(Путевые заметки к 25-летию организации пресс-службы Президента Казахстана)
I
Самолет будущего президента Республики Казахстан приземлился в небольшом аэропорту областного Актюбинска и медленно выруливал к ВИП-площадке. Встречающая кандидата местная знать собралась внутри аэропорта. Однако, на залитую дождем и посадочными огнями площадку пока никто из встречающих не высовывался. Может, не поступили соответствующие указания, где встречать высокого гостя: снаружи или внутри. А может, просто оттягивали момент выхода на ледяной ноябрьский дождь и в слякоть из теплого, пропахшего кофе с коньяком банкетного зала. Актюбинск, хоть и находится на западе республики, но удар холодов встречает вместе с северянами в сентябре.
У корреспондента республиканской газеты, сопровождавшего лидера в предвыборной поездке, выдался хороший шанс на эксклюзив. То есть, у меня выпала редкая возможность взять интервью у будущего президента прямо у трапа самолета. Можете со мной не кривить дущой: мало у кого в республике были сомнения в будущей победе Назарбаева. Как все последние двадцать лет, он мощно пёр напролом к своей цели, и никто в Казахстане не смог бы ему помешать.
Другие журналисты, как местные, так и приезжие, томились в здании аэропорта, сдерживаемые милицией.
Не успел я сделать несколько шагов по направлению к подъехавшему трапу президентского лайнера, как от здания аэропорта наперерез мне метнулась тень и материализовалась под проливным дождем в виде неброского штатского костюма и галстука – у гражданина средних лет, неярко выраженной национальности.
Гражданин предъявил в развернутом виде служебное удостоверение, мазнув мне по глазам каллиграфическими обрывками: «Управ… Ком..та … дарственной Без…сти». Я успел еще выхватить взглядом и воинское звание моего визави — «майор», — как он очень вежливо предложил пройти в здание аэропорта и «поговорить».
– Скажите, вы сегодня выпивали? – задал вопрос майор госбезопасности, закончив изучать мое командировочное удостоверение. Убедившись, что лицо на фотографии в целом совпадает-таки с моим, он вернул «корочку» с золотистыми буквами «ПРЕССА», выдавленными на обложке.
–Да нет, в принципе, — смиренно отвечал я, стараясь по возможности не дышать в его сторону. – Так, с коллегой отметили удачную посадку. По чуть-чуть!
На самом деле, долетев из Алма-Аты на запад республики для освещения первой в истории Казахстана предвыборной кампании президента, мы с коллегой из казахской газеты отметили это дело бутылкой коньяка в гостиничном номере. А потом, ведомые вечным журналистским зудом, сломя голову бросились в аэропорт для эксклюзивного интервью.
Чудом проскочив кордон из местной милиции, понятное дело, друг друга сразу же потеряли. Но зато попали в дружеские руки людей в штатском. Их здесь, в ожидании высокого гостя, было великое множество.
– Мы, конечно, вас уже проверили, – слегка нравоучительно продолжил майор, – и ребята с «девятки» (управления КГБ по охране высших должностных лиц — К.Е.) подтвердили, что вы действительно наш товарищ и журналист. Так что, пожалуйста, идите и работайте, только сильно не «отмечайте» потом, лады?
Сам будущий президент и его свита с охраной уже спускались вниз по трапу затихшего лайнера. Несмотря на маленькое приключение, интервью у Назарбаева я все же взял. Как и хотел, прямо у трапа самолета. И переправил часом позже в Алма-Ату – в редакцию партийной газеты «Казахстанская Правда».
В «девятке» тогда вообще ребята подобрались неплохие. Высокие, подтянутые, спокойные и к нашему брату-журналисту не особо придирчивые. Правда, были они всегда на взводе, напряженным взглядом отслеживая «периметр» перед собой, «хозяином» и всеми остальными. Ну что поделать, такая у них работа.
Когда обстановка требовала, вежливые ребята, прыгали, как говорится, с места в карьер, и лучше бы на их пути не попадаться.
Однажды, в каком-то южном казахстанском городе, на встрече глав Центральноазиатских республик, случилась запарка. Неожиданно поменялся график поездки, и весь кортеж понесся сломя голову в противоположном направлении. Оставив журналистов, все еще работающих в толпе местных горожан и чиновников. В суматохе не хватило места в машине охраны одному из «девяточников» и он, прыгнув в пустой автобус для прессы, лишь коротко бросил нашему водителю: Гони!
