— совместное творчество двух авторов Ларисы Филипповой и Елены Уолш
Вкус рая
Был теплый летний вечер. Солнышко еще светило вовсю. Тополиный пух покрывал листву и траву около скамейки, на которой сидел парень лет двадцати пяти с бутылкой в руке и медленно, с удовольствием потягивал пиво прямо из горлышка.
Случайному прохожему могло показаться, что такого пацана вряд ли что-то волнует, кроме температуры пива; очевидно, она была как раз на должной отметке, чем и объяснялось выражение блаженства на его лице. Но нашего героя волновал вопрос: «с кого же все-таки делать жизнь?» Вроде поэт, имя которого он так и не смог вспомнить, советовал делать ее с товарища Дзержинского. Поколениям наших родителей и их родителей было легче, про кумиров слагали и пели песни, их портретами пестрели газеты и украшали к праздникам площади, – думал наш юный любитель пива. Он любил песни того времени, они были прямо как инструкции к жизни, своего рода кодированием, например: «мечтать, надо мечтать, детям орлиного племени, есть воля и смелость у нас, чтобы стать героями нашего времени!». Или эта: «Хочешь миллион? – Нет! Хочешь в турпоход? – Да!» Прямо как экзаменационные вопросы, причем на все уже выбран правильный ответ! Получается, что принял близко к сердцу этот завет только один человек – Григорий Перельман, что он и подтвердил отказом от премии за свое гениальное решение гипотезы Пуанкаре. Неизвестно, хотел ли Григорий в поход, но он определенно «помнил твердо заветы отцов», а потом, что есть миллион по сравнению со славой гения, ведь Перельман занял почетное десятое место в списке ста живущих гениев нашего времени!
Шло время, менялись герои нашего времени; космонавты, физики, лирики, ударники коммунистического труда как-то незаметно вытеснились олигархами, чьи имена уже были известны не только всей стране – всему миру. Лишь один, самый главный герой тех лет, все еще лежит в гранитном мавзолее. У девушек наверняка свои идеалы: певица Валерия, чье фото стало самым тиражируемым на сайтах знакомств, Ксения Собчак – в прошлом героиня светских, а ныне политических хроник, Анна Чапман (интересно, кто был ее кумиром: товарищ Дзержинский или Мата Хари?). Еще, быть может, Кейт Мидлтон (хотя вряд ли кому-то еще так повезет: принцев не только у нас, но и во всем мире наперечет). А может, и не надо стремиться быть на кого-то похожим, а следовать библейской заповеди: «не сотвори себе кумира»? Увы, в нашей истории кумиры так же легко создавались, как и развенчивались.
Ход мыслей нашего героя вернулся к реалиям сегодняшнего дня, где все тоже было не так однозначно. Сегодня рано утром ему позвонил человек, о существовании которого он и не догадывался, и назначил встречу – именно на этой самой скамейке. Человек был настолько убедителен, настолько уверен в том, что ему не откажут, что парень подумал как раз о Дзержинском или Жеглове. Что-то в голосе незнакомца завораживало и пугало одновременно. Голос убеждал и напрягал, заставлял нервничать и делаться послушным, и еще… в этом голосе было что-то неуловимо знакомое, забытое, но родное. Промучившись весь день, он, взяв бутылку пива – исключительно, чтобы снять стресс, пришел к месту встречи, которое указал незнакомец.
А в это время в небольшой деревушке Эл-Нидо, на Филиппинах, в гостиничном номере проснулись мужчина и женщина. Накануне вечером, уже в полной темноте, они с трудом набрели на эту гостиницу и, о чудо, там оказались свободные номера! Когда после завтрака они вышли из гостиницы, практически у порога плескалось море. А вокруг – красота неописуемая: все окружено горами – ими деревушка прижата к морю. И даже в воде, куда ни посмотришь, вздымаются десятки гор от бывших вулканов, как-то причудливо создающих в море проходы и бухты. Их обоих, бывалых путешественников, уже трудно было чем-то удивить, но после увиденного вечером заката они пришли к выводу, что это, наверное, и есть рай на земле.
– Давай, давай! – услышал он противный бабий крик у себя над ухом
– Долго еще эту бутылку мусолить будешь, видишь: люди ждут! Отвратительного вида тетка протянула грязную руку, чтобы забрать бутылку. Облако удушливого запаха подступило, вызывая тошноту. Бутылка с остатками пива упали в тополиный сугроб. Тетка неожиданно ловко схватила бутылку и исчезла, как будто ее никогда и не было. Его разморило. Парень задремал и ему привиделось, что он на берегу океана, в какой-то небольшой деревеньке, и что рядом необычайно красивая девушка… он положил руку ей на плечо и очнулся. Рядом сидел незнакомец.
