Уступая разрухе, в дали колоннад
И вождей с поржавевшими спинами,
По окраине южной лачужки стоят
Переулочками тополиными,
Мокнет осень богатая в дни октября
Разоренная позже. Овал фонаря,
Зарешеченный ржавчиной, этот
Охранительный ангел ночной мошкары
Льет во тьму теплый свет от
Смертной стужи промозглой октябрьской поры,
Просветляя извечных здесь луж зеркала
Тротуаров худых, тая в складках стекла.
Днем погаснет. Светила скупого венца
Не боясь, облака без пощады
Соберутся кропить прошлых лет образца
Рыжеватые кровли, фасады
И плащи, и помятые шляпы из фетра
На прохожих седых в переулочках ретро.
Обветшалый, затерянный, глохнущий мир.
Во дворах возле самого леса
Сторож верный хранит отсыревший эфир —
Тишина, благодати завеса.
День. В объятьях багряной своей красоты
Спеет в гроздьях рябина. Так кажется ты
Слышишь ясно сквозь осени морось и хлад,
Оставляя ступени разбитых порталов,
Старомодных духов разлитой аромат
В недрах этих пустых, постаревших кварталов,
Или, кажется, детство, сняв стеклышки с глаз,
В городах сиротеть все не бросило нас.
Счастье
Счастье это большой старый город,
Приютивший юность когда-то, бродяжку в цветной короне.
Счастье — двор золотой от солнца в твоём районе,
Где идёшь опять и силён, и молод.
Где так хочется жить беззаботно, безумно и вечно.
Если ты не один, если ты не один, конечно…
Счастье в ладонь ложится, рукопожатье
Или алое яблоко, привезённое с дачи.
Счастье — дар, ослепительный миг удачи —
Прошлых лет подружки теперь поцелуй и объятья.
Счастье — дочка, почти уже взрослая с длинными волосами,
Когда смотрит она на тебя твоими глазами.
Но и память скитаний… Улицы без друзей,
Города без окон, где люди, точно глухие.
Годы нищенства, чьи-то слова плохие…
Эта память, коснувшись теперешней жизни твоей,
Превращает в сокровища, в россыпи золотые,
Как волшебная палочка, вещи и чувства простые.
He таял снег…
Не таял снег, убор глухой
Полям и травке луговой
К морозу славная обновка,
Но март лучи сквозь тучи льёт…
Гляди-ка, по стеклу ползёт
Букашка, Божия Коровка!
Гляди, она уже летит,
Расправив крылья рыжий шёлк!
Весне платить почтенья долг,
Лучи приветствовать спешит.
Хоть и тепло не наступило,
И снег под вечер налетит.
В лесу
Здесь вековые сосны силачи
Шумят, и дятел тут стучит, стучит.
Здесь мотылёк, проживший только день,
Твой взор украл, летя сквозь свет и тень.
Ты тут повсюду видишь бытиё,
Здесь жизнь кругом, она очам несметна…
Здесь даже одиночество твоё
Средь этой жизни пёстрой не заметно.
Утром синим…
Утром синим идёшь, не сутулясь в плечах.
И в глазах и вокруг светло.
Боль проходит и снова кровь горяча,
И растаял снег, и бледным рукам тепло.
Ты идёшь по задворкам, по старым кварталам, деля
С воробьями апрель, с детворой золотистые лужи…
Ты счастливый. Наверное, как тополя
Нынче в чудные дни после снега и стужи.
Элегия
Деревья старых парков городских,
С годами лучше понимаешь их,
Хотя б от части.
Их, окружённых сорною травой,
Забытых всеми (может быть и мной)
Во дни ненастья.
А статуи тех парков, средь их бед
Печать хранящие упрямо столько лет
Античных вкусов.
Ты по неволе им рукой махнёшь,
Когда усталый или пьян бредёшь
В избытке чувств.
И как ни будь, когда не будешь злой,
Когда, вдохнувши пыли золотой
С листов осенних,
Вдруг остановишься и встанешь в полный рост,
Тебе покажется, что ты велик и прост
В своём забвенье,
Как этот парк. Ты так же одичал,
Ты позабыл историю начал
Своих тропинок,
И над тобой лишь синий небосклон
Один, да звёзд сиянье… Так и он
Глядит с картинок
Художника, чья акварель одна
Чья кисть способны оправдать сполна
Дерев невзрачность,
Глядит, насквозь пронизан синевой,
Храня лучам, для их игры живой,
Свою прозрачность,
Как ты хранишь тут, в городской глуши
Живую тайну ветреной души…
Зима уж на излёте, не грусти.
Едва сомкнёшь пушистые ресницы,
Лишь вновь свой неприступный взгляд царицы
Раскроешь, и прикажет расцвести
Окрестностям и далям без границы
Огонь весенний, молвив: «Снег, прости!»
Коснёшься трав, вдохнёшь дурман цветов,
Удивлена весенним рукодельем,
И чудо! Обернётся чистым зельем
Зимою злой простуженная кровь.
И душу осенит хмельным весельем.
И ты тоски своей не вспомнишь вновь…
Hills of Annesly, bleak and barren…
Лорд Байрон.
Места унылые, где юность отцвела,
Я ваше не забыл очарованье.
Любовь, мечта моя и наказанье
Меня по этим улочкам вела.
Ее желания и приказанья,
Капризы и безумства без числа.
Меня и ныне, грешного влечет
Идти сюда порой сырого лета,
Так властна надомною память эта…
Здесь страсть моя теряла горький счет
Мольбам нечаянным, порывам без ответа,
Страданиям без мести в свой черед.
Променад
В цветном потоке уличных огней
иду по камушкам старинных мостовых,
гуляю средь фасадов вековых.
Здесь всюду царство памяти моей.
И всюду словно гости прошлых дней,
кружатся тени выбывших до срока
друзей исчезнувших. И средь теней
душе не так, не так уж одиноко
в потоке пёстрых городских огней.