Еврейская кровь в литовской земле
К чему слова и что перо,
Когда на сердце этот камень,
Когда, как каторжник ядро,
Я волочу чужую память?
Илья Эренбург
В человеческой памяти хранятся события, которые вспоминать очень страшно или просто хочется вычеркнуть. Трагедия, произошедшая во время Второй мировой войны, охватила практически всю Европу. Самое большое количество жертв в процентном отношении выпало на долю евреев. До начала Катастрофы в Европе насчитывалось около 9 миллионов евреев. После войны их осталось около 3 миллионов.
Почти у всех евреев, которые выжили, были близкие, родственники, друзья и знакомые, которые погибли. Катастрофа настолько надломила жизнь выживших, наполнила её страданиями, физическими и моральными муками, что многие потом старались говорить об этой ужасной трагедии либо среди своих близких, либо вообще избегали этой темы, чтобы не бередить душевные раны и безразличие местного нееврейского населения.
Самый большой процент убитых фашистами и их приспешниками евреев оказался в маленькой Литве: 96.7. Именно в этой стране происходило фактически тотальное уничтожение местного еврейства. Речь идёт не только о геноциде евреев Литвы литовцами, но и о жестокости, с которой они их убивали.
Ещё будучи ребёнком, я узнал от своего отца, что почти все члены нашей семьи были убиты в Литве, в том числе моя родная сестра и обе бабушки со стороны отца и матери, а также дедушка — отец моей матери. Это известие было «замуровано» в моей памяти, то есть, я старался избегать его упоминания в разговорах, хотя оно глубоко засело в моём сознании. Моя мать Ида никогда не затрагивала эту тему в моём присутствии. Но когда я перешагнул порог тридцатилетия, то, повинуясь сильному внутреннему импульсу, захотел узнать всю правду. К сожалению, спросить было не у кого, ибо я никак не мог найти живых свидетелей. А те свидетели, которые видели убийства литовских евреев, давали обрывочную и недостаточную информацию, и мне было трудно понять: либо они боялись, либо вообще не хотели об этом говорить.
В силу таких неблагоприятных обстоятельств мне пришлось на какое-то время приостановить многочисленные попытки выяснить подробности гибели членов нашей семьи.
Лишь много лет спустя, перед моей эмиграцией из Литвы (тогда ещё в составе СССР), тётя Полина Цукерман-Шапиро, сестра моего отца Григория, позвонила и попросила о встрече. Она отважилась рассказать то, что скрывала более сорока лет. Она призналась в том, чему стала свидетелем в начале войны, а именно, что видела своими собственными глазами: как убили мою старшую, девятилетнюю сестру Машу и родную бабушку со стороны отца. Это был внешне спокойный, без надрыва и эмоций, рассказ очевидца. Но чувствовалось — тёте каждое слово давалось с неимоверным трудом. Я молча выслушал и одновременно был удивлён, что я вдруг оказался рядом с очевидцем и свидетелем трагедии.
«Вот так всё и было», – закончила она.
Моим родителям Полина ничего не открыла, так как не хотела лишать их надежды, которая все годы теплилась у них в душе («а может, Маша всё-таки жива и когда-нибудь найдётся?»). А мне тётя рассказала всё, что видела, лишь через 44 года после окончания войны.
Мой отец, художник-декоратор, выехал из Каунаса в командировку в Москву, захватив жену и меня, шестилетнего, за неделю до начала войны. События на фронте развивались стремительно. Каунас был захвачен 23 июня, 1941, Вильнюс –24 июня.
Литовцы приветствовали немцев как освободителей от советского режима, рассчитывая на восстановление независимости. Во многих городах в первый же день войны начались организованные вооружённые выступления подпольного в советский период Литовского фронта активистов (ЛФА), которые брали под контроль стратегически важные объекты и целые города, нападали на отступающие подразделения Красной армии и убивали советских активистов. 23 июня в Каунасе была провозглашена власть Временного правительства Литвы во главе с Юозасом Амбразявичусом. В Вильнюсе был сформирован самостоятельный Гражданский комитет Вильнюсского уезда и города во главе с профессором права Вильнюсского университета Стасисом Жакявичюсом.
Немцы не признали Временное правительство и к 28 июля сформировали собственную администрацию в рамках Рейхскомиссариата Остланд. Генеральным комиссаром Литвы был назначен Теодор Адриан фон Рентельн. Территория была разделена на 4 округа с центрами в Вильнюсе, Каунасе, Паневежисе и Шяуляе.
Зная, что нас нет в Каунасе, сестра отца — Полина, пришла за Машей и бабушкой (со стороны моего отца) чтобы забрать их к себе. Ещё не дойдя до дома где жила бабушка, она увидела, как мою сестру ударили головой об стену дома, а бабушку били лопатой по голове. Делали это литовцы. (После войны стало известно, что, убив двух беззащитных людей, убийцы преспокойно поселились в нашей квартире).
Моя тётя видела всё произошедшее, не пропустив ни одной детали. По счастливой случайности ей удалось уйти никем не замеченной. Вернувшись к себе домой, она рассказала об ужасе жестокой расправы своим родителям. Спустя неделю после гибели моей сестрёнки и бабушки семья Полины оказалась в каунасском гетто.
