В жизнь сказочную!

1

Никита понял, что заблудился. Окончательно выбившись из сил, побежденный непроходимой лесной чащей, он упал на траву. Вот уже более трех часов, плутая среди бесконечных елок, корявых березок, трепещущих осинок, он не мог выбраться на дорогу. Парень не понимал, как  с ним могла случиться такая история.  Ведь много раз, проделывая этот путь, он нормально выходил на полустанок или с полустанка возвращался в деревню. Но сегодня, то ли из-за густого тумана, то ли из-за того, что накануне грейдером проложили новую дорогу взамен старой, поросшей кустарником и травой, знакомая местность казалась Никите какой-то не такой. И предположение подтвердилось, когда  свернув на знакомой просеке,  он вдруг попал в абсолютно незнакомое место, из которого безуспешно пытался выбраться.

 

− Ё-моё, на работу опоздал, дороги не найду, что за нечистая сила  водит меня? – горестно вопросил парень и вдруг услышал шаркающие шаги у себя за спиной. – Слава Богу! Живая душа! – обрадовано закричал Никита и обернулся.

− Ёксель-мопсель, что за уродица? Старушка, ты чего, такая старая, одиноко бродишь тут? – удивлённо спросил он у появившейся какой-то очень древней, страшненькой старушки. – Ведь так и помереть  недолго в одиночестве?
− Не боись, милок, мне смерть не страшна, — прошамкала старушка, показывая свой одинокий, как и она сама, зуб, − Это тебе надо покумекать, как возвернуться назад в свой сумасшедший мир.
− Так ты мне покажешь дорогу. Ты из какой деревни?
− Ох и тупой ты, милок. Что с миром деется! Даже Бабу-Ягу уже узнать не в силах.
−  Каку Бабу-Ягу? – ошарашено спросил парень.
− Таку! Саму настоящу! – прошамкала старушка. – Яга я, Яга! Гроза непослушных детишек, подружка Кащеева.

− Ну, несёшь ты не по-детски! – захохотал Никита. – Гроза детишек! Признавайся, старая, откель ты?
− Да толкую тебе уже сколько – Баба-Яга я, Костяная нога. Живу в чаще лесной, пугаю людей и детей, могу даже съесть. Ну, если честно, это я уже загнула – лет двести мяса не ела. Съела бы, да нечем – один зуб и тот шатается. Осталось только страх наводить своим видом.

Никита жалостливо посмотрел на старушку:
− Так и чем же ты питаешься, убогая?
− А чем придется – мухоморов натолку, волчьими ягодами заправлю – вкуснотища, только потом живот болит, и проблема… ну сам понимаешь – старость не радость, – охотно поделилась кулинарным рецептом Яга.
− Вот, говорю же, – убогая. Молочка тебе надо, простокваши, – сочувственно посоветовал парень.

− Како молочко? Сроду не пивала. Да и где его взять-то? Влачу тут свою жизнь нескончаемую никому не нужная, безработная.
− А чего так – безработная?
− Ну, так какая у меня нонче работа? Кого пужать? Вот захотела тебя попужать, так ты хохочешь и жалеешь меня. И другие так. Намедни, детей повстречала. Они  вот также пожалели меня, отдали свои пирожки, чтоб с голоду не сгинула, и посоветовали мне масть переменить. Про каких-то вампиров, монстров мне тут понарассказывали, – вот это говорят жуть, а ты – так, одуванчик, – жалостливо поведала Баба-Яга. – Посылали меня в каку-то Европу на стажировку. А кака Европа? Ступа моя еле по лесу летает, ресурс свой выработала и ремонту не подлежит.

− Так как же ты тут будешь-то – никому не нужная, старая, немощная? – закручинился Никита.
− Да уж буду влачить свои дни, как придется, – смахнула навернувшуюся слезу, повисшую на крючковатом носу, лесная жительница.

− А знаешь что, Яга? Давай так сделаем – ты меня на дорогу выведешь, а  я тебя в город свезу, в дом престарелых.
−Это что за дом такой? – встрепенулась старуха.
− Да живут там старики одинокие, за которыми пригляда нету. Кормят их там, развлекают. А спят  они в кроватях теплых, мягких.
− Да неужто жизнь такая есть? Вот бы пожить так, – мечтательно прошамкала Баба-Яга.

−Ну, так пошли. Думаю, что пристрою тебя, даже без пенсии.
− Без какой пенсии? – встревожилась Яга.
− Да за проживание платить надо, а тебе ж нечем, не заработала ты себе на старческое пропитание, не хотела  трудиться открыто, занималась, так сказать, «теневым бизнесом», вот и результат, – попытался объяснить Никита, – но я думаю из уважения к сказкам, возьмут тебя на пансион. Будешь их визитной карточкой. Еще доход принесешь.

− Ничо не поняла, но жизни такой хочу. Пойдем, милок, на дорогу, пойдем, сладенький. Веди меня скорее в жизнь сказочную, расчудесную!

2.

Никита обрадовался несказанно возможности выбраться из дремучего леса, пусть даже и с помощью Бабы-Яги. Однако старуха неожиданно повернула обратно.

− Ты куда, убогая? − испуганно закричал Никита.

− Да как же я без ступы да метлы? Непорядок. Пусть и неисправная, но должна быть при мне. Ворочусь в избушку, заберу инструмент. Да и по мелочам чегось захватить надо. Хоть и одинокая я, да не совсем никудышная − пара юбчонок запасных найдется.

 

− Я с тобой, − недоверчиво глядя на старуху, произнес парень.

− Пошли коли так, − согласилась Яга, − хоть и не положено показывать тропы заветные, да кому теперь куряча избушка надобна, сведешь меня в город, ворочусь ли когда обратно?