Спецкоры — целая группа — добирались потом на перекладных по незнакомой местности. Случались и другие казусы: вещи наши из автобуса выкидывали, а то и микрофоны и камеры телевизионщикам разбивали.
Короче, мы быстро поняли, кто в таких поездках главный, и не роптали.
Никто толком не знал тогда, в начале 90-х, что такое пресс-служба президента и как ей работать. Инструкций никаких не существовало, так как президентов в Союзе до Горбачева не было. В советское время тоже пресс-пулов на высшем уровне не собирали. А потому новая служба при президенте просто копировала американский и прочий западный опыт. И саму её стали называть на американский манер — пресс-пулом.
В тот 1991 год с президентом в его официальном самолете, арендованном у Аэрофлота, летали только собкоры российских и зарубежных газет. Мы же, местная и республиканская пресса, добирались до места назначения на чем придется, чаще всего — на случайных «крыльях» Аэрофлота, зарезервированных родной редакцией.
Впервые в президентском самолете отечественные и зарубежные журналисты полетели с главой государства лишь спустя год — в первый официальный визит в США в 1992 году. Причем на уровне главных редакторов. Так что от «Казправды» тогда в Америку летал мой главный редактор.
II
Пресс-секретарем в конце 1991 года у Назарбаева работал Сейтказы, или Серик, как мы его называли, Матаев. Он уже успел побыть собкором одной из московских газет и заместителем редактора в Караганде. А потому понимал работу журналистов тоньше окружавших президента чиновников из администрации. Казахстанских пресс-пуловцев он не баловал особенно эксклюзивными интервью. Но свою команду опекал, как мог. И убеждал Назарбаева, как выгодно ему для поднятия имиджа брать с собой местных журналистов. Под началом Матаева я побывал не только в нескольких областях Казахстана, но и на встречах Назарбаева с другими лидерами стран СНГ в Киеве, Минске и Ташкенте.
Среднего роста коренастый мужчина, с коротко подстриженным «бобриком» седых волос и умным цепким взглядом, был Сейтказы очень подвижен и порывист. Что выдавало в нем огромное нервное напряжение. Постоянно много курил.
Идея привлекать отечественных журналистов во внутренние и дальние поездки главы государства утвердилась в жизни именно благодаря Матаеву
Хотя, приоритет, конечно же, отдавался зарубежным «акулам пера: американской телерадиокомпании CBS, японской NHK, британской BBC, немецкому журналу «Шпигель» и газетам «Вашингтон Пост» и «Нью-Йорк Таймс». Особенно, если речь шла об эксклюзивном интервью или беседе «тет-а-тет» с президентом или членами его семьи.
Имидж Назарбаева, как «отличного парня», тогда активно внедрялся за пределами Казахстана. Делалось это для приглашения к нам потенциальных инвесторов, с обещанием, что только с этим лидером можно и нужно иметь дело. Казахстанской публике близко знать главу государства тогда не доверяли. Для большинства населения его имидж был — мудрый и застрахованный от ошибок «отец нации», — и что только при нем возможны мир, согласие и не начнется гражданская война.
Матаев мог и тост за столом, на двух языках, сказать проникновенный — о Шефе и судьбе республики. Да так, что слезы наворачивались у аппаратчиков из областей и аксакалов от журналистики.
Мог быть и резким до грубости. Особенно, когда чувствовал, что возведенная между ним, пресс-секретарем президента, и всеми остальными дистанция по-панибратски нарушалась.
Благодаря образу, созданному пресс-секретарем, Назарбаев стал видеться народу не только как важный исторический деятель и ВИП-персона, но и как живой и самый «человечный» человек.
Тогда, в начале 90-х годов, Назарбаев, вместе с недоверием к прессе, старался избавиться и от других старых партийных привычек. Например, он хотел бросить курить, как рассказывал Сейтказы. Все же пару раз в поездке я видел президента с сигаретой. И «стрелял» он их у того же Матаева. Серик даже специальную пачку «Мальборо» всегда носил в кармане пиджака для таких случаев.