Через семь месяцев, весной 1942-го, моя тётя вместе со своей старшей сестрой и подругой бежали из гетто. Скитаясь по лесам и деревням, сами не зная, где они и куда идут, они добрались до польской границы. Их поймали и отвезли в рабочий лагерь Штуттгоф. После освобождения лагеря советской армией в 1945 году выжили только моя тётя и Сара, подруга по побегу.
Полина, поведавшая мне историю убийства Маши и бабушки, преждевременно ушла из жизни год спустя после нашей встречи (концлагерь подорвал её здоровье), оставив двух прекрасных сыновей.
В её рассказе меня особенно потрясло то, что убийцами членов нашей семьи были не немцы, а «свои» же литовцы, соседи по дому и по человеческому общежитию. Среди этих тихих и якобы миролюбивых литовцев я прожил 55 лет. После того, как я узнал жуткую правду о гибели своей родной сестры и бабушки, у меня возникло желание поближе познакомиться с тем, что происходило в Литве в годы войны. Я прочёл много книг, статей и исследований, посвящённых еврейской Катастрофе в Европе и, в частности, в Литве. Мне также стали известны рассказы очевидцев, литовцев, которые вспоминали всё не как участники, а как свидетели, свидетели молчаливые — участники невмешательства. Даже живя с ними под одной крышей, работая с ними в течение многих лет, я не знал истинной правды об убийствах евреев в Литве, ибо официально долгое время считалось, что это было всё делом рук немцев. На фоне собранной информации появилась статистика, ставшая своеобразным остовом, каркасом, скелетом, позволявшим выстроить всю конструкцию происходившего на самом деле.
Всё то, что мне удалось узнать из самых разных источников, сводилось не только к геноциду литовского еврейства руками литовцев, но и к необузданной, пещерной жестокости местного населения в уничтожении сограждан еврейского происхождения.
Перед началом Второй мировой войны в Литве жило около 230-240 тысяч евреев, а общая численность населения страны насчитывала около двух с половиной миллионов. Процент евреев по разным источникам переписей составлял от 8 до10%.
Еврейская община Литвы с первого же дня войны испытала на себе лютое варварство литовских националистов, важно подчеркнуть — без особого участия немцев. Захватчикам не было в этом нужды — черновую работу по уничтожению за них исполняли местные жители. Так началась этническая чистка литовских евреев, привёдшая к их почти тотальному уничтожению.
Всего за первые пять месяцев войны в основном литовцами (не немцами!) было убито 180 тысяч евреев. Если вдуматься в эту цифру, становится не по себе — 36 тысяч каждый месяц. Такого чудовищного темпа истребления не знала ни одна страна оккупированной Европы!
С 1942 по 1944 год было убито ещё около 60 тысяч евреев. Среди них около 15-20 тысяч были завезены из других государств. Гитлеровцы знали — в этом вопросе на литовцев вполне можно положиться, не подведут.
Местами наиболее массового уничтожения литовских евреев были: Девятый Форт под Каунасом где было убито около 50 000 тысяч, Панары (Paneriai) под Вильнюсом, где было расстреляно 70 000 тысяч, а также во всех других местах проживания евреев — их более двухсот: городов иместечек. Еврейское население было рассеяно по всей Литве: Вильнюс, Каунас, Шяуляй, Паневежис, Плунге, Молетай и т. д.
Кроме того, литовские отряды участвовали в карательных операциях по уничтожению евреев за пределами Литвы: в Белоруссии, Польше, на Украине.
Как известно, к концу 1930-х годов Коммунистическая партия Литвы насчитывала 3 тыс. членов и евреи составляли около половины (40%). Как утверждали литовцы, они расправлялись с евреями не как с определенной этнической или религиозной группой, а как с коммунистами и советскими коллаборантами. Однако присмотревшись поближе к статистике, выясняется, что если в предвоенной Литве проживало, напомню, 230-240 тысяч евреев, то общий процент евреев, поддерживавших Советы, составлял всего 0,006% (1,400 / 240 000). Как такое мизерное число евреев-коммунистов могло повлиять на аннексию Литвы СССР? Подавляющее большинство литовских евреев не имело никакого отношения к коммунизму, ибо они были либо глубоко верующими и сионистами, либо занимались своим ремеслом и торговлей, либо вообще индифферентны к политике. Отсюда следует, что представление об участии литовцев в массовых убийствах евреев было вызвано исключительно просоветской ориентацией последних, не выдерживает проверки фактами. Конечно же, зловещую роль играл антисемитизм, подкармливаемый лживой пропагандой.
Примечательно, что в пропаганде Фронта литовских активистов (ФЛА) весной 1941 года тема «еврейско-большевистского альянса» уже занимала ведущее положение. В «Инструкции по освобождению Литвы» от 24.3.1941 говорилось: «Нашей целью является изгнание евреев из Литвы вместе с Красной Армией… Литва должна быть освобождена не только от рабства большевиков-азиатов, но и от многолетнего (sic!) еврейского ярма». Евреи продолжали восприниматься как национальный и социальный враг — в духе антисемитских настроений, характерных для Литвы в 1920–1930-х годах.
