СУЕТА СУЕТ

Дядя Петя — славный человек! (скромное)

Алкоголик дядя Петя гордо вышел из пивной.
Дядя Петя освежился. Дяде Пете — выходной!
На завод идти не надо. Ни к чему ему завод.
Он сейчас пойдёт на пристань. Там, где белый пароход.
И на палубу усевшись, поплывёт по речке вдаль.
Отдохнёт душой и телом,
Отойдут тоска-печаль.

Пусть воспрянет дядя Петя
Средь приреченских красот!
И лежит в его кармане с колбасою бутерброд.

Графиня и гусар, или И снова о нежности (поэма)

Посвящаю моему лучшему другу, трамвайному кондуктору третьей (самой низшей, самой дешёвой) категории Гарьке Сэ. В молодости он был тот ещё драгун! Правда, без кобылы. И эполетов. С одними аксельбантами

Над полем заря догорала.
Над лесом закат угасал.
Графиня с гусаром лежала
И думала томно: «Нахал!
Но ловок, шельмец эполетный!
Подняться, что ль, каши поесть?
Но что теперь графу скажу я
В свою беззащитную честь?
Башку мне теперь он открутит,
А я ведь пока молода!
Во всём этот скот виноватый!»
И пнула гусара ногой.

«Девичества сладость порушил!
Я ж графу ещё не дала!
А этот на лошади страшной,
Ворвался, в чём мать родила,
И вмиг на меня взгромоздился
Со шпорами, саблей, сбруЁй!
Ещё хорошо, что кобылу
Свою не затОщщил в кровать!»

Графиня украдкой вздохнула,
Скосивши к гусару глаза.
Лежит. Рот раскрыт в истомленьи.
Чертяка такой, егоза!

И снова она повздыхала,
Графина представив в красе.
Проснётся в своём кабинете.
Весь в думах, в чирьЯх, в колбасе.
Пойдёт он к её почивальне,
Поздравить чтоб с доброю утр.
И что же увидит, зашедши?
Мон дьё! Монпансье-перламутр!

Да это ж гусар собачачий
К графине в постелю залез!
И хватит графина кондратий,
И смолкнет графиновый лес.
Замрут те графина дубравы
В которых он счастье искал.
В которых в любви признавался,
Как будто акын-аксакал.

Представив такую картину,
Графиня упала навзрыд.
Гусар же на бок повернулся.
Гусар без сновИденьев спит.

Над полем заря догорела.
Над лесом стелился покой.
Гусар засопевши, уткнулся
В подушку усатой мордОй.

Про софу и канапу (страстное)

Графиня с гусаром лежала
В поместье, на новой софе.
У ей были сдобные плечи,
Гусар непрерывно зевал.

Ах, чувство, сказала графиня.
Я страстью пылаю в любви!
Ах, что же скажу я графину,
Надену когда бигуди?

Когда он поймёт, что творится
На этой шикарной софе?
Ах, лучше отдамся гусару
На новой своей канапе!

Вот так и лежала, терзаясь,
Совсем выбиваясь из сил.
А дворник Герасим за это
Собачку Муму утопил.

Размышления выпивающего трудящегося у непарадного подъезда

Эпиграф:
— Вот парадный подъезд. По торжественным дням,
Одержимый холопским недугом,
Целый город с каким-то испугом
Подъезжает к заветным дверям;
Записав свое имя и званье,
Разъезжаются гости домой,
Так глубоко довольны собой,
Что подумаешь — в том их призванье! –
(Н.А. Некрасов, «Размышления у парадного подъезда», 1858 год)

Портвейн не повод для свиданий,
Но есть в портвейне тонкий смысл.
И этот смысл — в сомненьи мнений,
В игре душевности. Когда
Струя живительнейшей влаги
Стремится в грАненный стакан.
Она ж не просто наполняет
Стеклянной ёмкости сосуд!

О, нет! Струя стремит к величью
Идей, сомнений, взлёта тем,
Что обсуждаются эстетно
За сим пивнушечным столом,
В пивнушке славной, что зовётся
Премилым словом «Василёк».
Цветок невинный — символ жизни.
Струёй омытый поутру.

Да, есть и прозы удрученье!
Унынье здешних славных мест!
Вот вышел Из двери мужчина,
Свернул за угол за пивной.
И озираючись пугливо,
Достал с порток мужчинский куй,
Мочою начал лить на стену,
Всё орошая здесь вокруг.