Незнакомец, он же полковник милиции (ныне на пенсии) Петр Евгеньевич Коновалов, или Петюня, как называет его все еще любимая жена Клава, успел уже хорошо разглядеть этого юнца, разомлевшего от пива. Только посмотрите на них! Одеты во все импортное, в ушах наушники, в руках айподы, или поди там разбери что, никаких забот о будущем, никаких идеалов и мыслей о том «с кого делать жизнь!» Все проблемы решают родители! Не то, что я – досадливо подытожил Петюня. С молодых лет мечтал стать чекистом, делать жизнь с товарища Дзержинского, всего в жизни добивался сам. Как там в песне: «горячее сердце, чистые руки, холодная голова!» Правда, сердце все чаще болело по разным причинам, начиная еще с тех времен, когда Железного Феликса с позором убрали с Лубянки под улюлюканье толпы; потом развал, пустота в магазинах, постоянные заботы о семье. Вот и руки пришлось замарать, до чего дожил! Юнцов шантажирую, которые хотят военной обязанности избежать! Да и голова уже не холодная, чертовщина всякая лезет, особенно в последнее время… может Альцгеймер подступает? Последние три ночи все время один и тот же сон: необычной красоты женщина просыпается в небольшой гостинице, обрамленной со всех сторон горами, прямо на берегу океана. Выглядит она прямо как моя Клава, ведь она раньше так на Клавдию Кардинале была похожа, что я ее даже называл «моя кардинальша». А вот кто рядом с ней – не пойму, как бы я молодой. Ну, да хватит сентиментов – к делу, полковник!
Петюня достал из кармана клетчатый носовой платок, заботливо положенный Клавой. «Да, надо бы свозить ее на курорт» – подумал полковник. – Сейчас разведу парня на бабки и вперед! Мысли потеплели и сконцентрировались на главном. Вот он, сидит тут на лавке и ничего не подозревает. Поросль. И опять вспомнилась площадь Дзержинского и памятник….Все казалось таким незыблемым…Он развернул платок, зачем-то встряхнул его и вытер взмокший лоб. Наверно от мыслей жарковато стало, но ничего, справлюсь.
Парень окончательно отогнал сон и повернул голову. На скамейке рядом с ним сидел пожилой дядька с прямой спиной и нелепым клетчатым платком, которым он судорожно вытирал лоб. Он резко отдернул руку – она почему-то лежала у незнакомца на плече. «Извините», – криво улыбнулся парень. Дядька даже не отреагировал. Молча смотрел на него и как-будто не видел. «Еще подумают, что гомик» – подумал парень, отодвинулся и посмотрел по сторонам. Двор как будто вымер. В сугробе пуха лежала пробка от пивной бутылки, брошенная теткой, да вот этот дядька с дурацким платком в руке.
– Евгений Николаевич? – услышал Джек свое имя и посмотрел на дядьку.
Катюша снова никак не могла заснуть в этой злополучной гостинице в Эл-Нидо, хотя вчера они арендовали велики и отмахали по острову километров пятьдесят, все по горам, да пересекая девять рек и налюбовались на всю оставшуюся жизнь водопадами и срывающими крышу пейзажами. Хотя это было, безусловно, одно из красивейших мест, где ей довелось побывать, она не рассчитывала застрять здесь так надолго, да еще без интернета или мобильной связи. Поездка на юг страны задерживалась из-за штормовых предупреждений, а для посещения Подземной реки на острове Палаван надо было ждать разрешение, все-таки седьмое чудо света! Уже вторую неделю она путешествовала по Филиппинам с Яношем, которого встретила в Австралии. Сомнения нет, это был мужчина ее мечты! Всем хорош да пригож! Одно только огорчало: он был лет на двенадцать ее моложе, мечтал жениться, родить дочь.
