(разговор культуролога с литератором о некоторых особенностях сегодняшнего литературно-издательского процесса))
Сергей Коновалов, культуролог. Недавно совершенно случайно посмотрел по телевидению одну забавную передачу, которая называется предельно незатейливо – «Категория успеха». На нашем ТВ сейчас полным-полно таких вот «телезабавников» (хотя их создатели, конечно же, считают свои «телетворения» совершенно серьёзными), из которых ничего умного и познавательного почерпнуть невозможно. Но они, тем не менее, благополучно существуют из месяца в месяц, из года в год, что несомненно говорит о уровне интеллекта их создателей. Хотя посыл действительно интересный — а в чем заключаются эти самые категории? Как их определить? Чем измерить? С чем сравнить? И, пожалуй, главный вопрос: а нуждается ли этот самый успех в каком- то КОНКРЕТНОМ определении?
Мой собеседник – коломенский прозаик Алексей Курганов.
— Алексей Николаевич, на днях я прочитал одно любопытное интервью, где корреспондент в разговоре с одним бизнесменом пытался определить категории успеха. Корреспондент говорил, что эти категории для каждого творческого человека разные, точнее — сугубо специфические. Для музыканта это количество музыкальных произведений, которые он или написал, или исполнил. Для скульптора – количество скульптур, для художника – полотен, для бизнесмена ( а бизнес, как известно, без вдохновения – не бизнес, а рутина) – денег, которые он заработал. А каковы категории (если хотите – критерии) успеха для писателя? Количество текстов, которые он написал? Или количество книг, которые он издал? Вы согласны с такой сугубо количественной градацией?
Курганов: Конечно, нет. Потому что это даже не утилитарный, а какой-то детсадовский подход: «У меня — сто игрушек, а у тебя – пять. Значит, я — успешный, а ты – неудачник».
— Но согласитесь, что количество публикаций и книг это всё-таки показатель.
— Показатель чего? Популярности? Читаемости? Ни в коей мере не того и не другого. Тем более, сегодня, когда выпустить книгу можно без всяких проблем. Были бы деньги, причём не какие-то огромные. Я знаю литераторов, которые периодически выпускают свои сборники – и что? Раздарили их друзьям и знакомым, распихали по библиотекам, выставили в книжных магазинах, а остальную часть тиража запихнули у себя в квартире на антресоли – а дальше что? А ничего. Друзья и знакомые для вида или из вежливости книгу пролистают, может быть, из любопытства прочитают пару листов (дескать, чего этот «шустрила» ТАМ опять накропал? Всё пишет, пишет… Кому это надо? Лучше бы ДЕЛОМ занялся…). В библиотеках выставят на стенде «Творчество местных писателей», где книга встанет намертво, незыблемо и «на века», потому что никто из посетителей к ней за эти века так и не притронется. В магазинах будет точно такая же картина, как в библиотеке. А антресольные экземпляры со временем зарастут мхом, потому что никому тоже и задаром не нужны! Вопрос: а для чего тогда эта книга появилась? Какой в её появлении, так сказать, принципиальный «сермяжный» смыл?
Так что «успешных» авторов в отношении издания своих книг сегодня полным-полно. Да только «успех» этот сто раз закавыченный. Я уж не говорю о его явной сомнительности.
— Да, «радостную» перспективы нарисовали… Тогда позвольте вернуть вам «шар» и уколоть лично вас. Алексей Николаевич Курганов – автор трёх сборников – «Земляки», «Соло на струнном инструменте», «И рассказать бы Гоголю…». Какова их судьба?
— Точно такая же, как и у книг подавляющего большинства сегодняшних российских литераторов. Часть тиража раздарил друзьям-знакомым, часть отдал в библиотеки, сколько-то экземпляров определил в магазины. Что касается второй и третьей книг, то я их пока и в глаза не видел: «Соло…» не так давно издана в Германии, «Гоголь…» — на днях в Канаде, обе продаются через Интернет. Пока, похоже, в их продажном движении не наблюдается никакого, извините за тавтологию, движения… Если бы покупали, то издатели меня об этом, надеюсь, уведомили бы.
— А на первой книге что-то заработали?
