Дорогие читатели! Нижеследующие истории открывают мой цикл рассказов про Сашу и Гришу, двух молодых иммигрантов из Советского Союза, приехавших в Америку в семидесятые годы двадцатого века. Оценивая ситуации, с которыми они столкнулись на первых порах, вы, друзья, наверняка вспомните себя и свои первые робкие шаги в новой стране.
Как покупали машину
Саша и Гриша приехали в Лос-Анджелес в середине семидесятых годов. При этом Гриша приехал на два месяца позже Саши, поскольку Саша приехал на два месяца раньше Гриши.
То, что Гриша приехал в ту же страну и в тот же город, не было случайностью. Они были друзьями со школьных лет. Поэтому по прибытии, на первом же приёме в еврейской организации, которую ласково называли Джушкой и которая содержала бедных иммигрантов в первые месяцы их нового существования, Саша соврал, что к нему с целью воссоединения семьи едет его двоюродный брат Гриша. Родство это было, уточнил своё враньё Саша, по материнской линии. А материнская линия, как известно, размыта временем и не сохраняет фамилий, так что проверить обман было невозможно, да никто и не пытался. В те времена в Лос-Анджелесе не было принято врать и было принято верить людям на слово. И Гришу по Сашиному требованию направили в Лос-Анджелес.
Два месяца могут казаться совершенно ничтожным сроком, но не в том случае, когда человек прямо с трапа самолёта бросается в новую жизнь в неизведанной стране. Тут время спрессовывается, как воздух в баллоне аквалангиста, и каждый день становится равнозначным целой неделе. За первые два месяца пребывания в Америке Саша стал немного говорить по-английски, получил водительские права, купил машину, научился её водить и к моменту прибытия Гриши чувствовал себя рядом с ним опытным, коренным американцем.
— Учти, старик, — поучал он друга, — в этом городе ты без машины не проживёшь. Это первое, что тебе нужно сделать: купить машину. Не бойся, я тебе помогу.
Гриша внимал с восторгом. Водить он, как ни странно, умел; у него были даже советские водительские права, которые напыщенно назывались международными. Но машины никогда не было. Всю предыдущую жизнь машина была Гришиной недосягаемой мечтой. И вот теперь эта мечта становиась реальностью. У него было триста долларов; ещё пятьсот, как объяснил Саша, можно было занять в Джушке.
— У дилера машину покупать не надо, — наставлял Саша. — Они все жулики. Лучше найти в газете частное объявление. Только учти, нельзя платить сколько просят. Надо торговаться до последней капли крови.
Гриша испугался.
— Как я буду торговаться? Я же по-английски кроме о’кей и гудбай ничего не знаю.
— Не бойся, старик, — успокоил Саша. — Я переведу.
Объявление о продаже машины, которое привлекло внимание наших друзей, выглядело заманчиво и загадочно. Было сказано, что машина ездит хорошо, но цена не была указана. Были в объявлении непонятные слова «best offer», которые Саша интерпретировал как утверждение, что эта машина есть самое лучшее из всего, что вам предлагается в Лос-Анджелесе.
Продавцом машины оказалась ухоженная пожилая дама со следами тщательно выполненной красоты. Она жила в роскошном доме в Вествуде, одном из самых модных районов Лос-Анджелеса. К несчастью для Саши, дама оказалась не в меру болтливой, что полностью затуманило Сашино ограниченное понимание английского. Даме было скучно, и она была рада представившейся возможности поговорить. Она рассказала, что муж бросил её ради какой-то шлюхи, а потом вдобавок ещё и умер, но это её уже не волновало, и что дочь ушла жить к бойфренду, который непонятно чем занимается, но явно чем-то противозаконным, потому что ездит на «Мазератти», и что теперь она хочет избавиться от старой машины дочери, так как машина сидит в гараже без пользы, только место занимает, а за страховку надо платить. Монолог продолжался довольно долго, но из всего этого Саша не понял ничего, а Гриша даже и не пытался понять, целиком полагаясь на друга. Не дождавшись, когда дама остановится, Гриша вполголоса спросил Сашу:
— Что она говорит?
— Откуда я знаю! — так же вполголоса нервно ответил Саша.
— Спроси, сколько она хочет.