Она под градом его многочисленных вопросов и намеков так и не созналась, что ей уже за пятьдесят, хотя конечно никто никогда не дает и выглядит еще весьма привлекательно, судя по оценивающим взглядам мужчин. Янош стал было рассказывать ей о своих прежних подругах, как тяжело им было с ним расставаться, потому что он такой замечательный во всех отношениях. А Катюша возьми да и брякни: а ты для меня слишком стар, вот мой прежний бойфренд — и показала ему фото Женьки (известного среди родных и друзей как Жека или Джек), своего старшего сына. Он прямо от ревности позеленел! Конечно, тяжело будет с Яношем расставаться, но ведь не сможет она с ним завести семью, родить ему дочь. Потерять его будет больно, но… надо. Ведь он уже готов был ей предложение сделать еще в Австралии, куда она привезла своего младшего сына для поступления в университет. Похоже, устроила его хорошо, да и парень он самостоятельный. А вот о старшем, Джеке, все беспокоилась: как он там, в далекой Москве? Перед ее отъездом бывшему мужу удалось найти кого-то в области и устроить сыну отмазку от воинской повинности – не за красивые глаза, конечно. Недавно сын написал, что стал оформлять загранпаспорт по месту прописки, в столице, так ему отказали: мол, должны исполнить свою почетную обязанность! Намекают, что ли, что еще кому-то на бедность подать надо? Катя волновалась, что происходит, но ни до сына, ни до бывшего мужа дозвониться не могла. Вдруг Жеку уже забрили, или хуже того, арестовали за уклонение? Она ворочалась на постели, изнемогая от кошмарных мыслей, от жары и уже третью ночь подряд засыпала только под утро с ощущением, будто кто-то обмахивает ее нелепым клетчатым носовым платком.
Полковник сурово посмотрел на парня и продолжил:
– За кордон собираешься? А Родине послужить не пробовал? Парень вздрогнул. И по тому, как он это сделал, Петру Евгеньевичу показалось, что он уже где-то видел этого парня. – Так вот, – со свойственной ему прямотой рубанул он, – другим тоже охота. Как думаешь, пострел? Парень заморгал под натиском этого человека, начиная догадываться о цели этой встречи.
– Вы шантажист или хотите помочь? – спросил он, все так же моргая. «Наверно, тик, – злорадно подумал Петюня, – с таким слизняком я на раз-два справлюсь» и продолжил, вложив в свой голос как можно больше меди:
– Я и шантажист, и хочу помочь! Знаешь, как говорят «утром деньги – вечером паспорт, вечером деньги – утром паспорт!» Парень сник. Это раззадорило Петюню еще больше. – На Филиппины он собрался, щенок! – голос зазвенел от праведного гнева. – Тут люди жизнь прожили, кровь за Родину проливали, а дальше Лубянки никуда не ездили!
– А где эта Лубянка? – спросил парень как-то истерично. Полковник понял, что он близок к цели!
Словно в подтверждение этой мысли где-то рядом раздалась мелодия, а точнее песня из «Семнадцати мнгновений весны» «не думай о секундах свысока…». Это была любимая песня Петюни, особенно в исполнении Кобзона. Ну как же, еще там вроде было что-то вроде «мгновенья раздают кому позор, кому бесславье, а кому бессмертие!», но об этом сейчас думать не хотелось. Его сосед вытащил из кармана айпод, или что там разбери, на экране которого Полковник успел разглядеть прекрасное женское лицо, то самое, из его снов!
– «Извините, это моя мама» – пояснил Парень, поднялся со скамейки и отошел в сторону.
Петр Евгеньевич судорожно старался вспомнить, откуда он может знать эту женщину и ее сына, ведь недаром и его лицо казалось ему знакомым. Молодой человек снова сел на скамейку.
– Какая девичья фамилия у твоей мамы? – спросил Петюня внезапно потеплевшим тоном.
– А зачем вам это знать? Мы ведь не в банке и это не я у вас деньги собираюсь просить, а вы у меня, – парировал Джек.
– А ты не умничай, – осадил его полковник, – отвечай, когда спрашивают.
– Ну, Спасская, – выдавил из себя парень.
Петр Евгеньевич вздохнул с облегчением: наконец-то нашлось объяснение его загадочным снам. Мамаша этого юнца была дочерью его школьной учительницы по математике, Татьяны Сергеевны, а мальчуган, стало быть, был ее внуком! Татьяна Сергеевна в свое время буквально вытащила своего ученика Петю из дурной кампании, пристрастила к математике, подкармливала его у себя дома, когда мать родная, нерадивая, забывала или пропивала деньги. Благодаря этой поддержке он закончил университет, а потом школу милиции и стал отличным детективом, блестящим аналитиком. Он не раз видел ее дочку, Катю – она взрослела на его глазах, потом видел и ее сыновей, но не знал новой фамилии. На похоронах Татьяны Сергеевны он даже поклялся опекать и помогать Кате, но началось лихолетье беззаконицы и разрухи, надо было заботиться о собственной семье.
– Будет тебе паспорт! – выпалил неожиданно для себя самого Полковник.
– А как же деньги? У меня их нет, мама еще не скоро вернется, а жилец наш мне аренду уже давно не платит… – затараторил Жека.
– Деньги оставь себе, а лучше – матери подарок купи, – глядя в сторону, произнес Петюня, встал со скамейки и с ненавистью швырнул в урну свой нелепый клетчатый носовой платок.
Кардинальша стояла у раковины и со злостью терла пригоревшую кастрюлю.
