или
что нам стоит дом построить.
-1-
Я сидел на кухне один, на деревянном стуле со скрипящей спинкой. Это был особенный, опасный стул. Сидеть на нём мог не каждый. Если наклониться вперёд, поза получалось стабильной, если отклониться назад, до известного предела спинка держала, но в любой момент она могла отвалиться, грохнуть об пол и унести неловкого седока с собой. Я сидел, наклонившись низко над столом в безопасном положении.
Когда я вернулся с работы, то не обнаружил дома никого. Это хорошо. Видимо, жену понесло на очередное культурное мероприятие, и она взяла детей с собой. Оставлять их дома одних нельзя, слишком ещё маленькие. Когда я один без семьи в пустой квартире, я не тоскую. Наоборот. Долгожданная свобода тихо входит, словно добрая фея. За тобой не наблюдают из-за каждого угла две пары хитрых детских глаз. Можно спокойно открыть створку стенного шкафа, достать с верхней полки начатую плитку шоколада.
Я встал, поставил на огонь чайник, развернул фольгу, снова сел на скрипящий стул. Определённо, со стулом надо что-то делать. Его и починить нельзя и выбросить жалко. На таком стуле хорошо сочинять роман о чём-то возвышенном и несбыточном. Посидишь, потом поймёшь, что мечты сбываются лишь в сказках. Так вот и мучаешься всю жизнь. И не только с мебелью.
Пока Славик не приехал, я складывал на обрывке газеты в столбик. Я не математикой занимался, а считал деньги, которые следовало уплатить за не выстроенную ещё квартиру. Мою жену угораздило несколько лет назад познакомиться с общительным и хлебосольным бизнесменом, владельцем строительной фирмы Вячеславом Копейкиным или Славиком. Так он просил всех его называть и не церемониться. Нас не раз и не два он приглашал в гости, и мы, ничего не подозревая, поехали. Потом ответный визит нанёс Славик с супругой и двумя детьми. Наши дети играли вместе. В последний свой приход Копейкин познакомил нас с планом совместного строительства.
Славик придумал следующее: он строит многоквартирный дом на две семьи. Затраты на строительство делим пополам. Какая разница, один большой дом строить, или один маленький? Цена вопроса от этого не сильно вырастает. Я сидел и считал. Сумма, нужная для строительства, выходила всё же астрономическая. У меня холодело всё внутри и сосало под ложечкой, таких денег, что я сам изобразил на листке, никогда наша семья не имела даже в мечтах.
Мне представлялись страшные картины, которые я знал только из литературы: долговые тюрьмы, опечатанное имущество. Перед глазами появилась старуха- процентщица, закутанная в платок. Она хотела отобрать последнее, что имелось. Я знал, (опять же из литературы), что с процентщицами лучше построже. Топора в доме не было, но и молоток сойдёт. Его тоже под полой пальто спрятать не сложно. Так делал герой в одной книжке.
Тут раздался звонок по телефону, и весёлый голос произнёс:
— Ёлочки зелёные. Иду.
Может не открывать? Мне захотелось уйти через окно, пока не поздно. Благо, первый этаж. Я отругал себя за малодушие. Нет. Что ж это я? Надо открывать, пришёл не кто-нибудь, а наш новый друг.
За окном парковался серебристый Мерседес. Из него вылезал Копейкин. Я шаркающей походкой героя фильма «Берегись автомобиля» поплёлся к двери.
-Ё-ёлочки зелёные! – весело закричал Славик, входя.
Он уставился на высокий потолок моей съемной квартиры, потом потрогал ногтём обои в коридоре.
— Хижина дяди Тома.
— Сырость,- согласился я.- Первый этаж.
— Плесень,- продолжал Славик.
— Нет, зачем же… Плесени нет.
— Будет. Сколько, говоришь, вашему дому лет?
— Сто пять.
— Вот так. Еду, смотрю на твой дом издали, думаю, так и есть, сто- сто пять. Скоро — через семь, максимум восемь лет он и развалится.
По спине у меня пробежал холодок. Я осмотрелся, трещин на стенах не увидел, но спорить не стал.
Славик среди наших знакомых – самый опытный бизнесмен. К тому же, он весёлый и может хорошо и быстро объяснить любой самый трудный строительный вопрос. Ещё не так давно Славик организовал фирму «KOPEJKIN WINDOWs». Фирма вставляла окна и заменяла старые рамы на новые. Славик называл свою деятельность «втыкать окна».
Теперь владелец оконного бизнеса решил расширить сферу своей деятельности. Новый его проект был, ни много, ни мало, постройка от начала до конца целого дома. Талант бизнесмена – открыть способ заработать деньги. «Провернуть» удачное дело. Так думают многие. И ошибаются. Истинный талант предпринимателя заключается в том, чтобы убедить других поверить в свой товар. То есть, умение в нужный момент пробудить в слушателе верные эмоции…
В двери защёлкал замок, вошла жена с детьми. Дети бросились Славику на шею и принялись целовать.
— Дядя Слава, а, правда, ты построишь целый дом?- спросил мой сын.
— А то,- отвечал Копейкин гордо,- раз, два и готово.
— А нас возьмёшь к себе жить?
— Это ты своего папу спроси, я только строю.
Копейкин прошёл на кухню. Я вовремя убрал стул с ненадёжной спинкой и пододвинул другой. Разлили чай, достали конфеты.
— Как финансы? — спросил Славик.
— Плохо.
— Финансист будет.
— Как ты планируешь стройку, Славик? — спросила жена. — С чего будем начинать?
— Владеет землёй садовое товарищество, вернее, то, что от него осталось, там старый хрыч, управляющий.
— Что за хрыч? — продолжала задавать вопросы жена. Она любила конкретность.
— Какая, ёлочки, разница. Товарищество «Старый валенок», устроит тебя? Глядите,- стал рассказывать и показывать владелец «WINDOWs»,- вот наш участок. Я подгоняю, ёлочки, трактор, рою, ёлочки, котлован.
Копейкин достал фотографию лесного пространства, покрытого вековыми соснами.
— Трактор встаёт на такие лапы.
Тут будущий покупатель лесного участка положил обе ладони на стол и чуть приподнялся с места.
— А деревья?- спросила жена.- Думая, что уж этим – то вопросом поставит Славика в тупик.
— Где ты видишь деревья?
— Вот…
Славик посмотрел сперва на фотографию, на меня, потом на жену. Он глядел с чувством знатока, вынужденного беседовать с малограмотными.
— Я свою жену в серьёзный бизнес не вовлекаю, — посмотрел Славик холодно и строго, прямо в глаза, как умеют смотреть бизнесмены.
Моя половина хотела обидеться и уйти. Славик остановил её.
— Нет, сиди теперь и слушай. Это я свою жену не вовлекаю. Не про тебя речь. Деревья мы срубаем. Для этого у меня на фирме имеются обученные специалисты — Жорик и Толян. Опа, — взвизгнул Славик, будто внутри него была спрятана электропила. — И участок голый.
— Понятно,- вздохнул я, — а дальше?
— Дальше я рою котлован.
Копейкин положил ладони на стол, правую руку он сложил ковшиком и начал перемещать ею по воздуху воображаемую землю.
— Здорово, — сказал я.