Антикоммунистический ФЛА был готов простить коммунистов-литовцев; письменные и устные инструкции лидеров ФЛА предписывали не расстреливать литовцев, сотрудничавших с Советами. Наконец, в дни бегства Красной Армии «партизаны» не расправлялись с советской «номенклатурой» (коммунистическими чиновниками-неевреями, назначенными Москвой), а дали ей спастись бегством.
На евреев это не распространялось.
Убивали, грабили, пели гимны
Несмотря на то, что немецкие войска только-только перешли Неман, по всей республике стремительно начала проливаться еврейская кровь. Словно по военному приказу, литовцы совершали массовые истребления безоружных евреев — в том числе беспомощных женщин, детей, стариков. Литовцы во имя осуществления своей цели (и цели немцев-«освободителей») пустили в ход всевозможные варварские средства для умерщвления еврейских жертв.Убивали топорами, вилами, забивали палками, лопатами, дубинками, и другими подручными средствами. Вершение самосуда совершалось чаще всего во дворе или на улице, с тем, чтобы домашние вещи и утварь не были забрызганы еврейской кровью.
В процессе хладнокровного истребления евреев немцы участия почти не принимали. Свидетели этих событий утверждали, что немцев в те дни не видели. «Немецкого порядка» ещё не существовало, комендатуры и прочие атрибуты новой власти ещё не были организованы. И даже когда немцы пришли в те места, где проживали литовские евреи, они в основном умывали руки, стоя в стороне.
Они обратили внимание, что у литовцев (особенно у молодых добровольцев) убивать евреев становилось просто удовольствием, и это считалось абсолютно «легитимным явлением» из-за «предательства и измены» евреев, поддержки ими большевиков, как литовцы объясняли немцам. Удивление немцев возрастало по мере того, как они продвигались по Литве, ибо литовцы не стеснялись убивать евреев на глазах своих же соотечественников, которые с любопытством присутствовали на оргиях зверских убийств.
Когда по Литве прокатились кровавые погромы, их первой жертвой стала еврейская интеллигенция, особенно раввины и студенты ешив. Вот некоторые примеры.
В Вилиямполе (пригород Каунаса) объектом издевательств погромщиков были ортодоксы и вообще евреи с традиционной внешностью (темная одежда, борода).
В Алитусе командир «партизан» потребовал привести к нему раввина и собственноручно его застрелил.
В Биржае первой жертвой был раввин Иеуда-Лейб Борнштейн.
Показательны события в Тяльшае. Этот городок на северо-западе Литвы памятен ввиду двух обстоятельств: здесь находилась знаменитая ешива; а рядом с Тяльшаем располагался лес Райняй, где 24 июня 1941 года, прежде чем бежать из города, НКВД расстрелял 78 литовских политзаключенных.
Немцы вступили в город 25 июня, но аресты евреев и издевательства над ними начались уже 24-го, когда Советы бежали из Литвы. Немцы сначала даже отпустили часть евреев, которых арестовали литовские «партизаны».
Только 27 июня («Страшная пятница») немцы обнаружили массовое захоронение литовских политзаключенных в лесу Райняй. Именно в этот день, утром, «активисты» собрали евреев на площади, построили в колонну по пять человек в ряд, а впереди поставили главу ешивы, р. Авроома-Ицхока Блоха. Евреев отвели к озеру Мастис, где «активисты» устроили лагерь. После этого евреев заставили эксгумировать тела, мыть их и перегружать в гробы.
13 июля состоялось захоронение жертв Райняй. На кладбище привели евреев из лагеря, и каждый литовец мог подойти и плюнуть любому из них в лицо. 15 июля расстреляли преподавателей и студентов ешивы.
В Паневежисе первыми жертвами были также преподаватели и учащиеся местной ешивы. Кроме насилия над евреями-ортодоксами, погромщики сжигали еврейские книги и свитки Торы. В некоторых местах раввинов заставляли самих сжигать свитки Торы или плясать вокруг костра со свитками.
В Бутримонисе «партизаны» первым делом собрали евреев в синагоге и заставили их рвать религиозную литературу и свитки.
В Гиркальнисе «партизаны» развернули свитки Торы и устелили ими главную улицу.
У волны массовых убийств летом и осенью 1941 года есть и ещё одна важнейшая причина.
Почти каждое убийство сопровождалось грабежом. Желание награбить являлось составной частью процесса уничтожения литовских евреев. Тащили всё: мебель, ковры, радиоприёмники, золотые изделия, наборы ложек, вилок, ножей, столовые сервизы, серебряные предметы религиозного культа, одежду, включая новые галоши, и много других мелких вещей, даже те, которые не были нужны в хозяйстве. Единственное, чего обычно не брали — книги и картины.
А где были дети погромщиков? А они стояли рядом. Если дети не могли чётко видеть сцены убийств, родители или родственники сажали их на плечи с тем, чтобы те могли «лучше» разглядеть происходящее.
Нужно обратить внимание на моральный аспект поведения совершенно безнравственного большинства литовского населения: не было никакого протеста, никакого возмущения, не было даже никакого сочувствия, а было либо радостное, либо спокойное созерцание трагедии. Иными словами, оказывалась моральная поддержка убийцам в преступлениях против человечности. Конечно, находились литовцы, испытывавшие ужас и стыд за открыто творимое их согражданами, но они молчали, не имея возможности повлиять на происходящее. Таких было слишком мало…
Часто оргии убийств сопровождались или завершались хоровым пением литовского национального гимна или патриотическими песнями.