 

Никите казалось, что топчутся они со старухой бесконечно по одному и тому же месту кругами, даже начал незаметно заламывать  ветки для приметы, но неожиданно увидел избушку на курьих ножках, точно такую же как в сказках по телевизору в детстве видел.

 

− Стой здесь, молодец. Не ходи дальше. Не положено, − прошамкала Баба-Яга и заковыляла к жилищу.

− Поворачивай зад к лесу, трухлявая, − неожиданно зычно скомандовала старуха,  и избушка заскрипела-затопталась здоровенными куриными ногами, разворачиваясь дверями к хозяйке.

 

Старуха скрылась в избе. Послышался стук, грохот и, когда терпение Никиты готовилось выскочить наружу нецензурной бранью, на пороге показалась Баба- Яга, вытягивающая из избушки ступу с метлой.

− Помочь? − поинтересовался парень.

− Поможешь еще, − прокряхтела старуха.

 

Спустившись с трухлявых ступенек, Баба-Яга повернулась к избушке со словами:

− Не горюй тут без меня. Прости коли что не так! Прощевай давай.

И неожиданно грубым голосом гаркнула:

− Чего растопырилась? Поворачивай ко мне задом, к лесу передом и гляди мне − порядок чтоб был!

 

Опять заскрипели куриные ноги, разворачивая  избушку.

Баба-Яга не оглядываясь заковыляла к Никите, волоча за собой ступу. На кончике её носа повисла слеза.

− Да не горюй, старая, − расчувствовался парень, − отведу тебя в дом престарелых. Может не будешь в нём нужды знать.

− Какой нужды? − затормозила старушенция. − Ты мне жизнь сказочную обещал, а теперича про нужду калякаешь. Я и без дома энтова нануждалась по горло.

Никита замялся. Правду говорить не хотелось, но и пугать старуху тоже не следовало. Помолчав, ответил:

− Да какой ни будет − все получше твоих хоромов скрипучих, да и общество все-таки.

− Како обчество?

− Темнота еловая. Общество − это, это… Да надоела ты мне, старая. Там где людей много. Вот, − нашелся Никита.

3.

Никита приготовился к долгому скитанию по лесу в поисках дороги, но не успел он пройти вслед за старушенцией метров пятьдесят, как взору его предстала несколько часов назад потерянная тропа в цивилизацию. Хмыкнув и удивленно пожав плечами, отругав себя мысленно за данный Бабе-Яге обет, Никита неприязненно взглянул на лесную жительницу. Представилось, сколько забот и хлопот, расспросов ждет его в доме престарелых, а может  быть и в органах соцобеспечения.

Баба-Яга, однако, почувствовала неладное.

− Чтой-то ты, милок закручинился? Аль передумал осчастливить меня? – хмуро поинтересовалась она у парня.

−  Да нет, — вяло соврал Никита.

Но спустя секунду неожиданно выдал:

− Понимаешь, старая, погорячился я. Чего не пообещаешь, когда выхода не видишь. Да и в глухомани все  по-другому воспринимается. В чаще лесной казалось проще простого определить тебя на житье в тот дом. А сейчас вот задумался, не знаю с чего начать, да и переживаю – хорошо ли тебе там будет, вольной лесной жительнице. Там законы свои и соблюдать тебе их придется. А потом ведь могут вместо дома престарелых и тебя и меня отправить прямиком в дурку.

− Это что за место? – живо поинтересовалась старуха.

− Да лучше и не знать тебе вовсе, что это за место.

− Не мучь старуху, отвечай, — потребовала Баба-Яга, — не смотри, что я дряхлая, огрею метлой – мало не покажется.

− Ну-ну, успокойся! – непроизвольно отшатнувшись от старухи, произнес парень, − дурка – это дом сумасшедших. Туда определяют людей, сошедших с ума. Неадекватных, больных, не таких как все. Вот тебя увидят – ты точно не такая как все. И кто поверит, что ты настоящая Баба-Яга? Подумают – спятила старуха и таскает за собой ступу. А заодно и меня загребут за мои видения лесные.

Старуха отвернулась, на постепенно краснеющий шишковатый нос снова накатилась крупная слеза.

− Экая ты чувствительная, — удивился Никита, — я думал – ты баба-кремень.

− Да была когда-то, — шмыгая носом, подтвердила она.

− Знаешь, есть идея, — сжалился Никита, — давай ступу твою спрячем и не признаемся, что ты – Баба-Яга. Скажу — нашел тебя в лесу, заблудилась ты, ничего не помнишь от усталости, документы потеряла. А как спросят имя – назовешься Ядвига.

− Ядвига, — повторила Баба-Яга, — А документы − что это?

− Документы − это документы, в них написано, что ты − Баба-Яга.

− Сроду не видывала никаких документов. И без них все знали меня. Никто меня Кащеем не звал, только Ягой. Ну так пошли, что ли.

− Смотри, не подведи, лишнего не болтай. Как определишься в заведение, я тебя навещу как-нибудь.

− Ступу не забудь приволочь, как появишься. Да метлу прихвати.

− Куда ты там со ступой денешься?

−Не твоего ума дело, — огрызнулась старуха, − давай припрячем инвентарь в кустах, да место наметим, чтоб не запамятовал.

Минут через десять, спрятав ступу с метлой в густом кустарнике,  двинулись в путь. Выйдя из леса, Баба-Яга скукожилась. Зажав рот рукой, смотрела вытаращенными глазами на полустанок, рельсы, немногочисленных людей.

− Держись, старуха! – тихонько прошептал Никита, — то ли еще будет. Сейчас электричка прибудет.

− Это что такое?

− Здоровенный железный поезд.

− Поезд? А что это?

