сегодня, мы, люди, могли бы сказать, что Инстинкт действительно нашел для неё, как система ГЛА-НАЗ, единственно верный путь. Кошка проделала путешествие из Марьино до Речного вокзала. Она бежала вдоль зеленой зоны Московской окружной дороги. Ночью она крепко спала в подлеске, на-бираясь сил, которые уже были на исходе. Сейчас ее поддерживала только сила воли, близость цели. Но еще целый день она бродила по улицам родного микрорайона Ховрино, медленно, но неустанно приближаясь к дому. Ведь это все же была домашняя кошка и став «дворовой», знала только свой и соседние дворы. Она уже не могла бежать, а только шла, приволакивая укушенную, напавшей на нее собакой, заднюю лапу. Ей казалось, что это было давно, и сейчас с удовлетворением вспоминала, как здорово вцепилась ей в морду и не отпускала до тех пор, пока та с подвыванием не бросилась наутек. И вдруг она замерла, увидев знакомые ориентиры. Слева в конце улицы церковь, а прямо впереди детский сад, а рядом с ним должен находиться её дом. Но и сад, и дом находились на другой стороне улицы, которую нужно было как-то перебежать. Справа от себя Кошка заметила группу людей, стоящих у светофора. Она подошла к ним и стала ждать. Люди пошли вперед, и Кошка двинулась вместе с ними. Кто-то сказал «умная кошечка, по светофору переходит», она знала, что это про нее и действительно считала себя умной.
Преодолевая слабость, она все же подошла к двери своей квартиры, понюхала ее и поняла, что ниче-го не изменилось, её не впустят. И она пошла туда, куда ее впустят наверняка. На мяуканье Хозяйка приоткрыла дверь, посмотрела и ахнула.
Трое суток Кошка пролежала на своем коврике, ей смазывали ранки, разговаривали, как с человеком и под конец выкупали и натерли той гадостью, от которой снова разбежались блохи.
На четвертый день силы стали возвращаться и Британец даже сделал попытку «просочиться» в дверь. Но Хозяйка была начеку и сказала, что дворовая кошкина жизнь кончилась. Кошка всем своим видом согласилась. До поры, до времени. Ну что она могла сделать? Она была благодарна Хозяйке за все. Когда та лечила ее, дважды решилась лизнуть ее в руку, но сердце ее принадлежало другим стенам, тем, где она родилась. У дикого зверя тоже одна берлога.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Наступила зима, морозная, снежная, и Кошка стала редко выходить из квартиры. Она уже привыкла к ней и к Хозяйке. Решила, что это ее новый дом. Воспоминания о первом доме она спрятала глубоко в сердце, хотя во время прогулок всегда смотрела на окна. А иногда и вспрыгивала на подоконник, но из-за инея и морозных узоров, ничего не видела. Зато однажды ее увидела из квартиры хозяйка. Она как-то странно подпрыгнула, завизжала, бросилась к окну и замахала руками. Кошка совсем не испугалась, а просто удивилась. Она еще немного посидела, всматриваясь в искаженное лицо и спо-койно спрыгнула в снег. Кошке не нравилась зима, она лишала ее свободы передвижения и любимого занятия – зарыться в густую пахучую траву, обогретую ранним солнцем, и посматривать на свои окна. Но уже подступала весна, становилось теплей, снег превратился в подмокший сахар и Британец почувствовал, что грядут перемены.
Какой долгой ни казалась Британцу эта зима, и как скрытно ни подкрадывалось лето, но в один пре-красный день Кошка поняла, что лето пришло. А это значит – сухая земля, сухая трава, теплое сол-нышко и возможность проводить возле своего дома хоть целый день, пока уж очень есть не захочет-ся. Тогда Британец бежал к своему второму дому, где на его мяуканье перед ним открывалась дверь и сердобольная хозяйка, ругая почем зря, кормила его. Вот хозяйку в отличие от дома он признал окончательно. И было за что.
