|
В трёх литературных вещах, спрятанных одна в одной, раскрывается новый взгляд на исторические процессы. Автору удалось не только представить читателям своё необычное видение тайной цепи событий, предшествовавших смерти А. С. Пушкина, но и живо изложить факты, используя множество серьёзных ссылок. Мне показалось, что эта версия намного правдивее, чем принятая в истории и литературе и известная нам всем, хотя бы потому, что политическая подоплёка событий всегда находится где-то рядом с обычными и часто скорбными моментами истории не только России, но и всех остальных стран. Несколько раз порываюсь написать как видится это Иксодовское, это клещевидное вторжение в мою жизнь произведения от Бориса Горзева. И всё время что-то смущает. Наверное, не хватает моих знаний – и литературных, и исторических, и нюансов от КГБ с ФСБ… Но всё же. Да, смущают множественные отходы Авторские на заданные позиции для главного героя – Иксодова, его вкрапления боевых походов от России до Чили, Никарагуа, до Европы. Вневременные переходы – то царские, то революционные большевистские, то последующие смены правительств. Голова кругом от событий, которые дирижёр невидимый странным образом записывает для Иксодова вслед за Распутиным, Романовыми, Верой Карелли и для множества людей, выплывающих внезапно в партитуре заданной. Холодов. «Валёк-американец» Инна Иохвидович «Невезение» |
Ефим Гаммер и стихи, сплетённые из смерти, винтовки и песенного, разгуляйского, таким видится его «Пунктирное стечение минут». В этой подборке много размышлений, ассоциаций, Автора захлёстывает реальность, и он практически тонет в водовороте взорвавшейся жизни. В «Каторге бытия», для Ефима Гаммера исчезает человек – «Нет человека. Глина и песок». Стихи, по-разному скроенные, где-то со сбитыми углами, рифмами, кричащие и красной нитью боль. Не попытка разобраться с человеком, который песок, а итоговое – потому и песок с глиной, что всю жизнь почему-то – война.
\\\\
Таких строчек всегда хочется больше. Хочется Авторского чувствования, которое вскрывает “жизнь отмычкой свежевыструганных слов…” Рождение образов и восприятия мира через призму переливов колокольчиков, их нежного звона откуда-то с Другой стороны. Нежность присутствует в стихах. Как Евгении “Джен” Барановой удаётся сочетать подвенечно эту нежность, боль и тихую грусть – для меня остаётся загадкой.
\\\\\\
Рассказ “Никто не заказывает коктейли” абсолютно прост. Маленький. С первого взгляда. Но поэтичность Автора сразу же берёт за жабры, если они у вас есть. Поэтичность, песенность в прозе многие считают ненужным элементом, а то и преступлением. Не мне с этим мнением спорить. Поэтичность “Джен” в данном случае – с полуулыбкой, ностальгическая, словно о мире, которого нет, а так хотелось бы.
После лирического начала, начинаются пробелы временные. Хочется чего-то большего, но его нет. Спасает некоктейльный рассказ смысловое окончание – прозаическое, почти равнодушное открытие тайны. Тайны человека, который не верит смерти.
У Клавдии Смирягиной стихи басовитые, обнажённые, степенные по-взрослому. Во мне они вызывают странные и небывалые эмоции. Словно медовуха настоенная, сила былинная. Автор талантливый и порой жёсткий в выражении своего взгляда на жизнь, а находки слов и картины, рождаемые в стихах, передать прозой – дело неблагодарное. Говорить о стихах Клавдии Смирягиной, пытаясь подарить свои ощущения, передать их – не стоит. Читать надо. Самим.
\\\\\\\\
Поэт мыслит ассоциативно. Он разобран на винтики, Его мозг слеплен из остатков раздробленных картин Дали. Словно тибетский йети, бредёт его смысловое, его губы проговаривают забытый(а может, нерождённый мир). Дмитрий Близнюк буквально взрывает строчками восприятие обыденного. И это потрясающе. Неотрифмованное пространство будоражит строками, которые вольно слеплены Автором, но при этом нет хаоса, Есть нечто тамтамное и стучащее в стихах. Недаром Автор говорит – “Тишина – это дорога из другого мира”. Конечно, из другого. В мире Дмитрия, взрывающемся стихотворной вулканной лавой – наблюдается ежесекундное потрясение.