− Да достала уже, — вскипятился Никита, — приедет – увидишь. Только не кричи от страха. Он похлеще Змея Горыныча гремит. Присядь вот на скамейку, а я пойду билеты куплю.

− Каки таки билеты?

Никита сжал кулаки и грозно посмотрел на Бабу-Ягу.

− Молчу, молодец, молчу, — зашептала Яга, — вот сижу уже, видишь?

− Вот и сиди, сейчас вернусь.

 

Никита помчался к кассе, купил два билета до города, заодно посмотрел на часы, висевшие над кассой,  и остолбенел. Часы показывали семь часов утра. Выходило —  на станцию он попал вовремя,  как всегда, как будто и не плутал по лесным закоулкам. Не успев как следует обдумать увиденное, он рванул к скамейке, услыхав шум электрички. Парень  не представлял,  как поведет себя Баба-Яга при виде железного чудища.

Никита подбежал вовремя. Яга собралась прятаться под скамейку.

− Ты куда, ненормальная?

− Чур меня, чур! − заполошно шептала Баба-Яга.

− Поезд это. Поедем сейчас в город на нём. Привыкай.

− Что хошь со мной делай − не полезу в нутро этого чудища, − решительно топнула ногой старуха.

Рассуждать не приходилось. На этом полустанке поезд останавливался на считанные минуты. Никита схватил в охапку старушенцию и поволок в вагон.

От такой наглости Баба-Яга онемела и только таращила глаза, раскрыв рот, демонстрируя окружающим единственный зуб. Никита втащил поклажу в вагон, задыхаясь от тяжести и лесного духа отшельницы.

− Уф! Заморила ты меня. И зачем только я тебя встретил? − отдуваясь и усаживаясь напротив старухи, произнес парень.

− Ты ж сам меня позвал. Я тебя не трогала, −обиделась Баба-Яга, − пошто нечистую силу помянул?

− Вот оно что! Говорила мама: «Не ругайся сын. Не произноси слов плохих». Значит, в наказание ты мне дана, − бросился рассуждать Никита.

 

Баба-Яга, не слушая попутчика, с интересом смотрела в окно на мелькающие пейзажи. Её  заворожили  быстро меняющиеся виды перелесков, полей, деревушек. Никита не тревожил старуху. Понимал − все увиденное ею равносильно  тому,  как если бы он проснулся,  и оказалось что не дома он, а летит в космической ракете в межгалактическом пространстве и смотрит в иллюминатор на космические просторы.

Удивительно, но немногочисленные пассажиры не обращали внимания на колоритную старуху. Правда и присесть рядом с ними желающих не нашлось. Подумав, Никита решил, что Баба-Яга прекрасно вписывается в категорию бомжей, к которым за последние годы окружающие привыкли.

Минут через пятнадцать пейзаж поменялся. Поезд подъезжал к городу,  и зелень лесов сменилась на безрадостные строения привокзальных построек. Иногда мелькали за окном высотные здания, железнодорожные составы, при виде которых Яга в страхе отшатывалась от окна, но не в силах побороть любопытство через пару секунд опять залипала «у экрана».

4.

Из поезда осмелевшая путница вышла сама и с любопытством принялась осматриваться. Никита ухватил старуху за шершавую костлявую руку, велел идти быстро, не отставать.

− Такси! Кому такси!

Никита остановился. Действительно, на такси он обернется в миг. Доставит за десять минут старуху к воротам дома престарелых и успеет вовремя на работу. Благо, мастерская находилась в паре кварталов от старческого приюта.

В такси Баба-Яга уселась  с  удовольствием. Глядя на неё, Никита видел, что городская суета не очень-то пугает лесную жительницу. «М-да, к хорошему привыкаешь быстро!» − ухмыльнулся он про себя.

Таксист недовольно задёргал носом, едва пассажиры уселись на задние сидения.

− Потерпи, командир, − попросил Никита, − старуха в лесу заблудилась, кто её знает, сколько скиталась, ослабла совсем. Везу вот в дом престарелых. Помоги.

− Не вопрос, − сдался водитель, опуская стекло на дверце.

5.

Утро, начавшееся с необъяснимых удивительных происшествий, не собиралось сдавать позиций. Едва такси остановилось у крыльца дома престарелых, из дверей вышла статная женщина средних лет. Никита буквально бросился к ней.

− Помогите, будьте добры. Нашел старушку в лесу. Слабая совсем. Ничего не помнит, только имя. Зовут Ядвига. А я спешу на работу.

− Где старушка? − степенно спросила женщина.

Едва Баба-Яга показалась из такси, женщина скомандовала:

− Заводите, будем оформлять. Бедняга, совсем никакая.

Без особых хлопот Никита сдал старушенцию на попечение работников заведения, не заморочившихся особо по поводу установления личности прибывшей.

Никита даже подумал:  «Может бабуленция по старой памяти морок какой навела на персонал». Тихонько шепнул ей, что навестит через пару деньков,  и рванул на работу.

К мастерской он подошел как раз за пять минут до начала рабочего дня и, не успев осмыслить все странности  утра, был втянут в авральный режим работы. Хозяин мастерской сообщил об отсутствии напарника, а это значит, что все утюги, фены, электрочайники и остальная дребедень, завалившие полки помещения, должны быть отремонтированы до вечера им одним.

− Над Золушкой так не издевались, − пробурчал Никита.

− Какой Золушкой? − обернулся хозяин.

− Сергеич, это я так. Устал что-то.

− Ага, устал. Утро еще, а он устал. Спать надо раньше ложиться, − нравоучительно произнес Сергеич, закрывая за собой дверь.