Зрителями подобных сцен истребления литовских евреев были представители всех слоёв общества, как молодые, так и пожилые. Приходится констатировать неумолимый факт, что во время войны Литва была, пожалуй, единственным местом в Европе, где евреев истребляли в открытую и на виду у всех. Даже в Белоруссии, Латвии, Эстонии, Польше, на Украине где также свирепствовал зоологический антисемитизм, местное население не принимало такого массового участия в качестве зрителей расправ.
Антиеврейские погромы и облавы начались буквально сразу после начала войны.
Первая волна убийств литовских евреев началась 24 июня: литовские националисты, возглавляемые членом Фронта литовских активистов (ФЛА) журналистом Альгирдасом Климайтисом, устроили трёхдневный еврейский погром в Каунасе, в результате которого погибли 4000 человек.
Раввин Эфраим Ошри описал один из еврейских погромов в Каунасе, где добровольцы с варварской жестокостью расправились с раввином района Слободка по имени Залман Осовский. Литовские палачи привязали его к стулу, затем на его голову положили открытую Гемору (Талмуд) и после чего отпилили ему голову на глазах жены и детей, а голову выставили на публичное обозрение с надписью: «Это то, что мы сделаем со всеми евреями».
В каунасском гараже «Летукис» на евреев пожалели пуль — их умерщвляли, вставляя в рот шланг и накачивая потом воду… Вода разрывала несчастных.
Как было упомянуто выше, в Литве убивали евреев везде, как в больших городах, так и в местечках. Литовские палачи ХХ-го века делали то, что делали в своё время палачи в Средние Века в период свирепствующей инквизиции, когда казни совершались на эшафоте на глазах толпы. Неслыханную жестокость проявлял Альгирдас Антанас Павалкис. Он лично умерщвил железной дубинкой 68 невинных евреев. Кровавая месть Павалкиса была «мотивирована» тем, что его родственники были отправлены в Сибирь якобы «по вине евреев».
Вот как описывает немецкий полковник Лотар фон Бишофсхаузен произошедшее на его глазах.
«Посреди площади стоял среднего роста блондин, устало оперевшись на тяжёлую деревянную биту. У его ног лежали 15-20 убитых или умирающих людей. Из шланга текла вода, смывая кровь в канализационный люк. Недалеко, под охраной нескольких вооружённых гражданских лиц, ожидали казни ещё примерно 20 мужчин. Одного вытолкнули в середину круга, его тут же забили до смерти. Каждый удар сопровождался возбуждёнными выкриками зрителей. Наконец, убили всех. Блондин взошёл на гору трупов и заиграл на гармошке. Зрители запели литовский гимн. Как будто эта смертельная оргия была событием национального значения».
Тот же самый немецкий полковник был настолько поражён увиденным зрелищем, что описал его следующими словами:
»…то, что произошло в Каунасе, является самым отвратительным из всего, что мне довелось видеть в течение двух мировых войн. На глазах у всех, на улицах и площадях города литовские «партизаны» убивали согнанных на одну бензозаправочную станцию евреев и убивали их сотнями — одного за другим».
Весьма убедительной выглядит фотография, сделанная немецким солдатом-фотографом Вильгельмом Гунзилиусом. Во время акции самосуда он услышал хоровое пение: »…стоявшие около меня люди объяснили мне, что мелодия, которую он [убийца] играет на гармони, — литовский гимн. Поведение стоящих вокруг гражданских лиц, среди которых были женщины и дети, было невероятным, после каждого удара ломом они аплодировали…»
Как объяснить извращённое поведение литовцев, их пещерную жестокость, которая не должна быть свойственна европейскому, верящему в Христа, народу? То есть, уничтожать другую человеческую жизнь без комплексов, без сожаления и чувства сострадания, полностью отвергнув человеческую мораль.
Как объяснить, что произошло в религиозном обществе (за год нахождения в республике Советы не могли, естественно, поколебать христианскую веру, скорее, наоборот — люди ещё больше проникались верой в противовес новому режиму)?
Почему они молниеносно превратились в безжалостных убийц, насильников, грабителей, зрителей варварских убийств, и всё это сопровождалось молчаливым согласием общества?
Подобная жестокость, вне всякого сомнения, сопоставима с жестокостью диких племён, которых не коснулась цивилизация. Когда идёт речь о массовом насилии и тотальных убийствах (в любом виде) детей, женщин и стариков, то это означает, что необходимо проанализировать причины, откуда возникла такая жестокость.
Всё это — сложные вопросы, но они, тем не менее, требуют
ответа.