Тут дама, наконец, прервала словоизлияние, и Саша, сосредоточившись, сумел построить грамматически правильный вопрос:
— Хау мач?
В ответ дама, вместо того, чтобы назвать конкретную цифру, снова разразилась многоступенчатым монологом. Она рассказала, что машина, хоть и старая, но ездит прекрасно, и что её всегда держали в гараже, и что она лично следила за тем, чтобы в машине вовремя меняли масло, а от дочки разве дождёшься, эти молодые люди только и думают о том, как гонять машину по ночным клубам, нет того, чтобы проявить хоть чуточку ответственности и подумать о том, что надо иногда менять масло… и так далее, и так далее. В процессе монолога она сказала, что готова отдать машину за пятьсот долларов, хотя вообще-то она стоит гораздо больше, а если не верите, то можете сами посмотреть «блю бук» и убедиться в этом…
Саша опять ничего не понял, и, что самое главное, суть монолога, то есть искомая сумма, растворилась в потоке словоблудия.
— Сколько? — спросил его Гриша.
— Чёрт её знает, — сказал Саша, раздражаясь от собственного непонимания.
Гриша понял, что наступил момент истины.
— Всё равно, скажи ей, что это слишком дорого, — распорядился он.
Саша опять сосредоточился на своём словарном запасе и выразил мысль со всей определённостью:
— Но. Ту мач.
Дама приняла Сашино заявление неодобрительно; ей казалось, что она просит весьма умеренно. Она пожала плечами и спросила, сколько, в таком случае, джентльмены могут предложить. Этот вопрос Саша понял и перевёл другу:
— Она спрашивает, сколько ты дашь.
— Значит так, — сказал Гриша. — Больше восьмисот я платить не собираюсь, пусть не надеется. Предложи ей для начала шестьсот.
Числительные Саша знал. Поэтому он изрёк без труда:
— Сикс хандред.
Дама удивилась. Ей показалось странным, что пятьсот — это слишком дорого, а шестьсот, оказывается, в самый раз. Она ещё раз убедилась в том, насколько велико различие в культурах между людьми разных национальностей. Эта мысль подтолкнула её к новыму монологу. Она призналась, что, к её глубокому сожалению, она, как большинство американцев, мало знакома с нравами и обычаями других народов, но, тем не менее, относится к ним с большим уважением, и раз уж джентльмены настаивают на том, чтобы заплатить больше, чем она просит, то она, так и быть, готова продать им машину вместо пятисот долларов за шестьсот, как они предлагают, или даже за семьсот, если этого потребуют обычаи их культуры.
Саша опять ничего не понял, но сумел выловить из всего этого жуткого потока многословия два слова: «шестьсот» и «семьсот».
— Плохо дело, — сказал он, обращаясь к своему другу, который смотрел на него расширенными от волнения глазами в ожидании приговора. — Эта сука за шесть сотен не отдаёт. Хочет семьсот.
— Может, за шестьсот пятьдесят отдаст?
— Я не знаю, как правильно сказать «шестьсот пятьдесят», — признался Саша. — Не знаю, надо ли вставлять «энд» между словами «шестьсот» и «семьсот».
— Ну, скажи неправильно, — попросил Гриша. — Она наверняка поймёт.
Эта бестактная просьба возмутила Сашу.
— Ты что, хочешь, чтобы я позорился? — гневно прошипел он.
— Ну ладно, бери за семьсот.
— О’кей, — сказал Саша, обращаясь к даме. — Севен хандред.
Дама окончательно обалдела от этой странной торговли.
— Семьсот? Вы уверены? — испуганно спросила она.
— И ни цента больше! — выкрикнул Саша и категорически стукнул кулаком по столу, чтобы не оставалось сомнений в твёрдости его заявления.
Сделка состоялась. Хозяйка дома осталась довольна, хотя и несколько смущена. Она чувствовала, что злоупотребила обычаями наивных иностранцев, не знакомых с американской культурой. Зато Гриша был совершенно счастлив. Он вернулся домой на своей первой в жизни машине, при этом заплатив за неё на сто долларов меньше, чем был готов заплатить. Что касается Саши, то он был горд своим умением торговаться, да ещё по-английски, и доволен, что смог продемонстрировать Грише это мастерство.