— Бросьте! На литературе сейчас зарабатывают единицы-мейнстримщики! Ну, может, десяток-другой беллетристов – и всё! И это же не только моя проблема! Зайдите в любой книжный магазин: полным-полно роскошных изданий, а никто не берёт!
— Цены слишком уж серьёзные.
— И цены, и просто приобретать не имеет ни смысла, ни желания. Читают мало, интересуются мало, а если читают и интересуются, то всегда можно воспользоваться Интернетом, благо компьютеры сейчас под рукой у каждого желающего.
— Всё это так, но… Взять в руки именно книгу (бумажную книгу, а не ту, которая на экране компьютера!) – уже наслаждение. Да и как её, компьютерную, возьмёшь-то…
— Соглашусь. Да, взять в руки книгу, тем более, в качественном полиграфическом исполнении, это уже само по себе приятно. Но это наслаждение всё-таки для поколения старшего и пожилого возраста. Молодёжь в своей основной массе такого наслаждения уже не понимает и им уже не «страдает».
— Почему?
— Потому что молодёжь более практична, более прагматична и более реалистична. Предпочитает то, чем пользоваться УДОБНЕЕ – а ей удобнее пользоваться именно Интернетом. Как в «Старом Новом Годе» говорил старик Адамыч: « Романтизьму нынче мало, романтизьму…».
-Но не вся же молодёжь такая прагматичная…
— Конечно, не вся. Во всякой массе всегда бывают исключения. Но вы сядьте в электричку, посмотрите на окружающих. В руках у подавляющего большинства гаджеты и айфоны, а не книжки! И это тоже факт, и от него никуда не деешься!
— То есть, значение «бумажных» книг сегодня уменьшается. А электронных?
— То же самое. Их, по-моему, читают ещё меньше.
— А журналы?
— Если вы имеете в виду журналы литературные, то здесь ситуация несколько иная, хотя тоже не отличается оптимизмом. Журнал – творчество КОЛЛЕКТИВНОЕ, в журнале – несколько авторов, одни более талантливые, другие – менее, третьи – вообще никакие (но тоже имеют право на существование). В журнале встречаются разные стили, сюжеты, мысли, мнения, судьбы. Наконец, у каждого автора есть свои поклонники. Пусть их немного (сейчас вообще нет таких писателей, которые могут похвастаться многотысячными аудиториями), то при публикации в журналах у тебя появляется шанс, что тебя прочитают не только именно твои поклонники, но и поклонники других, напечатанных с тобой под одной обложкой, авторов.
— То есть, всё-таки хочется, чтобы тебя читали как можно больше человек?
— Конечно. Литераторы – люди тщеславные и самолюбивые. «Это же Я написал! Я!»
— Вот я вас, Алексей Николаевич, и поймал! Вы же сами в одном из интервью говорили, что писатель сочиняет, прежде всего, именно для САМОГО СЕБЯ. Что писательство суть проявление САМОУТВЕРЖДЕНИЯ, САМОРАЕЛИЗАЦИИ! Как же так? Сами себе противоречите!
— Никакого противоречия. Да, писательство это способ самоутвердиться, доказать прежде всего самому себе свою творческую самостоятельность. Но если к тому же ты и популярен — что в этом ненормального?
— Экий вы… хладнокровно-рассудительный. Хотя в логике вам тоже не откажешь. И в заключение сегодняшнего разговора: какие выводы из него можно сделать?
— Да самые простые и понятные: читателям литературные тексты все-таки читать (или, по крайней мере, стараться читать). А уж читать на бумаге или в виртуале – это вопрос технический, и каждый его решает сам. Авторам же не нужно зацикливаться на стремлении к популярности. Я в таких случаях всегда вспоминаю слова известного советского беллетриста Валентина пикуля, сказанные американскому корреспонденту, который увидел на его рабочем столе бронзовую фигурку верблюда. Корреспондент поинтересовался, что этот верблюд означает – и Пикуль ответил: а я и есть этот самый верблюд. На меня лают, меня пытаются укусить, сбить с пути – а я иду себе и иду, тащу свой груз и тащу…
— Великолепный ответ! Спасибо, Алексей Николаевич, за интересный разговор! Успехов!