Литовский народ, с моей точки зрения, был лишён настоящей элиты. В этом нет ничего удивительного, ибо три четверти населения было крестьянским. Культура в Литве только зарождалась (и очень поздно), а литература как таковая ещё не сложилась, печатных изданий было немного. Хотя Литва и двигалась вперед довольно быстро в период между двумя мировыми войнами, экономика была по-прежнему аграрной и отсталой, и высший слой литовского общества был крайне малочисленным. Элита — это лицо государства и цвет нации. Её представителями являются влиятельные (и обычно получившие образование в престижных университетах) члены общества, которые направляют и формируют общественное мнение, выбирают определённую идеологию и преследуют конкретную долгосрочную цель. В этимологическом смысле элита (слово из французского) означает избранный, в данном случае, избранная (то есть, лучшая) часть общества и её роль — принимать сложные решения, которые определяют и настоящее, и будущее страны, то есть, её судьбу. Элита обладает определёнными особенностями и характерными качествами, выделяющими её из общей массы. Одним из самых главных качеств и достоинств элиты является умение стратегически мыслить, в частности, смотреть далеко вперёд. Американский биохимик лауреат Нобелевской премии Альберт де Сент-Дьёрди охарактеризовал элиту такими словами: «Разум — это лучшая разновидность когтей и клыков».
К сожалению, литовская верхушка (правительство, католическое духовенство, интеллектуалы, прежде всего, писатели и журналисты), в значительной мере впитала в себя нацисткую пропаганду Германии. Она методично и систематически, с маниакальным усердием разжигала национальную ненависть по отношению к еврейским согражданам. Более того, литовская элита активно поощряла на преступления местную молодёжь. Матери не закрывали глаза детям во время многочисленных сцен убийств евреев, таким образом, растлевая их психику и не подозревая, какие пагубные последствия возникнут в их дальнейшем развитии.
Сам факт использования литовской молодёжи, включая детей в качестве зрителей убийств — абсолютно чудовищен.Такого проявления беспощадной жестокости не было ни в одной стране Европы. Даже в нацисткой Германии не убивали в открытую, а в возведённых лагерях вдали от глаз местного населения, и только в Литве это было нормой. Вне сомнения, такое бесчеловечное поведение бóльшей части общества, подстрекаемое литовской верхушкой, явно свидетельствовало о сильном отставании в интеллектуальном и духовно-нравственном развитии в понимании моральных устоев, на которых зиждятся цивизованные общества.
И не приходится удивляться, что послевоенное поколение литовцев переняло и сохранило юдофобство. Как писал С. Альперавичус в книге «Русские пленные на территории Литвы», «это поколение (т. е. видевшее войну) передало ненависть к евреям своим детям, а затем и детям своих детей. Поколение убийц передало будущему, что убийство евреев не является аморальным и наказуемым».
Религиозные лидеры Литвы также внесли позорную и бесславную лепту в решении еврейского вопроса. В своих выступлениях они не брезговали проповедями против евреев. Архиепископ Юозепас Сквирецкис, епископ Винцентас Бризгис использовали своё влияние среди своей паствы в разжигании ненависти к евреям. Они всецело поддерживали расовую гитлеровскую пропаганду с целью очищения от евреев. В качестве примера можно привести выступление по каунасскому радио (при полной поддержке литовского католического духовенства) в момент нападения немцев на СССР Юозаса Амбразявичюса, в то время глава Временного Правительства Литвы: «Литва благодарит освободителя Европы Адольфа Гитлера., а что касается евреев, то тема эта будет исчерпана…»
В августе 1941 года епископ Бризгис встретился с ксёндзом из Крокской волости и узнал, что в тамошнем гетто все ещё много евреев. Он возмутился: «Почему же они до сих пор не расстреляны? Евреев нечего жалеть, они этого не заслужили». Услужливый ксёндз передал слова Бризгиса по назначению, и через пару дней все узники местного гетто были уничтожены.
Роль Бризгиса в организации погромов в Каунасе была отмечена в докладе шефа полиции безопасности и СД Литвы Карла Йегера от 16 августа 1941 года.
Таким образом, некоторые католические священники были прямыми сообщниками в разжигании звериного антисемитизма, который закончился для евреев трагически.
Религия, смешанная с политикой, отбросила не устоявшиеся в сознании большинства литовцев моральные заповеди на задний план. Ярким примером последнего является священник Юстинас Лелешюс и его друг, тоже священник, Антанас Илюс. Оба боролись с большевиками. Оба принимали физическое участие в убийстве евреев. Лелешюс отличился садисткой жестокостью, лично расстреливая евреев в Девятом Форте.
За сопротивления большевикам он в 1998 году посмертно награждён Орденом Большого Креста. Антанас Илюс тоже был посмертно награждён Орденом «Крест Витиса»1-й степени.
Как это не выглядит странным, непонятным и непостижимым, преступления Лелешюса и Илюса в отношении евреев не учитываются.
Праведники мира
В то же время в аду, царившем в Литве, находились смельчаки, которые рисковали своими жизнями, спасая евреев. Человеческое перевешивало, сострадание, в том числе христианское, позволяло оставаться людьми. Обвиняя тысячи в преступлениях против человечности, мы обязаны воздать должное мужеству немногих спасителей тех, кому, казалось, ничто не могло помочь.
На 1 января 2016 года в Литве насчитывалось 889 человек, которым за спасение евреев Институтом Катастрофы и героизма Яд ва-Шем было присвоено звание Праведник народов мира. Необходимо подчеркнуть, что среди праведников мира более 100 человек польской и русской национальности, населявших Литву.