— Видишь,- радостно отозвался копатель невидимой земли.- Теперь идут мои каменщики Жорик и Толян по 20 евро в час, — тут он подмигнул нам. — Это с тебя они всегда сдерут двадцать. А с меня — что возьмешь? Я плачу половину, никогда больше десятки не дам этим алкашам…
У нас с женой сразу отлегло от сердца, нам стало радостно оттого, что каменщикам теперь не достанется половины денег. Наверное, мы с женой — недобрые люди. Или, вернее, это стройка, ещё не начавшись, сделала нас таковыми. Но мне было и десяти евро в час слишком много.
— А если я сам покопаю? Или взять нелегалов, ну, украинцев там?- предложил я.
— Никогда. На что меня толкаешь? Под статью меня подводишь?- Славик обиделся и встал, будто хотел уйти.
— Нет, нет,- принялись успокаивать его мы с женой.- Ты строитель, тебе решать.
Нам стало неловко, что мы так подставили человека уже до начала строительства, сэкономившего на каменщиках кучу денег. Я замолчал и устыдился того, что потерял чувство меры. Мы распрощались и стали ждать финансиста.
-2-
Финансиста звали Вальдемар. Вернее, Володей, но себя он просил называть исключительно серьёзным иностранным именем. Он переехал в наши края на постоянное место жительства из Казахстана. По словам Копейкина Вальдемар являлся основным экспертом по вопросам финансирования в среде русскоговорящих покупателей недвижимости в нашем регионе.
В назначенный вечер к нам вошёл Славик в сопровождении дядечки лет пятидесяти с голубыми, добрыми глазами. Славик держался рукой за щёку, у него болели зубы. Дядечка долго снимал в коридоре пиджак, долго развешивал его на ненадёжной спинке стула. Излишне тщательно раскладывал на столе проспекты. Впечатление складывалось такое, что к нам пришёл врач, который собирается произвести консультацию.
На самом деле всё обстояло иначе. Несколько лет назад Вальдемар посетил один уважаемый банк, где ему предложили работу: уговаривать приехавших из России и СНГ граждан взять в банке ипотечный кредит. С каждого завербованного клиента Вальдемар получал от банка фиксированную сумму. С методами вербовки Вальдемара ознакомили на специальных курсах. К его чести, от заученных правил он не отступал никогда.
Все расселись, Славик попросил чеснока и засунул зубчик себе в рот. Вальдемар от чеснока отказался, попросил тишины, достал из кармана несколько разноцветных фишек от какой-то детской настольной игры и пачку белой бумаги.
— Что такое банк?- начал Вальдемар с риторического вопроса. Затем обвёл присутствующих вопрошающим взглядом, достал из кармана платок, вытер лоб.- Наш банк- это работа на рынках Европы с 49-го года. Ложим на стол первый аргумент.
Сделав ударение на букве «у» в слове «аргумент», казахстанский финансист установил в центре листа голубую фишку. Славик скривился от боли во рту, но мужественно кулаком раздавил чеснок о десну и подбодрил докладчика:
— Давай, давай, Вальдемар.
Примерно через полчаса рассказа о банке, когда на столе стояли все фишки, жена не выдержала и попросила Вальдемара перейти к сути предложения.
— Ты давай конкретно, — поддержал Копейкин.
Докладчик оторвал лицо от бумаг и посмотрел на нас голубыми глазами.
— Я, как учили, по пунктам,- ответил он обиженным голосом,- Я всегда читаю доклад от начала до конца по порядку, а кому денег не надо, гуляй, Вася.
— Ладно, не перебивайте его. А то собьётся, — добавил Славик. — Ещё часа два потерпите, и я его увезу.
Мне показалось, что доклад Вальдемара носил сумбурный характер. Помимо ипотеки нам предлагалась сложная схема с финансированием дополнительной государственной пенсии. Под пенсию Вальдемар обещал какие-то ничтожные доплаты государства. Деньги следовало направить в некий фонд, а оттуда, из фонда, опять выплачивать квартиру. Что ж это за пенсия такая, подумал я. Её оформление к тому же, сопровождалось заключением целой пачки страховок и договоров.
На столе выросла горка брошюр, отпечатанных, правда, на дорогой бумаге. Брошюры обильно снабжались цветными картинками, таблицами и фотографиями счастливых людей. Я человек не очень грамотный в финансовых вопросах. Но у меня имеется твёрдое правило: не верить счастливым лицам на рекламных картинках. Ещё я имею предубеждение перед книжками, отпечатанными дорогой типографской краской. С дорогих проспектов начинается низвержение в Мальстрем.
Мои прямые вопросы, какая сумма будет финансироваться из ипотечного кредита, и какова величина моих месячных выплат, поставили Вальдемара в тупик. Он потел, вытирал платком лоб, считал на калькуляторе, писал в столбик множество нулей, сам же их и зачёркивал. В конце доклада Вальдемар вдруг разозлился на нас за вопросы и недоверие, заявил, что мы зарабатываем слишком мало, чтобы покупать недвижимость, а, значит, и кредиты оплачивать не сможем.
— С такими доходами — не купить вам жилья. Это мой последний аргумент.
Так безрезультатно, с ударением на «у» в слове «аргумент» закончился наш разговор с финансистом.
Все встали из-за стола и пошли к выходу.
— Вы сбили его,- шепнул Славик на прощание. — Я же говорил… Другого финансиста у меня нет. Думайте теперь сами, ёлочки зелёные.
Копейкин повёл Вальдемара к Мерседесу, чтобы отвезти домой. Мы с женой остались и стали ждать разрушения нашего старого дома максимум через восемь лет.
Приговор консультанта Вальдемара означал для нас одно: от покупки собственности следует отказаться и ждать, когда на нас посыплется штукатурка.
Моя реакция была спокойной, потому что я решил, что всё к лучшему, несколько лет для жизни у меня имеется, а расчёты вскорости попасть в долговую тюрьму теперь не сбудутся. Я смогу дальше жить спокойной жизнью, буду спать в своей кровати, а не на тюремной койке. В душе я даже обрадовался словам Вальдемара.
Иначе реагировала жена. Она разозлилась. На неё нашёл спортивный азарт, и ей захотелось самой найти схему финансирования.
Злость — нехорошее чувство. С другой стороны, есть же такое выражение в языке: «спортивная злость». Как хорошо, когда за дело берётся озлобленный первой неудачей человек. Доставьте такому человеку право доказать свою правоту, и он способен своротить горы.
У жены начался активный этап поисков по Интернету и хождение в кредитные учреждения.
Ещё через неделю после ухода финансиста и отказа в финансировании мы приехали с нашим другом Копейкиным осматривать участок. Перспектив покупки жилья не имелось. Зато имелось желание найти кредитную контору, готовую пойти нам навстречу. Желание это имелось у жены. Уверенности в чём- либо не имелось ни у кого.
И вот мы сидим в серебристом копейкинском Мерседесе. Машина летит по городу туда, где, может быть, мы построим себе дом. Или не построим. В груди холодок от ощущения, что ступил на неизведанную дорожку, и захрустел под ногой тонкий ледок… Пока что выходит так, что не построим.
Фотография, которую нам демонстрировал Славик, не врала. Участок сплошь покрыт высокими, как корабельные мачты, соснами.
— Почему здесь, собственно, сосны?- спросила жена. — Заповедник, в центре города?
— Участок садовый, я ж объясняю. Садом не занимаются. Деревья не обрезают давно, вот и разрослись, ёлочки зелёные, — пояснил Славик.
— Ты его уже купил?- спросил я, имея в виду участок с лесом.
Славик потёр щёку с больным зубом и вздохнул.
— Ничего, я дожму этого валенка. Он мне отдаст свои заросли.