Игра в подглядывание за окнами ему не надоедала никогда, и не только потому, что он каждый раз вносил в нее новые нюансы (а уж фантазии у него было хоть отбавляй), но потому, что он верил, что однажды откроется окно и кто-то хороший и добрый позовет его. День шел за днем, а перемен, кото-рых он чувствовал, все не было. Но разве может Кошку подвести инстинкт? Ведь Дар, вложенный в нее Природой, никогда не исчезает. И вот однажды она услышала звук тормозов тяжелой машины, голоса людей и всё это возле её подъезда, с другой от окон стороны дома. Кошка напряглась, поджа-лась, затаилась в траве. Ведь она до сих пор помнила ту машину и выпрыгивающих из нее людей с сетками. Она теперь всегда напрягалась и готова была бежать при виде похожих машин. Выждав некоторое время, и осторожно обойдя дом, она увидела, что жильцы Её квартиры выносят мебель и грузят в машину. Сердце Кошки учащенно забилось — ведь это значило, что приедут новые люди, ко-торые, может быть, впустят ее в квартиру. Хоть она и была умной Кошкой, но ее кошкин ум не мог понять, почему люди не разрешают ей жить там, где она родилась. Она понимала, что любой ценой должна понравиться новым жильцам и чтобы не пропустить их, решила всю ночь сторожить в подъ-езде. Утром к подъезду подъехала машина. Кошка привстала, но от двери не отошла. На лестнице послышались шаги, три человека остановились возле Британца и молча смотрели на него. Впереди стояла маленькая девочка, а за ней мужчина и женщина. Кошка мяукнула и тоже посмотрела на них. Так началась ее третья жизнь.
Третье имя она обрела очень скоро. Хозяйка, быстро разглядев в ней породу, сказала, что и имя должно быть ей под стать. Кошка-Британец стала Сандрой. Изменилась и ее жизнь. Гулять ей разре-шили не более часа, в присутствии кого-то из хозяев и то летом, в хорошую погоду. А главным заняти-ем домашней приличной кошки, объяснили ей, должна быть охрана «домашнего очага» и ловля мы-шей, если они, не дай бог, появятся. Сандра сделала вид, что поняла, чего от нее хотят. Ну что ж — ска-зала она про себя, — будем охранять. И еще подумала «было бы, что ловить». Теперь, обретя дом, она готова была выполнять любые требования.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Наступило лето. Дни стали длинными, ночи короткими. Сандра уже привыкла к новой жизни, каждый день был ей в радость и лучшего она не хотела. Хозяева с утра уезжали на работу, оставляя ей еду на весь день. Два раза в неделю приходила домработница, к которой Сандра долго приглядывалась, и в результате решила меньше попадаться ей на глаза. Чувствовала она затаив-шуюся нелюбовь к себе. Среди дня из школы приходила девочка, которая сходу начинала её гладить и тискать, Сандра делала вид, что ей это нравится, хотя в душе не одобряла. Иногда она пыталась понять, кого же она любит больше всех и каждый раз получалось, что любит весь мир (то есть все, что её окружает), за исключением чудовищ-машин с сетками. Но вот как-то в ее душе встрепенулось знакомое предчувствие скорых перемен, и через пару дней Хозяин заявил: «А не пора ли нам навестить нашу дачку?»
Вот уже целую неделю Сандра жила на даче. Теперь она понимала, что дача — это большой деревян-ный дом и необъятный кусок земли, обнесенный высоким забором. На этой земле росли высоченная береза, которой очень гордился Хозяин, так как несколько лет назад выкопал маленький саженец в лесу и посадил на участке. Участком они называли всю землю вокруг дома. Там же росли ели, фруктовые деревья, заросли малины, а в середине участка было, как ей объяснили, дикое русское поле, по которому гуляли ромашки, колокольчики, гвоздики и, конечно, Сандра. Для нее это был новый чудесный мир, как бы ее новый дом. Но она понимала, что дом этот временный, и они обязательно вернутся в ее постоянный дом,городской, с его привычными запахами, в котором просыпалась Сандра, подъедала оставшийся корм и, сидя у двери на веранде, терпеливо ждала, когда встанет домработница и выпустит ее. Затем Хозяин быстро завтракал, садился в машину и уезжал на работу. Тем временем Сандра в густой траве, выше головы, тихонько подбиралась к кустам малинника, где ее ждал новый друг Ёжик. Два дня, как они познакомились, и в первый день Ёжик так и не раскрыл иголки, а на второй день раскрылся, затем убрал иголки, и разрешил себя обнюхать. Интересно было наблюдать, сидя в старом кресле под березой, как два ручейка передвигались в высокой траве. То рядом, то обгоняя друг друга, два новых дружка обследовали свои владения. Кажется, это был первый хороший знакомый в кошкиной жизни.
