Проблемы, где остановиться в Туле, у меня не было. Валера очень бы обиделся, если бы я надумал поехать в гостиницу. Но ко мне и мысли такие не приходили. Какая может быть гостиница, если в Туле живет мой старый друг.
А Валера, действительно, был моим старым другом, хотя жили мы в сотнях километров друг от друга. Зато в начале нашего знакомства мы прожили с ним бок о бок в одной комнате студенческого общежития почти год. Последний год нашей институтской жизни.
Получилось так, что мой декан Николай Тимофеевич Бобров на четвертом году обучения решил, что я в состоянии сам снимать себе жилье и посему не предоставил мне места в общежитии.
Из-за ограниченного числа мест в общаге нашего Тульского механического института почти все первокурсники жили на съемных квартирах. Не в квартирах, конечно, а, в лучшем случае, в комнатах, а то и в съемных «углах» вместе с хозяевами. Так прожил первый курс и я.
На втором курсе я получил место в общежитии. На третьем — тоже. А на четвертом, как я уже говорил, оказался на улице. Причем узнал об этом буквально перед началом учебы, вернувшись из военных лагерей, и мне пришлось в быстром темпе искать себе жилье.
А вот на пятом курсе мне общежитие, как дипломнику, все-таки дали. Но поскольку ребята из нашей группы уже жили вместе с предыдущего года, подселили меня к дипломникам других факультетов.
Наша комната в общаге была на четверых, и как-то так получилось, что все мы, живущих в этой комнате № 232, оказались с разных факультетов. Юрка Филигаров — с машиностроительного. Витя Заусалин — с механико-машиностроительного, Валера Витвицкий — с горного и, наконец¸ я — с механико-технологического.
До нашей встречи в 232-й мы практически не знали друг друга, поскольку учились не только на разных факультетах, но и в разных корпусах, как это было заведено в нашем институте. Но не знаю уж почему, судьба свела вместе ребят-отличников. Мы все учились очень хорошо. Помню, для интереса, к зимней сессии я составил табличку наших фамилий и экзаменов, повесил ее на дверь и отмечал в соответствующей клеточке оценку, полученную каждым из нас. На пятом курсе, зимой была тяжелая сессия. Мы сдавали по шесть экзаменов и максимально могли набрать на всех 120 очков. Так вот — мы и набрали 120! Другими словами, все обитатели 232-й комнаты сдали все экзамены только на пятерки. Как говорится, пустячок, а приятно.
Но самое знаменательное событие в нашей жизни было не это. Вернее, сразу два события, которые совпали по времени. Получилось так, что Юра и Витя одновременно женились. Женились и ушли жить к своим женам. Уйти-то ушли, но из общаги не выписались. По каким-то своим соображениям. Может, оставляли для себя запасной аэродром.
Главное, что мы с Валерой остались в комнате вдвоем. А вы представляете разницу жить с одним соседом или с тремя? Тем более, что наступили серьезные дни дипломного проектирования. И мы решили с Валерой не афишировать это событие. Чтобы нам не подселили никого в нашу 232-ю, мы оставили в ней все, как было. У нас стояли четыре кровати. Каждые десять дней мы меняли у кастелянши четыре комплекта постельного белья. Дежурили по общежитию за четверых. Зато чувствовали себя очень комфортно.
Теперь вы понимаете, откуда у нас началась с Валерой наша дружба. Да с ним и нельзя было не дружить. У него был такой характер, что он как-то сразу компенсировал мою неуравновешенность. Мне было хорошо и легко с ним. И хозяйство у нас было общим, и учились мы одинаково, и свободное время охотно проводили вместе. Правда, его было не так уж и много, с учетом того, что надо было работать над дипломом, а это — проходить преддипломную практику, чертить 6-8 листов и писать сам диплом порядка ста страниц.