Валенком назывался владелец поросшего соснами участка, вспомнил я.
— Нашли нового финансиста?- теперь настала очередь строителя спрашивать нас.
— Ищем,- ответил я.
С идеей обзавестись собственным жильём я уже попрощался и только ждал, когда жена упрётся головой в стену и окончательно сдастся. Денег не предвиделось. Но Славик об этом не знал. Он полез в красивый кожаный портфель.
— Ищите. Кредитнуться нам всем надо будет обязательно. У меня уже и план дома имеется. Я вам один экземпляр чертежей дам. Сами разберётесь, где что. В доме две квартиры: одна моя, она побольше и двухэтажная, на первом и на втором этаже. Другая ваша, на третьем этаже, поменьше. Пусть у вас экземпляр будет. Не найдёте денег, вернёте чертежи.
-3-
Поиски кредиторов по Интернету привели мою жену на очень любопытный сайт. Там говорилось о поддержке молодых семей в деле строительства и покупки нового жилья. Думаю, я не выдам государственного секрета Германии, если скажу, как называется организация, помогающая этим самым семьям. Может, кто-нибудь прочтёт и тоже захочет туда обратиться. Это LTH, или LANDESTREUHAND HESSEN.
Идти за деньгами следует, однако, вовсе не туда. Действовать надо не напрямую, а через другое учреждение, через BAUAMT.
Я пришёл в ничем не примечательную комнатку, затерявшуюся в пустынных лабиринтах Бауамта. В углу комнатки помещался обшарпанный стол, вдоль стен стояли открытые стеллажи с папками. За столом сидел человечек в сером костюме без признаков галстука и смотрел в окно, как течёт внизу пёстрая жизнь. Он явно скучал. Вполне возможно, я был первым, за сегодняшний день, кто зашёл сюда.
Я не знал, с чего начать. Я привык, что в учреждениях посетителей не любят и стараются их поскорее выгнать. А тут стоял вопрос о деньгах и немалых. Но я собрался с духом и, не дожидаясь приглашения, сел на стул.
Человечек перевёл взгляд на меня и молчал. Я рассказал, всё, как есть. О своих скромных заработках, о семье, детях и желании купить квартиру. Человечек меня не выгнал, он начал рассматривать принесённые мною бумаги и чертежи.
— Мы сейчас посчитаем,- сказал он тихим голосом.
Потом он достал калькулятор, потёр лоб и стал считать. Я подумал, что Вальдемар тоже так вот тёр лоб, даже вытирал его платком, и ничего не получилось. Если бы в тот момент мне заявили, что ничего не получается, я бы не обиделся и не стал бы спорить. Я бы попрощался и тихо прикрыл за собой дверь, чтобы не мешать людям смотреть из окна.
Чиновник переспросил, сколько нас в семье народу. Я ответил, что четверо. Двое моих детей, жена и я. Мой кредитодатель стал быстро записывать на бумажке сообщённые мной важные сведения, затем поинтересовался, сколько квадратных метров будет иметь дом. Я открыл план, выданный Славой Копейкиным. План моему собеседнику не очень понравился, потому что квадратных метров выходило слишком много. Вначале он посчитал квартиру Славика, и совсем было расстроился. Я говорю:
— Считайте верхнюю, маленькую квартиру.
Посчитали верхнюю. Уже лучше, но опять много. Тогда я принялся объяснять, что строитель — Славик, и он наш друг. Он построит дом так, как нужно, квартиры уменьшит, количество квадратных метров ещё возможно изменить.
— Ну, хорошо,- сказал работник Бауамта,- я поверю вам на слово. Вам нельзя иметь больше 110-ти квадратных метров на семью. Меняйте план, и тогда поговорим.
Я вздохнул с облегчением. Ведь изменить план, наверное, ещё можно.
— Подождите,- обратился ко мне сотрудник Бауамта в конце разговора,- я попытаюсь вам помочь, потому что вы из России.
Приглушённым голосом он рассказал мне, что всю жизнь мечтал проехать по Транссибирской магистрали.
Я поддержал собеседника из вежливости, сказал, что сам в Сибири не был, но многое о ней слышал. Могу с уверенностью утверждать, что зимой там страшный мороз. Что мне ещё оставалось?
Я попрощался с чиновником и пошёл к Славику.
— Я тебе нарисую, чего хочешь, куда хочешь. Деньги за недостающие квадраты дашь мне так.
— В конверте?- спросил я.
— В чемодане,- засмеялся мой опытный друг- строитель.- Деньги – это для строительства — самая первая вещь. И должно их быть много, запомни себе на будущее.
— Деньги будут,- заверил я.
— Так тебе чего, говоришь, нарисовать, маленькую квартиру? Дай ты им липовый чертёж, и дело с концом!
— А печать?
— Тут, — Славик похлопал рукой по портфелю.
— Нельзя как-нибудь без липовых чертежей?- спросил я.
— Почему нельзя? Можно. Оформлю твои квадраты вроде как они — хозяйственные помещения, чердаки и подвалы. Будете жить в подвалах и подсобках, — он неожиданно громко загоготал и стукнул меня ладонью по спине, так что я поперхнулся.- Прям, как дети подземелья, ёлочки зелёные.
Подменить чертежи с помощью Копейкина не составляло никакого труда. Это было даже проще, чем многие себе представляют.
Одна из сторон ментальности немцев — доверие ко всякого рода бумажкам и справкам с печатями. Люди с широким взглядом на жизнь, вроде Славика, легко отбрасывают условности. Я уверен, что мало кому из коренных немецких обитателей нашего города в голову бы пришло вышеизложенное простое решение.
Люди страдают, сами о том не догадываясь, от отсутствия фантазии и лёгкости мысли. Мыслительная поступь их тяжела и прямолинейна, она заперта в тесную комнатку с решёткой на окне. Когда осознаешь это, захочется вырваться.
Но вернёмся к чертежам. Итак, произошло небольшое изменение в строительной документации. На следующий день я уже стоял перед моим человечком с новым планом. Размеры верхней квартиры составляли точно 110 кв. метров.
— Так- так. Прекрасно,- засуетился чиновник.- Вы получаете кредит в размере 50- ти тысяч. Восемь лет вы не выплачиваете процент, затем — обычные банковские условия. Такова наша программа помощи молодым семьям.
У меня застучало в висках, я сел на стул от неожиданности.
— Пятьдесят тысяч? — спросил я, не веря своему счастью. — Пятьдесят тысяч?
Иногда один росчерк пера маленького незаметного чиновника поворачивает течение рек, взрывает горы. Кто знает, может именно так объявляются войны?
— Подождите, подождите, — маленький кредитодатель оперировал огромными деньгами, будто говорил о билетах в Большой театр по блату, — я пересчитаю.
Он схватил калькулятор и начал быстро стучать пальцами по кнопкам.
— Хорошо, я согласен, не пятьдесят, а пятьдесят две тысячи, — заявил он через минуту, — вас устроят пятьдесят две?
— Пятьдесят пять,- сказал я и сжал под стулом, на котором сидел, кулаки, так что побелели пальцы.
Иногда обстоятельства делают человека. Гельмут Коль, например, объединил Германию. Потому что напротив, за столом переговоров сидел Горбачёв. Мы с моим визави сговорились на пятидесяти четырёх.
— Послушайте, — сказал чиновник на прощанье,- у меня к вам ещё пара вопросов. Как там сейчас в России?