\\\\
Говорят, день рождения у вас. нет отголосков боли и потерь. и не скучны у окон занавески. птиц стройный хор такой устроил дребедень, что захотелось бросить тортом. нет и войны. она взорвалась в старых двориках Одессы, средь харьковского парка и в краях, где Киев порешил и задавил, и кинул метко ошмётки мин, гранат и всяких точек У. Как хорошо. что вы так далеки и безопасно можно выйти в сквер, где зимний свет уже отсвечивает летом. Как хорошо любить, держать за руку сон, что память ненароком растревожит. Вам быть и быть. в созвездья не спешить.Покусывая колпачок от ручки, писать озябших строк дневник. перерывать архив. И тихо улыбаться внучкиным рассказкам.(Инне Иохвидович 2015)
…….
Мне довольно тяжело читать эссе Анатолия Николина «Двое между льдинами». Автор сдержан, его мнение по восприятию фашизма теми, кто пострадал от войны (и с теми, кто поддерживал фашистов, и с теми, кто боролся с нацистами) достаточно внутренне скрыто. Он абсолютно честно, практически без эмоций, показывает на примере литературных произведений двух разных Авторов как видится ими война, как они создают своих героев и антигероев. Как современный мир смотрит на тысячи погибших, и как легко переиначиваются отношения к фашистам, которые развязали смертельную бойню. Тяжело – так как, находясь среди вроде цивилизованных и приличных людей, мне до безумия страшно видеть их радость и поощрение-оправдание смертям тысячи таких же, как они (бывших граждан их же страны, которая никогда уже не будет прежней). И бывшими, их сделали они же. Те, кто участвовал в демократических игрищах, породивших, при поддержке тоже вроде цивилизованных стран, неонацистскую буферную зону-полигон, ради поддержания западно-американских материальных и политических интриг.
Стихи Марины Меламед – это песенки, лёгкие и звонкие, с небольшим придыханием. Словно бежит Автор и догоняет строчки, ловит их в нежном бризе и переиначивает под своё настроение, свои истории. А когда возникает такое движение строк, то всё равно где ты живёшь – аукается ли Россия или Иерусалим отзвучивается, может – Париж, а может – Бесконечность пространственная. И просто Знак такой – Четверг. И цокот каблучков.
Наверное, мне стоило бы рекомендовать прочесть рассказ Романа Михеенкова. Но кто ко мне прислушается. Да и читая его «Личную песенку», испытывала очень разные чувства – хотелось возразить, что всё не так. Или хотя бы – не всё так грустно. Или, что это не про Россию и так никогда не будет. Что кроме диссидентских взглядов – есть множество других мнений. А к оппозициям всяческим – есть очень отрицательное отношение. Но это решать Читателю, в конце концов, какую оценку дать произведению. Единственное, что могу сказать уверенно, Автор, пожалуй, и сам не понял, как больно читать его рассказ, как тема неоднозначна и катастрофична, как хочется поспорить и доосознать прочтённое. Как остаёшься в горьком недоумении от испытанных разорванных чувств. Для меня, это успех Автора – когда после окончания рассказа, ты взорван внутренне и разбалансирован в эмоциях. А вроде – песенка звучала – тихо и медитативно.
Неудивительно, что именно Инна Иохвидович пишет о книге, презентация которой планируется 20 мая 2015 года в конференц-зале Русского Дома в Берлине. Её произведения говорят сами за себя. Невероятной интуицией-предвидением, отражённой в рассказах, она пытается предупредить людей о надвигающейся беде. Фашизм расцветает. И кто-то заинтересован в этом. Её многие рассказы – память о войне, концлагерях и растерзанных жизнях. Почему она, как и Авторы книги «Живая память – молодёжи», пытается достучаться до нас, напомнить правду, документально отразить истинные события. Возможно, потому, что иначе всегда будут те, кто захотят возродить нацизм.
Историю любят переиначивать. Любят скрывать. Народу, который пережил войну с фашизмом, выстоял и победил, вроде бы и не надо ничего доказывать. Советский народ потерял столько жизней, сколько ни одно из остальных государств, участвовавших в войне с нацизмом. Но идут годы, и перед подрастающими поколениями внезапно появляется новый взгляд на ту войну. Скрытая борьба за умы уже не является секретом. Годами медленно и постепенно переписываются факты – фашисты в новых учебниках превращаются в героев. Советские войска испаряются, они не герои-освободители, не они освобождали земли СССР и Запада. И вот результат – в бывших странах Советского Союза – неприкрытая травля русских людей, нарастание национализма местечкого, война и убийство своих же сограждан. Возрождение нацизма с небывалым размахом.
