Лили,
а помнишь наши планы дольше, чем на жизнь?
Еще не село солнце, ты цвети, держись!
Я вечер обойду, тебе добуду свет,
Смотритель мне развяжет руки за сто грамм конфет.
Попалась за желанье жить, разделим до зимы
Наш срок. Прости, у ветра воздух я брала взаймы.
Лили, кому, как не тебе, такое понимать?
Тебе, как людям, нужен воздух, завещала мать-
Земля, но не согласны по итогам заседания,
Кто строит нашу жизнь по чертежам простого здания.
Забудь отрывки из написанных нам сцен!
Лили, мы будем жить по нашей, НАШЕЙ Библии.
P.S.: нет окон в лицах белых, мягких стен,
А в центре комнаты горшочек с лилией…
***
Грозовой оркестр
Часы пробили три от полночи.
И до утра не удержать мой сон.
Вдали пробился первый солнечный,
Но был разбит о дюжину персон
Из туч, пушистым серым покрывалом
Накрывших город томный и нагой.
Сегодня будет он ночным привалом
Грозе с репертуаром «Стон» и «Вой».
А дождь сыграет, как на клавишных,
На стеклах, такт отбив о мой карниз.
Не вспомнить каплям жизней давешних
В очередном полете к смерти вниз.
И задрожит земля от ветра-мстителя,
Листва и пыль сыграют партию в балет.
Разбуженные громом зрители
С окном назначат встречу тет-а-тет.
А я знакомую в грозе мелодию
Услышу и вернусь в свою кровать
Лениво. Ночью длинною субботнею
Под колыбельную дождя так сладко спать.
***
Здесь вечно словно осень
С вкраплениями лета,
С вкраплениями цвета,
В цветочек и в горох.
Редчает неба просинь.
Закаты пахнут манго.
Трава танцует танго,
Вплетаясь в гладь ковров.
У неба стиль барокко —
Закрученные тучи,
И в позолоте кучер,
Ведущий их играть.
В любой погоде прока
Не будет, если травам
Не подтанцуем браво.
Учитесь танцевать.
***
Родному Кемерову, столице Кузбасса
Дом буквой Г, пятый подъезд.
Слева ранетки, справа сирень.
Мы наблюдали, коль не надоест,
Как танцевала от яблони тень.
Радио пело «Великий наш край»
Басом под мягкие звуки кларнета.
Нас волновал разгулявшийся май,
Ряженный в раннее сладкое лето.
Нам лет по девять — совсем детвора.
Девочки прятали длинные косы,
Бегая с визгом по тропам двора,
От мальчиков смелых, но очень несносных.
В эти минуты трудились отцы
В угольных шахтах бассейна Кузбасса.
Матери и по соседству жильцы
Пели молитвы за них перед Спасом.
Я, в виноградный одевшись закат,
Взглядом с балкона гуляла по крышам.
Ветер по кронам, как сто кавалькад —
Помню еще, как те улицы дышат.
Помню истории, лица и смех.
В маленьком сердце огромное место
Занял свидетель моих ранних вех —
Город родной из счастливого детства.
***
Ломая, как хрупкие бабочек крылья,
Ступаю по листьям, дыша сентябрем.
Не надо со мной, не романтик я, пыльный
Бродяга душою, мы с телом бредем
До края свободы с кистями и краской
Пунктир отодвинуть на тысячи дел,
На тысячи мыслей, мечтаний, с опаской,
Что время бежит, так зачем бы хотел
Стоять я на месте и, хоть без решетки,
Но кинуть в тюрьму, сам себя повязав.
Брожу я по миру, с утра, как трещотка,
Судьбе на планерке свой план рассказав.
***
«А если задуматься, какое оно — Время то есть — на слух?»
(Рэй Брэдбери, Марсианские хроники)
Дождь, прекращаясь в одном, начинается в другом городе.
Вечно отбивает он какие-то свои секунды.
Люди, прячась в каждой энной душной комнате,
Слышат свои хронометры-сердечки. Обоюдны
Птицы, мелодии песен выбирая каждое утро.
Ветер подпевает им то шепотом, то свистом.
Ворон, поступая, может быть, не очень мудро,
Дразнит соседей наивных в кусте ветвистом.
Ты наслаждаешься тиканьем стрелок в часы грусти.
Но остановится время, не когда пшеничный колос
Перестанет музицировать в далеком захолустье,
А когда не услышишь ты свой внутренний голос.
***
На последний этаж, на открытый чердак,
Молчаливо-прекрасную красную крышу.
На нее загоняет «неснов» череда
Каждый раз, как от ветра я сказку услышу.
Одинокая крыша способна понять
Всех немножко свалившихся с белой луны.
