* * *
Война распяла детство.
Оставила наследство:
Сухую емкость фраз,
Почти звериный глаз,
Сверхбдительный рассудок,
Отравленный желудок,
Горячий камень сердца
И дух единоверца…
И нет моей вины,
Что я – поэт войны!
* * *
Гуляло летом по Европам…
Там пастернаком и укропом
Пропахли городки.
И фрау – пышные, как лето,
В субботу шли на «Риголетто»,
Взбивая парики.
И натянув тугие гольфы,
Жестяно лаяли Адольфы,
Выкатывая грудь!
И присягая кружкой пива,
Густого, злого, как крапива,
Не морщились ничуть.
Шипели праздничные фарши…
В Берлине взвизгивали марши! –
Вибрировал эфир.
И Сталин грыз мундштук устало,
И дабы робость не пристала
Грузинский пил чефир…
В Москве гулявшие матросы
Швыряли лихо папиросы
На танцевальный круг!
Послы садились в лимузины,
Стоял горячий дух резины…
Но я родился вдруг!..
Все это было…было…было…
Ты, мама, все в земле забыла:
Шекспир, мечты, семья…
На довоенном фото – в раме,
Худрук цветы подносит маме!..
Но тут родился я!
* * *
В июньский день – мороз по коже!
И все сердца – впритык.
И песня русская похожа
На оголенный штык.
Не спит, не ест Иосиф Сталин,
Уткнулся лбом в стекло.
И синий бант сестренкин, Лялин
Войной заволокло.
* * *
Ах, как я распахнуто сплю!
Как маму и папу люблю!
И лето гладит меня
Ладонью ушедшего дня…
Но лето не в силах помочь:
Уже вступает в права
Самая краткая ночь…
Самая белая ночь…
Как мамина голова
Месяца через два…
* * *
Купался я в лучах живого счастья!..
А мама потеряла мой значок.
Я сладко-сладко плакал от участья —
Эгоистичный, маленький сморчок.
В полудень показал язык бульдогу…
И от испуга больно ранил ногу…
И целый час дрожал, как банный лист…
Потом спросил: «А кто такой — фашист?».
Под вечер, помню, долго кушал кашу
(А мама говорит, что простоквашу…)
И гоголь-моголь или яйца всмятку…
Потом уснул. А где-то выл кобель…
Война тряхнула детскую кроватку…
История качнула колыбель.
* * *
Танки шли по Руси, придыхая…
Танки шли на восток по прямой…
И кричала дошкольница Хая:
«Мамка! Тракторы! Ой!..»
Подгорала земля, что коврига.
На подовом каленом листе,
И крестился пропойный расстрига:
«Иисусе Христе!..»
Круглосуточно вякали стекла,
Крались танки в туманах Руси…
И вздыхала двужильная Фекла:
«Сын родимый, спаси!»
А сыночек – румяный лицом,
В обороне залег с ружьецом,
И клубился над ним, молодым,
Трубок маршальских вдумчивый дым.
* * *
Ведра, веники, пеленки –
Мир барачный…
Где расту я, тонкий, звонкий
И прозрачный.
Украду у деда Гори
Горстку сорной,
И курю на косогоре
За уборной.
От веселых струй табачных,
Что от гонки,
Зазвенят в ушах прозрачных
Перепонки…
Всё толкует мне старушка –
Бабка Нина:
«Привезут тебе игрушку
Из Бярлина!..»
Но пекусь я тонконогий
Не о детстве:
Не отец ли на дороге?
Не отец ли?..
* * *
Теплушки похожи на низкий закат,
А низкий закат – на теплушки.
Живой паровоз, как дракон, языкат,
Соломушка вместо подушки.
Четвертые сутки наш домик ползет
На юг, на восток и на север…
Четвертые сутки больная поет
Нескладную песню про клевер.
Гнездо из соломы на нарах совью,
А доски свистят, как синица.
Во сне я, наверно, фашиста убью –
Носатого, рыжего фрица.
* * *
Зимы военных лет
Выпали полной мерой…
Греемся нашей верой,–
Другого топлива нет.
* * *
А детство где? – ищи-свищи! –
Засыпано бомбежкой…
А я в мороженые щи
Врубаюсь гнутой ложкой.
Морковный чай долблю до дна,
Железом пахнет кружка…
И с неба светит не луна,
А мерзлая горбушка.