«Ну что за жизнь? – думала она, – и муж нормальный, и сынок, но чего-то не хватает, что-то мешает радоваться». Она вздохнула. Сижу в этом хламовнике, ничего в жизни не вижу. Дом, да лавка с соседками – вот, что осталось. Клавдия всхлипнула и вытерла одинокую слезу кончиком старенького фартука. Когда-то она, молодая и красивая, блистала на офицерских балах и чувствовала себя КАРДИНАЛЬШЕЙ! Но все рухнуло вместе с памятником Феликсу. Петюня стал реже ходить на работу, погрустнел и как-то потерялся в этой новой жизни.
Одна радость – сын. Как же редко она его видит! Клавдия уже давно смирилась с тем, что сын работает где-то далеко, на другом конце света, она не вдавалась в подробности, привыкла ничего не спрашивать. К этому ее еще с первых дней их совместной жизни приучил Петюня. Ян был ее гордостью. Учился с с удовольствием, хотел всегда и во всем быть первым. «Вот только не женится почему-то» – грустно подумала она и водрузила, наконец, кастрюлю на полку.
Она пошла в комнату, обвела ее глазами и решила: перестановка! Вот, что сможет отвлечь ее от грустных мыслей. Она проворно свернула ковер и осмотрелась. С чего начать? Вот! Этот комод стоит здесь с тех пор, как она вошла в эту комнату женой лейтенанта. Клавдия присела, прислонилась спиной к боковой стенке, а ногами с силой оттолкнулась от стены. Комод поехал. Клавдия хотела привстать, но под рукой оказалась какая-то бумага. Клавдия подняла ее. Это была старая черно-белая фотография, с которой весело смеялась девчонка. В нижнем углу Клавдия прочла: «Пете на долгую память от Кати!»
Катя наконец-то неожиданно дозвонилась до Женьки, но он каким-то странным тоном сказал, что говорить ему сейчас неудобно и он позвонит позже из дому. Она даже отказалась от заветной поездки к знаменитой подземной реке, стала поджидать звонка сына. Сбивчивый, но все же подробный рассказ сына поверг ее в еще большие переживания. Как-то не получалось логичного объяснения, почему сына оставили в покое; скорее всего, начался какой-то новый виток вымогательства. Что за странный тип привязался к нему? Хотел взятку за выдачу паспорта, потом зачем-то выяснил мою девичью фамилию и вдруг решил выдать паспорт просто так. Катя потребовала подробного описания внешности шантажиста. Высокий, стройный, спортивного вида, седина типа перец с солью… Особые приметы? Пожалуй, родинка над верхней губой – припомнил Женька. Так… с этим уже можно работать… Из памяти всплыл калейдоскоп лиц и – вот оно! Когда-то у мамы был ученик, гораздо старше Катюши… пожалуй, она даже влюблена была в него немного. Мама, словно чувствую некую угрозу, всегда повторяла: способный этот Петька Коновалов, но легко дурному влиянию поддается. Потом он благодаря стараниям мамы поступил в МГУ, затем работал в милиции. После смерти мамы следы затерялись. Неужели он до сих пор служит в органах? Судя по возрасту, ему уже давно пора бы на пенсии сидеть. Ее нынешний бойфренд, Янош – тоже полицейский, окончил полицейскую академию в Будапеште, работал в Лондоне. Сейчас вот отпуск взял на год и путешествует по свету. Надо будет Женьке наказать проверить таблички на дверях кабинетов в ОВИРе, когда он пойдет получать паспорт или даже поинтересоваться у сотрудников, где тут найти Петра Коновалова. А может, лучше не лезть на рожон, получить паспорт и – «на свободу с чистой совестью»?
Джек еще немного, ничего не понимая, посидел на скамейке. Двор наполнился голосами: откуда-то взялись мамаши с колясками, девчонка с огромной собакой, бабка с сумкой на колесиках – такие они с ребятами в шутку называли «Жигулями». Дворник-таджик с метлой, состоящей, как Джеку показалось, всего-то из трех прутьев, пытался бороться с тополиным пухом, а тот непослушно взлетал вверх, превращаясь в серебристое облако.
И тут он вспомнил этого дядьку. Как будто из тополино-пухового облака всплыло воспоминание. Они на похоронах бабушки. Мама держит его крепко за руку, а он, то есть этот дядька, тогда гораздо моложе, в военной форме, стоит, ссутулившись, а в руках такой же клетчатый носовой платок. Джека заглянул в урну: платок спокойно лежал на дне, уже слегка припорошенный белыми хлопьями пуха. Значит, это правда. Дядька был, но что-то пошло не так, не по тому сценарию. Надо поговорить с мамой, – решил Женька и поднялся со скамейки.