Шла дачная жизнь, светило солнце, гремели грозы. В этом дачном товариществе был сторож, даге-станец, который ежевечерне обходил территорию с огромной кавказской овчаркой. Собака, спокой-ная и добродушная, одним своим видом приводя в трепет, изредка забегала на участки, зная под забором свои лазы. Многим дачникам это не нравилось, на участках были дети. Так было и на этот раз. Она проникла на участок, пробежалась, принюхиваясь к траве и вдруг, захлебываясь лаем, ринулась к Сандре. Как загнанный заяц, Сандра металась по траве, рисуя восьмерки. И каждый раз пес своей массой проскакивал мимо нее, вырывая задними лапами землю с травой. Все кричали, метались, но ничего сделать не могли. Ожидали трагического конца. И вдруг на одном вираже, кошка подпрыгнула и всеми четырьмя лапами вцепилась псу в морду. Собака взвыла, мотая головой, пытаясь ее сбросить. Но Сандра только тесней прижималась к ней, все глубже погружая когти. Женщины замерли, не зная кого от кого спасать. Из-за высокого забора раздавался голос сторожа» Эй, слющай, щто делаешь с собака, э?» Овчарка рванулась к дырке под забором, но большая голова ее вместе с прилипшей к ней кошкой не проходила, и только тогда Сандра отпустила её. Пес, минуя обалдевшего сторожа, подвывая, ринулся к себе домой, в будку. Женщины, взяв кошку на руки, пытались успокоить ее, смазывая ранки зеленкой, а из-за забора все еще слышался голос сторожа «Ви что хишника завэли? Он чуть ее не разорвал, вот я приду ночью и застрэлу звэря.» Пришлось впустить его на участок во избежание отстрела. Дагестанец долго смотрел на кошку на руках Хозяйки, Сандра вся дрожала от возбуждения, зеленка придавала ей угрожающий вид. Пребывая в шоке, сторож несколько раз открывал и закрывал рот и, наконец, сказал «Такое надо на цэпу содержать», повернулся и закрыл за собой калитку.
С тех пор во время обхода собака обходила злополучную дачу за два дома. Сторож тоже косился на эту дачу недобрым глазом, так как она подорвала авторитет не только его устрашающего пса, но и его собственный тоже. Проходя мимо, он ухмылялся, так как в голове его выстраивался план мести. Дело в том, что на днях он ждал приезда двух земляков из родного аула. Приезжали они под видом строи-телей-шабашников, но главная цель их была другой. Почти в каждом дворе этого большого дачного оазиса были кошки и собаки, привезенные из Москвы, в основном, породистые. А это уже пахло большими деньгами. Подобный товар был в цене у них на родине. Сторож разработал план операции и наказал им привезти большую сеть. Наказал лететь самолетом и прихватить побольше свежего мяса, рыбы (пустит душок — для приманки только лучше), а у местного ветеринара достать сильного снотворного. Денег при этом не жалеть, все окупится. Работать лучше по ночам, на малонаселенных дачах. Был у него и сарайчик в запустевшем военном городке, давно оставленном частью. Там же, в городке поселит для наблюдения своих друзей. «Проделать все бистро, за пару дней, чтоб никто не хватылся. Всё получится» прошептал он и от удовольствия потер руки.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
И вот мы приблизились к самой страшной, если не сказать, жуткой странице из жизни нашей Кошки — Британца — Сандры. Ведь каждое её имя определяло некоторый этап её жизни, и, надо сказать, она каждый раз оказывалась настоящим бойцом за право жить под солнцем. Справится ли она с новой надвигающейся опасностью?
Глубокая ночь, звездное небо и тишина, нарушаемая лишь звоном цикад, окружали дагестанских «предпринимателей», когда они воровски проникли на территорию дачи.
Несколько слов о поведении Сандры ночью. Как правило, спала она в доме, коврик ее лежал на ве-ранде, в уголочке. Но бывали изредка случаи, когда в ней просыпались гены ее предков-хищников: почувствовать ночь, приглядеться к ее теням, прислушаться к шорохам земли. Тогда она тихонько скреблась в дверь на улицу и Кристина Аполлоновна, домработница, кряхтя и про себя ругаясь, вы-пускала её. Может, в эту ночь Сандра и не проснулась бы, но она чутко уловила движение возле до-ма, а острый запах рыбы, проникший в щель, мгновенно заставил ее оказаться возле двери. Она при-слушалась. Тишина. Но рыбий запах стоял в воздухе. Тихонько поскреблась. Вышла на крыльцо. За углом дома она остро чувствовала запах рыбы и чужих людей. Постояла, принюхиваясь, и сделала несколько мягких осторожных шагов. И в ту же секунду ее накрыли сеткой. Сандра как могла пыта-лась вырваться из нее, но только больше запутывалась. В памяти мгновенно промелькнули воспоми-нания другой сетки, большой машины, громкие голоса людей. Кто-то закрыл ей морду пахучей тряп-кой, после чего она уже ничего не помнила.