По числу Праведников Литва занимает шестое место после Польши, Нидерландов, Франции, Украины и Бельгии. Относительно же численности населения Литва — на втором месте среди европейских стран, оккупированных немцами в годы войны.
В этой связи уместно напомнить не подвергаемый сомнению тезис — не бывает коллективной вины народов за содеянные преступления. Не бывает!
Вот что по этому поводу говорил недавно скончавшийся Эли Визель, бывший узник нацистских концлагерей Освенцим и Бухенвальд, писатель, журналист, общественный деятель, лауреат Нобелевской премии мира: «Я не верю в коллективную вину!.. Потому что я слишком хорошо знаю, что значит быть народом с клеймом коллективной вины. Виновны только люди, которые способствовали тому, чтобы евреев избивали, унижали, везли в концлагеря, расстреливали, сжигали в печах, те, которые убивали евреев. Они — преступники. Но вот их дети — невиновны. Но они ответственны за то, чтобы сохранить память о том, что происходило».
Да, коллективной вины народов не существует. Однако были и остаются чëрные силы, считающие, что такой народ есть, и называется он еврейский народ.
Послушаем тех евреев, кого спасли литовцы.
Таня и Хаим Ипп находились в начале 1944-го года в Каунасском гетто. Их друг из гетто Шамес рассказал им об одном литовце по имени Йонас, желавшем спасать евреев. Выяснилось, что к тому времени Йонас уже укрывал четырехлетнего сына Шамеса и сейчас захотел забрать к себе и родителей мальчика. У литовца Йонаса было одно удивительное условие: Шамес должен найти еще евреев, которых Йонас сможет спасти.
Таня Ипп рассказывает:
«Поначалу мой муж сомневался насчет этого, потому что не мог никому предложить денег. Все, что нам когда-то принадлежало, было отнято. Мой муж не мог даже помыслить о том, что литовец способен на такое только ради спасения еврея. Но Йонас проявил себя как человек совершенно неординарный. Человек, которого встречаешь крайне редко — честный, порядочный, уверенный в себе и бесстрашный. Он фактически подвергал себя и свою семью смертельной опасности. Он был нам как отец — человек, которого нужно ценить».
Муся Гершенман, уцелевшая благодаря Йонасу, описывает место, в котором он укрывал евреев:
«Убежище было построено как спальный вагон поезда. В проходе он поставил маленький столик, а над ним повесил карту Европы, чтобы можно было следить за положением на фронтах. Йонас принес также аппарат с наушниками, который ловил радио, и так можно было слушать местные новости. Стены обшил досками… Каждый день он приходил и менял ведро, в которое справляли нужду восемь человек! Размер убежища был 8.5 квадратных метров. Там нас находилось восемь человек в течение многих месяцев, а под конец стало 10 человек, и никто из нас ни разу не выходил наружу».
Муся рассказывает, что каждый день Йонас спускался к ним «и оставался почти на всю ночь беседовать с нами, и так на протяжении большинства ночей… Он рассказал, что решил снять для своей любимой дочери Дануты комнату в Каунасе, так что если нас обнаружат, то хотя бы она останется в живых. Он хорошо осознавал риск, которому себя подвергал, и понимал, что с ним может случиться»..
Еще один мужественный человек — комендант пионерского лагеря в Друскининкай Стасис Свидерскис, которому в июне 1941 года был 20 лет. В лагере находились больше семидесяти еврейских детей от шести до тринадцати лет. Их нужно было во что бы то ни стало спасти.
Это сегодня, когда с той поры прошло 75 лет, мы знаем о подвиге Януша Корчака, о списке Шиндлера, о Рауле Валленберге. А тогда…
22 июня Стасис Свидерскис кинулся на железнодорожный вокзал. Нашел двух машинистов. Говорил с ними открыто: вы вывозите детей, я вам отдаю ключи от всех лагерных построек. Ударили по рукам. Железнодорожники просили лишь об одном — погрузку произвести в стороне от вокзала, в лесу. Дети ничего не знали, им не сказали про войну, дабы не сеять панику. Но послеобеденный сон пришлось прервать — воспитатели объявили, что лагерь отправляется в туристический поход, просьба получить на складе продукты питания.
Поезд тронулся… Поначалу поехали в сторону Гродно. Но, увидев клубы дыма над городом, машинисты повернули на Вильнюс. Дети, дотоле еще не покидавшие своих родных, уезжали в никуда. Особенно тяжело было самым маленьким. Старшие, как могли, шефствовали над малышней, утешали их, хотя у самих кошки на душе скребли.
Состав бомбили и обстреливали. Затем стал мучить голод. Свидерскис на остановках добывал хлеб, кипяток. Этим и питались. И еще надо было объяснить детям, почему был прерван отдых и зачем их увозят от родных. Требовалось большое педагогическое мастерство, любовь и чуткость. Миссия Стасиса Свидерскиса, спасавшего детей из оккупированной нацистами Литвы, продолжалась.
Пока поезд медленно продвигался по просторам России в сторону Урала, пропуская многочисленные воинские составы на фронт, в Литве началось массовое уничтожение евреев. Но об этом маленькие пассажиры поезда не знали. Не знали они и о том, что, скорее всего, больше никогда не увидят родителей.