– Петюня, ты что так поздно? Обед остывает! – начала допрашивать мужа Клава, торопливо засунув что-то в карман своего застиранного фартука. – Ты никак выпил? Тебе же нельзя, мы же договорились…
– Ну… я совсем чуть-чуть, чисто символически, кампанию поддержать. Заскочили с Генкой после тенниса, — начал оправдываться Полковник и сделал мысленную установку: купить жене новый фартук в подарок. Кардинальша недоверчиво посмотрела на мужа, но расспросы про фотографию решила не заводить, понаблюдать «пациента» – она еще не отвыкла мыслить в рамках своей врачебной профессии. А Петюня тоже не стал рассказывать жене, что после своей неудачной «операции» позвонил своему другу, Генке, с которым он и должен был играть в теннис согласно официальной версии, и вытащил его в рюмочную «Второе дыхание», что в Пятницком переулке. Друг нехотя согласился, звал к себе, но Петр был не в настроении сидеть в роскошной Генкиной кухне (Клаве бы такую!) и пить из хрустальных рюмок коньяк или какую-нибудь заграничную гадость. А там — давно забытая атмосфера их студенческих лет: котлетки, пельмени, бутербродики с рыбкой, ну и водочка конечно. Иногда даже музыка «лайв» – три мужичка с гитарой, барабаном и какой–то заморской балалайкой за небольшую плату или выпивку споют все, что пьяной душе угодно. За этой нехитрой закуской Полковник и попросил своего друга, действующего полковника ФСБ, навести справки о Екатерине Семеновне Евдокимовой, включая ее нынешнее местопребывание, место работы, семейное положение и так далее. Он, конечно, и сам многое сможет узнать, начиная с поиска в социальных сетях, но у Гены безусловно больше возможностей. Друг понимающе ухмыльнулся и обещал помочь.
Он сел за стол. Есть не хотелось, но обидеть жену не мог. Поэтому, не помыв руки и не переодевшись, придвинул к себе тарелку. Жена укоризненно посмотрела на него, но ничего не сказала. «Странно», – подумал Петюня. У них в доме железное правило: сначала руки, а уже потом еда. А сегодня все почему-то шло не так. И этот парень, и воспоминания далекой молодости… и Катя. Все как-то резко навалилось на него. А хотелось лишь заработать денег и, наконец, отвезти жену к морю. Многие в его конторе жили этим промыслом и ничуть не стеснялись. Это стало негласным правилом нынешней жизни: помоги другому и он поможет тебе. Свобода и безнаказанность – это так коробило сначала, потом он привык, а присмотревшись, решил попробовать и сам, но вот что из этого получилось.
Суп был отменным – Клавдия не зря слыла отличной стряпухой. Даже тогда, в 80-е, когда в магазинах было пусто, она умудрялась создавать маленькие кулинарные шедевры практически из ничего. Тепло разлилось по телу уже после первой ложки, мысли стали расплываться и блаженная нега обволокла его уставшее тело. «Надо вздремнуть», – вяло подумалось ему. Он взглянул на жену и хотел улыбнуться, но по поджатым губам Клавы понял: и здесь что-то не так. Он грубо выругался про себя, а вслух спросил:
– Ну, что опять случилось?
После разговора с Жекой Катя так и не обрела душевного равновесия: либо он что-то не договаривал, либо у нее уже началась паранойя. Что-то явно было не так и это касалось не только сына. Казалось бы, ее мечты, которые она так старательно «визуализировала» по системе Зеланда, уже начали сбываться — и мужчина идеальный рядом, и уже до покупки домика у моря в этом райском краю чуть не дошло, во всяком случае начали присматривать, но ее одолевали какие-то сомнения, хотя она и решила, что семью она с Яношем строить не будет. – ради него, конечно. С мужем, Колей, она развелась уже давно, так и не поняв, почему он вдруг стал инициатором развода. В далекие голодные 90–е она ушла из своего НИИ, где уже начала было работу над докторской. Чтобы прокормить семью, стала сначала шить платья на продажу, потом открыла курсы английского, а вскоре устроилась работать в агенство недвижимости и даже мужа туда перетащила. Жизнь налаживалась, но… семьи уже, по сути, не было, детей он видел редко, хотя так снова и не женился. На работе Катю ценили и она скоро перешла в отдел элитной зарубежной недвижимости, стала много бывать заграницей, так что за детьми в основном присматривали мама, пока был жива, и свекровь. Однажды в Вене она познакомилась с молодым человеком, он заметил ее в толпе и под каким-то предлогом разговорился с ней. Они стали друзьями, потом любовниками, Эрик сделал ей предложение, но она испугалась неожиданных перемен – мальчики еще учились в школе – и отказалась. Довольно скоро он женился, у него родились две дочери, но отношения с женой не складывались; через некоторое время их роман возобновился, хотя он честно предупредил, что развестись не сможет. Так всё и тянулось, несмотря на Катины попытки порвать и завести очередного бойфренда. «Парней так много холостых на улицах Саратова» – неожиданно, словно в тему ее воспоминаний, зазвучала мелодия телефона — Джек недавно послал ей новый рингтон из своей коллекции «Антология советской песни». Он особенно гордился этой находкой: Катя была родом из Саратова. В трубке зазвучал торопливый голос сына.