— Ничего,- говорю,- сажают.
— В Сибири же, наверняка, не сажают? Там же снег не сошёл.
— Смотря за что.
— Там же минус двадцать? Ничего не вырастет.
— Какая им разница.
— Русская душа — загадка для нас, немцев.
— Да, — согласился я. — Но в поезде, на котором вы поедете по Транссибирской магистрали, имеется отопление, и проводник приносит чай.
— Из русского самовара?
— Нет. Из чайника. Вообще-то, я не знаю.
Когда я вышел из дверей Бауамта, то несколько раз подпрыгнул от радости в воздух. Люди, стоявшие на остановке трамвая, повернули в мою сторону головы. Недаром же, моя жена всегда говорит, что я не сдержан в проявлениях чувств.
Мы с женой оформили через LTH свой первый в жизни кредит. Жизнь в кредит легка и удивительна. Пьянящая свобода и щекотание нервов, замедленный прыжок с парашютом. Самое главное – твоя кредитная история. Моя кредитная репутация была чиста, как слеза ребёнка. Для прихода неминуемой расплаты необходим ещё один недостающий фактор. Время. Следовало немедленно занять недостающую сумму.
-4-
В начале апреля строительство началось. Мне были представлены двое сотрудников фирмы «KOPEJKIN WINDOWs», черноволосый, быстрый Жорик и медлительный блондин Толян.
Оба работника составляли основную ударную силу фирмы, её костяк. Оба плохо владели немецким и не имели никаких документов, подтверждающих в Германии их рабочую специальность. Зато оба были непритязательны и отзывчивы, как трудолюбивые негры. Хотя и любили выпить по поводу и без, были они мастера на все руки. Любое мастеровое дело, за которое они брались, выходило быстро и ловко. Ещё я узнал впоследствии, что ни тот, ни другой не умели обращаться с деньгами, быстро их просаживали и жили в бедности, а, вернее будет сказать, в нищете.
Каждый раз, когда я стою возле нашего выстроенного дома и любуюсь им, я с чувством благодарности вспоминаю Жорика и Толяна. Это их потом и кровью сделано великое дело, чего бы кто ни говорил. Уж я то прекрасно знаю, тепло чьих рук сидит в каждом кирпиче и греет меня зимой, поверьте мне.
Чернявый Жорик, несмотря на маленький рост, обладал огромной физической силой. Во время строительства я не раз мог наблюдать, как легко и подолгу, без признаков усталости он может таскать мешки с цементом, вёдра с раствором, строительные принадлежности и мусор. Мусор — дело отдельное, пусть улыбаются те, кто не имел несчастья строиться. Тот, кто имел, не даст соврать. Мусора на строительстве выходит зачастую примерно столько же, сколько и самих стройматериалов. Поменьше, разумеется. Но иногда, кажется, из одного мусора можно рядом построить небольшой домик.
И вот началось. В руках Жорика зазвенела бензопила, мелкие ветки полетели на землю.
Совсем скоро дошла очередь и до больших деревьев.
Тут случилось происшествие, чуть было не стоившее головы Славику, чуть было не закончившееся настоящей трагедией с человеческими жертвами. Когда я вспоминаю об этом случае, у меня холодеет спина, и ужас охватывает сердце.
Дело в том, что Славик, Жорик и Толян валили сосны, не совсем зная технологию процесса. Наиболее вероятно, что за дело они взялись без всяких лишних мыслей о последствиях.
Жорик подпиливал снизу ствол, затем все трое наваливались на дерево, пытаясь направить его в нужную сторону. Вот, одна такая сосна, подрубленная снизу и не подстрахованная специальным тросом сверху, вместо того, чтобы идти туда, куда её толкали, изменила направление падения и понеслась на крышу соседнего дома. Там в огороде, ничего не подозревая, копался старик Вальтер, сажая цветы. На его голову и полетела со свистом сосна.
Славик — человек верующий, часто ходит в церковь. Я не сомневаюсь, что после того, что случилось, он долго стоял со свечой, прежде чем воткнуть её под иконой. Иначе и быть не могло. Потому что именно Ангел — Хранитель, и никто другой, смог отвести беду в последний момент. Дерево, которое вот-вот должно было проломить крышу и одновременно убить старика-соседа вдруг решило слегка изменить траекторию падения и рухнуло всей своей тяжестью на другую сосну. То, другое дерево оказалось столь крепким, что выдержало страшный удар своей соседки. Ствол падавшей сосны встал точно в развилке, раздваивавшей в нужном месте дерево- спаситель надвое.
Когда я приехал на стройку вечером, то застал следующую картину. Во дворе Вальтера гремела музыка, а в стельку пьяные Славик, Жорик, Толян и Вальтер сидели во дворе соседа на толстых сосновых чурках, все пили водку, закусывая пиццей. На участке нашего строительства лежали ветки, пахло свежесрубленным деревом.
— Мы отмечаем день рождения Вальтера!- закричал Славик.- Ты принёс подарок, ёлочки зелёные?!
— Я не знал, что сегодня Вальтер родился,- ответил я, и пошёл к столу.
— Без подарков никого не принимаем, — стукнул кулаком по столу Славик. Он лыка уже не вязал.
— Нет, принимаем, принимаем. Вальтер же второй раз родился. Принимаем!- заорали пьяными голосами ещё менее трезвые Толян и Жорик.
Про себя я тогда ещё подумал, насколько распиленная на несколько частей сосна была огромной, от неё веяло силой, как от скелета доисторического животного. Теперь мне кажется, что сосна эта не хотела умирать и пыталась погубить горе — строителей. И погубила бы, не вмешайся в последнюю секунду в нашу общую судьбу счастливый рок. Пойди сосна чуть в сторону, и для нас с женой стройка закончилась бы тем тёплым весенним днём, так и не начавшись.
-5-
Но удача уже перешла на нашу сторону. После вырубки леса в течение двух или трёх дней на участке был вырыт глубокий котлован. Однако после того как яма под фундамент появилась, стройка неожиданно затормозилась. Связана задержка была с финансовыми проблемами строителя Славика. Чем больше проходило времени, тем отрешённее и задумчивее становилось лицо главного застройщика.
Денежный вопрос отражался и плавал в его лице, словно бумажный кораблик по луже. Славик постоянно думал о чём-то своём, производил в голове сложные расчёты, на вопросы отвечал невпопад, редко и не к месту шутил, громко смеялся.
Тут необходимы пояснения. Кредиты на строительство мы с женой получили, даже сумели выбить целых два. Один нам предоставил маленький человечек, другой — на недостающую сумму, был обычной ипотекой. Ипотеку нам предоставили сравнительно легко, я же никому не советую брать все деньги на строительство через ипотеку, слишком дорого это выйдет в конце концов.
Славик, согласно правилам, получает эти деньги не все сразу, а по частям. Иначе слишком велика опасность того, что застройщик скроется со всеми деньгами в неизвестном направлении. Ищи тогда ветра в поле. Поэтому умные банки в целях контроля присылают на стройку проверяющего. В нашем случае в роли проверяющего выступал архитектор дома. Проверяющий составляет специальный протокол о ходе работ, подписывает его и отвечает головой за достоверность подписанного.
Выполнен нулевой цикл — получи 20% кредита. Встали стены — вот тебе ещё 15%, сделана крыша- 20%, подведены коммуникации, вода, свет, газ — получи ещё. И так далее.
