***
Застыв и холодея в зимний цвет,
Со снегом породнившись вслед пороку,
Я нитью в небе выжду белый след
Тебя, что в небесах вершит дорогу.
Лети, и пух спадёт на бренный град,
В котором мне тоской лишь быть и злиться,
Что не один я вижу этот взгляд,
Что не один могу им насладиться.
Damnatio memoriae
Предай забвению движения ресниц,
Изгибы статных плеч, елейность слога,
И пусть пред взором валаамовых ослиц
Предстанет бойнь разверстая дорога.
И ангел отойдёт, тебя пуская в путь,
Бездушного плута и шарлатана,
Но лишь сгони, предай забвению, забудь
Её слова надежды и обмана.
Вновь жажда ей дышать — танталова во мне,
А дальность троп уже не лечит боле,
Пустить багровость в мрак я думаю, зане
Мне негде отдохнуть от этой боли.
***
Слеза сбежит, она не устыдиться
Порывов благородного нутра,
Ветрами в свет обряженные лица
Светилами колеблются с утра
В лазури неподвластной страстной воле,
Прекрасной в берегах чужих портов,
Где в масках и манерах снов и боли
Я смерть приял, к которой был готов.
Она всплакнёт, слезы не устыдиться,
Той истиной, что шла из рода в род,
И сквозь во мглу обряженные лица
Вновь пустится в безумья хоровод!
***
Открытые моря — как в старой сказке,
Предать огню и пасть в багровый сок
Язычников, что в дикой смертной пляске
Дары несут тому, кто вряд ли бог.
Избитые цветы — сочатся грёз нектаром,
Испить его — вернуть желая в круг
Всё новое, что ране было старым;
Всё старое, что корчится от мук,
Дарованных команде пьяных бригов,
Галер, фанерных лодок и плотов,
Молитвою зовущей сонмы криков,
И раем — скорбный путь слепых судов!
***
Во оны дни тобой пленился Леохар
И образ изваял из снов и плоти,
Оковами страстей и пленом чар
Цветы замрут в ночи, как звуки в ноте,
Рождающей хвалебный гимн и крик
Отчаянных попыток в мрамор впиться,
И веком обернётся скорби миг,
И крылья не расправит больше птица.
Но камни станут в ряд по воле дум,
Плывущих в шторм, что ширмой бьётся тёмной,
Где пленников, сошедших в гулкий трюм,
Пленяет голос войн, в тебя влюблённый!
К Ю.Р.
О как неверен путь, что я вершу
В пыли, шагая мили год за годом,
Прельстившись ей — подобной миражу,
Под солнцем — окаймлённым сини сводом.
И блеск её — что режет мою нить –
Окутал плоть изгибами костра,
И даже в нём ты мне даёшь испить,
Как добрая и верная сестра!
***
Безумием плодится сотня снов,
Вонзающих стальные стрелы в спину,
Покинувших надолго тёплый кров,
И видящих конец извечной мгле,
Исправно отдавая десятину,
Уродлив лик, что скалится в стекле!
И дни лишь старят светлый пьяный взгляд,
Спокойный и безудержный доныне,
В шинели драной, вставший в скорбный ряд
Готовых плыть сквозь Стикс и в нём тонуть,
Отдав свой дух с улыбкой жадной тине,
Обвившей словно цепи — взор и грудь!
***
Я медленно спадаю, как снега,
Скрывая под собой земли ланиты,
Цветами, ароматы чьи испиты,
За днями в вечность шествуют века.
И городом тобой пленённых глаз,
Где первые взрастают из последних,
Найдя в прибрежной пене грёз алмаз,
Я истиной венчаюсь, как наследник!
***
Незваному уже готовят сук,
На коем метрономом будет рьяно
Качаться, вверх вздымая сотни рук,
Чистейший цвет, возросший средь бурьяна.
Не двигайся и будешь пережит
Движеньями ветров, уста кусая,
Живучей и вершащей этот вид,
Что ходит по стеклу всегда босая.
Вплетаясь алой нитью в лун канат,
Со скрипом поднимая парус в небо,
Мученьями спасаясь от услад,
И гладом избегая корки хлеба!
Отвержен и усыпан блеском звёзд,
Я глаз навек впечатаю в святое,
С коленей поднимаясь в полный рост,
Шут череп изрисует в лик героя!
***
Сызнова порох в патроны,
Словно песок под веко,
Голубем мира вороны
Поступь клянут человека.
Греть на измученном взгляде
Стон уходящих в туман,
В пёстром до боли наряде
Будто заплатки — швы ран.
Спой о безлюдном саде,
Плыть на слепых глаза,
В водной безмолвной глади
Зубьями в синь паруса
Выбьются и до истока
Свой довершат поход.
Я верю в чудо и в Бога,
Глас обращая в народ!
***
Оторви за измученность взора
Свой кадык от соцветия жил,
Собирать по крупицам суть сора,
Да в мешке утаённый сонм шил.
Не кричать, но вздымать с первой встречи
Серебро поседевших голов,
Замолкают помпезные речи,
И огнями к столу манит кров.
От себя — ни глотка, ни удара,
Лишь бродить по чернеющей тьме,
Где разбитая в щепки гитара
Оставляет свой след на бельме!