– Мам, я вычислил этого оборотня в погонах, он на платке прокололся. Я тебе сразу не сказал, проверить хотел. Дома нашел фотографии бабушкиных выпускников – это он, Петька Коновалов. Я его по похоронам помню, он еще в военной форме был и с тем же самым платком.
– Погоди, Жень. Во-первых не в военной, а в милицейской, если это он, а потом: причем здесь платок? – удивилась Катя.
– Как ты не поймешь, у него на том фото такой же самый платок носовой, только он теперь его в урну выбросил, следы заметает. Ну что, будем его сдавать? – поинтересовался сын.
– Да ладно тебе, «сдавать»! Он же нам одолжение сделал, от денег отказался, да и вообще, у нас у самих рыльце в пушку, отмазали тебя от армии. Лучше скажи, ты все еще сидишь на Дюкане? – отреагировала она.
– Одолжение! Мам, ты опять все с ног на голову ставишь, оно и так уже давно стоит. А с диетой я тут немного расслабился, сейчас наверстываю, на яблоках сижу – помогает, – заверил сын.
– Ну, вот и хорошо! Получай спокойно паспорт, а с господином Коноваловым я разберусь сама.
Пока муж ел Клавдия, как обычно, находилась на своем «командном пункте», возле раковины. Она любила эти минуты безмолвного застолья. У них в семье было железное правило не разговаривать во время еды «Когда я ем – я глух и нем», – так говорил еще ее отец, и если дети за столом начинали обсуждение своих немудреных новостей, могли даже получить подзатыльник. Все разговоры начинались потом в «зале». Иван Иванович, отец Клавдии, был человек очень строгих правил, и так же воспитывал своих детей, которых в семье Емельяновых было аж восемь. Семь мальчиков и одна девочка – она, Клавдия. Кажется, при таком мужском внимании – братья любили ее и во всем помогали – она могла бы стать избалованной и капризной, но, когда подросла, во всем стала помогать матери. Работы по дому было много, стирка и готовка отнимала уйму времени. Остальное, «не женское», делали мужчины. Делали играючи, с каким-то вдохновением и азартом. Даже убирали сами. Дом у них был большой, построенный «своими руками», как всегда подчеркивал отец, и очень уютный. «Как давно это было», – грустно подумала Клавдия.
Готовила она великолепно, об этом знали все. Была просто мастерицей в приготовлении солянки и борща. Ее маленькие кулинарные хитрости, которые достались от бабушки, она не раскрывала, как это часто бывает, подругам – берегла для внучки, а той все не было. Яшка, так она всегда звала сына дома, никак не хотел жениться – отшучивался: «Не встретилась мне еще та, единственная».
После еды перешли в «зал» и тут Петюня наконец-то осознал, что беспокоило Клаву.
– Вот это сюрприз! Прямо не узнать комнату! Молодец, Клавушка, но как же ты одна справилась? – забеспокоился Полковник, обнимая жену, хотя честно говоря, он привык к прежнему облику их уютного жилища.
– Спасибо, а я боялась, тебе не понравится, – засмущалась Клава, снова так и не обмолвившись о своей находке. Сына дома не было, и супруги удалились на покой раньше обычного. Однако Петюне эта ночь покоя не принесла. Снилось ему, будто он плывет на плоту по бушующему морю, а вместо паруса на гнущихся под натиском ветра стволах бамбука – его носовой платок, растянутый до гигантских размеров.
Утром после обычного ритуала, включающего холодный душ, зарядку, бритье и неторопливый завтрак с женой, Петр включил компьютер и стал проверять свой почтовый ящик. Он не мог похвастаться обилием «электронных» друзей, но гордился своим знанием компьютера и, поскольку других занятий у него было не так много, проводил довольно много времени за ноутбуком и даже начал писать свои мемуары. «Операции», подобно той, что так неожиданно закончилась вчера, он проворачивал не часто – только когда особенно настойчиво просили бывшие коллеги, или когда его начинала мучить совесть, что у них с Клавой все было «не как у людей».