К вечеру утренняя история казалась нереальной. Никита готов был поверить в галлюцинации, нервную болезнь, во что угодно, только не во встречу с настоящей Бабой-Ягой. Он почти успокоился. Однако,  возвращаясь домой, проходя по лесной дороге, вспомнил о спрятанной ступе и решил проверить её сохранность. Тем более грела мысль об отсутствии Ягусиного инвентаря, а, значит, и реальности утреннего события. Но к удивлению парня, ступа с метлой спокойно почивали под кучей веток.

− Да чтоб тебя, − пнул он ногой летательный аппарат и тут же опомнился:

«Настоящая ступа настоящей Яги. Придурок, посмотри хоть как она устроена».

Никита заглянул внутрь аппарата, но ничего интересного не увидел, да и темнело уже. «Возьму домой», − решил он.

Не встретив никого по пути, Никита благополучно доставил ступу с метлой домой и спрятал их в гараже. Хотя прятать, собственно, было не от кого. Дома его никто не ждал. Даже кот куда-то сбежал после ухода жены. В тот ужасный вечер, семь месяцев назад,  Иринка в одночасье собрала вещички, сказав, что устала и что не простит ему безразличие и эгоизм, что не видит будущего с таким чурбаном бесчувственным, тихонько прикрыла за собой дверь и растворилась в октябрьском вечере. Никита даже не посмотрел в какую сторону она пошла. Злоба и обида душили его, пригвоздили к дивану, лишили разума. Он не понимал, что не так. Считал себя примерным семьянином. После работы сразу домой. Все заработанное безропотно отдавал Иринке, даже халтурные заработки, о которых она временами и понятия не имела. Из вольностей  разве что пиво по пятницам позволял. И то не  в клубах, не с друзьями, а дома, сидя возле компа, выискивая в Интернете информацию о новинках бытовой техники, о её устройстве и обслуживании. Засиживался, правда, допоздна. Вернее, до раннего утра. Иринка спала  глубоким сном, когда он тихонько пристраивался к ней под теплый бочок.

Все, что он просил – немного подождать с рождением ребенка. Ему казалось — ребенок внесет в их размеренную жизнь хаос, лишит свободы. Первые два года семейной жизни прошли спокойно. Но последние два периодически взрывались бурными ссорами, заканчивающимися слезами жены, упрекающей его в эгоизме. Она не видела смысла в пустых вечерах, хотела детского визга и смеха, соплей и какашек. Никита убеждал её в необходимости воздержаться от необдуманных желаний, подождать еще хотя бы годик, поднакопить деньжат.

На утро после ссоры он корил себя, бросился звонить жене, но абонент был недоступен. Через неделю  получил письмо, в котором Иринка просила не искать её и не беспокоиться о ней. Обратного адреса на конверте не было.

Разлука с женой доставляла Никите невыносимые муки. Особенно по вечерам. Тишина в доме, нарушаемая надоевшими звуками телевизора, с каждым вечером все больше заполняла душу Никиты, превращаясь в таинственном органе во взрывоопасную смесь.  В последнюю неделю  казалось — еще месяца два и он  взорвется как надутый воздушный шарик. Теперь он с огромной радостью возился бы с горластым ребенком, вставал бы к нему по ночам,  гулял бы с ним на улице и любил бы свою Иринку, только не ощущать бы такой давящей  пустоты в доме  и душе.

Всё валилось из рук Никиты. Жизнь потеряла смысл и интерес. Работа−дом−сон−работа  −  вот и все, что осталось у него. В придачу к одиночеству сломалась машина, но он даже не пытался отремонтировать её, хотя при желании и упорстве мог это сделать даже сам, без автосервиса, но как бы в наказание, для истязания себя, или от безразличия что ли,   стал ездить на работу в город на электричке. Вот и доездился до встречи с Бабой-Ягой.

После ужина Никита по сложившейся привычке намеревался водрузить себя на диван для просмотра новостей и надоевших передач, но ноги почему-то вывели его на крыльцо, а потом и в гараж. Он включил свет в царстве нужных и не нужных железок, винтов и гаек, обошел вокруг своей «ласточки», обиженно глядевшей на него пыльными фарами, погладил её по капоту и решил завтра же заняться ремонтом машины. Потом подошел к  ступе, внимательно осмотрел её, надеясь найти какие-нибудь кнопки, поднимающие в воздух чудо-машину, но абсолютно ничего не увидел внутри кроме растрескавшихся, покрытых пылью  деревянных стенок «агрегата». Парень взял ветошь и принялся чистить ступу от  пыли.

Подумал, что неплохо было бы смазать её маслом для дерева.  Вернувшись из гаража, почувствовал желание поскорее заняться ремонтом машины. На завтрашнее субботнее утро запланировал кучу дел, чего с ним ни разу не случалось после ухода Иринки.

6.

Никита настороженно открыл дверь дома престарелых. Кто его знает, как бабуленция ведет себя здесь? Может,  уже давно удрала отсюда или выгнали её за нрав и неопределенность личности. Ночью ему сквозь тяжелый сон мерещилось, что  лесная знакомица показала в старческом заведении всю  Ягусину сущность, застращала персонал и постояльцев. Поэтому проснувшись, Никита сразу же отправился по знакомому адресу, благо была суббота, а значит − выходной.

Ничего не дымилось и не коптило в стенах заведения. Старики мирно прохаживались по коридору, кое-кто смотрел телевизор в холле. Никита осмелел и даже с каким-то облегчением подумал о побеге лесной жительницы.

− Молодой человек, добрый день!

Никита оглянулся и увидел женщину,  принимавшую вчера Бабу-Ягу.

− Добрый день, − поздоровался он, ощутив неприятный холодок в животе.

− Зайдите, пожалуйста, в кабинет, − позвала она.

− Маргарита Ивановна, − представилась женщина, едва Никита зашел за ней в кабинет, − директор  Дома.

− Никита, − представился он.