Поезд шел на восток и остановился на станции Сарапул — небольшом городке в Удмуртской автономной области. Литовских детей поместили в доме отдыха.
Осенью появились проблемы: в доме отдыха не топили, нужна была зимняя одежда, неясно было, на каком языке вести учебу и т. д. Свидерскис отправился пешком в столицу Удмуртии — город Ижевск. Там добился приема у начальства и получил право переехать из Сарапула в село Шарканы, где находился детский дом, населенный местными детьми. Решено было создать две группы, где занятия проводились на литовском и на идиш.
Вскоре учителя Блох, Коган, Меюнский и сам Свидерскис были призваны в ряды Литовской дивизии. Только двое из них вернулись назад — Блох и тяжело раненный Свидерскис. Коган и Меюнский погибли в боях под Орлом.
Возвратившись с фронта, Свидерскис возглавил детский дом, который к тому времени расширился за счет детей, выживших после разгрома лагеря в Паланге, и беспризорных ребят из Литвы. Но основной костяк составляли беглецы из Друскининкая.
В конце 1944 года все воспитанники возвратились в Литву. Но дома почти никто из еврейских детей не нашел своих родителей и близких — они были уничтожены…
Покаяние — искупление
И это вот что означало:
Все человечество кричало
И в исступлении звало
Избыть содеянное зло.
Вольфрам фон Эшенбах
(Перевод Л. Гинзбурга)
Покаяние — это чувство вины за содеянные преступления, в нашем случае — за преступления, совершённые литовцами по отношению к евреям. Покаяние — это глубинное и нравственное понимание, исходящее из внутреннего осознания, что было совершено страшное преступление, которое крайне необходимо признать. И не только для того, чтобы избавиться от собственного греха и смыть позор. Основной смысл покаяния заключается в твёрдой и непоколебимой решимости раз и навсегда покончить с ужасным прошлым, никогда не забывать его, чтобы сделать невозможным его повторение.
Прекрасным иллюстративным примером является Германия. У немцев исправление исторических ошибок в связи с преступлением против человечности началось без промедления. Надо отдать должное немцам, что они и впредь идут по тяжелейшему пути исправления и очищения через покаяние, которое длится по сию пору. Страна уже проделала колоссальную работу в этом направлении: имеет дружественные отношения с Израилем и старается восстановить еврейскую общину до уровня, который был перед приходом к власти нацистов, когда в Германии насчитывалось полмилиона граждан еврейского происхождения. При открытии памятника Холокосту в Берлине было объявлено, что преступления против евреев не имеют срока давности.
А что же литовцы? Какие усилия предприняты в стране?
Литва в общем и целом пытается минимально затрагивать болезненную тему Холокоста. К большому сожалению, в литовском обществе до конца не осознают свою вину и пытаются либо скрыть ее, либо оправдаться недостойными средствами (типа, во всём виноваты сами евреи и «нам нечего перед ними оправдываться и отчитываться»). Многие дети, которые смотрели на плечах своих родителей или родственников на оргии убийств литовских евреев во время Второй мировой войны, став взрослыми, и сегодня смотрят на антисемитизм как на «закономерное» явление.
Справедливости ради отметим: некоторые высокопоставленные литовцы всё же предприняли попытки покаяния перед евреями. Одним из первых, кто сделал шаг в этом направлении, был президент страны Альгирдас Бразаускас, который посетил Израиль в 1995 году. Он выступил в Кнессете с речью, принеся извинения за позорное участие литовцев в почти тотальном истреблении литовского еврейства. Израиль принял его извинения. Однако по возвращении Бразаускаса литовская пресса ополчилась на него за это извинение. Средствам массовой информации казалось, что Бразаускас подпал под «влияние еврейского лобби», что на самом деле было очевидной неправдой. Тем не менее, негативная реакция со стороны многих литовцев (прессы, политиков и уличной толпы) чётко проявила уровень юдофобства, унаследованный ещё со времён Второй мировой войны.
В апреле 2015 года, в Вильнюсе на Ратушной площади была организована акция памяти Холокоста (Шоа). Участниками такого нерядового события было свыше 600 литовских школьников. Они образовали живую цепь звезды Давида (Магендовида). Во время этой процессии каждый школьник взял себе еврейское имя, указав его на приколотой к груди жёлтой звезде Давида на латке, что является очень трогательным поступком. Кроме того, детский хор исполнил на ступенях Ратуши еврейский псалом на иврите. На церемонии также выступила с короткой речью пережившая Холокост 93-летняя Фаина Бранцовская. Внешне мероприятие, посвящённое поминанию погибших, выглядит очень волнующе красиво.
Проведение акции памяти является безусловно важным событием. Однако, подобного рода мероприятие — это больше формальность. Эти дети до сих пор не осознают, что многие их бабушки и дедушки с лёгкостью убивали евреев. Как справедливо отметила Фаина Куклянски, председатель Литовской общины евреев (литваков), «историю евреев Литвы, которую уничтожил Холокост, ни одно из литовских правительств так и не решилось включить в школьные просветительские программы. И многие обещания так и остались лишь проектами».