За что? Накой? Скажи, мужчина!
Я понимаю: хотца сцать.
Но отчего же не подальше,
Хотя бы в те же вон кусты,
Где коши бегают, шныряя.
Помойки где зловонный дух.
Излейся там струёю звонкой!
Хоть всё на свете обоссы!

Ты покраснел. Сие внушает,
Что не потерян для людей.
Что совесть есть в твоём сознаньи,
Что здесь не будешь больше сцать.

Иди теперь. И мозгом думай.
Мозги для мыслей нам даны.
Для осмысления процессов,
Происходящих в организм.

А я вернусь назад в пивную.
Там ждёт недОпитый портвейн.
И на столе ещё остался
Надкусан сбоку пирожок…

Гриппозность как конечная стадия осознавания своего внутреннего несовершенства

Заболемши я гриппом коварным.
Я в пивнушке его подцепил.
Виноватый — буфетчик Серёжа.
На меня он, собака, чихнул.

Этот Серж — порожденье ехидны!
Кто его допустимши в буфет
В заболетом таком состояньи?
И не выдал ему бюллетень?

Он же всех там, козёл, позаразит.
Он чихает как в Африке слон.
ВирусОв в нём сто двадцать мильёнов!
Он ж ходячий источник инфекц!

С возмущенья плююсь и трясуся!
И слюной целый день исхожу.
И во мне развиваясь гриппозность
Создаёт эпидемии фон.

Аналитическое

Анализы сегодня сдал я рано.
Я их с утра привык всегда сдавать.
Моча и кровь. Сопля в стеклянной банке.
И капля пота. И волосьев прядь.

Из уха что-то. Плюс кардиограмма.
И на тампоне ватном из кишки.
Хотели в мозг залезть, но я не дался.
Схитрил, и очень долго раздевался.
Вы не судите строго, мужики!

Но доктор очень долго раздражался.
И так ругался, что ни Боже мой!
И я в ответ сказал, что не дождётся
Он от меня реакции иной.

Картуз сдал на анализ и расчёску.
Рубашку, боты, майку и портки.
Остался кошелёк. В нём сто рублей налично.
А где б мне водки выпить, мужики?

Рыбацкое скромное счастье (незатейливое)

Рыбаки ловили рыбу
А поймали колбасу.
Целый день они искали
Где у рыбы путассу.

Вот весёлые ребята!
Уважают кавардак!
Путассу они ловили,
А попался в сетку рак!

А к нему — три кружки пива.
(Водку выпили вчера).
Рыбакам лечили насморк
Рыбьим жиром доктора.

Рака тоже излечили
Ведь у рака был понос.
Путассу плывёт по морю.
Сколько ж в мире горьких слёз…

Пояснение:
Путассу́ (лат. Micromesistius) — род рыб семейства тресковых.
(из Википедии)

Ах, эта барышня с косой!, или И грудЯ под гимнастёркой как головки боевые… (армейско-эротическое)

Посвящается поправкам к Закону «О воинской обязанности и военной службе», которые подготовлены и направлены в Министерство Обороны депутатами Государственной Думы и которые предоставляют возможность всем женщинам России в возрасте от 18 до 27 лет проходить срочную армейскую службу, ура, товарищи!

Танки плачут, пушки стонут,
Все в слезах отец и мать.
Депутаты порешили
Девок в армию призвать!
А чего же? Всё логично!
Вот Израиль, например:
Служат все, обоя пола.
Я придерживаюсь мер
По призыву без различья:
С чубом ты или с косой.
Вот ружье, а вот — граната.
Вот бюстгальтер боевой!

Грудь — вперёд! Косу — в пилотку!
Шагом марш! Ура! Виват!
(Что касается прокладок –
Обеспечит интендант.)

С караула — в ЗАГС, поротно!
Демографию, поверь,
С замполитом мы улучшим
Без тактических потерь!

Кто кричит на фланге левом
Так, что вздрогнула страна?
Там свершился скромный подвиг:
Прямо в стрОе родила!

Конфуз Шерлока Холмса

На исходе третий месяц.
Шерлок Холмс не ест, не спит.
Он гоняется за дядей
По названию Бандит.

Тот с ружьём воздушным ходит
И стреляет всех подряд.
И при этом уверяет,
Что ни в чём не виноват!

Был когда-то он полковник
Благородных обществ член.
Но картишки загубили –
Дунул ветер перемен.
И исчезло благородство
Испарился обществ член,
И бандюга появился
(По блатному, урка-мэн).

Он достал своим бандитством
Лондон весь и Бейкер-стрит!
Скотланд-Ярд скрипит зубами.
Лейстрейд морду воротИт.
Дескать, вот он, посмотрите,
Этот Холмс, гроза и стать!
Спеси много — толку мало.
И понтОв не сосчитать!