− Вы понимаете, Никита, случай с найденной вами бабкой очень нестандартный. Мы абсолютно не знаем, как  поступить. Ничего не помнит, документов нет, запущенная вся какая-то. Вчера с трудом привели её в нормальное санитарное состояние. Такое чувство, будто в лесу она провела всю свою жизнь. Вы же понимаете − без  пенсии или оплаты со стороны мы не сможем её здесь содержать. Конечно, мы же не звери − на улицу её не выпихнем. Неделю подержим здесь, ну а потом, если никто ею не заинтересуется, придется действовать через органы правопорядка и определять  как лицо без определенного места жительства. А это уже совсем другая песня. Вы меня понимаете?

− Понимаю, −вздохнул Никита, ругая себя мысленно на все лады.

− Вы хотите навестить старушку? Вы удивительный молодой человек. Не каждый в наше время так озаботится судьбой незнакомого человека, тем более такого старого, − растроганно произнесла Маргарита Ивановна, − пойдемте, я вас проведу. Мы заселили её в отдельную комнатку, решили выдержать карантин. Мало ли что.

Директор довела Никиту до двери комнаты, в которую заселили старуху, пожелала ему успехов и удалилась.

Никита не узнал Бабу-Ягу. В кровати, укрывшись до самого подбородка, крепко зажмурив глаза, лежала сухонькая страшненькая бабулька в светлом платочке.

− Это я, Никита, − тихонько сказал он.

Яга живо подскочила, уселась на кровати и зашипела:

− Ты куда это меня приволок, молодец? Да лучше б я по лесу бродила в одиночестве. Ты знаешь, что тут со мной творили? Стыдобища! И мыли, и терли, и разглядывали всю, как будто я это не я, и посмотри, что сотворили со мной, − ожесточенно произнесла она, срывая платок.

Никита остолбенел. Космы Яги превратились в короткую стрижку и даже украсили её зловещий лик.

− О! Да новая прическа тебе очень даже идет! − засмеялся он.

− Издеваешься над старухой? Погоди у меня! − обиженно погрозила Яга пальцем с коротко остриженным ногтем.

− Ха−ха−ха! И маникюр тебе сделали!

− Какой минакюр?

− Ногти, вернее, когти обрезали!

− Говорю ж тебе, измывались надо мной как хотели, − пригорюнилась Яга.

− Я тебе вот гостинцев принес.

− Гостинцев? Это хорошо, − обрадовалась Баба-Яга, − харчуют тут добре. Блюды невиданные дают. Вкуснотища! А что тут у тебя? − заглянула она в пакет и зашелестела обертками конфет.

− Пойду я, дел еще много.

− Иди−иди, милок, − запихивая конфету в рот, разрешила Яга, − только сказать хочу − не останусь тут долго. Поможешь назад в лес вернуться. Наберусь сил и отправлюсь. Не моё это. Приходи через пару дней, поможешь.

− Угу, − неопределенно произнес Никита, удаляясь.

7.

Вечером он вернулся домой, нагруженный пакетами и свертками с необходимыми запчастями. Перекусив, отправился в гараж  и занялся ремонтом машины. Провозился до ночи, но результатом остался доволен. Машина завелась. Завтра  решил съездить в автомастерскую, показать машину мастеру на всякий случай.

Заодно Никита тщательно покрыл ступу Бабы-Яги специально купленной сегодня мастикой из карнаубского воска  для придания глянца и прочности. Он почему-то решил, что ступе не повредит такой ремонт. Яга все равно жаловалась, что ресурс выработался. Если  уж агрегат летать не будет, так хотя бы  для глаз приятной станет.

Перед мастерской стояла вереница машин. Никита пристроился в хвост очереди и приготовился терпеливо ждать.

− Никитос, это ты?

Никита вздрогнул и выглянул в открытое окно. Возле машины стоял друг детства Ильюха Зверев.

− Ильюха, привет! − радостно закричал он, выходя из машины, − вот так встреча! Какими судьбами? Ты же вроде уехал куда-то?

− Да вот вернулся. Решил в родном городе бизнесом заняться. Ты что, не слышал?

− Что?

− Ну вот, − деланно обиженным тоном протянул Илья, − думал все население родного города в курсе.

− Да в каком курсе? Что ты задумал?

− Через неделю открываю парк развлечений. В газете нашей статью на целый разворот напечатали. Не читал?

Никита пожал плечами.

− И на сайте города тоже информация есть. Что и сайтом не интересуешься?

− Да как-то не до того было. Теперь, конечно, посмотрю, − пообещал Никита.

− Посмотри обязательно. Помнишь, в детстве качели-карусели, крепости, казаки-разбойники? Арендовал я старый парк на окраине,  −  улыбаясь, объяснил Илья.

− А−а! Думаешь, пойдет? −  недоверчиво спросил Никита.

− Думаю, пойдет. Не зря же вложил в эту затею все, что завещали бабки−дедки мои. Ты же помнишь, они не бедствовали. Думаю, парк развлечений будет лучшей памятью о них.

− Ну да, − согласился Никита.

− А ты как? Чем занимаешься?

− Да так. В мастерской одной работаю.

− А что ты там делаешь?

− Ремонт всякой техники бытовой.

− Никитос! Это судьба! Я тебя прошу − пойдем ко мне. Если боишься, сразу  не увольняйся, будешь работать в свободное время. Ты же понимаешь, сколько там механизмов всяких, за всем надо смотреть. Соглашайся, не обижу.

− Подумаю, − ответил Никита, ликуя в душе.

 

Мастерская надоела хуже редьки. Да и Илью он знал с детства. Гнили за ним не водилось. Всегда был человек слова и дела.

− Знаешь что, давай после мастерской заедем в парк. Посмотришь, что да как, − предложил Илья.

Конечно Никита согласился.

7.