Прошли десятки лет. Гриша состарился, разбогател, и теперь ездит на «Ягуаре» выпуска ешё не наступившего года. Историю покупки своей первой машины он то ли забыл, то ли стесняется вспоминать. А историю покупки «Ягуара» я не буду рассказывать. Поверьте мне, она никакого интереса не представляет.
Как их арестовали
События, которые здесь описываются, происходили в Лос-Анджелесе в середине 1970-х годов. Собственно, никаких особых событий на самом деле не происходило, и уж во всяком случае — никаких событий, заслуживающих вашего внимания, мои дорогие читатели. Просто, в один ясный солнечный день два молодых человека не спеша брели по одной из людных улиц Лос-Анджелеса, а точнее — Западного Голливуда. Для тех, кто живёт или жил в Лос-Анджелесе, нет необходимости упоминать, что это был солнечный день, поскольку почти все дни в Лос-Анджелесе — ясные и солнечные. Людная улица могла быть еврейским Фейерфаксом или бордельной Санта Моникой, или даже Мелроуз, хотя в семидесятые годы Мелроуз не был такой улицей, которую стоило бы упоминать.
Два молодых человека были недавними иммигрантами. Они говорили друг с другом по-русски, а со всем остальным окружавшим их миром — на ломаном, мучительно не дававшемся им английском. Один из них, которго его друг называл Гришей, был высокий, худощавый шатен лет тридцати двух на вид. Он бы мог быть вполне привлекатен, если бы не странное, даже нелепое облачение, выдававшее в нём человека из какого-то непонятного мира. Другой молодой человек, по имени Саша, был увесистым широкоплечим брюнетом примерно такого же возраста или чуть старше. В отличие от своего друга он был одет, как американец, хотя и с некоторым излишеством, держался уверенно и явно старался продемонстрировать эту уверенность своему спутнику, потевшему не столько от жары, сколько от испуга перед незнакомым миром.
К тому времени, когда начался этот рассказ, Саша и Гриша проходили мимо Макдональдса, одного из тех, которыми был полон Западный Голливуд, так же, как вся Америка, а теперь уже и весь остальной мир. Макдональдс привлёк внимание наших героев.
— Ну что, зайдём? — сказал Саша. — Ты не бойся, я здесь бывал, — добавил он, похлопав по спине своего друга, напуганного перспективой войти куда-то, где он не знал бы, что полагается говорить и как себя вести.
Макдональдс был пуст в это время дня. За стойкой молоденькая, вяло жующая негритянка томилась от скуки и не свершившихся мечтаний её жизни. Другая девушка, мексиканка, вытирала столы.
— Слушаю вас, — сказала негритянка, почему-то обращаясь не к Саше, а к Грише, который от этого испугался ещё больше и умоляюще посмотрел на друга.
От друга пришло спасение.
— Значит, так, — сказал Саша, закрывая Гришу спиной и демонстрируя свою уверенность и свершенство во владении английским языком. — Мы имеем два биг-мака.
— О’кей, — сказала девушка и поставила галочку в блокноте. В те далёкие времена они ещё не тыкали пальцем в компьютер, а ставили галочки карандашом, как при колониализме. — Что-нибудь ещё?
— Да, — важно сказал Саша. — Мы имеем два больших кока.
Конечно, Саша имел в виду кока-колу, но в его произношении сокращённое название кока-колы «coke» прозвучало как «cock», что имеет совсем другое значение. Кто-кто, а уж вы, мои искушённые читатели, наверняка знаете, что это ужасное слово на жаргоне означает, пардон, фаллос.
Девушка вздрогнула и слегка посерела лицом.
— Извините?
— Два больших кока, — подтвердил Саша.
— Ты понимаешь, что он говорит? — сказала девушка, обращаясь к своей коллеге, которая к тому времени закончила уборку и вернулась за прилавок.
— Не очень, — сказала коллега. — Похоже, что он приглашает тебя на свидание. Надо позвать Карлоса.
И набрав в грудь воздуха, закричала:
— Карлос!
На её крик откуда-то из-за кулис появился невозмутимый, тяжелого сложения мексиканец. Внимательно оглядев наших героев, он обратился к Саше:
— Чем я могу вам помочь, сеньоры?
— Мы имеем два больших кока, — снова повторил Саша.
— Можете гордиться, — сказал Карлос и, повернувшись к девушке, добавил: — Не надейся. Они просто хотят две больших кока-колы.