Среди привычного «спама», включающего всякого рода рекламу, слезливые истории с просьбой денег или поздравления по поводу выигрышей в лотереях, в которых он никогда не играл, он увидел сообщение от Гены со знаком «важное». Друг писал:
«Ну что же, Штирлиц, прими информацию к размышлению:
Екатерина Семеновна Евдокимова, 1958 г. рождения, закончила МФТИ, кандидат технических наук, разведена, работает в агентстве недвижимости «Бест–Недвижимость». Двое сыновей, Евгений, 22 и Андрей, 18. В настоящее время находится на Филиппинах. Адрес и телефон прилагается.
Петя, это все ты, возможно, и сам узнал, но вот что интересно: я прогнал ее фото через нашу программу «фейс рекогнишин» и получил сигнал тревоги. Оказывается, ее фото находится в базе Интерпола. Обожди, не переживай: скорее всего, это в связи с ее другом, за которым, как мне шепнули коллеги из конторы, они, собственно, и охотятся. Он путешествует с ней по паспорту на имя Яноша Новака, но он пользуется и другими именами. Занимается вымогательством денег, в основном у женщин, и сумма его сборов приблизилась уже к миллиону евро. Он обычно представляется бизнесменом, чаще всего в сфере недвижимости или брокером на бирже, входит в доверие к своим жертвам и под предлогом временных проблем с наличкой получает от них значительные суммы денег, забывая конечно их вернуть и оставить свой обратный адрес. Они уверены, что твоя знакомая — его очередная жертва, а не сообщница. Она, кстати, дама небедная: у нее две квартиры в Москве, квартира на Черном море и две квартиры в Патайе, в Таиланде. Есть, над чем задуматься.»
Жека вышел из ванной. Телефон разрывался. Он кинул взгляд на экран АОН: Абонент неизвестен. «Кто бы это мог быть в такое время?» – пронеслась мысль. Неохотно снял трубку:
– Слушаю.
В трубке сначала послышалось какое-то шуршание, затем знакомый уже голос произнес: «Сынок, мне надо срочно с тобой встретится». Напротив твоего дома кафе. Приходи. Я буду через час. В Женькиной голове моментально возник образ «того» дядьки с клетчатым платком…. «Что опять?– с неприязнью подумал он, – Может, передумал и все же хочет денег? А вдруг не получается с паспортом и мне грозит служба в Армии? Но почему СЫНОК? Неужели? –– Мать вкратце рассказала ему историю знакомства с этим человеком. – Нет! Быть не может!» С этими мыслями он перешагнул порог маленького, но очень уютного кафе. Жека очень хорошо знал это заведение и его здесь знали. В самом дальнем, в самом укромном уголке сидел этот дядька. «Мой любимый столик,» – как-то вяло подумал парень. Официант Ашот вежливо поздоровался: – Твой столик, к сожалению, занят.
– Спасибо, Ашот , меня ждут как раз за моим столиком, – улыбнулся Женька. Он подошел к полковнику. Тот встал и протянул руку. Вот оно как! Неужели ОН – МОЙ ОТЕЦ? Просто булгаковщина какая–то…никто не знает, с кем согрешила твоя бабка… Но мать!
Женька пожал руку. Она была крепкая и сухая. Он терпеть не мог вялые и липкие ладони. – после такого рукопожатия хотелось моментально вымыть руки. А тут необычайная твердость. Это он почувствовал сразу, а по синим кругам под глазами понял, что этот человек не спал всю ночь. Они сели. Ашот принес чашечку крепкого кофе и стакан ледяной воды, как любил Женька, и чай для полковника.
– Наберись терпения, – начал Петр Евгеньевич, – нам предстоит трудный разговор.
В то утро Янош предложил плыть на остров Минилок. Казалось, их медовому месяцу (так они оба решили классифицировать характер и стадию своих отношений) не будет конца. Они наслаждались обществом друг друга — устраивали забеги на белых песчаных пляжах, резались в карты и бильярд, играли в прятки среди прибрежных пещер, строили замки на песке, ездили на экскурсии, иногда забывая поесть, а порой устраивая пиршества гурманов – походы в дорогие рестораны. В одном из них попробовали суп из ласточкиного гнезда – этим блюдом славились здешние места еще со времен испанского владычества. Оказывается, название местечка Эль-Нидо означает по-испански «гнездо»: местные жители лазают по известняковым скалам, собирают гнезда ласточек, и продают их в рестораны. Многие до сих пор считают это недешевое бдюдо афродизиаком, но Катя чувствовала все большее влечение к своему другу и не нуждалась в подобных стимуляторах. Ей льстило его внимание — каждое утро на прикроватном столике она находила то цветок, то перышко экзотической птички, то затейливой формы ракушку. Европейцев в этой части Филиппин было мало, и она со своими светлыми волосами привлекала всеобщее внимание — на обычно спокойных дорогах образовывались пробки, все хотели с ней сфотографироваться или рассмотреть поближе. Да и Янош был заметным парнем, в ночных клубах ее друг просто нарасхват: девушки его постоянно приглашают танцевать или просто начинют с ним откровенно флиртовать. Но он всегда находит предлог и возвращается к своей Кате.
