***
Всё переменится. И вдруг
Сплетутся пальцы наших рук,
Как “икс” искомого ответа.
В любой загадке бытия
На берегу лишь ты да я
В разгаре лета.
Всё переменится не вдруг,
Сползая с севера на юг
Как тень со скорбного лица
И станем мы с любовью квиты
Когда ослабнут до конца
Разноимённые магниты.
Рифмуя слово “одинок “
Царапнет капли коготок
Закрытое окно
Вверх по стеклу неторопливо
Дождь ожидаемый давно
Вползёт осеннего разлива
Потом по стенам и до крыш
А дальше путь не уследишь
Там рвутся нити
Звук набирает водосток
Представить раньше я не мог,
Что говорит он на иврите.
СТРОФЫ
Часть больше целого. Из прежних новостей
На этом свете часть прожитых дней,
Как раритеты, пользуется спросом
Поскольку остальные под вопросом.
На остановке Чудного Мгновенья,
Где голубям крошила ты печенье,
Пустой автобус отправлялся в парк
Билет – пятак, а осень — просто так
Роняла листьев золотой металлолом
Но до конца не пройдена пешком.
“ Всегда” надёжней и скучней, чем “иногда
Плащей касалась воздуха слюда
Случайность встреч, как музыка с листа
Не совершенна, сбивчива, чиста
Потом играли Мендельсона. Звуки марша
На белых шариках дрожали флёр д’оранжа
Терялась в лёгкой дымке остановка
Часть больше целого, хоть повторять неловко
Но лучше. Здесь, в системе доказательств
Беспомощны рассудок и пелатис,
А все предчуствия заведомо печальны,
Как разговор по принципу “говайны”.
В намёке длится жизнь и всё возможно
Смертельна завершённость в чём угодно
Правдивых слов примета – просто чих
В своей судьбе не может быть чужих.
В огромном слове “всё” – полно пустот
И целый день впустую, но пройдёт
Свет продлевая лужами теней
На самом деле, всё ещё темней.
Но тот, всегда без лампочек, подъезд
Был не страшнее освещённых мест
И даже летом в памяти теплей
Прикосновенье пыльных батарей.
Вникая в свежих новостей разгул
Где кризис кризиса надежды обманул
Теракт — теракту болевой близнец
А стиль – поверх купальника — писец,
Теряя нить распутанных узлов,
Ища баланс в созвездии Весов
Кому, как Августин, сказать “не плачь”
И повторить, что время – лучший врач
Спасибо физике, особенно Карно
Вторым Началом всё предрешено
Тепла всё меньше, но всё больше часть
Сожённого и брошенного в пасть
В оскал бездонной топки бытия
Часть нас с тобой, любимая моя
Листвой бессчётной улетевших дней,
Вмиг устаревшей сводки новостей,
Чем живы и чему пропасть нельзя —
Часть этой боли, или даже вся.
ИЕРУСАЛИМСКАЯ ЦЫГАНОЧКА
Небо близко, ярок свет,
Да темна дорога
На земле покоя нет
Слишком много бога.
Слева друг, а справа враг
Вечная коррида
Мусульман зелёный флаг
Чёрный цвет хасида.
Справа враг, а слева друг
В нишах полусферы
Не собрать ни в шар, ни в круг
Слишком мало веры.
У руин священных стен
Равновесье мнимо
Плач молитвы, рёв сирен
Крики муэдзина.
Новый, правильный Завет
В пику ветхой Торе
Жизни соль ( сомнений нет)
Только в Мертвом море.
Проблесковые огни
В мировом порядке
Поиск истины сродни
Поиску взрывчатки.
Как ширинка крой страны
Всё в соседстве близком
Оттого мы всем нужны
Может, даже слишком.
***
Я хотел бы вернуть эти дни или просто вернуться
В чёрно-белое фото с причёской семнадцати лет
Спит квартира и пенка варенья на блюдце
Застывает навеки следами горячих поллюций
Добавляя в финал поцелуя упавший берет.
Холодеющей осени с яблочным хрустом дыханье
Я хотел бы вернуть, а перчатки забыть на скамье
Дольше встречи самой обнимающий миг расставанья
Крупной вязки ( тогда было модно вязанье )
Узелки и тепло помнят пальцы. Как буквы в письме
Мы с тобою близки. До глобальных дожив потеплений
Хорошо вспоминать, если нет для забвенья причин
Если тяжесть мгновенных годов и тягучих мгновений
Я подбросив верну, как заправский циркач на арене
Не забыв улыбнуться, а после принять аспирин.
Не вернуть, не вернуться. Но это и к лучшему даже
Зная всё, что случится на нашем прожитом веку
К этой вечной гравюре из белого снега и сажи
Где нельзя ничего изменить без спасительной фальши
Припадаю опять, как беспечный младенец к соску.
ВОЗДУШНЫЙ ПОЦЕЛУЙ
Когда убавят свет на небесах
И время года будет вечно – осень
Качнётся на невидимых весах
То, что сбылось, и что сбылось не очень
Когда убавят свет на небесах
А если вдруг входная скрипнет дверь
И голосами прошлое приблизит
Объятья встреч и полынья потерь
Нас обожжёт, но жизни не превысит
Когда опять входная скрипнет дверь
Казалось раньше – только зарифмуй
И будет вечно длиться, что мгновенно
Не тающий воздушный поцелуй
Кружит и не находит места тлена
Казалось раньше – только зарифмуй…
***
Обезлюдел пейзаж замороженный
В “Крике” Мунка ни птиц, ни зверей
Только возглас отчаянный “Боже мой!”
Возле губ на морозе видней.
***
Вода озёрная небесна,
Хотя и кажется темней
Любая Встреча — бесконечна
Земная часть её — видней.