Я поражался на Валеру в этом плане. Он был настолько способным, настолько уверенным в себе, что, помню, когда у меня уже была готова половина листов и написано десятка три страниц, у моего друга «еще конь не валялся». И когда я склонялся над чертежной доской, он спокойно лежал себе на кровати, почитывая своего любимого О’Генри. Когда же я призывал его заняться дипломом, он только отрывал глаза от книги, улыбался мне и говорил: «Не волнуйся, старичок, все будет о´кей». Как он успел все сделать, я не представляю, но все, действительно, было ОК. Когда подошел срок, Валера защитился на «отлично», как, впрочем, и я.
Мы дружили с Валерой по-настоящему. У нас не было секретов друг от друга. И я был первым, с кем он познакомил Раечку. Где он встретился с ней, я не помню, но точно, когда мы были не вместе, хотя, как я уже упоминал, почти всегда свободное время проводили вдвоем. Да это и не важно. Однажды утром, когда мы пили чай, он вдруг сказал; «Знаешь, старичок, я хочу сегодня познакомить тебя с одной девушкой. Мне твой совет нужен». Я чуть не поперхнулся. Мне казалось, что я все о нем знаю. Откуда еще какая-то девушка?
— Знаешь, — сказал Валера смущенно и как-то нерешительно, — я сегодня встречаюсь с ней после работы. Может, она согласится прийти в общагу. Я вообще-то уже говорил ей про тебя. Так что давай, старичок, часов в семь будь дома, да наведи порядок тут, чтобы не стыдно было.
Я только слушал его, да кивал головой. Большого беспорядка у нас в комнате никогда не было, но по этому случаю я постарался довести все до ума. Даже новую рубашку надел.
Меня грызло любопытство, и я еле дождался вечера. И вот когда я услышал стук в двери, то сразу понял, что Раечка согласилась нанести нам визит. Будь Валера один, он не стал бы стучать в свою комнату.
Действительно Валера пришел с ней. Раечка оказалась молоденькой симпатичной девушкой, невысокого роста, с пышной копной рыжих волос. И к ее волосам очень подходила яркая расцветка платья, в котором она осталась, сняв пальто. Чувствовалось, что она смущается, хотя довольно уверено вошла в комнату, улыбнулась мне и сказала, протянув руку: «Здравствуйте, я — Рая».
Я ничего не мог сказать умнее, чем: «А я знаю. А я — Аркадий»
— И я знаю, — улыбнулась она. — Мне Валера говорил.
А он стоял у нее за спиной и тоже улыбался до ушей.
Мы с Раечкой как-то сразу понравились друг другу. Уж она-то мне точно. И с первого взгляда, и после того как мы посидели за столом, попили чаю с конфетами, что принес Валера, и целый вечер заняли разговорами. А где-то часов в десять Валера пошел провожать Раечку домой. Уходя, он обернулся в дверях и улыбнулся мне.
Они ушли, а я все думал о Раечке и завидовал Валерке, поскольку она мне очень понравилась, а своей девушки у меня в то время не было. Валера вернулся часа через полтора. Или она жила далеко, или они долго прощались, но я не лег спать, а дождался друга.
Он вошел, на этот раз без стука, и, не успев закрыть дверь, спросил у меня: «Ну как, старичок?». Я в ответ только поднял большой палец и увидел, что Валерке очень понравился мой ответ. В этот день мы долго не спали, лежали в кроватях, потушив свет, и говорили…говорили…говорили… Говорил, конечно же, в основном, Валера, а я только изредка вставлял реплики да задавал наводящие вопросы.
В ту ночь я узнал о Раечке, думаю, все, что знал сам Валера. Он рассказал мне, что она его ровесница, но выглядела куда моложе. Нам с ним в то время было по 23. Она тулячка, но живет без родителей, со старшей сестрой. Работает где-то в области торговли. Валера и сам точно не понял где. Или в райторге, или при каком-то складе. Насколько я понял, к Валерке она относится хорошо. А он от нее был просто без ума.