Когда пришла в себя, между досками сарая уже брезжил свет. Она обошла вдоль стен, принюхиваясь и высматривая хоть какое-нибудь отверстие, через которое можно было бежать. Её слегка покачива-ло и тошнило – видно, наркоз еще действовал. Ни одного окна, ни одной щели она не обнаружила, лишь устоявшийся старый запах мочи и мышей. Нужно было придумать план бегства, так как прийти за ней могли в любой момент. Память ее хранила картины прежних побегов и яростных схваток, и она улеглась в самом углу сарая и стала думать. Не просто потерянно ждать своего конца, а искать выход из положения, а для этого надо хорошо подумать. А то, что она умела думать, мы с вами уже знаем. Память ей подсказывала, что самым уязвимым местом врага была его морда. В первый раз она об этом узнала во время схватки с кошачьей стаей в подвале. И во второй, когда преодолев весь свой страх, она вцепилась в морду огромного пса. Она научилась терпеть боль и зализывать раны. И Сандра решила повторить то, что она хорошо умела. План был готов, оставалось ждать, а затем действовать стремительно и внезапно. И потому она свернулась в комочек возле самой двери, чутко ко всему прислушиваясь. Сколько прошло времени — она не знала, просто, как все кошки, она умела ждать. Но вот Сандра услышала далекие шаги, которые приближались к сараю. Кто-то выругался, зацепившись за железяку, в замок вставляли ключ. Дверь со скрипом поддалась и в образовавшуюся щель Сандра увидела смуглое усатое лицо. В тот же миг она сильно оттолкнулась от земли и всеми когтями вцепилась в ненавистную «морду лица». Визг и рев напоминали схватку с овчаркой, только к ним добавлялись гортанные слова. Не давая врагам опомниться, Сандра проскочила между ног на улицу, заросшую травой и кустарником, и дальше, через военный городок, через поля, туда, где она чувствовала, находится ее дом.
Близилось к концу это длинное лето.
Кошка лежала на подоконнике московской квартиры и чувствовала себя совершенно счастливой. Хозяева покинули дачу на следующий же день после возвращения Сандры, предварительно подав заявление в полицию обо всем происшедшем. Не забыли и сторожа. Кошкина дачная жизнь с ее радостями и печалями осталась позади, и всё вернулось в привычное русло. Наступило время, когда Сандру полюбили все. Полюбили за её бесстрашие, добрый и справедливый нрав и удивительную, испытанную жизнью, любовь к домашнему очагу. О её подвигах знал уже весь дом. Когда о ней говорили, ахали, улыбались, казалось, что кошка всё понимает. Она жмурилась с чувством достоинства, но к себе подпускала только своих. Хозяйка просто обожала ее и только ей Сандра разрешала брать себя на руки. Даже домработница зауважала её и только говорила сквозь зубы «Ну и зверюга, такую на цепь сажать». И стала чаще открывать ей дверь на улицу, Сандра это ценила и быстро возвращалась домой.
Итак, полное событий лето, уступало место наступающей осени. Землю обильно покрывала листва, временами накрапывал дождик, солнце все реже заглядывало в Кошкины окна. И Сандре нравились эти перемены, она как-бы изнутри чувствовала необходимость прийти в себя после летних потрясений и часто просиживала у окна, зализывая былые раны, давно зажившие и прикрытые ее жесткой короткой шерстью.