Это происходит не только в странах бывшего СССР, это происходит во всём мире. И те правители, которые поддерживают рост коричневой чумы, правых группировок в других государствах, не успеют оглянуться, как могут сами, в своей стране столкнуться с тем же самым оголтелым фашизмом.
Мне интересны круги, которые зябко дрожат на воде. Отталкиваются друг от друга, сбли- жаются. Иногда тонут. Создаются новые. Любопытство, жажда иной информации приводит к новым общениям, новым взглядам. Люди, ищущие новое, своё, близкое к тем мыслеформам, которые витают в пространстве жизненном – их пространстве, читают одни и те же рассказы, книги, стихи, смотрят фильмы, добираются до выставок на перекладных или личных авто. Часто они совершенно не разго- варивают и не делятся своими взглядами с чужаками. Но именно с чужаками они сопережи- вают открытие слов, красок и образов на холсте, музыки в зале или из компьютерных фай- лов. Совершенно разные, мы, словно одно тесное межпространственное создание, собираем- ся возле одних источников. Пьём одну воду. Мы можем иногда не соглашаться с тем или иным выводом авторским, встреченным у ис- точника, но мы здесь – и значит, в чём-то мы соединены, общны. Так, появляясь в журнале «Za-Za», я вижу рассказы, стихи, очерки, которые мне интересны. Вижу людей, которые соз- дают и мой мир, моё мироощущение. И при всей раздробленности наших политических, мирских и религиозных течений, на- ших стран – находя общее в литературе, искусстве вместе с совершенно посторонними людь- ми, сохраняется вера и надежда, что когда-то мы перестанем быть чужими. Сможем пожать друг другу руки.
Когда-то Анатолий Ярмолюк поразил меня своими рассказами – краски переливались, необычное звучание авторской речи, индивидуальной, как и взгляд на наш мир – притягивали. Интереснейшее чтение, доложу вам. Разноцветное вино небес – такое название совершенно в стиле Автора, подумалось. Но исполнение, возможно, из-за объёмности повести – не оказалось столь сильным. Такое впечатление, что Автора два – один владеет слогом, его герои, независимо от того – вокзальная ли это шлюха; человек, ушедший из дома, где он лишний и нелюбимый; сын его – нерождённый, но играющий важнейшую роль; цыганка; младшая дочь главного героя, подбившая сожителя на убийство, и пожинающая плату за это нЕжитью и нежизнью, другие герои и события, воронкой движущиеся за ними, действительны и осязаемы. И этот первый Автор знает вкус винных небес. Но вот со вторым автором – беда – путается в немыслимо растянутых и пустых диалогах, школярное изложение и куцое, несмелое, однобокое описание действующих лиц не даёт песне первого автора развернуться. Этот второй, мелким бесом прохрамывает по листам и путает тональность. И всё-таки, мне небезразлична эта литературная вещь, её некоторые герои озвучили и мои мысли, моё видение жизни. Дело не в детективно закрученном сюжете, что уже должно бы привлечь Читателя, а именно в том, что за кадром – маленькие шаги и разговоры в поисках разноцветья наших дней. Или серости. Или мрака полного. Что уж там – о небесном вине. Но!Хорошая задумка.
Несомненная искра таланта дарована Автору. Плюс его умение подать себя среди множественности пишущего народа. И это даже не псевдоним, почти идентичный известному писателю, не тематика сибирских рассказов, а самобытность изложения историй, взгляд профессионала, выхватывающего необычайное из жизни не только таёжной (чего греха таить – сибириады становятся редкостью в мегаполисной жизни мира), но и не совсем лесной. Истории о жизни Лешачихи не могут не заинтересовать Читателя. Хотелось бы видеть ещё новое творческое, исполненное филигранным письмом, ёмкими картинами быта людей, зверей, по сути, истории эти могут стать громадной книгой. Лишь бы Автору хватило смелости и сил на этот нелёгкий труд.(Бабушкин-Сибиряк Лешачиха)
Три рассказа Сергея Криворотова, словно длящийся и не заканчивающийся поиск. Здесь – сон бегущий мелким таблоидом в мозгах, здесь – взлетающий на детских качелях парень, только не ввысь романтическую, но ад тупости и безголовья, здесь – разламывающееся сознание от окружающей жизни ломкой и рвущей человека на куски, создающей чудищ. Всё о разном. Но для меня они, как многоточия авторские, в поиске Человека и любви настоящей. Порой кажется, что Автор сам еле сдерживается от этих повторений, от жизни за окном – не смотреть бы на дрянь эту врущую с мигающих экранов, баннеров маркетинговополитических, людей – нечеловеками живущими. А тут и сны всё про одно – везде помехи, везде повторы, раздражение сплошь и рядом. Как не стать монстром и идиотом, как сохранить ту нить Ариадны, что удержит и выведет из лабиринта. К солнцу, небу, садам в закатном сиянии и красивым по-настоящему людям.