С того дня Раечка стала часто бывать у нас, а если не приходила, то передавала мне приветы. Валерка рассказывал мне все подробности их отношений, а я старался им не мешать, а создавать условия, гарантированно уходя их нашей комнаты на пару часов. Вроде бы у них все склеивалось. Раечка уже и ко мне стало относиться как к своему. И даже, когда что-то приносила Валерке из дефицита, пользуясь своей работой, то старалась то же принести и мне. Помню, как однажды, еще зимой, она принесла нам по теплой меховой ушанке, каких в то время достать было практически невозможно.
Раечка мне нравилась все больше и больше. И как она одевалась, и как относилась к Валерке и даже ко мне. Нравилось, как она сумела навести уют в нашей общежитейской комнате, и как готовила нам вкусную еду из самых обычных продуктов, с учетом того, что в то время продукты не всегда были в магазинах. Она зашивала нам обоим одежду, пришивала пуговицы, и кое-что иногда приносила с работы.
К концу нашего диплома я уже не сомневался относительно ребят. Мне очень хотелось, чтобы они были вместе.
Наконец, пришло распределение. Конечно, оптимальным вариантом для нас Валеркой была бы возможность поехать в один город. Но это было просто не реально, поскольку мы учились с ним на разных факультетах, получили разные специальности, а посему должны были ехать в разные края.
У меня с распределением были большие проблемы. Об этом можно было бы написать отдельную книгу. Хотя почему можно было бы? Я уже написал ее в свое время. Ну, не книгу, конечно, а главу из моей книги «Тринадцатый месяц в году», которая так и называется «Распределение». И кому интересно, может прочитать ее и понять, как я попал на радиозавод в Подмосковье.
А Валеру, после его горного факультета, послали в Кузбасс, в город Прокопьевск на завод горного машиностроения. Чтобы не потерять друг друга, я дал ему адрес моих родителей, через которых можно было бы восстановить связь после того, как и он, и я устроимся на работе, получим жилье и будем иметь свои адреса.
Естественно, что Раечка уехала с Валеркой из своей родной Тулы в неизвестность за Урал, в этот самый Прокопьевск. Месяца через два я получил от них письмо. Валера своим красивым почерком (которому я всегда завидовал) подробно описал мне свое житье-бытье.
Работал он мастером в сборочном цехе, собирал горные комбайны и, насколько я понял, был своей работой доволен. Зарплата у него была как у всех «молодых специалистов» не ахти, но Раечка быстро устроилась на работу в городской универмаг.
Жили ребята в комнате в заводском общежитии. Спасибо еще, что в отдельной. Квартиру обещали, но в далеком будущем. А три года выпускники ВУЗов обязаны были отработать по распределению. Сам город Прокопьевск был не очень интересным, промышленным, с шахтерским уклоном. Раечка слала мне большой привет.
Я, конечно, ответил ему сразу. Написал о своих приключениях с распределением, о своей работе, о своей жизни.
В общем, началась между нами плотная переписка, в которой, как и в студенческие годы, мы не скрывали друг от друга свои жизненные ситуации. Я, конечно, опасался, что Раечка будет заглядывать в мои письма, и посему описывал кое-какие эпизоды аккуратно, но Валера, понимая это, успокоил меня, сказав, что от Раечки у него секретов нету.
И все-таки мы были далеко друг от друга. Не знаю уж, сколько тысяч километров было от меня до Прокопьевска, но письма приходили довольно регулярно, примерно раз-два в месяц. Мне было интересно знать все о моих друзьях. О себе я тоже пытался писать подробности, но, увы, ничего такого интересного в моей жизни не происходило. А ребятам, напротив, было о чем рассказать. Из двух важных событий первое было то, что завод предоставил им маленькую квартирку. Пусть однокомнатную, но отдельную. Хотя нет….Это было, пожалуй, не самым важным, просто первым по времени. А самым важным у них было рождение сына, Женечки. Они были счастливы. И Раечка, и Валерка. Как он мне писал об этом! Опять белая зависть схватила меня. Белая, белая… Я был дико рад за своего друга. А я до сих пор оставался холостым.