Или еще деталь. В окружении первого президента было принято называть его Шефом. Не «стариком» или «дедом» как Ельцина, а Шефом. Были в этом прозвище определенный пиетет и уважение: все-таки уже достаточно много лет Назарбаев руководил Казахстаном в качестве первого секретаря ЦК Компартии и председателя Кабмина.
Но что такое — «президент независимого государства», не знал тогда в бывшем Союзе никто. Само слово пришло из западных образцов политического устройства. По старой партийно-советской привычке, в адрес руководителя опять полилось много хвалебных речей, смешанных из традиционного восточного славословия, искреннего восхищения и далеко идущего расчета. Издавна здесь принято хвалить ханов, беков и визирей, секретарей обкомов партии, прочих сильных мира сего.
Порой невозможно разобрать, где же кончается истинное уважение и начинается продуманная лесть. Так что наслушались мы велеречивых тостов в той поездке по областям достаточно. Особенно в районных центрах, животноводческих хозяйствах и отдаленных совхозах, где аксакалы и районные начальники часами пели «осанну», воспевая «наимудрейшего» с домбрами или без. В Казахстане славословие было и есть часть политического лексикона.
Случались, правда, в предвыборной поездке развязные попытки встать с президентом «на короткую ногу». Начиная от панибратских приглашений и шуток до попыток чуть ли не обняться и расцеловаться. Сейтказы такого отношения к «патрону» не позволял и даже резко осадил одного местного начальника:
– Ты смотри, все же не с секретарем обкома разговариваешь!
Я был уверен, что Сейтказы Матаев стал первым пресс-секретарем Назарбаева. Оказалось — вторым. До него на этом месте, совсем недолго, поработал представитель Комитета по Телевидению и Радиовещанию.
А всего на должности пресс-секретаря за двадцать пять последних лет сменилось одиннадцать человек. Матаев ушел из пресс-службы в 1993 году. Но в казахстанской журналистике остался. Поработал главой Союза Журналистов Казахстана и Президентом Национального пресс-клуба. Устраивал пресс-конференции, подписывал петиции, выбивал правительственные гранты. Словом, как мог, помогал товарищам по журналистскому цеху.
Пару месяцев назад я не поверил своим ушам, когда узнал, что Серика обвиняют в воровстве больших денежных средств и неуплате налогов. Он даже был арестован и сидел под домашним арестом, а позже в тюрьме. Что он на этой почве чуть не умер и чудом выжил.
Увы, это уже не первый случай в президентском окружении, когда вчерашних соратников и помощников вдруг обвиняют в тяжелейших грехах.
Для меня же Сейтказы и по сей день остается лучшим и наиболее профессиональным с журналистской точки зрения пресс-секретарем, работавшим с президентом.
III
Поздней осенью 1991 года кандидатами на пост первого казахстанского президента были трое: известный поэт Олжас Сулейменов, лидер националистов и диссидент Хасен Кожахметов (Кожа-Ахмет) и многолетний партийный работник Нурсултан Назарбаев. Вскоре поэт Сулейменов снял свою кандидатуру в пользу Назарбаева. А Центризбирком (ЦИК) Казахстана отказался регистрировать Кожахметова по причине недостаточного количества подписей в его поддержку.
Вряд ли кто-нибудь в республике сомневался, что Назарбаев победит на предстоящих выборах в декабре. Так и произошло — бывший партийный босс легко стал боссом выборным, набрав по разным данным от 96 до 98 процентов голосов.
Компьютеров тогда в редакции не было, Интернет еще не родился, и потому тексты из поездки я наговаривал по старинке — машинистке по телефону, а утром они уже были в газете. В состав первого президентского пресс-пула вошли ещё корреспонденты казахской официальной газеты «Егемен Казахстан» (Независимый Казахстан, — К.Е) республиканского телеграфного агентства, парламентской и молодежной газет. Обилие печатных изданий в сопроводительной поездке объяснялось тем, что кандидат и его аппарат хотели выиграть выборы «чисто». Да еще и создать положительный образ лидера нового типа внутри страны и за ее пределами.
Несмотря на только что обретенную независимость, влияние «старшего брата» из Москвы продолжалось ощущаться в политике и экономике. Вот и в предвыборную поездку вместе с казахстанскими журналистами отправились собкоры московских газет. От «Комсомольской правды» полетела Евгения Доцук, а от журнала «Огонек» Виктор Кияница.