− Ну ты даёшь! − только и смог сказать Никита при виде аттракционов, каруселей, детских площадок, занявших место старых скамеек и скрипучих качелей, десятилетиями стоявших в этом парке.

− Это еще не все. Если хорошо пойдет − планирую детское кафе стационарное поставить. Пока, правда, мороженое и напитки только привозные будут. И, знаешь, хочу изюминку какую-нибудь. Что-то такое, чего нигде нет. Что-то типа визитной карточки. Понимаешь?

− Понимаю.

Никита огляделся вокруг. В парке, несмотря на  обилие развлечений, сохранились зеленые зоны, заросшие огромными деревьями. Сумасшедшая идея внезапно пришла в голову. Он решил признаться Илье во всем, что произошло с ним за последние два дня.

Илья не перебивая выслушал, внимательно глядя на друга.

− Если бы не знал тебя, подумал бы что ты рехнулся, − подытожил он безжалостно, − но бабушка учила меня − в жизни ничего не бывает просто так и  все события взаимосвязаны. Главное − увидеть нить. Никитос, ты увидел нить?

− Если бы не увидел, не рассказал бы тебе ничего.

8.

Открытие парка развлечений проходило грандиозно! Казалось, все население города приехало на окраину посмотреть на открывающееся чудо. В программе открытия значились торжественное разрезание ленточки администрацией города, песни и танцы детских коллективов, бесплатная раздача сладких угощений и воздушный номер, не знающий аналогов ни в одном парке мира!

Никита волновался ужасно. Неделя, круто поменявшая его жизнь, пролетела как один день в нескончаемых хлопотах. Пришлось уволиться из мастерской под вопли Сергеича, кричавшего вслед, что даже если на коленях приползет, он его назад не возьмет. Никита не жалел об увольнении. Почему-то все последние дни ему казалось, что он поступает правильно, в душе поселился покой, о котором он мечтал уже больше полугода.

 

И вот началось! Все пункты программы друг за дружкой без сбоев выполнялись. Детишки и родители в восторге от концерта и угощений разрумянились, развеселились и жаждали попасть на аттракционы, но объявили  воздушный номер «Полёт на ступе настоящей Бабы-Яги, хранительницы парка развлечений».

Аплодисменты, сопровождаемые смехом и визгом детей, сотрясли парк.

Вдруг из самой гущи деревьев взмыла вверх ступа с Бабой-Ягой и принялась накручивать виражи над парком. Баба-Яга, приложив руку козырьком ко лбу, зорко смотрела на посетителей, временами зычно оповещая: «Высоко сижу, далеко гляжу!»

Шквал аплодисментов, крики «браво», «Баба-Яга, ты − супер!» не утихали.

И дети, и родители в один голос утверждали: «Баба-Яга как настоящая! Это ж надо так сделать!»

К Илье подошел представитель городской администрации и поинтересовался, где он нашел такого артиста и как управляется летательный аппарат. Илья, готовый к этому вопросу, вежливо улыбаясь, ответил:

− Артист заслуженный, правда, подзабытый народом. Летательный аппарат сконструировал мой заместитель по технической части Никита Иванович. Но не спрашивайте, секрет он не выдаст − коммерческая тайна.

Тем временем, постепенно снижаясь, ступа с Бабой-Ягой скрылась в кроне деревьев.

Илья объявил о ежедневных полетах над парком Бабы-Яги  по определенным часам и о том, что она будет встречать посетителей на входе в парк.

Послышались одобрительные возгласы,   разгоряченная публика отправилась на аттракционы.

Никита, улыбаясь, шел по дорожке. Все получилось! Главное −не спать на диване и не делать вид, что тебя не касается чужое горе, пусть даже и Бабы- Яги. Да если задуматься − не от хорошей жизни она противной злюкой была. Отмытая и сытая, за неделю она преобразилась неузнаваемо и оказалась очень даже приятной старухой.

 

− Девушка, пломбир, пожалуйста, − доставая монетки из кармана, попросил Никита продавщицу, стоящую к нему в пол-оборота и заворожено глядевшую на малышей, со смехом и визгом съезжающих с горок.

Непроизвольно он тоже засмотрелся на карапузов и вдруг услышал долгожданный родной голос:

− Здравствуй, Никита.

Вздрогнув, взглянул на продавщицу и, задохнувшись от счастья, сдавленным голосом вместо приветствия ляпнул:

− Иринка, давай родим ребенка.

 

Свинья в Волшебном лесу

 

Когда прекрасным, а может быть, вовсе не прекрасным солнечным утром Пятачок признался Винни Пуху, что он вовсе не Пятачок, а Нюша,  жизнь в Волшебном лесу поменяла свой ход.

Нюша оказалась очень хозяйственной,  сходу захватила инициативу в свои руки, то есть ноги или, вернее, в копыта,  решила что незачем распылять  силы и здоровье на уход за двумя домиками и им с Винни надо поселиться в каком-то одном. Нюша, как истинная  хозяйка, определила что жить они отныне будут в ее уютном  домике, и жить будут семейной парой, раз уж так сложились обстоятельства.  Холостяцкую берлогу Винни, опять же по предложению Нюши,  за символическую плату: убирать семь раз в неделю домик сладкой семейной парочки сдали в аренду нудному Иа, у которого от постоянных соленых слез свой домик развалился.