Именно потому у Славика такое лицо, он постоянно считает свои расходы и прикидывает, когда и сколько и из какого банка ему переведут денег. Кроме того, Копейкин строил и себе. Значит, тоже взял ипотечный кредит. Или, говоря на его языке, он «кредитнулся». Любовь бизнесмена к своему проекту держится, как известно, на прибавочной стоимости. Наш друг Копейкин строил дом, в который планировал вселиться. Парадокс заключался в том, что обманывать ему приходилось себя.
Процесс явно не шёл вперёд, или шёл, но плохо. На площадке лежали стройматериалы, и всё реже, появлялась техника. Толян ходил по дну котлована с лопатой и делал вид, что укрепляет стены. Жорик не появлялся совсем. Кран, с висящей на тросах машиной для утрамбовывания грунта замер, словно памятник Неизвестным Строителям. Мы с женой начали было волноваться, как вдруг всё резко изменилось к лучшему.
Славику пришёл наконец, какой-то его долгожданный денежный перевод, и темп строительства вдруг стал бешеным. В котлован из самосвалов полетел песок, заработала трамбовочная машина, приехали бетономешалки, с гудением раствор полился на дно огромной ямы. Фундамент должен был покоиться не на отдельных блоках, а целиком на плите. Так было солиднее и основательнее.
Продолжалась наша радость недолго, до тех пор, пока не выросли нижние части здания вплоть до цоколя. Мы ещё ничего не подозревали, поскольку видели, как по-стахановски быстро заканчивался нулевой цикл работ. Вдоль стен появились прожектора, освещавшие площадку в тёмное время, работы велись и с наступлением темноты. Каково же было наше с женой разочарование, когда через неделю стройка встала на полмесяца. Работы перестали вестись совсем, прожектора погасли, как тогда казалось, навсегда. Наша радость стала угасать вместе с прожекторами.
Жорик, правда, появлялся на нашем долгострое, но редко. Славик опять ходил с убитым лицом и ни с кем не разговаривал.
— Дайте мне десять тысяч, и я переверну здесь всё голыми руками,- отвечал Копейкин на любые расспросы.
— Погода сухая стоит, не волнуйтесь. У Славки всегда с деньгами так: то густо, то пусто,- успокаивал нас с женой Жорик.
— Славик выкрутится. Дом почти построили, ерунда осталась. Чего вы нервничаете?- вторил напарнику Толян.- Мы его теперь с Жоркой добьём.
— Славика?- спросила с надеждой в голосе жена.
— Зачем Славика? Дом.
У нас с женой упало настроение. Однако же и вправду, через некоторое время строительство рвануло вперёд с бешеной скоростью, чтобы встать затем вновь на несколько дней.
Соседи проявляли понимание и предлагали даже помощь. Впрочем, отношения с соседями не были безоблачными.
Напротив стройки жил одинокий, высохший от времени и одиночества дед по имени Вальтер. Я уже рассказывал, каким чудесным образом судьба даровала ему шанс дожить до окончания стройки и даже пережить её.
Может быть, и сам дед шестым чувством понимал, что его жизнь находится в руках Славика. Дед старался с нами не ссориться.
В гараже старик хранил инструмент, аккуратно разложенный по полочкам. После случая с сосной Славик, Толян и Жорик столовались у Вальтера на кухне.
Они договорились с соседом, что будут приходить и обедать у него. Еду и выпивку будут приносить с собой. Старик обрадовался, поскольку смекнул, что светит халява. К тому же за долгие годы одиночества он соскучился по человеческой речи. Он согласился.
Всё время, пока новый дом рос ввысь и обретал форму океанского лайнера. Форма дома, согласно чертежам, была треугольная, точно вписанная в садовый участок. Строители питались у Вальтера. Вальтер помолодел и окреп физически. Периодически он приходил на стройплощадку и давал советы. Такая дружба длилась до тех пор, пока однажды Славик не попросил у Вальтера взаймы лестницу.
— Вальтер, холь дэн ляйтер*,- сказал Славик и засмеялся своему неожиданному каламбуру.
На самом деле мысли Славика были совсем в другом месте, я даже с уверенностью скажу, где: в LTH. Они платили с большими задержками. Мы с Копейкиным бродили по стройке, пока Жорик с Толяном выкладывали стенку. Я обещал поднажать на банк. Денег снова катастрофически не хватало. Глаза нашего друга-бизнесмена глядели сквозь недостроенные стены, а душа его плакала от безысходности.
Вальтер побежал в гараж и принёс складную алюминиевую лестницу. Он протёр тряпкой ступени и стал объяснять, как следует пользоваться данным инструментом. Славик не слушал, глядя сквозь старика.
Жорик подошёл, взял из рук Вальтера лестницу и, пошатываясь, то ли от водки, то ли от усталости, направился с ней к стене дома.
Дней через пять дед проводил инспекцию стройки и обнаружил свою лестницу, лежащей в куче строительного мусора. Вид лестницы был страшен. Некоторые ступени были выломаны, остальные погнуты. Словно какой-то огромный ребёнок поиздевался над лестницей, как над детской игрушкой.
Впечатление лестница оставляла такое, будто по ней ездили бульдозером. Вальтер заплакал.
— Зачем они так?- говорил он мне и показывал рукой на свой искорёженный инвентарь.
— Может, произошёл несчастный случай?- пытался я успокоить старика.- Кто-нибудь с неё упал.
Вальтер покачал головой и ушёл, ничего не говоря.
После этого печального происшествия Вальтер перестал ходить на стройку и давать совёты. Хотя Славик и купил Вальтеру новую лестницу, тот стал молчалив и не столь приветлив со строителями, как раньше. Он молча ел пиццу и пил водку. А когда выпивал свой стакан, уходил к себе в спальню и ложился спать.
-6-
Поначалу я на стройку старался не соваться. Я рассуждал так: там и без меня полно спецов. Один только Вальтер чего стоит. Ходить туда и глядеть на весь бардак мне не хотелось. Лишний вопрос — лишний повод для расстройства. Пусть идёт, как идёт. В принципе, я мыслил правильно, но Славик как-то в разговоре со мной мягко, но настойчиво сказал:
-Ведь дом мы себе строим. Ты б зашёл, помог, чем мог.
Я принял к сведению его слова и решил несколько раз сходить, помочь. Хотя бы для приличия.
Правда, помощник из меня плохой. Мало того, что я в этом деле не смыслю, мне же нужно ещё ходить на свою работу. Зарабатываю я деньги с понедельника по пятницу. Значит, свободными остаются суббота с воскресеньем. Но Жорик с Толяном имели в субботу и воскресенье законные выходные и сами на строительстве не появлялись.
Один раз я отпросился с работы на полдня и пришёл на стройплощадку к восьми утра. Я надел кроссовки, майку и шорты, а рубашку и джинсы положил в рюкзак, чтобы часам к двум переодеться и уехать на работу. Мне казалось, что мой спортивный костюм идеально подходит для работ в строительстве.
Жорик и Толян уже были на месте и перетаскивали мешки с цементом в одну сторону, а железные прутья кидали в другую.
Когда они увидели меня на стройплощадке, то оба страшно обрадовались. Строители побросали свои мешки и железо на землю и пошли мне навстречу, раскрывая для объятия серые от цементной пыли ладони.
— Перекур,- заорал Жорик,- смотри, кого к нам занесло.
— Не перекур, а банкет,- добавил Толян.
Жорик похлопал меня по футболке, поцокал языком и показал пальцем на шорты:
— Спецодежда.