«Я поймаю»! «Я урою»!
«Я надену кандалы»!
Всё слова — ни капли дела.
Он обделался в штаны
До пупка! По полной схеме!
Дедуктивщик, вашу мать!
Уркагана-бандюгана
Не могЁт никак споймать!

Холмс грызёт с досады губы
Миссис Хадсон в хрен послал
И ВатсОну съездил в бубен,
Чтоб ВатсОн проворней стал,
Чтобы бегал расторопней,
И вообще, какой он док!
Ни хрена не отвечает
На предъявленный упрёк!

А бандюга в это время
Каш овсяночных пожрав,
И собаку Баскервилью
По загривку поласкав
Завалился на перину,
Захрапел как громкий хор.
Как зовут его, бандюгу?
Угадали! Берримор!

Восьмидесятые (ностальгирующее. С претензией на гражданский пафос)

Посвящаю моему давнишнему другу Алексею Борисовичу Межуеву, в прошлом — мастеру производственного участка номер тридцать пять-бис железной дороги Москва-Рязань, отличнику университета марксизма-ленинизма, ударнику коммунистического труда, периодически висевшему на железнодорожной Доске Почёта — и вместе с тем никогда не забывавшему периодически выпить и закусить в привокзальной пивной с игривым названием «Василёк»

Что за люди? Что за раки?
Дым струится по пивной.
Пробежали две собаки.
Время славное — «застой».

Я — студент второго курса.
У меня любовный пыл.
Щи в столовой из капусты.
Мяса в щах, конечно, нет.

Нет так нет. Пожрём без мяса.
Нам любые щи с руки!
Но зато смотрю в экране:
Штирлиц, Брежнев, «Знатоки»!

Да, так было. И пропало.
И давно такого нет.
Год до пенсии остался,
Я бреду в обед в буфет.

Там — жюльен и капуччино,
И салат из лососин…
Жизнь и партия едины!
Только я всегда один
И тогда, и щас, и после…
Впрочем, с «после» не спешить.
Дай пожму, Борисыч, руку!
Нам бы выпить-закусить
Как тогда, в «застое» славном,
Где сбывалось всё с руки.
Нам приветливо махали
Штирлиц, Брежнев, «Знатоки»
Из экрана голубого.
Без надежд и перемен.
Был я членом комсомола.
Был Борисыч тоже член
Нашей партии лукавой,
Что звалася — «рулевой»…

«Василёк». Три рака. Пиво.
Два по двести. Всё. «Застой».

Всё

Если судорога ноги подкосила
И повис над головой венец.
Знай: к тебе подходит безвозвратно
То, что называется «писец».

Он тебе в глаза заглянет грустно,
Пожуёт задумчиво губой,
А потом вздохнёт, прикрыв ладошкой
Ротик скромно, тихо и накой.

И прошепчет: «Всё. Сбирай салазки.
Нам пора. Не стоит дальше бдеть.
У любой конец бывает сказки.
У любой. И нечего кряхтеть…».

Пролёт трусов как ветра над Парижем
(элегантный поэтический пассаж)

Посвящаю моему другу, трамвайному кондуктору пятого разряда трамвайного же депо имени Клары Цеткин и Розы Люксембург Гарьке Сэ по прозвищу Дьжёрдьж Малахайкин

Летали трусы над высоким забором.
Их участь несчастна. Недолог их век.
А кто виноват? Существо виновато.
Что гордо зовётся в веках — ЧЕЛОВЕК!

Прощайте, трусы! Что же делать? Прощайте!
Резинка от вас трепетает в ветрУ.
Несчастен пиит, что гордится полётом.
Хлебаю я щи. Я, наверно, помру.

Но глас мой бесстрастный в пустыне прорвётся.
В пустыне страстей, недомолвок и схем!
В веках вознесусь я над лет суетою!
Пойду и ещё щас чего-нибудь съем…

Суета сует

Собака выла у забора.
Валялся дохлый воробей.
Орали кошки в переулке.
По рельсам ехал паровоз.

Я крепко спал, нажравшись каши.
Та каша с маслом просянЫм.
В том масле — масса витаминов,
И жирность в нём, конечно, есть.

К чему всё это? К расставанью.
А может, к счастью и любви.
Кто может знать судьбы верченье?
Судьба не тот же паровоз,

Что катит заданно по рельсам,
Свернуть не может никуда.
Хотя судьба себе не вОльна,
В ней тоже суета сует…