— Да, — подтвердил Саша. — Две кока-колы. Два больших кока.
Минуту спустя друзья сидели за столиком, Не переставая жевать, Саша сообщил с гордой улыбкой:
— Это называется биг мак. Как он тебе?
— Колоссально, — признался Гриша. — Знаешь, я никогда в жизни не ел ничего вкуснее.
— Ещё бы! Это Макдональдс, самый лучший ресторан в Америке. — Саша выглядел польщённым, так, как будто он лично владел Макдональдсом. — Биг мак полагается есть с кетчупом. Иди, возьми себе кетчуп, вон на той стойке.
— Сколько надо платить за кетчуп?
— Нисколько. Это бесплатно.
— Как бесплатно? — не понял Гриша.
— А так. Бесплатно. Это Америка.
— Колоссально! Сколько штук можно взять бесплатно?
— Сколько хочешь.
— Ну да! — с недоверием сказал Гриша. — Тогда почему ты взял только три?
— Потому что мне больше не нужно.
— Но ты же говоришь — они бесплатно.
— Бесплатно.
— Тогда почему ты не взял больше?
— Не хочу.
К этому моменту Гриша начал слегка раздражаться.
— Слушай, сказал он, заметно повышая голос, — не морочь мне голову. Я понимаю, что ты не хочешь больше, чем три пакетика кетчупа, можешь не объяснять. Но ты же говоришь, что они бесплатно. И что можно брать сколько угодно. Тогда почему ты не взял больше?
— Сколько раз я должен повторять? — сказал Саша, тоже раздражаясь и повышая голос. — Потому что я не хочу больше! Зачем я буду брать больше, если я не хочу?
— Ты что, меня за идиота принимаешь, что ли?! — Гришин голос уже звенел, как набат. — Я знаю, что ты не хочешь больше, можешь не повторять! Но если они бесплатно, почему ты не взял пять? Или десять? А? Почему?
— Тебе что, объяснить ещё раз? — Саша уже не говорил, а почти кричал. Лицо его порозовело. — Ещё раз, да? Трёх раз тебе не достаточно? Ну хорошо, я объясню четвёртый раз. Я не хочу больше, чем три пакета кетчупа, понял? Зачем я буду брать больше?
— Зачем? Ты спрашиваешь, зачем? — орал Гриша, размахивая гамбургером. — Я тебе скажу, зачем! Затем, что ты врёшь! Люди не дураки! Если бы этот кетчуп можно было брать без ограничения, его бы здесь уже давно не было! На самом деле тут, конечно, следят за тем, сколько ты берешь!
— Идиот! — орал Саша в ответ. — Никто за тобой не следит! Люди, может, не дураки, но ты точно идиот!
— Да? А ты, думаешь, такой умный, если на два месяца раньше меня приехал? Ты сам и есть идиот!
— Нет, не я, а ты!
— Нет, ты!
Девушки за стойкой притихли от страха, слушая этот истошный диалог на непонятном языке.
— Боже мой, — прошептала одна. — Почему они так кричат?
— Не знаю, — в ответ прошептала другая. — Звони в полицию.
Не прошло трёх минут, как послышался вой сирены, перед дверью Макдональдса затормозила полицейская машина, и в зал вошли два рослых красавца в форме, с лицами, ничего не выражавшими, а точнее, выражавшими безразличие. Саша и Гриша притихли. Полицейские приблизились к их столу, и один из них произнёс монотонно, не унижаясь до интонаций:
— Джентльмены, можно ваc попросить пройти с нами?
Они молча отвезли Сашу и Гришу в ближайшее отделение полиции, и велели ждать в комнате, где вдоль стен стояли деревянные скамейки в форме диванов, и за стойкой сидел человек в форме, который всё время писал, не обращая внимания на наших до смерти напуганных друзей.
— Ты знаешь, за что нас арестовали? — шопотом спросил Гриша.
— Понятия не имею.
— Я думаю, за кетчуп, — сказал Гриша. — Наверное, больше двух пакетиков нельзя брать. А ты взял три.
— Может, ты и прав, — признался Саша.
Пришёл один из двух невозмутимых полицейских, отвёл Сашу и Гришу в другую комнату и усадил перед своим столом.
— Вы знаете, за что вас арестовали? — спросил он.