Зажили Винни и Нюша одной семьей, перетянув  нехитрые пожитки Винни в Нюшин домик . Да и какие там пожитки? Горшок от меда и тот был подарен Иа…

Можно было бы позавидовать счастью Вини, заимевшему в местности с дефицитом женского пола свою собственную жену, о которой он еще день назад даже не мечтал. Но…

Утро. Солнышко пробивается в окошко домика новой ячейки лесного общества, на столе дымятся чашки с чаем, Винни и Нюша усаживаются за стол. Нюша деловито спрашивает:
− Винни, а ты какой лапкой размешиваешь чай?
Винни удивленно смотрит на Нюшу, потом на свои лапы и отвечает:
− Правой.
− Странно, что она у тебя не обожжена,− деловито говорит Нюша  и продолжает: − А я, вообще-то, размешиваю чай ложкой! – Нюша демонстративно взяла ложечку и очень аккуратно, стараясь не стучать о края чашки, стала размешивать чай.

Винни укоризненно посмотрел на Нюшу, с обидой в голосе произнес:
− Ты что, позвала меня к себе жить, чтобы издеваться? По-моему,  я не давал тебе повода.
− Ну что ты,  дорогой, я просто хотела тебя повеселить. Прости меня, пожалуйста, ведь у меня еще так мало женского опыта, тем более опыта жены. Все произошло очень стремительно,  я даже не успела опомниться.
− Да ладно, Нюша, проехали. Но если честно – Пятачком ты мне нравилась больше. Как-то не замечал в тебе ехидства. Может ехидство – это женская черта характера?

Неизвестно, чем бы закончились пререкания парочки, если бы на пороге не появился Иа, пришедший платить за квартиру, то есть производить уборку домика.
− О, Иа, доброе утро, проходи, попей с нами чаю, − радостно поздоровался Винни с другом.
−Доброе, если его вообще можно назвать добрым, − уныло отозвался Иа. − Вам хорошо, вы вместе, вместе и чай пить веселее, не то что мне.
− Да уж куда веселее, − ответил Винни, косясь в сторону Нюши. − Я вот тут себе чуть лапы не обжег, размешивая чай.
− Ты опять за свое? Я же попросила прощения, что за грубые создания эти мужчины! – Нюша с обидой отставила чашку и вышла из-за стола. – Я в салон красоты. Чтобы к моему приходу все блестело, дорогой Иа, иначе съедешь с квартиры. А ты, Винни,  вымой лапы, прежде чем размешивать чай!
− Интересно, где это у нас салон красоты появился? – удивленно спросил Винни.
−  Сова постаралась. Есть спрос, есть и предложение. Некоторые не спят, а идут в ногу со временем. Кстати, мы еще об этом поговорим с тобой,  дорогой Винни! − со злорадством пообещала Нюша, громко стукнув дверью, выходя из домика.

− Страшная сила – злость свиньи, – задумчиво произнес Иа. −  Теперь я не знаю, что лучше – одному жить  или парой?
− Ты знаешь, есть свои прелести в семейной жизни, − загадочно произнес Винни, сладко потягиваясь.

Иа, понуро опустив уши и хвост, принялся за уборку. Винни уютно устроившись на диванчике,   с удовольствием  наблюдал за другом.
− Дорогой Иа, прелесть первая – я лежу на диване, а ты убираешь. А ведь раньше мне самому надо было заботиться о чистоте домика.
Иа еще больше ссутулился, елозя тряпкой по полу. Винни, желая окончательно утвердиться в глазах друга, добавил:
− Вот увидишь, Нюша вернется домой и будет  как шелковая, уж я-то знаю слабый пол!

Иа внимательно обвел взглядом комнату:
− Уф! Дорого мне обходится жилье! Может,  по-дружески сбросите плату до четырех раз в неделю?
− Не обижайся, Иа, но с этим вопросом обращайся к Нюше. Она в этом деле главная. Кстати видишь – это вторая прелесть. Мне не надо ломать голову и портить с тобой отношения. Пусть этим занимается Нюша! – ответил Винни, сладко засыпая.

…Винни проснулся от стука двери. Он открыл глаза и чуть не упал с дивана. Перед ним стояла Нюша… Нет, не Нюша, а гламурная свинья, простите девушка. Щетина, когда-то покрывавшая ее розовое тело, куда-то делась. На голове кучерявились прелестные завиточки. Реснички  были завиты, и потемнели, от чего взгляд Нюши сделался томным и таким зовущим!
− О, чудо! – только и смог произнести обалделый Винни. – Это ты? Как ты смогла все это сотворить?
− Я же тебе сказала, что некоторые не спят. Сова  сделала мне депиляцию.
− Что сделала?
− Желаю тебе никогда не узнать на своей шкуре, что это такое, дорогой Винни. Это – когда всю щетину с моего тела Сова выщипала своим клювом.
− Обалдеть! Ведь это же очень больно!
− Да, Винни, больно и в придачу  очень дорого.
−Как это дорого? – недоуменно спросил Винни.
−Это значит, что теперь мы должны Сове заплатить за работу.
− Что это значит «заплатить»? – озадаченно поинтересовался Винни.
− Любая работа должна оплачиваться, Винни. Сова открыла салон красоты. Тратит  время и силы, поэтому должна получать вознаграждение за свою работу.
− А чем же мы ей заплатим? Ведь у нас ничего нет. Горшок я подарил Иа, а ты подарила ему шарик. −  Винни обвел глазами домик,  − здесь больше ничего стоящего нет.
− Не печалься, дорогой! Я уже все придумала! Слава богу, мир не без умных друзей! Глядя на Сову, Кролик также открыл свое предприятие. Теперь он − владелец плантации.
−  Какой плантации?
−  Ну, огорода, если тебе так понятней. Поэтому завтра с самого утра ты отправишься к Кролику, наймешься к нему на работу, будешь работать на  плантации и получать заработную плату выращенной продукцией.

− Какой продукцией?

− Повторяю для тупых – выращенной! То есть, морковкой, капустой. Понятно?

Поэтому расплатиться с Совой нам не составит труда.

− Какой кошмар! Во что превратился наш лес за считанные часы! – возопил Винни. – И все это из-за того, что кто-то решил превратиться в свинью!