Стихи Автора – скорее песни, тексты, которые невозможно просто проскочить, их надо прослушать, включиться. И, конечно же, не удержаться, посмотреть множество видео, где Александр Гинзбург общается с аудиторией и поёт. Мне всегда казалось немыслимым говорить о стихотворениях, их нужно читать и осязать, «Сердцевину» Авторскую необходимо просто слышать. Его «Части Света» созвучны Балладе о кембрийской глине, исполненной им же. Его человек – рождение этой глины, этой силы, этого переплетения лучших качеств земли древней эпохи. И пусть у Автора, скорее другой взгляд на глину, она шлифует ложь людскую, но возможно не так что-то поняла в этом ведовском круге, пространственном, где жизнь и смерть сплелись. Где честь смерти защитников превыше позора, не защищавших, но живущих. Всё лечится и рождается глиной земли. Мне кажется, что, как и стихии – огонь, вода, воздух (ветер), камень (земля), раскиданы по частям мира Автором неспроста, так и все его стихоциклы живут своей жизнью и порой подталкивают своего сотворителя к новому, к иному. К инакомыслящему. К облакам, летящим над балконом, над крышей с трубами и антеннами. И ещё, просто маленькое пожелание Читателю – послушайте запись в Тридцатке питерской, вроде 2009 года, там две песни – «Ты не соскучишься со мною»…и старая французская «Шарманщик». А ещё есть чудесная запись в Сетевизоре, где Нателла Болтянская ведёт передачу на «Эхо Москвы» с гостем Александром Гинзбургом. Всё это можно обнаружить на инетном просторе, который, как электронный журнал, сближает и Авторов, и Читателей.
Михаил Аранов «Рыжая лошадь»
Иногда поражаюсь, отличное произведение, а комментариев на сайтовых страницах не находится – ни хвалебных, ни ругательнозавистливых, ни тусовочных. Никаких. Часто – это первый знак, что написано замечательно. Конечно, бывает по-разному. От этого рассказа – у меня внутренний крик. Когда сердце разрывается от горя и беспомощности, а изменить ничего нельзя. И сказать больше, чем сказал Автор – просто не стоит. И кричать невозможно. Вот такая «Рыжая лошадь». Читайте.
Колдовство и восторг от стихов Автора. Вот такое ощущение нескончаемой песни-гимна о бабке и девочке, которая смогла передать то своё прошлое и тайное миропонимание в строчках, выплеснутых в какие-то дни. Дни, когда память даже самое неприятное и страшное может превратить в шлейф пыльный, светящийся в солнечном луче комнаты-зала. И мне остаётся лишь склонить колено перед Инной Лесовой, создавшей сказку, озвучившей несколько эпох, пожалуй, столь светло и божественно. Мечта, чтобы все потомки могли Так помнить своих предков, какими бы они ни были.
Повесть эта вроде хаотична. А как должна звучать исповедь подростка, вечно убегающего по своим совершенно странным делам, возвращающегося и начитывающего все свои мысли на магнитофон. К тому же, готовящегося покончить с собой, и по задумке Автора, собирающегося зарыть кассету с признанием в песочнице. Но чем дальше вникаешь в происходящие события, а пишет Автор легко и со знанием дела, тем больше поглощаешься текстом. Может возникнуть ощущение, что это всё прошлое, и хунвейбинные разборки на Руси с евреями и инакомыслящими, под флагами разных политических партий, далеки. Но Автор, что мне по сердцу, без нравоучений и навязчивого лекторского, лишь одной историей, показывает, как всё повторяется. Как погромы превращаются в фашистское безумие. Сначала – евреи, а затем – все остальные. Всех в огонь. Крушить – не строить. Безумным властителям не нужны умные, думающие, спорящие, создающие и талантливые. Не важно, какой национальности ты, если ищешь и хочешь лучшего. Ты уже неугоден. В повести столько слоёв, столько исторических хвостов, что просто диву даёшься, как можно в столь коротком, хоть и формате повести, умудриться, не нагрузив читающего, вовлечь в сопереживание событий текста. Эта повесть не о прошлом, мы тоже думали, что живём в веке космическом, а оказалось – средневековье. Эта повесть, к сожалению, не устареет. (В неведомую глубь. Ирина Чайковская)
Продолжение следует