Для поездки на остров Янош нанял небольшой катер, она сложила заготовленную провизию в рюкзак и они отправились в путешествие. Хозяин лодки, на борту которой красовалась надпись Paradise — молодой, улыбчивый, как и все филиппинцы, парень начал рассказывать им на ломаном английском, что по будням он обычно отправляется на рыбную ловлю, а в выходные занимается перевозкой туристов на Минилок и другие острова. Но видя, что они его практически не слушают, замолчал, надел наушники и включил свой айпод. Он уже привык к виду влюбленных парочек, облюбовавших эти места для медового месяца.
– Катя, я давно хотел тебе что-то сказать, – начал Янош, – не перебивай меня, пожалуйста, а то я опять не решусь…
«Неужели он решился сделать, наконец, предложение?», – подумала Катя, и собралась было произнести свою заготовленную благородную отказную речь, но ее друг продолжил:
– Я не все тебе о себе рассказал, а точнее все было не совсем так, как я рассказал. Я действительно учился в полицейской академии в Будапеште, но не закончил ее, потом я поехал в Лондон, ну и там началось… Я наделал долгов, познакомился с женщиной, она дала мне денег, хотела помочь, но я еще больше залез в долг. Тогда я стал сознательно знакомиться с женщинами, входить к ним в доверие, влюблять в себя, притворяться влюбленным и просить у них денег… В общем, я завяз во лжи…Я устал и уже не думал, что встречу кого-то, кого сумею просто полюбить, не смогу больше лгать и захочу навсегда быть с этим человеком…Я должен вернуть много денег, иначе меня могут арестовать, но у меня есть план…
Кате казалось, что все это происходит не с ней или что она просто не проснулась от какого-то кошмарного сна. Ей хотелось, чтоб он замолчал, но она уже не слышала его слов – рокот мотора стал нарастать и перешел в рев самолетного двигателя, нос лодки приподнялся, словно она собиралась взлететь. Катюша так и не успела узнать, что за план собирался изложить ее друг, чтобы вернуть себя и ее к их прежней беззаботной жизни — на лодку обрушилась стена воды…
ЭПИЛОГ
Кате снилось, что они снова были на острове Бохол, куда поехали ради шоколадных холмов. Однако, их ждало разочарование, потому что из-за дождей холмы оставались зелеными; тогда решили компенсировать неудачу посещением парка бабочек. Для прикола они с Яношем надели по паре крыльев бабочек и подпрыгнули, когда их щелкнул один из туристов, но в этот момент Янош отпустил ее руку и поднялся в небо. Катя побежала за ним, пыталась взлететь, но ее стали хватать за ноги эти маленькие отвратительные обезьянки, долгопяты, похожие на пришельцев, да еще в ее сторону энергично полз жирный питон, который притворился мертвым, когда они на нем присели сфотографироваться.
– Янош, Янош, – кричала она в отчаянии, не в силах вырваться от этих тварей.
Когда Катя очнулась, молодая женщина–врач объяснила ей, что она в больнице в Пуэрто-Принсеса, столице провинции Палаван. Еще она сообщила Кате, как ей повезло, ведь в результате тайфуна погибли или пропали без вести около двухсот человек. Ее спас хозяин лодки: он каким-то образом соорудил подобие плота из остатков своего суденышка, погрузил на него Катю, у которой была сломана рука и обнаруженная позже черепно-мозговая травма, и доплыл до берега. К сожалению, в больнице никто не смог ей сказать, удалось ли спастись Яношу. Оказались безрезультатными и попытки узнать что-либо о его судьбе в посольстве Венгрии. Оба сына встретили ее в аэропорту Манилы и отвезли домой, в Москву. Женя сообщил ей, что его подруга ожидает двойню и они собираются пожениться. Про встречу с Полковником в кафе и их беседу он ничего не сказал матери.
Надо было привыкать жить земной жизнью… Да и была ли она в каких-то райских местах с мужчиной ее мечты, она порой сомневалась. Однажды по почте ей пришел небольшой пакет с обратным адресом в Индонезии. Там ничего не было, кроме обломка обшивки лодки с надписью «Paradise».