— Знаем, — поспешно ответил Саша. — Мы больше не будем.
— Чего не будете? — не понял полицейский.
— Ничего не будем. Вообще — не будем. Ничего.
— Вот что, ребята, — сказал полицейский без малейшей угрозы в голосе. Он явно начал понимать, с кем имеет дело. — Не знаю, как у вас в стране, а у нас тут, в Америке, не полагается кричать в общественных местах. Это может беспокоить других людей, понимаете? А теперь объясните, что произошло, что заставило вас так кричать.
Саша и Гриша испуганно посмотрели друг не друга и в унисон прошептали:
— Кетчуп.
— Понятно, — сказал полицейский. — Вам не хватило кетчупа. Это бывает, и я вам глубоко сочувствую. Но всё равно, вы могли это спокойно объяснить администратору, а не орать, как гибоны в зоопарке. В крайнем случае, вы могли вызвать полицию, и вас бы немедленно обеспечили кетчупом в необходимом количестве. Понятно?
— Понятно, — обречённо сказал Саша. — Нас посадят в тюрьму?
— Ишь, чего захотели, — сказал полицейский. — Там и без вас хватает. Валите-ка по домам.
И наши друзья, не веря своему счастью, вылетели на улицу.
… Много лет прошло с той поры. Много десятков лет. Саша и Гриша прожили в Лос Анджелесе счастливую жизнь, растолстели, разбогатели, состарились, но никогда больше не повышали голос в Макдональдсе. Впрочем, они там и не бывали.
Как Гриша помогал Саше устроиться на работу
Считается, что дружба между людьми — это великий дар. Так сказал какой-то знаменитый философ или писатель. А может даже, какой-нибудь политический деятель вроде Наполеона или Сталина, точно не знаю. Кто бы он ни был, сказал он это не подумавши. Просто так, сгоряча ляпнул, и теперь все в это верят. Хотя, по опыту Саши и Гриши этот человеческий дар очень даже может обернуться пакостью.
…Дело было давно. Напомню: старые друзья Саша и Гриша, два молодых инженера, иммигрировали в Америку из Советского Союза в середине семидесятых годов прошлого века. Они поселились в Лос-Анджелесе и начали там жить. Вернее, они начали не жить, а искать работу, потому что без работы это не жизнь, в всего лишь её мучительное ожидание. Проходили дни, недели и месяцы, а работы всё не было. И бедняги нервничали и холодели от страха за свою будущую, ещё не начатую жизнь в Америке. В те далёкие семидесятые годы советские иммигранты не знали, что в этой стране можно безмятежно жить, не работая. Волшебное слово «вэлфер» тогда ещё не вошло в их лексикон.
И вот однажды Саша является к Грише поздно вечером без звонка, в состоянии крайнего возбуждения.
— Старик! — кричит он с порога, — кажется, мне засветило!
— Тебе дали в глаз? — пугается Гриша.
— Да нет! Мне светит работа! Понимаешь? Настоящая, постоянная работа.
— Ну да! По специальности?
— Конечно! То есть, я имел в виду — конечно, нет. Кому сейчас нужны инженеры как я? Никому не нужны. Меня берут чертёжником. Тоже неплохо. Сегодня я был на интервью.
— Колоссально! — восхищается Гриша. — Сколько будут платить?
— Откуда я знаю? Наверно, три доллара в час. Если повезёт, может, дадут три-пятьдесят. В любом случае, меньше, чем два двадцать пять они не имеют права платить.
— А что ты должен делать?
— Чертить какую-то фигню, — говорит Саша, не скрыая презрения к своей будущей работе. — Они мне показали образцы. Примитив. Арматура простейших железобетонных панелей. С моей инженерной квалификацией там делать нечего.
— Да, повезло тебе.
Гриша даже вздохнул от зависти. Ему тоже хотелось устроиться на какую-нибудь работу, но пока ничего не светило.
— Слушай, — говорит Саша. — Тебе могут оттуда позвонить насчёт меня. Это у них называется «референс». Они хотят поговорить с кем-нибудь, кто меня хорошо знает. Я дал твой телефон. Так что будь готов.
— Что я им должен говорить? — пугается Гриша.
— Откуда я знаю? Что спросят, то и говори.