Корреспондентов другой, когда-то ведущей центральной газеты «Правда», после разгона путча в августе 1991 года с последующим роспуском компартии всерьез теперь не воспринимали. Особенно, когда сей хиреющий печатный орган перехватили коммунисты из российской компартии. По-моему, в Казахстане упразднили после этого даже и пост собкора.
И другого видного московского собственного корреспондента по Казахстану от газеты «Известия» — Владимира Ардаева — в предвыборную поездку не пригласили. Если не путаю, он в очередной раз написал что-то скандальное, и местные власти были на него обижены. Годами позже его даже предлагали из Казахстана «попросить», и в конце концов он перебрался из Алматы в Москву. Я встречал Ардаева уже в конце 90-х в качестве обозревателя в московском корпункте британской BBC.
Доцук, несмотря на «звездный» статус особы, приближенной ко «двору» Назарбаева и лауреата всяческих премий, была человеком компанейским и остроумным. Она помогла журналистам скрасить унылый официоз первой предвыборной поездки. Все падали от смеха, когда за утреннем кофе Женя в лицах изображала, как вели себя подвыпившие начальники от журналистики или как к ней в номер ломился сильно подвыпивший чиновник. Сплочённой компанией присутствовали мы на многочисленных собраниях, встречах, концертах, сабантуях и пр., следуя за свитой президента. Но когда москвичей персонально звали в президентский самолет, остальная пресса догоняла их рейсами Аэрофлота.
К сожалению, Евгения рано ушла из жизни, оставив в журналистике яркий след публикациями в молодежной «Ленинской Смене», «Комсомолке», журнале «Парус». Известной она была уже, когда я только начинал студентом-второкурсником.
IV
Вслед за Алма-Атинской 1991-го, встреча глав СНГ в Киеве весной 1992 года была первой в постсоветское время. Миллионы людей еще жили по инерции «как бы в Союзе». Солдаты, офицеры и генералы армий Содружества донашивали форму Советской Армии, а граждане СНГ пользовались рублями с ликом Ленина в магазинах и на рынках. В бывших союзных республиках только разворачивались приватизация госсобственности, реформа банков и другие процессы рыночной экономики.
Между тем, подписав договор в Беловежской Пуще о роспуске Союза, новоявленные управители весьма туманно представляли себе суть Содружества. Чтобы это прояснить, созвали встречу в верхах в Киеве, куда президент Назарбаев взял и свой пресс-пул, во главе с Матаевым.
На этот раз все журналисты полетели в столицу Украины на президентском самолете.
Как только утихли парады независимости и улеглась эйфория от только что полученных суверенитетов, стала яснее картина на постсоветской карте мира. И обозначился новый баланс сил.
Сидящие на нефти и других энергоносителях Россия, Казахстан и Азербайджан еще могли позволить себе быть более уверенными, чем их соседи по бывшему СССР, надеясь на высокие мировые цены на нефть и относительное благополучие в ближайшее время.
Туркмения, тоже символически сидевшая на богатых месторождениях газа, отгородилась от бывших партнеров по Союзу нейтралитетом и невмешательством. На деле они означали, прежде всего, невмешательство соседей в ее собственные дела. Стремительно развивался курс на обожествление первого руководителя, «человека-солнце» Ниязова. Аналогичный, только более скрытый, процесс пошел в Узбекистане.
Республики поменьше и победнее, без сырьевой базы и энергоносителей: Белоруссия, Киргизия, Армения и Грузия, напротив, пытались теперь примкнуть к любому союзу, чтобы выжить и сохранить хотя бы подобие прежней жизни.
Молдова и Таджикистан судорожно и безуспешно старались вылезти из быстро разгорающихся межнациональных конфликтов и войн. Такой же неспокойной была и обстановка на границе Армении и Азербайджана.
Своенравная Украина уже окончательно повернулась лицом на Запад, в Европу и НАТО всячески отмежевываясь от России и прочих восточных соседей.
Ну а прибалтийские республики, выйдя из СССР вообще теперь на всех плевать хотели и могли подобные встречи просто проигнорировать. Без всяких объяснений.
Между тем, изображать, что все наладится само собой, руководители республик уже не могли. И проблемы суверенитета и независимости, наспех решенные, перекрывались более злободневными — экономическими.