В последнее время хозяева, приходя домой, о чем-то долго разговаривали, порой спорили, времена-ми поглядывая на Сандру, и она чуяла, что обсуждается нечто серьезное, касающееся и ее. Если бы в свое время Кошку обучили русскому языку, то она услышала бы:
Он: «Я не могу закончить очень важный синтез. Мне нужен большой синтезатор. Деньги на него обе-щают второй год. И дело не в правительстве, а в самой же академии. Два крупных института не до-пустят нас до первых результатов, потому что их тогда спросят, почему у них ничего нет по этому про-екту. А ведь два года назад мы предлагали объединиться, ведь это одно из их главных направлений. Короче, мне и моей лаборатории этот клубок не размотать. Приостанавливаем работы, а это конец эксперименту. Реакции устаревают, придется начинать все сначала. Лаборатория Кросби написала второе письмо с приглашением перенести работы к ним. На полное техническое и материальное обеспечение. Выделяются огромные деньги, они верят в результат и готовы продавать лицензию на проект по всему миру. Моей семье обещают достойное существование. Переговоры уже идут в третьей стране, прежде чем у нас начнут бить в колокола и перекроют все шлагбаумы, мы уже уедем. А потом, когда мы уже будем в Карлсштадте, наведут политические мосты и, как говорят, найдут «консенсус». Через неделю мне надо будет вылететь в Стокгольм, как раз по этой теме. — Хозяин об-нял жену за плечи и радостно-озабоченно сказал «Так что скоро, женушка, нам придется решать и домашние проблемы тоже, и чем скорее, тем лучше». Хозяйка пыталась слабо возражать, говорила что-то о чувстве Родины, о могилах предков, о своей профессии врача. «Чувство Родины «- перебил ее муж — это все красивые слова — у человека Родина там, где ему хорошо, где высокооплачиваемая ра-бота, достойный уровень жизни, и все это знают, просто лукавят».
Нет, Сандру не обучали русскому языку, ей это было не нужно, потому что она владела Великой Тай-ной Природы — Интуицией. Кошка в очередной раз в жизни ждала перемен. И эти перемены скоро наступили.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Без перерыва звонил телефон, в квартире часто появлялись чужие люди, ходили, высматривали. Хо-зяйка бегала по инстанциям, выправляла документы и однажды, взяла Сандру на руки, приласкала ее и сказала: «Не волнуйся, мой зверек, конечно же мы тебя не бросим. Я даже билет на тебя купила, взяла разрешение на вывоз, вот только прививочки сделаем и всё». И Сандру стали возить на прививки.
Конечно, для этого Хозяйке пришлось провести немалую работу с мужем, убедив его, что Кошка будет выполнять по совместительству и функции собаки, уж она это доказала. «Ну, если и собаки — при-кинул муж — то ладно». В квартире даже появилась ненавистная клетка-переноска. Итак, решили всё за Сандру, и никто не поинтересовался, хочет ли переезда она. А Кошка тем временем глубоко стра-дала, муки сомнений терзали её душу. Где человеку слаще — там и Родина его. Эта «мудрость», похо-же, была не для нашей Кошки. Потому что она себя чувствовала частью той земли, на которой роди-лась. И феномен Сандры не стоит обсуждать, а отнестись как к непреложному факту. С одной сторо-ны, она даже полюбила свою новую семью, но с другой (рассуждала она) эта обжитая, в тридцать четыре метра квартира на первом этаже, неухоженная земля с пыльной травой, были дороже. Она сама не знала почему. И когда она поняла, что в эту ночь Хозяева уедут, Сандра сбежала. Она пролезла через забор детского садика, забралась в кусты, легла на уже стылую осеннюю землю и стала смотреть на свои окна. А окна светились всю ночь, до последнего момента хозяева искали и звали Сандру, и слышался плач Хозяйки. Наконец, хлопнула дверь и от подъезда отъехала машина. Свет в окнах погас, и Кошка поняла, что она теперь снова одна.
Через некоторое время она вылезла из-за кустов и пошла в свой подъезд, легла под дверью кварти-ры. Она будет ждать новых хозяев, в руках которых окажется её дальнейшая судьба. Начинался чет-вертый этап её кошачьей жизни. Сандра только не знала, что посреди пустой квартиры стоит пере-носка, а на ней лежит письмо, оставленное Хозяйкой.
«Дорогие новоселы! Оставляем Вам Кошку. Её звать Сандра. Мы не хотели с ней расставаться, соби-рались взять с собой в Германию, но она сбежала в ночь отъезда, видимо, квартира, в которой она выросла, ей милей. Эта Кошка очень умная и бесстрашная и прожила нелегкую жизнь. Она всегда защищала нас и побеждала своих врагов, даже кавказскую овчарку. Весь дом это знает. Позаботьтесь о её судьбе, она это заслужила».