Действительно, на следующий день у Гриши раздаётся звонок, и мягкий мужской голос с преувеличенной деликатностью просит к телефону Гришу.
— Это я, — говорит Гриша, потея от страха.
— Могу ли я задать вам несколько вопросов относительно вашего знакомого, — говорит деликатный голос и называет Сашину фамилию, приставив к ней «мистер», что ещё больше пугает бедного Гришу.
Далее голос объясняет, что они хотят нанять мистера Сашу на работу, и что правила их компании требуют тщательной проверки всех кандидатов, особенно кандидатов на такую ответственную должность, на которую претендует Саша, и что он будет чрезвычайно признателен Грише за информацию о его друге, которая, конечно же, будет сугубо конфиденциальной и никогда не будет разглашена, что также является неукоснительным правилом их компании.
К тому времени, когда он закончил своё вступление, Гриша уже умирал от страха и плохо соображал, о чём говорил деликатный джентльмен, которого он про себя назвал «товарищ мистер». Гриша говорит:
— О’кей.
И незаметно для абонента вытирает пот со лба.
— Тогда, позвольте, я перейду к вопросам, — говорит «товарищ мистер». — Как давно вы знаете Сашу (звучит его фамилия)? Как вы с ним познакомились? Какое впечатление он на вас произвёл?
Гриша учился с другом с первого класса. Он стал напряжённо вспоминать, какое впечатление произвёл на него семилетний Саша, когда они познакомились. Впечатления не сохранилось. Единственное, что запомнилось, — как маленький Саша обозвал его евреем, на что маленький Гриша, обидевшесь, ответил «сам еврей». Позже выяснилось, что оба были правы. Гриша не был уверен, что эта история заинтересует его абонента.
На всякий случай, он говорит:
— О’кей.
— Замечательно! Я записываю ваш ответ. Следующий вопрос: считаете ли вы мистера (опять Сашина фамилия) человеком высоких моральных принципов?
— О’кей, — без запинки отвечает Гриша, снова не поняв вопроса.
— Прекрасно! Проявил ли он себя на работе и в личной жизни как человек, уважающий гражданские права женщин и меньшинств, включая афроамериканцев, латиноамериканцев и гомосексуалистов?
Гриша не сомневался, что Саша, живя в Советском Союзе, испытывал глубокое уважение к правам афроамериканцев, латиноамериканцев, женщин и гомосексуалистов. И Гриша, конечно бы, с радостью это подтвердил, если бы понял, о чём его спрашивал «товарищ мистер». Впрчем, даже если бы понял, то всё равно не смог бы разгадать, какое отношение гражданские права меньшинств имеют к армированию железобетонных панелей. Он опять сказал «о’кей», явно удовлетворив ответом своего абонента. Он сам хотел спросить, как долго будет продолжаться эта пытка, но не знал, как правильно сформулировать вопрос.
— И последний вопрос, — ласково мурлычет трубка. — Как вы расцениваете его квалификацию чертёжника?
Этот вопрос Гриша неожиданно понял. И осознал, что у него появилась возможность создать своему другу хорошую репутацию.
— Он никакой не чертёжник, — говорит Гриша с гордостью за Сашу. — Он замечательный инженер с восьмилетним стажем.
— Нас он интересует как чертёжник, — говорит «товарищ мистер» и в голосе его звучит некоторая настороженность, которую Гриша воспринимает как знак сомнения в Сашиной квалификации. И чтобы развеять это сомнение и закрепить репутацию своего друга, добавляет:
— Он не просто инженер. Он также кандидат наук.
— Понятно. А как долго, вы думаете, он собирается у нас работать?
— Недолго, — заверяет Гриша, чтобы ещё выше поднять Сашу в глазах его будущего хозяина. — С его квалификацией он быстро найдёт себе настоящую работу по специальности.
Гришин абонент замолкает и после небольшой паузы говорит каким-то замороженным голосом:
— Спасибо за подробную и правдивую информацию.
— Пожалуйста, — говорит Гриша. — А вам не нужен ещё один чертёжник?
— Вы что, тоже кандидат наук?
— Нет, нет, что вы, — отвечает Гриша с максимально возможной скромностью, чтобы, не дай Бог, не выглядеть конкурентом своего друга. — Я даже инженер, честно говоря, неважный. Только и умею, что чертить железобетонные панели.