Притянув облака, будто в небо поднять
Под звучанье единственной тонкой струны
В виде лунного света. И будет хитер
Черный кот, что меня будет звать, и все выше.
Поделюсь я печалью с ним. Тетя-вахтер,
Вы держите, прошу Вас, открытыми крыши.
***
В темно-синем море
Белым, желтым, красным,
Как кристалл алмазный,
Засверкал маяк.
Шлет он мне на Морзе
Блики-телеграммы
Молча и упрямо,
Будто я моряк.
Капитан кровати
Я, своей подушки.
Зарядила пушки
Снова ночь-пират.
Сон мой воровать ли,
Мыслями стреляя,
В память устремляя
Образов парад.
Но я ей не сдамся,
С ночью будет сделка.
В час с нее тарелка
С порцией стихов.
Вот как может статься:
Небо — это море,
Звезды в лунном флёре
В роли маяков.
***
В море ходят поезда, и гнезда на цветах. Так бывает иногда у человека (не в мечтах). Ему и звезды собирать в окошко проще, чем грибы в лукошко. Что ему вся жизнь? Сплошное счастье! С белками дружить. Одна из них считает, что безумные счастливые. В любую сторону читай, слова ее правдивы. Да, счастливые безумны, приближается у них стократно зумно шанс на встречу с ЧУДОМ-юдом в городе, лесу безлюдном.
Ну а точней, идти за счастьем нам в какое место? Погоди. Оно — эффект побочный к препарату «Детство». Повзрослеть потом не поздно, но, я думаю, не нужно.
Детство внутрь принимай, взросление — наружно.
***
К потолкам стремятся тени.
В воздухе дрожащем гений —
Дух моих голодных страхов —
И втройне фальшивый пений,
Предсказатель мнимых крахов.
Кто-то: «Нет вокруг условий?
Фальшь! Я зуб даю на слове.
Фальшь вторая: здесь не время,
Смысла нет в таком улове,
Не в сезон завянет семя.
Третья фальшь: сейчас не место.
Что же к месту так нелестно?!
Ладно, выбери другое.
Просто так не станет пресным
Море. Не сиди в покое.»
— Нет, позволь забиться в угол
Меж фарфоровых лиц кукол
И укрыться паутиной.
— Если счастье ты не спутал
С чувствами к своей гостиной.
***
Я лайнер с курсивом «Мой Рио-
Де-Фортунейро». Сама, да с собой,
Как крейсер подзвездный «Мария»,
Веду не на равных я бой.
Надеюсь, неравный, болею за волю.
И воля болеет, она так слаба.
В груди заселяется грешною молью,
И дышится трудно, в капкане слова.
Однако ненужные, мне, чтобы крикнуть,
Достаточно буквы, большой буквы А.
Глаголить об истинах время отвыкнуть,
Пора сделать шаг, не открыв букваря.
Зажить, да так ярко, вовек чтоб мерило
Такое большое нигде не сыскать.
Я ж лайнер с курсивом, по курсу мой Рио…
Ну сбилась сто раз. Можно снова начать.
— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —
Доска объявлений: продам свои гавани
Спокойные. Просят мечты смены тактик,
Под Солнце ладони раскрыть в моем плаваньи
И даже доплыть до соседних галактик.
***
Не стучи, меня нет дома.
Я гуляю по станицам,
Улицам второго тома,
По Булгаковстр.(ит)… страницам.
Не зови, не я во теле.
Поселились гулким роем
В голове моей — отеле
Главные из книг герои.
Нет, не страшно запылиться,
Принимая мир по буквам,
Доли правды в небылицах
Пересказывая куклам.
Стать на вечер книжной пленной,
Представлять портреты троллей.
Я, читая, ко Вселенной
Нахожу в словах пароли!
***
Пари́ть — не действовать, не ждать —
Над городом в метро-вагонах,
Сбежавших, чтобы подышать,
Под небо мраморного тона.
Не спать, но часто видеть сны
И называть часы годами,
Растратить третью часть казны,
Порой полнящейся мечтами.
Течь вялой, медленной рекой,
Не обращать на мир вниманья.
Полезен временный покой
При самонедопониманьи.
Искать в себе подпольный цех
Нам не назначенных ролей.
Но как найтись? Ответ у всех
В морях заблудших кораблей.
***
Сижу у окна в ресторане,
Смотрю на мельканье прохожих.
Возможно, в таком океане
Мне встретится кто-то похожий.
И в чьей-то судьбе резидентом
Останусь. Условны границы.
Запомнят улыбку с акцентом,
Меня, перелетную птицу.
У каждого схожа огранка.
Земля — наш единый дворец.
Но все-таки я чужестранка
В семи миллиардах сердец.