Потом он развернулся и побежал к Вальтеру, чтобы одолжить на время складной стул для меня.
-Почётному гостю не на полу ж сидеть!- объяснил он мне свои действия.
Толян принялся нарезать на листе газеты колбасу и бережно накладывал её на хлеб. Потом он достал помидоры и спросил, чистая ли у меня майка.
— Чистая, только из стирки,- ответил я.
Тогда Толян попросил меня вытереть помидоры футболкой и порезать, а сам полез в кучу досок и вынул оттуда тряпичную сумку. С ней он двинулся в магазин.
— До и во время работы на стройке полагается кола. Основное правило, у нас с Жоркой,- пояснил Толян.
— Это хорошо,- отозвался я.
— Не хорошо, а замечательно. Славик за это дело может и в пятак дать.- Толян стукнул себя двумя пальцами по горлу и взмахнул сумкой.- Щас я буду с колой.
— Я помогать пришёл, не надо банкета, — стал протестовать я, но Толян меня не слушал.
Через пять минут появился Жорик со складным стулом и Толян с бутылкой колы в одной руке, водку и пластиковые стаканчики он упрятал в сумку.
Лица обоих строителей светились детской радостью. Мне было неловко, что я ничего не принёс с собой из закуски.
— Ребята, я ненадолго зашёл посмотреть, помочь…
— Ты покушай, а то работать не сможешь,- объяснял мне Жорик. — И мы с тобой вместе подкрепимся.
— На тебя смотреть нельзя, такой ты бледный,- подтвердил Толян.
— Бледный я от работы в закрытом помещении,- сказал я в ответ.- Это вам хорошо, вы на воздухе. Толян, а как же Славик?
Я кивнул на водку.
— А что Славик?
— Славик?
— В пятак же он тебе даст за это дело, — показал я на сумку.
— Пусть даёт, я привыкший,- весь вид Толяна выражал покорность судьбе.
В полдевятого появился руководитель строительства на своей блестящей машине. Он был явно не в духе, а когда увидел нас за завтраком, посерел лицом.
— Вы, ёлочки зелёные, работать или жрать сюда ходите?
— Посмотри, кто к нам пришёл. Дорогого гостя кормим, твоего будущего соседа,- принялись объяснять строители.
— Привет, Славик. Мы сейчас всё свернем, и вместе поработаем,- сказал я и пожал Копейкину руку.
— Стеклопакеты наверх надо,- распорядился Славик, не выпуская моей руки,- я и Жорик — с одной стороны, ты с Толяном с другой. Глотайте давайте и погнали, ёлочки зелёные.
Дожёвывая хлеб, мы спустились вниз и взялись за оконные блоки. Я никогда бы не подумал, что они весят так много. Правда, надо добавить, окна были непростые, с очень хорошей звуко- и теплоизоляцией.
Переносить стеклопакеты снизу наверх — не такая уж и простая деятельность. Тут я увидел Жорика во всей красе. Мы пёрли большие балконные окна наверх вчетвером, маленькие вдвоём. Но Жорик таскал стеклопакеты и в одиночку, тогда Славик, Толян и я попеременно отдыхали. Жорик не отдыхал совсем, наоборот, в любой момент, если он замечал, что кому-то из нас тяжело, то перехватывал грозивший упасть край пакета.
— Уйди, дай мне,- говорил он спокойно и отодвигал напарника плечом.
Стеклопакеты наша артель во главе со Славиком сразу ставила на место, глава фирмы прикручивал их дрелью к стенам. Иногда, если шло криво, Славик начинал жутко орать и материться. Тогда Жорик рвал уже прикрученные окна из стен с мясом, гнул рамы в нужную сторону. Жилы на шее у него раздувались, как у античного атлета, лицо становилось малиновым. Такой слаженной и чёткой работы я не наблюдал уже давно. По роду деятельности я сижу большую часть дня за компьютером. Работа с людьми, которые понимают друг друга с одного взгляда, по мне. Я получил настоящее удовольствие в тот день.
— В тебе силы, как в медведе,- сделал я комплимент Жорику во время очередного захода.
Тот поставил стеклопакет на пол и улыбнулся. Мы сделали небольшую передышку.
— Помнишь, как мы тебя чуть не угрохали прошлой зимой, Жорик?- вспомнил Славик эпизод совместного трудового прошлого.
Все замолчали и стали улыбаться. И я тоже, хотя и не понял чему.
— Расскажи,- попросил я Копейкина.
— Получил я, значит, заказ — окна в одной многоэтажке втыкать. Мы, ёлочки зелёные, наверху с Толяном. А Жорка снизу с окном прёт. И тут, не знаю. Такая скользкая сволочь, ё-ё-ёлочки зелёные…
— Скользкие они ж, руки не держат, мороз на улице,- принялся пояснять Жорик.
— Она ка-а-а-к вывалится у нас из рук,- перебил напарника Толян.
— Кто, она?- не понял я.
— Да рама оконная, старая, на третьем этаже. И на него летит,- возбуждённо закричал Славик.
Неприятное воспоминание ожило в памяти строителей, их глаза загорелись.
— Чуть меня не ухандокали свои же кумбарики. Если б не среагировал я тогда, — улыбнулся Жорик, довольный произведённым впечатлением. — Ловлю я эту раму головой и руками, и вместе с ней вниз по лестнице. Месяц потом с переломами в больнице валялся. Левая рука плохо поднимается у меня.
Жорик продемонстрировал мне искалеченную руку.
Своих близких друзей, Славика и Толяна, Жорик называет «кумбарями» или «кумбариками». Меня зовёт по имени, но не из большого уважения. Просто чести зваться, как они, я пока ещё не удостоился.
Через полминуты Жорик схватился за свой край и обратился к напарникам:
— Ну, рванули, кумбарики.
И мы все вместе побрели со стеклопакетами наверх.
Во время беготни по этажам, где-то в углу я по неосторожности наступил ногой в липкую вонючую дрянь, и так и ходил по стройке, пованивая одним кроссовком. Сам факт того, что кроссовки после многочасовой тяжёлого труда иногда плохо пахнут, не так и важен, я бы опустил это место в моём повествовании. Весь ужас произошедшего я осознал лишь позже, приехав на работу и переодеваясь в туалете в чистую одежду. Кроссовки я, кстати, сразу же помыл с мылом в раковине. Но дело в том, что в бюро рядом со мной сидят несколько пожилых, хорошо одетых дам. Дамы источают нежные ароматы дорогих духов, их органы обоняния настроены каждый день на разное: то на луговые цветы, то на розы, то на фиалки.
Потоптавшись в коридоре перед начальственными взорами, я быстро прошёл к своему столу и сел. Затем снял вонючий кроссовок и спрятал его в рюкзак, оставшись в другом.
Половину рабочего дня я уже пропустил, но другую половину следовало отработать. Через некоторое время я уловил слабый запах кроссовка, шедший снизу из рюкзака, запах смешался с ароматом кислой капусты. Капустой предательски попахивали носки, догадался я.
Мне грозил позор, от которого бы я не смог так просто отделаться. Ведь всем известно, как бывают злы на язык и жестоки хорошо одетые дамы приличного вида. Не многодетные мамаши, разрывающиеся между работой и домой, а холёные одинокие красавицы, не устроившие вовремя личную жизнь, злятся при виде неряшливо одетых, немного странных семейных сослуживцев. Именно они готовы на всякие подлости и гадости.