— Значит так. Запишите адрес и приходите на интервью завтра в два часа дна. До свиданья.
И вот вечером следующего дня Гриша появляется у Саши без звонка и в состоянии крайнего возбуждения.
— Старик! — кричит он с порога, — мне тоже засветило! Меня тоже берут чертёжником!
— Куда?
— Туда же, куда тебя. Будем вместе работать.
— Ты ничего не путаешь? — говорит Саша, начиная подозревать недоброе. — Они говорили, что им нужен один чертёжник.
— Ничего не путаю. Теперь они тебе будут звонить, чтобы ты сделал это… сам знаешь. В общем, чтобы рассказал про меня. Как я про тебя.
— А что ты им сказал про меня?
— Что ты классный инженер и большой учёный, кандидат наук.
— Молодец, спасибо. А что я про тебя должен говорить? Что ты тоже кандидат наук?
— Ни в коем случае! Я им уже сказал, что я простой инженер.
— Ну и дурак, — заключает Саша. — Хочешь работать — надо вовремя соврать.
Через три дня друзья встречаются снова. Гриша говорит
— Ну что, звонили они тебе?
— Нет, — грустно говорит Саша. — Я им сам звонил. Хотел спросить, когда выходить на работу. А они говорят — извините, мы уже наняли чертёжника.
— А про меня говорили?
— Про тебя и не вспоминали. Зачем ты им нужен, если они даже меня не взяли? Не везёт нам с тобой, старик.
Саша вздохнул. Гриша тоже вздохнул и отвёл глаза в сторону. Они ещё немного повздыхали, и Гриша говорит:
— Ты знаешь, кого они взяли вместо тебя?
— Откуда я могу знать?
— Меня.
Тут нам уместно вспомнить, что сказал знаменитый философ или кто-то там еще про дружбу, и посмотреть со стороны, к чему привела дружба Саши и Гриши.
Саша столбенеет. Некоторое время он ловит воздух открытым ртом. Глаза его наливаются кровью, а лицо покрывается розовыми пятнами.
— Сволочь! — орёт он благим матом. — Подлая скотина! Наверно, ты наговорил про меня всякой гадости!
— Сам ты скотина! — орёт в ответ Гриша, стараясь перекричать Сашу, который ещё пять минут назад был его другом. — Я про тебя слова плохого не сказал!
— Сказал, небось, про себя, что ты доктор наук. Конечно, если выбирать между доктором и кандидатом, возьмут доктора.
В общем, происходит отвратительный скандал со всякого рода взамными оскорблениями и обвинениями, после чего Саша и Гриша перестают встречаться и не разговаривают друг с другом целый месяц. Первым звонит Саша.
— Старик! — радостно кричит он, — я нашёл работу. Я буду инженером!
— Поздравляю! — кричит в ответ Гриша, вмиг позабыв о ссоре. — Где ты будешь работать? Что будешь делать?
— На лесопилке, разнорабочим. Буду возить тележку с досками. У них это называется «инженер по транспортировке пиломатериалов». Если тебе позвонят, скажи им, что я доктор наук.
— Думаешь, поможет?
— Наверняка. Если на работу не возьмут, то хотя бы уважать будут.
…Прошли годы. Гриша сделал успешную карьеру в своей специальности, а Саша — не менее успешную карьеру в бизнесе. Про свои первые мучительные месяцы жизни в Лос-Анджелесе они вспоминают редко. Тем более, что на лосопилку, где надо было возить тележку с досками, Сашу так и не взяли. Но он уверен, что его там уважают до сих пор.
Александр Матлин — инженер-строитель, специалист по морским сооружениям и портам. В этом качестве проработал более 30 лет в Америке, а до того ещё 15 лет в Москве, откуда уехал в 1974-м году.
Помимо инженерства, в СССР он занимался тем, что писал рассказы и фельетоны и печатал их, в основном, в журнале «Крокодил».
В последние годы он печатается в сетевых журналах, в еженедельнике «Панорама» (Лос-Анджелес) и других русскоязычных газетах и журналах Америки и Израиля. В Москве в издательстве «Вагриус» вышла книга Матлина «На троих с ЦРУ» — полное собрание избранных рассказов и стихов. В ньюйркском издательстве
Mir Collection — рассказы 2=1 на русском и английском.