Шло время…. Прошли три года «обязаловки» и ребятам по закону можно было уезжать из Прокопьевска. Они хотели этого, поскольку уральская зима не шла Женечке на пользу. И я их очень хорошо понимал. Сам я к этому времени поступил в аспирантуру в один из московских институтов, перебрался в столицу и даже успел жениться. Но переписка между мной и Витвицким не прекращалась, ну, может, стала несколько реже.
Из писем я узнал, что их семья вернулась в Тулу. Я думаю потому, что там жила Раечкина сестра, да и климат там был получше. Валера устроился на работу на «почтовый ящик». Ему с его «красным дипломом» и хорошим «пятым пунктом» это было не так трудно. Раечка же пошла, по старой памяти, работать по торговой части. Они сначала приютили голову у ее сестры, а потом приобрели маленькую квартирку в «хрущевке» на окраине Тулы. Женька пошел в детский сад. И вроде бы у них все было в порядке.
Когда Витвицкие переехали в Тулу, а это было езды три часа от Москвы, я, конечно, не удержался и при первой же возможности поехал к ним. Я еле нашел их дом, но встречу нашу трудно описать. Как мы все радовались! И я, и Валера с Раечкой, и даже Женька, который меня до этого даже в глаза не видел.
Теперь мы были относительно близко друг от друга и поняли, что за эти годы, дружба наша не ослабла. Мы стали часто говорить по телефону и время от времени наносить визиты. Они ко мне в Москву, а я, сам или с женой, к ним, в Тулу. Хотя свободного времени, сами понимаете, у семейных людей было гораздо меньше, если к тому же учесть, что у меня уже тоже родился сын.
А здесь еще появился повод для визитов. Ребята из нашей институтской группы решили устраивать встречи. Первый раз, списавшись и передавая друг другу по эстафете, мы собрались в Туле через 10 лет, после окончания института, второй — через 15 и вот этот раз — через 20 лет. Мы встречались в первое воскресенье мая около института, обходили наши аудитории, узнавая знакомые места и замечая изменения, затем шли пешком через весь город, заходили в хорошее фотоателье, чтобы сделать очередной коллективный снимок, и шли в заранее заказанный ресторан. Поскольку все мы жили в разных городах, то каждый решал для себя возвращаться ли ему в этот вечер домой или остаться переночевать в Туле, если была такая возможность. С этим у меня проблем не было. Витвицкие, Валера с Раечкой, знали о моем приезде в Тулу и не сомневались, что я приеду ночевать к ним, да еще и побуду у них денек-другой.
Конечно, вначале в их маленькой квартирке было тесно. Тем более с ребенком. Но они и слушать не хотели, чтобы я остановился в гостинице. Да я и сам не хотел. Каждая наша встреча превращалась не только в вечер воспоминаний, но и во взаимные рассказы о сегодняшней нашей жизни. А у ребят жизнь наладилась. Ну, а прежде всего, они заимели хорошую трехкомнатную квартиру. С помощью Раечкиных торговых связей приобрели «Жигули» и даже построили недалеко от Тулы симпатичную дачку, куда пару раз свозили и меня. Женька вырос большим, красивым и умным парнем и заканчивал школу. На работе Валерка уже дорос до начальника отдела. Раечка тоже была в своем торге известным человеком. Так что, по большому счету, у ребят все было хорошо.
И на этот раз, собравшись на нашу традиционную встречу, я заранее взял на работе отгулы на три дня, чтобы подольше побыть у Витвицких, позвонил Валерке и приехал в Тулу накануне юбилейного дня.
Валера встретил меня на вокзале и привез домой, где Раечка уже накрывала богатый праздничный стол. Наша встреча¸ как всегда, прошла на уровне. Мы все были искренне рады ей и общались как в наши далекие студенческие годы.
В первый же вечер, когда я был у них, я зашел на кухню и вдруг услышал тонкий писк. Удивленно я оглянулся и заметил, что в углу кухни, за холодильником на подстилки лежит кошка, около которой возятся несколько маленьких котят. Я подошел к ним и присел на корточки, разглядывая эту прелесть. Валерка стоял сзади меня.
— Сколько им? — спросил я у него.