Я не стал дожидаться очередного своего служебного фиаско, позвонил начальству, сказал, что плохо себя чувствую. Надел обувь и вдоль стенки прокрался к выходу.
На стройке после этого случая я не появлялся недели две. Потом пришёл. С собой я прихватил спортивную сумку, в ней я принёс бутерброды для строителей, пластиковые стаканчики и колу, а также запасные носки и сменную обувь для себя. Я сделал некоторые выводы на будущее. Помощь в строительстве не должна идти во вред самому помощнику, а должна быть умной и полезной для всех участников процесса возведения объекта.
-7-
С перерывами на поиск денег стройка продолжалась до глубокой осени. Наше с женой собственное финансовое положение тем временем стало катастрофическим, я подумывал, что из личных вещей мог бы продать. Деньги давно вышли, зато кредиты из банков были получены Славиком от меня в полном объёме. Я занимал, где только мог: у друзей, у знакомых, у родственников и у знакомых родственников. Я превратился в опустившуюся асоциальную личность, живущую с одной только мыслью в голове: «Где взять ещё денег?» Какую сумму и от кого я получал, я частенько забывал. Я знал, что деньги я израсходую, и израсходованные деньги — не мои. Одни только юридические услуги сожрали половину жизни, счета из налоговых органов лежали на холодильнике неоплаченными. Мы доживали последние дни в старой квартире, к нам приходили новые жильцы- претенденты на жилплощадь. Жена делала вид, что всё хорошо, я отпустил бороду. Мне было безразлично, как на меня смотрели окружающее. Ведь скоро нас выставят на улицу. И тогда я стану двуногой бездомной собакой.
Славик уже построил свои первый и второй этажи и приступил у себя к отделочным работам, а у меня наверху ещё конь не валялся. Более того, самой крыши у дома не имелось. Однако нашего строителя этот факт не сильно волновал. В его квартире уже не капало. Капало у меня. Разговаривать с Копейкиным о ходе работ не имело смысла, он не выносил давления со стороны. Мы находились в полной его власти. Единственное, что подстёгивало Славика в деле достройки крыши, были деньги банка, которые ему полагались за её возведение. Зато в обеих квартирах на каждом окне стояли дорогие жалюзи с дистанционным управлением. Я бы много отдал, чтобы вместо красивых жалюзи у меня над головой появилась хоть какая-то крыша. Последние разговоры с Копейкиным о строительстве заканчивались полным моим и моей жены моральным поражением.
— Когда будет крыша, Славик?
У Славика делалось задумчивое лицо. Он брал в руки дистанционное управление окном. Нажимал. Жалюзи в его квартире съезжали вниз.
— Посмотри на окно, не заедает?
— Нет.
— Видишь, как хорошо. А вы говорите, «крыша», ёлочки зелёные…
Как- то раз вечером мы сидели вдвоём с женой на кухне и пили чай, дети давно и мирно спали в своих постелях. Тоска своими когтями царапала мне грудь, жена тоже имела подавленный вид. Так мне казалось из моего угла. В принципе, во всём винить стоило лишь себя. Современный человек плохо подготовлен к свалившимся с неба неурядицам. Даже если сам накликал их на свою голову.
Нас окружает добродушие и забота. Милые холодильники, ласковые серванты с печеньем и готовые прийти на помощь стиральные машины. Болезнь отступает под напором врачей и аптекаря, с голодом борется булочник. Даже в час смерти на пути её возникают священник и работник погребальной конторы в чёрном костюме. Сама мысль, что всё это может исчезнуть, способна цивилизованного человека довести до помешательства. Дело не в жизненных удобствах. Отказ ходить в магазин и стричься в парикмахерской есть вызов обществу. «Готовы ли мы бросить его?» — думал я.
— Стала перечитывать Войновича, — сказала жена, пытаясь поддержать, — помнишь «Хочу быть честным»? Похоже немного и на нашу стройку, тоже неуютно так.
Я сперва улыбнулся, к Войновичу я отношусь хорошо. Потом я поднапрягся и стал вспоминать ту историю.
— «Хочу быть честным», это где прораб страниц десять бочку олифы достать не может, пытается её на цемент сменять у другого прораба? Да, ведь детский лепет это, по сравнению с нами-то.
Тот вечер был низшей точкой падения нашего с женой морального духа. Горькое похмелье, обратное превращение мечты в реальность.
Оставалось два варианта: выиграть в лотерею недостающее или бежать из города. Мне казался предпочтительным второй: собрать чемоданы, посадить детей в машину и ехать, куда глаза глядят. Пока хватит бензина. А хватить его могло от силы на полчаса. К счастью для семьи я человек нерешительный. Вдруг всё разрешилось, будто прорвало нарыв.
— Надоело, ёлочки, без крыши. Хрен с ними, с деньгами, — вдруг заявил Славик.
— Так и нам же надоело без крыши, как ты не поймёшь! Крыша теперь будет?- не поверил я своим ушам.
— Считай, она у тебя в кармане. Завтра начнём монтаж, ёлочки.
— Монтаж ёлочки?
— Непонятливый народ. Крышу начинаем, веселитесь теперь. На моих похоронах.
-8-
Дело прояснилось, и заключалось оно вот в чём. Славик был не просто строителем. Он был бизнесменом и привык считать финансы. Лишнего он никому не платил. В самом начале стройки он верно сообразил, что строительство дома на две семьи обойдётся ему не дороже, чем только на себя. Но просчитался с расходной частью. Надо отдать ему должное, он заказывал дорогие стройматериалы и не жадничал, пока не дошёл до крыши. Наш главный строитель неплохо сэкономил на рабочей силе. Жорик и Толян работали почти бесплатно.
Когда же дело упёрлось в крышу, дешёвые Жорик и Толян отказались её делать. Спасибо им огромное за это. Они были честные работяги и заявили, что за монтаж не возьмутся, поскольку не умеют. Они объясняли, что делают только то, что знают, а делать плохо им за любой гонорар не хочется. Славик долго думал, как выйти из положения, пока, наконец, не нанял фирму со стороны. Те содрали бешеные деньги, но поставили крышу на совесть.
Потом по квартирам пошли электрики и водопроводных дел мастера. Все эти люди потрудились над нашим домом на славу.
Отдельного рассказа достоин штукатур Майер, красивший стены и клеивший у нас в доме обои.
Его грузовичок, размалёванный разноцветными весёлыми буквами «М М М», появился на стройке на завершающей стадии строительства. Вокруг дома снова горели прожектора, и помимо обычных Жорика и Толяна в ярком свете то здесь, то там мелькали фигурки ещё человек десяти. Когда весёлые буквы «М» собираются в компанию больше трёх, характер их меняется, становится не таким уж и весёлым. Буквы на грузовичке означали «Мастер Манфред Майер» и являлись названием небольшой фирмы. Владелец её, Манфред Майер, аккуратный немец лет пятидесяти, жил в собственном доме, метрах в ста от стройки на нашей же улице. Домик его выделялся цветом стен: оптимистично- радостной желтизной с оттенком яичной сердцевины. Так волею судьбы и посредством общительного характера Славы Копейкина в работу над нашим объектом потихоньку вовлекались и соседи.
Экскаваторщик ездил туда- сюда, разравнивая ковшом своего KOMATSU землю перед окнами славиковой квартиры. На календаре стоял уже декабрь. Сам Славик находился в доме. Он ходил по кухне с мобильником в руках и на повышенных тонах беседовал с очередным своим клиентом или кредитором. В этот момент раздался скрежет металла о камень, и дом затрясся в судорогах.