Как поделить ядерное оружие? Нужна ли Содружеству общая армия (банк, суд)? Как выгодно поменять газ и нефть у соседей на продукты? Нужны ли въездные визы или таможенный контроль на границах бывших союзных государств?
Как решались эти вопросы — мы уже знаем. В том же году пресс-служба отметилась на аналогичных встречах в Минске и Ташкенте.
В столице Узбекистана, во время заключительного заседания, когда пресса томилась в конференц-зале, вдруг произошло небольшое землетрясение. Журналисты и чиновники рванули на выход, но нам объяснили, что, мол, волноваться не стоит. Такие толчки — дело обычное. Бывает, что и по нескольку раз в день.
В Киеве, в ожидании результатов очередного совещания, мы собирались в баре гостиницы и общались в смешанной журналисткой тусовке. Слушали последние байки, новости и анекдоты от коллег по перу и микрофону. Обозреватель Пархоменко из Москвы знал всегда чуточку больше, чем все остальные.
С нашим президентом не общались вплоть до отлета домой. Зато увидели вблизи лидеров СНГ и смело строили прогнозы: под каким градусом выйдет к журналистам вечером Ельцин, появится вообще или нет Кравчук, поздороваются ли за руку друг с другом армянский и азербайджанский лидеры…
Подобные саммиты позволяли нам, представителям государственной и независимой прессы разных стран, вволю пообщаться с коллегами, обменяться не только слухами, но и опытом. Все началось там, в Киеве.
Там даже информационный ландшафт был интересен. Киев после Беловежских соглашений нарочито шёл своим путем, вразрез с тем, чего ожидали остальные страны. Казалось, всё делает, чтобы подчеркнуть свою «незалежность».
А за окном, на Михайловской площади, перед дворцом, где заседали президенты, с утра до ночи продолжала шуметь многоголосая толпа киевлян, протестующих против самой идеи нового Содружества.
Поразило количество лозунгов и всяческих листовок, расклеенных по городу.
Как только не издевались местные остряки-журналисты над встречей президентов! В основном доминировали темы родов и секса.
«Все, кто любит секс и не любит СНГ, — приходите завтра на площадь в 9 часов», – взывала одна из листовок. – Какой может быть секс в условиях СНГ? СНГ – это почти что СПИД и даже хуже»
Ей вторила карикатура в городской киевской газете, изображавшая узнаваемых «докторов» — Ельцина, Акаева и других президентов у детской коляски, — “СНГ: лечить или пусть живет?»
А другая газета, украинская националистическая, обыграла по-своему украинскую аббревиатуру СНД, превратив его в лозунг «Смерть Незаконнорожденному Детине»!
В целом было видно, что киевляне новоявленному постсоветскому содружеству отнюдь не рады и видят в подобных встречах очередную попытку надеть на них ярмо соглашений и обязательств. Которые им исполнять совершенно не хотелось.
На протяжении всей недели, пока шла встреча, полицейские кордоны круглосуточно следили за скоплениями толпы на площади, оцепленной местным ОМОНом. Но, тем не менее, скандирование, свист и песни не замолкали на Михайловской до поздней ночи.
Традиции Майдана зарождались в столице Украины уже тогда, весной 1992-го.
V
Моя последняя поездка в президентской команде состоялась летом 1992-го — на подписание договора между Казахстаном и Узбекистаном. В городе Джамбуле, или как он позднее назывался, Жамбыл, а еще позже Тараз, что на юге Казахстана, стояла удушающая жара. Плюс озверелые и абсолютно беспощадные комары, не дававшие спать ночами в душной гостинице.
Однако, наутро мы попали в чудо-оазис за городом: чистый и мягкий воздух, полное отсутствие комаров и освежающий вечерний бриз. Райское место было приготовлено властями специально для высоких гостей. Разместили всех в отдельных шатрах, отдельно для прессы, охраны и членов президентских администраций.
К вечеру присутствующие всех рангов практически перепились, как это часто бывает на подобных мероприятиях. Если ребята из охраны, по роду своей работы, просто цедили минералку, то в шатрах для прессы и администрации дым стоял коромыслом.
Речи, тосты и славословия на казахском и русском языках сменялись еще более восторженными — на узбекском. Водка и коньяк лились рекой. Появились и пострадавшие, учитывая жару и количество употреблённого. Было очень нехорошо одному из пожилых начальников телеграфного агентства, немолодому господину в возрасте за шестьдесят.