«Я выполнила свой долг перед Родиной»
Совсем недавно была предпринята очень серьёзная попытка осмыслить Холокост литовских евреев глазами собственно литовцев. Осуществить эту сложную задачу решила писательница Рута Ванагайте (Rūta Vanagaitė) в своей книге «Наши» («Mūsiškiai»), которая вышла в январе 2016 года. Вне сомнения, эта книга является первым положительным шагом в признании правды, какой она была, из уст самих литовцев (и автор это подтвердила, опираясь на подлинные архивные документы).
В книге приведены откровенные рассказы и исповеди, собранные Рутой Ванагайте по всей Литве: ещё живых участников убийств евреев, ещё живых свидетелей и их личное отношение к тем трагическим событиям. Автор описывает, как молодые, неграмотные литовцы в трезвом состоянии прилежно убивали евреев. В убийствах добровольно участвовали и школьники, а Церковь равнодушно наблюдала за Холокостом — убийцам даже отпускали грехи.
Значимость книги «Наши» заключается в том, что исследования, проведённые автором, полностью опровергают общепринятую официальную версию, которая утверждает, что литовцы в большинстве своём непричастны к истреблению литовских евреев и что, мол, это дело рук немцев. Заслуга Ванагайте состоит в том, что она ясно и без обиняков дала понять, что ты, литовец, хотя и был жертвой (большевиков), на самом деле ты был гораздо больше жестоким палачом по отношению к литовским евреям, нежели жертвой коммунизма. Писательница досконально развеяла миф о невиновности литовцев в геноциде против евреев.
Ввиду того, что живым свидетелям и исполнителям убийств уже очень много лет, Ванагайте справедливо заметила, что у неё представилась последняя возможность рассказать своему народу правду. Как автор выразилась: «если не я, то кто? А если не сейчас, то когда?». Я всецело с ней солидарен.
Известный охотник за нацистскими преступниками Эфраим Зурофф сказал: «Нигде в мире не пытаются так тщательно замаскировать неприглядные страницы своего прошлого как в Литве. В Литве стремятся переписать историю, чтобы представить себя невиновными».
Реакция на книгу «Наши», ставшую бестселлером, была абсолютно предсказуемой: громадное негодование и скандал. Одни обвиняли автора в работе на Кремль, другие предполагали, что «работу оплатили евреи». Документированная правда, увы, чересчур задела и покоробила национальное достоинство литовцев. Часть друзей перестало с Рутой Ванагайте (с её слов) общаться. Гипертрофированное чувство национальной гордости не принимает критического анализа и лишает здравого смысла в оценке неприятных исторических событий, которые замалчивать нельзя.
В июне 2016 года в Сейме Литвы состоялась дискуссия, посвящённая 75-летию самой болезненной теме в истории Литвы — началу массовых убийств евреев в годы Второй мировой войны и роли литовцев в преступлениях против еврейского народа. В дискуссии приняли участие видные политики и историки.
Авторитетный литовский историк Альфредас Рукшенас, сотрудник Центра исследований геноцида и резистенции жителей Литвы (ЦИГРЖЛ) подчеркнул, что убийцами должны считаться не только те, кто стрелял, но и те, кто охранял, сдавал и выступал в роли пособников гитлеровскому режиму.
Общее количество убийц евреев может превышать 6 тыс. человек. «Убийцами евреев можно считать всех участников операции, даже если они и не нажимали на курок, но они создали условия для проведения этих операций», — сказал Альфредас Рукшенас. (Риторический вопрос Рукшенасу: «А как на счёт тех, кто созерцал и радостно аплодировал? Ведь большинство в толпе всецело поддерживало убийц и пело национальные песни после каждого убийства»).
Эксперты сошлись на том, что инициатива геноцида лежит на немцах, а литовцы лишь исполняли поставленную задачу оккупантов, однако ряд зарубежных специалистов утверждают, что такой вывод — лишь попытка получить индульгенцию и откреститься от болезненного прошлого. Действительно, с таким подходом вся суть дискуссии оказалась бессмысленной.
Депутат Сейма Эмануэлис Зингерис и директор Центра еврейской культуры и информации Альгис Гурявичюс утверждают, что если не провести расследования об исполнителях Холокоста, то представителей литовского народа навеки заклеймят убийцами
евреев.
И вот обнадеживающее сообщение: в марте 2016 года Генпрокуратура республики заявила о начале расследования в отношении граждан Литвы, причастных к Холокосту.
Иосиф Мандельбраут родился в 1935 году в Каунасе в семье художника-декорратора. Во время Второй мировой войны жил в эвакуации в России. После освобождения Литвы от фашистов вернулся с семьей в Вильнюс.
По образованию горный инженер. Работал на стройках в Литве, а также в НИИ в Киеве. В Академии наук Литвы занимался воапросами экологии.
В настоящее время живет в США.
Его перу принадлежит недавно вышедшая в Америке сенсационная книга «Не убий!», отрывок из которой опубликован в этом номере журнала. Эта книга — первая на русском языке, приоткрывающая завесу над зверствами, чинимыми в годы войны местным литовским населением над евреями.
Заказать книгу Иосифа Мандельбраута «Не убий!» можно, связавшись с автором по электронной почте:
josmandel@gmail.com