Случилась та оплошность, которую так боятся допустить все экскаваторщики в мире, а именно, по недосмотру задеть ковшом то, что ковшом трогать никак нельзя. После экскаватора на стенах любой постройки остаются рваные раны. Может быть, экскаваторщик устал, может, освещение было недостаточным. Но KOMATSU провёл своими страшными зубами по балкону Славика. Балкон вместе с домом задрожали, как от землятряесния. Из внешней стенки на землю вместе с кусками свежей штукатуркой полетели кирпичи.
Славик лишь увидел стальные зубы экскаватора перед своим окном, и его мигом сдуло с кухни. Быстрота реакции Копейкина меня всегда поражала. Я отношусь к другому типу людей, в роковой момент я, наверное, стоял бы и думал, что предпринять, минут пятнадцать.
А Славик через две секунды уже мчался в бой. Разгневанный вид Копейкина, серое без признаков человеческого лицо несчастного говорили, что сейчас экскаваторщику будет отрублена голова.
Несколько минут оба строителя носились вокруг дома. Наконец экскаваторщик сообразил убежать подальше и переждать бурю в тихом месте вдали от стройки. Славик успокоился, осмотрел балкон и передумал убивать нерадивого работника.
Мне обо всех событиях того дня рассказывал поздним вечером Толян, показывая для наглядности жестами, как бежал Славик и как спасал жизнь экскаваторщик. Я должен был в тот день дать распоряжения электрикам по поводу размещения розеток. Когда разговор с электриками закончился, часы показывали 22:00.
Я вышел на улицу. Перед развороченным балконом в ярком свете прожектора уныло стоял красный экскаватор KOMATSU, ткнувшись ковшом в землю, стыдясь своего поступка, опозорившего славную экскаваторную семью.
Майер, наблюдавший за происходящим из окна, сделал свои выводы. Ему показалось, что он попал в дом, который строит себе русская мафия. Мастер решил вести себя осторожно и предусмотрительно, а за свою работу запросить дикие деньги. Он рассудил, видимо, что у мафии с деньгами проблем не бывает. И если это так, то перед ним открывается, может, последний в этой жизни шанс.
Когда же Славик, Жорик и Толян навестили Майера без предупреждения с разъяснениями по поводу счетов за работу, и Майер увидел серое от решительности лицо у себя в дверях, то почел за лучшее на следующий же день из города скрыться.
Больше мы Майера не видели, может он и появляется изредка ночами в своём жёлтом доме, сказать я достоверно не могу. У Славика остались недокрашенными и без обоев три комнаты, у меня, к счастью, только потолки в ванной. Так мы остались ещё и без маляра- штукатура. Можно сказать, фирма «М М М» обманула наши ожидания.
30-го декабря по квартирам бегал Жорик с дрелью и наводил последний марафет.
— Давай повесим тебе лампочки, — предложил он мне свои услуги.
Мы быстро освобождали из коробок недавно купленные осветительные приборы, собирали их впопыхах. Потом Жорик ловкими движениями сверлил дырки, дюбелил стены. Мы даже смогли начать монтаж мебели в ванной.
— Всё, не могу больше,- сказал Жорик через три или четыре часа этой гонки,- меня Славка съест. Я ж и ему обещал.
— Спасибо, Жорик,- сказал я,- ты погоди, не уходи.
Я достал из кошелька пятьдесят евро.
— Это за твою помощь, большего сегодня не имею, извини.
— Да, ты чо? Я ж просто. Помочь к тебе пришёл.
— Возьми, а то я обижусь. Завтра праздник.
— Ну, бывай, кумбарик.
Жорик сунул бумажку в задний карман штанов и понёсся по лестнице в нижнюю квартиру.
31 декабря, в Новый Год моя семья своими силами затаскивала мебель в собственную квартиру. Она была сдана «под ключ», то есть, действительно полностью отделана. Толян едва успел положить паркет в наших комнатах и лепил плитки в ванной, подгоняя их под уже повешенную мебель.
У моей жены после всего этого есть вопросы к строителям, у меня же, нет никаких претензий к ним, наоборот, я бесконечно благодарен людям, которые самоотверженно трудились не за страх, а за совесть. Пусть мои слова покажутся кому-то слишком высокопарными, но я так считаю. Видите ли, я родился и вырос совсем в другой стране. И я хорошо помню, что такое однокомнатная квартира.
С другой стороны, нужно, наверное, сказать, что нам крупно повезло, нас не обманули, и счастливая звезда освещала стройплощадку всё время, днём и ночью.
Я ходил по новой квартире и не верил, что мы сделали то, что ещё год, полгода назад казалось фантастикой. Так закончилась эта эпопея.
Мы собрались внизу у Славика и под звуки новогоднего концерта выпили шампанского. Я обнимался и целовался с Жориком, Славиком и Толяном, с пахнущими потом грузчиками и электриками. Те тискали меня в ответ. Это был необычный Новый Год. Люди, с которыми мы отмечали тот праздник, больше никогда, скорее всего, не соберутся вместе.
— Кто мы теперь? Мы соседи, вроде родственники,- кричал мне Славик через весь стол.
— Соседи — это ещё хуже, чем родственники, соседи друг без дружки вообще никуда!- смеясь, весело отвечала моя жена.
На самом деле, не только любовь, семья и дети соединяют людей на долгие годы. Совместное имущество и общие долги тоже. (Недавно я познакомился с одной интеллигентной парой, которая не разводится до полной выплаты кухонной мебели.) Но это я отвлёкся.
— Жорик, скажи тост какой- нибудь,- попросил я.- Столько всего было!
— Ну, кажись, пронесло на сей раз, кумбарики, — подвёл тот итоги года.
Копейкин продолжил:
— Уложились до Нового Года. Все, наверное, в курсе, что с завтрашнего дня по новому закону правительство отменяет в Германии дотации на новое строительство. Вот, ёлочки зелёные и всё…
— Чтоб им сдохнуть, фашистам! – крикнул Толян.
И мы выпили шампанского.
Мне могут сказать: «Подумаешь, построили. Многие заграницей дома построили. Живут себе в Англии. Патриоты и честные люди не уезжают». Я бы уточнил, в наше время заграницу бегут патриоты и непатриоты. Патриоты же не уезжают с наворованным государственным добром. В этом отношении нас можно условно считать людьми честными. Вроде прораба из Войновича.
Когда жена и я после шумного застолья вошли в новую квартиру, жена закрыла за собой дверь, села в кухне на скрипящий нехороший стул и во весь голос зарыдала. Я стал успокаивать и гладить её по голове.
— Давай сделаем смелый шаг, — предложил я.
— Какой? – в глазах жены я прочёл ужас.
— Возьмём и выбросим завтра этот стул на помойку.
— Давай лучше сейчас,- перевела она дух.
Мы торжественно подняли жалюзи, вышли на балкон в морозную ночь. Наш новый дом возвышался белоснежной громадой, наш белый красавец- пароход. Прохожие будут останавливаться, любуясь на него и качать головами. Может, кто-то и станет тыкать пальцем в раздетый балкон Славика. Пусть тычут. Что они понимают в строительстве? Мы постояли, обнявшись на морозе, вдали вспыхивал последними вспышками новогодний салют. Я поднял стул над перилами и изо всех сил швырнул вниз, в гору неубранного мусора.
Франкфурт 2007
________________________
Вальтер, холь дэн ляйтер* — Вальтер, принеси лестницу*