В подобных поездках железное здоровье необходимо не только ребятам из «девятки». Чтобы уцелеть после бесконечных суматошных переездов, где тебя запросто могут потерять и забыть, нужны были еще крепкий желудок и стальная печень. Чтобы выжить после «отмечаний».
Нашего президента, к слову, я никогда потерявшим форму в таких поездках не видел. Он, вроде, пригубливал и закусывал, но всегда был собран.
Был момент, когда после обильного застолья он уехал. И на церемонию с национальными гимнами двух республик остались наш премьер и узбекский президент. Большинству чиновников церемония далась тяжело физически, учитывая все съеденное и выпитое. Многих на такой жаре просто развезло. Некоторые стояли с видимым усилием. Включая премьер-министра. А вот узбекский президент держался молодцом, да еще и рядом стоящего нашего премьера поддерживал. Настолько невозмутимо держался он и до, и после неофициальной части встречи в верхах.
– Силен, однако, – с уважением подумал я про главу соседнего государства.
Поздно ночью перелетели из Жамбыла-Тараза в соседний Шымкент.
–Ты кто такой! — орал на меня какой-то чиновник из президентской администрации после того, как я отказался нести за ним его чемодан. — Да ты вообще знаешь, кто я?!
Мой отказ привел его в такую ярость что пилотам пришлось его даже сдерживать.
Растрепанный и распаленный, он стал рваться ко мне с угрозами:
–– Да ты знаешь, что я могу с тобой сделать?
–Действительно, что? — подумал я тогда – А вдруг он позвонит и пожалуется моему главному редактору?
…Я на минуту с ужасом представил, как в редакцию приходит письмо на гербовой бумаге из администрации Президента РК с жалобой на их корреспондента. За то, что я ничтоже сумняшеся позволил себе подобную дерзость и неуважение по отношению к лучшим людям страны. И как меня за это обсуждают на заседании редколлегии мои товарищи и в наказание лишают очередной зарплаты или даже премии. А мой главный редактор, раздраженно перекладывая бумаги на столе, бросает мне, что от меня он такого не ожидал…
Назавтра чиновника как подменили. Теперь уже он заглядывал мне в глаза, шутил подобострастно и все норовил показать, как он ко мне предрасположен. Просил звонить если будут проблемы.
… Дались им эти чемоданы! Помню, в бытность мою студентом, наш декан тоже пытался меня напрячь, чтобы тащить его тяжеленный баул из автобуса в коттедж студенческого городка на озере Иссык-Куль. И так же сердился он и обижался на меня, когда я наотрез отказывался…
А после той поездки меня в пресс-пул приглашать перестали. Может и без чемоданов не обошлось.
В том же году возле здания Верховного Совета в Алма-Ате собралась демонстрация в защиту казахского языка. Подобные демонстрации были в то время делом привычным, ибо тема очень злободневна. Но, как часто бывало, разговор о равноправии языков скатился в несколько иную плоскость. И среди собравшихся нашлось немало молодых и не очень людей, скандирующих и размахивающих плакатами: «Чемодан, вокзал, Россия». Наша газета дала по поводу этих лозунгов довольно резкую заметку, вышедшую за моей подписью.
Уже на следующий день главный редактор получил не менее резкий нагоняй из администрации Президента за разжигание межнациональных страстей. Думаю, что это и послужило поводом, чтобы меня из президентского пресс-пула убрать. Как не соответствующего духу времени. Кстати, в том же году ушел из пресс-службы президента и Серик (Сейтказы) Матаев. «Романтическая» пора становления пресс-службы в Казахстане закончилась. Новое время требовало новых героев.
Лишь полгода спустя мне удалось слетать в Санкт-Петербург на парламентскую ассамблею стран СНГ — уже в составе команды журналистов Верховного Совета. Вел совещание, на правах хозяина, российский спикер Хасбулатов, а нашу делегацию возглавлял председатель ВС республики Абдильдин.
С прессой общаться наш престарелый спикер любил, да и летели мы все в одном самолете. С интервью и обсуждением политических моментов со спикером и коллегами проблем в ту поездку не было.
А уже через несколько месяцев в Москве танки расстреляли здание Верховного Совета и в странах СНГ, включая Казахстан началась совершенно другая эпоха.
Август 2016