Возмущенный  Винни  выскочил из домика и помчался, куда глаза глядят, вернее − куда не глядят, потому что через несколько метров он со страшным грохотом врезался в дерево и …открыл глаза.

Оказалось,  Винни свалился с кровати в своем собственном домике! Уснул и свалился с кровати. А весь этот ужас ему просто приснился.
− Ура! Ура! Ура! – закричал Винни, выскакивая из домика. − Все по-прежнему! Где мой друг Пятачок?
− Пятачок! Пятачок! – кричал Винни по пути к домику друга.
− Что случилось, Винни? – испуганно спросил Пятачок, показавшись на пороге  домика.
− Какой ты щетинистый, милый Пятачок! И ты не представляешь, как это здорово, а главное, дешево!
−  Винни, что с тобой? Ничего не понимаю, − Пятачок смотрел круглыми глазами на Винни, хлопая белесыми ресничками, − что такое «дешево»?
− И не надо ничего тебе понимать, дружище. Главное, это чтобы ты не превратился в свинью! – радостно вскричал Винни.

 

За кулисами сказки

− Буратино! Просыпайся, Буратино! – трясла за деревянные плечи длинноносого мужа Мальвина.

− Вот чурка березовая, не слышит ничего. Вставай, дрянь! Набрался вчера с Барабасовичем, так совесть имей – времени нет совсем. Каждая минута на счету, − продолжала взывать к  мужу Мальвина.

Буратино что-то промычал и продолжал посапывая лежать на кровати, задрав нос к потолку.

− Ах, ты так? Ну, погоди, я знаю, как тебя поднять! – зловеще прошептала голубоволосая красавица и отошла от кровати.

− А кто это у нас здесь замерз? – вернувшись, пропела она над ухом Буратино, − кто хочет немножко согреться у огонька? Да это же наш Буратинушко. Вот сейчас мы его погреем! – напевно причитала Мальвина, чиркая спичкой о коробок.

−Ты что, совсем ум потеряла? – вскочил деревянный муж, услышав самый страшный для себя звук, − думаешь: сгорю − так тебе легче будет? Небось,  уже с Пьеро сговорилась, мечтаешь с интеллигентом пожить! Так помрете с голоду! Что он может? Кто его сопли будет слушать? Кому нужны его занудные стихи-песенки?

 

− Что ты плетешь? – вскричала разъяренная жена, − нужны вы мне оба. Надоели, недотепы! Если уж на кого вас менять – так только на Барабасовича! Вот где жилка предпринимательская – нигде не пропадет!  Собирайся давай! Сейчас он будет здесь.

− А который час? – напряженно глядя на настенные часы, спросил Буратино.

− Как был неуч, так и остался, — презрительно произнесла Мальвина. Одиннадцать скоро. Пять  выходов у нас и ночной концерт.

−Ну не шуми так, Мальвинушка! – сощурив хитрые глазки и собрав губы в мешочек, тоненько пропищал Буратино, − подай лучше мои полосатые носочки да жилетку с колпаком.

− Держи, все уже готово, — бросила на кровать вещи жена.

−Ой, ну чтобы я без тебя делал! Кстати, любимая, а как мы будем встречать Новый год?

− Да что ж за издевательство такое! Как будто у нас есть выбор! – со слезами на глазах ответила Мальвина, − уж сколько лет живем, как заводные – год гастролируем без отдыха, потом новогодний чёс и, хорошо, если к двенадцати ночи Барабасович устроит нам фуршет где-нибудь за кулисами.

За тонкой деревянной перегородкой кто-то плаксиво застонал, а затем, еле сдерживая рыдания, произнес:

− Ну нет же чтобы уже угомониться, уважаемые соседи. Ведь не одни же здесь живете. Когда только запомните это?

− Вот воздыхатель твой проснулся, иди, пожалей его, милая, − захихикал Буратино.

− Как тебе не стыдно! Что ты несешь? Пьеро прекрасно понимает, что я замужем и не питает пустых иллюзий, − отчитала мужа Мальвина.

За перегородкой раздался долгий тяжкий вздох.

В это время распахнулась дверь, в проеме которой показался Артемон.

− Р-р-р! Вы еще не готовы?  Бар-р-рабасович ждет вас!

− Идем, милый, идем! – пропела Мальвина, дергая за курточку Буратино, опустившего свой нос в стакан с водой. − Столько лет прошло, а хорошим манерам так и не научился, − прошипела она в сторону мужа.

Из-за перегородки вышел бледный Пьеро.

− А ты куда тянешься? – рыкнул Артемон, − Новый год – веселый праздник и тебе нечего тоску на окружающих наводить. Сиди за своей перегородкой.

Плечи Пьеро поднялись, а потом затряслись от беззвучных слез.

− Опять без зарплаты останется, −  с состраданием к Пьеро и опасением за себя прошептала Мальвина, − пойдем же скорее, мой деревянный, пока нас зовут.

Они вышли из дверки, сделанной в стене у  большущего старого сундука с реквизитом, пробежали по деревянному полу до выхода на сцену и тихонечко выглянули в зрительный зал, в котором были заняты меньше половины зрительских мест.

Мальвина, вздохнув, произнесла:

− Опять аншлага нет. Соответственно – и премии тоже нет. Скажи мне, Буратино, стоило из-за вот этого, – она показала рукой в сторону зрительного зала, −   искать золотой ключик и рваться в эту страну? Это же еще как нам повезло встретить здесь Барабасовича, а так и вовсе были бы неизвестно где – без работы, без жилья…

Буратино, понурив голову, упершись носом в грудь, слушал  жену, но как только раздались первые аккорды заводной, веселой музыки, рванул на сцену, потянув за руку Мальвину…