— Да неделя всего, — ответил он и сразу же спросил, — а хочешь взять себе одного?
Я растерялся. Взять котенка, тем более такого маленького, это, значит, ухаживать за ним, нести за него ответственность. Я не то, чтобы не любил котят, а был равнодушен к ним, поскольку никогда не имел. Но к этому моменту жизнь моя сложилась так, что три месяца назад мы разошлись с женой, и моя пустая квартира стала чисто психологически давить на меня.
А что, подумал я, может, и вправду взять его? И мне будет, чем заняться и дома не будет так пусто.
— Ну, давай, — сказал я Валерке, — а какого?
— Да любого. Сам выбирай, все перед тобой.
Я обратил взор на кошачье семейство. Котят было четыре, но что интересно, если три из них были черно-серой масти, соответствующей своей мамаше, то четвертый, как не родной, был рыженьким, как солнышко. Возможно, в отца. Он-то сразу и понравился мне.
— А вот этого рыжего можно? — повернулся я к Валере.
— Да нет проблем. Вот поедешь через пару дней домой и захватишь.
Все дни, что я был в Туле, я думал о своем приобретении. Рыженький котенок, которого я каждый день часто разглядывал, мне нравился все больше и больше. Мне казалось, что и мордочка у него была разумнее, чем у братьев-сестер, и активнее их он выглядел.
Через три дня я сидел в электричке, что везла меня в Москву. На скамейке около меня стояла коробка из-под ботинок, в которой со всех сторон были проделаны дырки. Время от времени оттуда раздавался писк котенка, на удивление моих попутчиков. Еще в электричке я придумал ему имя и назвал Антоном, Тошкой.
Приехав в Москву, я по дороге домой зашел в магазин и купил Тошке молока. Помню, первое, что подумал: а котятам молоко надо кипятить или можно сырое?
Короче, стали мы жить теперь вдвоем с Тошкой, и, действительно, жизнь моя перестала быть пустой. Можно долго рассказывать о том, как мне пришлось и людей расспрашивать и в библиотеке книжки смотреть об уходе за кошками. В туалете я поставил Тошке большой фотокювет, нарвал туда газету и он как — то быстро приучился ходить туда. Труднее было с питанием. Сначала достаточно было молока, а затем меню пришлось разнообразить. Я стал давать ему провернутые мясо и рыбу, а потом и кусочками.
Прошло время. Тошка превратился в большого рыжего кота. Шерсть его была не длинной, но и не короткой, так что я ежедневно расчесывал его специальным гребнем, что ему очень нравилось. Говорят, что собаки привыкают к человеку, а кошки — к дому. Не знаю, как там собаки, а мне казалось, что Тошка любил меня не меньше, чем я его. Вы бы видели, как он кидался ко мне, когда я только входил в дверь нашей квартиры, и, не давая мне снять ботинки, начинал тереться о мои ноги. Он следовал за мной из комнаты в комнату и на кухню и чуть ли не пытался ходить со мной вместе в ванну и туалет.
Тошка любил примоститься у меня на коленях, когда я сидел в кресле и расположиться на письменном столе на бумагах около пишущей машинки, когда я работал на ней. Но особенно, как мне казалось, ему нравилось дождаться, когда я лягу на диван, вспрыгнуть мне на грудь, вытянуться на мне от подбородка до пояса и лежать, замерев, издавая мурлыкающие звуки. От этих звуков, от его тепла душа моя просто пела от удовольствия, и мне казалось, что все заботы уходят от меня, а болезни сами собой прекращаются. К слову, я где-то вычитал, что кошки действительно обладают таким лечебным свойством и лечат не только душу, но и тело.
И что интересно, Тошка какими-то невидимыми нитями связывал меня с Валерой. Волей-неволей в моменты нашего контакта с рыжим котом, я думал о своем друге.
