Многих современных актёров следовало бы именовать не «народными», а «простонародными», как ряд писателей, некогда превозносимых — «псевдонародными»; тем не менее существует подлинная, сколько бы ныне не подвергался осмеянию этот термин, народность — прорастающая из самых глубин, из гущи и дебри страны и витальных её возможностей, и Василий Шукшин лучшее тому доказательство.
Все ипостаси его деятельностью отмечены сим высоким знаком: и каждой было бы достаточно для величия, для того чтобы остаться в истории культуры столько, сколько она будет продолжаться; но писательская высота Шукшина — особая: она от подлинного золота речи.
Как естественно фраза любого рассказа ложится в другую! Как просто и ясно выходят из недр жизни замечательные персонажи: хитрованы и простачки, скрипящие деды, и грезящие о космосе будущего мальчишки, праздные болтуны… и огромный, могутный телом поп, которого пырни ножиком — по желанию пьяного глуповатого мужичка — так поболит немного и зарастёт.
И юмор Шукшина — из деревень, от жизни, простой и необходимой, с её повседневным хлебом и подвигом ращения детей… Как срезал Глеб Капустин зарвавшегося московского интеллигента! и ничего, что философию перепутал с филологией, так даже забавней…
Простота, известно, хуже чего бывает, но у Шукшина — яркая ясность: будто воздух сгущается в волшебные рассказы, открывая новые и новые ипостаси жизни народной — той, каковою была в годы, отмеренные мастеру.
И — рассказ к рассказу — будто строится терем прозы, нет! Китеж всплывает из вод нынешнего дурновкусия и глупости, связей и торгашества премиями: Китеж, сияющий красками ума, юмора, доброты — а всё это проза Шукшина предлагает в избытке.
Но не только в рассказах великолепны мускула мастерства Василия Макаровича: и «Любавины», густо замешанная история рода, возвышаются над обилием разной мелкотравчатой и толсто-томной прозы; что за герои! какая великолепная гроздь характеров!
И Стенька бушует — оставшийся в веках, не прекратил ни бунта своего, ни разгула — проигравший победитель, пытаемый в конце так страшно, но смехом над палачами глумящийся, не дающий им насладиться стонами своими.
Василий Шукшин рядом с нами: вот они тома его, на многих полках; Василий Шукшин удивляется нам — как могли дойти до такой агрессивности, эгоизма, алчности; как могли дойти до не-чтения книг, или чтения макулатуры, как могли стать такими…
Изменитесь! Призывают тома великолепного Шукшина.
Вчера в который уже раз пересмотрел спектакль «А поутру они проснулись…». Простые истории т.н. простых людей — и в этом их НЕНАДОЕДАЕМАЯ притягательность.