Я спешил домой, зная, что там ждет меня бескорыстное живое существо. И так привык к Тошке, что однажды чуть не сошел с ума, когда пришел с работы и он не только привычно не встретил меня, но и вообще исчез из квартиры. Думая, что он заболел и затаился где-то, я обшарил все углы, но так и не нашел его. Я не знал, что и подумать, пока не увидел порванную марлю на открытой форточке, которую я прикрепил от мух. Наша квартира была на первом этаже, окно выходило во двор, и я понял, что Тошка убежал из дома.
Я кинулся на поиски, бегал и звал его и во дворе, и на лестнице и даже на чердаке. Но все было напрасным. Тошки нигде не было. Весь вечер я не находил себе места, хотя и где-то понимал в чем там было дело. В свое время я пожалел его и не отнес к ветеринару для соответствующей процедуры. А ведь природа требует своего. Так что, наверное, моя жалость была неоправданной.
Тошка вернулся сам на следующее утро. И сразу же, прежде, чем пошел к своей миске, направился ко мне. Наша встреча была неописуемой.
С тех пор кот время от времени устраивал себе такие вылазки, а я перестал волноваться и искать его. Более того, я открепил марлю с нижнего края форточки, чтобы Тошке было удобнее бегать по своим кошачьим делам. Он всегда возвращался утром и бежал ко мне, чтобы доложить об этом.
И я серьезно заволновался только тогда, когда Тошка в один из таких дней не появился. Не было его и вечером, и на следующее утро.
Я пошел на поиски, но где искать, совершенно не представлял себе. Когда я вышел из подъезда, то увидел, что на лавочке у него сидят две пожилые женщины. Одну из них, которую соседки звали Петровна, я знал и обратился к ней .
— Вера Петровна, вы случайно не видели моего Тошки?
Она отрицательно помотала головой и в свою очередь спросила у соседки.
— Это уж не кот-ли, рыжий такой? — переспросила та.
— Кот, кот — чуть ли не закричал я.
— Так как же, видела его я вчера. Сережка-алкаш убил ведь его.
У меня подкосились ноги.
— Как убил? Какой алкаш? — едва смог выдавить я.
— Так сидел ваш кот вон там у заборчика. А Сережка взял кирпич, да как саданет его, прямо по голове. Кот — и хорош.
Ноги не держали меня, и я опустился на лавочку рядом с бабушками.
— Где же он? — спросил я.
— Сережка-то? Да пьяный, как всегда.
— Да не Сережка. Зачем он мне. Тошка мой где?
— А кота, значит, вчера мусорка и забрала. Я сама видела. Приехала мусорка, они его и бросили туда.
У меня даже не хватило сил поблагодарить соседку за это печальное известие. Не помню, как я дошел домой. Тишина в квартире казалась зловещей.
Я сел на кухне и уставился пустыми глазами на тошкину миску, в которой была еще его еда. Я сидел, как в прострации, не помню, сколько времени. Вывел меня из нее телефонный звонок. Я прошел в комнату и машинально снял трубку. В ней я услышал Раечкин голос, который не сразу и узнал.
— Раечка — ты? Что с тобой? Что-то случилось?
— Случилось, случилось, — незнакомым голосом ответила она и разрыдалась навзрыд. — Валера….. Валера….. убили его.
Я и так-то был на нервах, а здесь…
— Раечка, Раечка, постой…. Как убили? Кто? Где? Когда?
— Вчера, — рыдала она. — Вечером у нас в подъезде кто-то стукнул его камнем по голове. Сразу… насмерть… Я скорую вызвала, но ничего сделать уже было нельзя….. Аркаша, приезжай, похороны в субботу.
Она положила трубку, наверное, даже не услышав мои соболезнования и обещание, конечно же, приехать.
В субботу я ехал в Тулу и всю дорогу почему-то думал о том, как я вез в такой же электричке маленького котенка в коробке из-под ботинок в Москву. Как Валерка всегда интересовался у меня в наших телефонных разговорах, как там поживает его подарок. Я думал о том, что я всегда вспоминал моего друга, когда Тошка мурлыкал у меня на груди. И еще я размышлял о том, что может быть, эти две одновременных гибели как-то связаны между собой? Кто знает, кто знает…
