В рамках 20-го юбилея побратимских связей между Самарой и Штутгартом театр «Самарская Площадь» показал 5 октября в штутгартском Ренитенц театре свой спектакль «Мы играем Бидструпа».
Как известно – театр начинается с вешалки. Театер «Самарская Площадь» в Штутгарте начинался с длинной очереди в кассу. Но это было не самое удивительное. Самое удивительное для самарских гостей было то, что в длинной очереди в кассу за билетами стоял «как простой смертный»…бургомистр Штутгарта! Так что, не только самарские актёры сыграли спектакль «Мы играем Бидструпа» для штутгартских зрителей, но и штутгартские зрители показали самарским гостям спектакль «Мы играем Демократию».
Штутгартский Ренитенц театр – это кабаре, основаное более полувека назад замечательным кабаре-пианистом и сатириком Герхардом Войдой (87 лет) и возглавляемое сегодня Себастианом Вайнгартеном.
Театр «Самарская Площадь» – это серьёзный драматический театер, основанный на волне горбачёвской перестройки в 1987 году режиссером Евгением Дробышевым, в репертуаре которого Чехов, Гоголь, Островский и другая классика.
Идея чиновников двух городов «скрестить ужа с ежом» на том основании, что оба заведения являются театрами, с самого начала выглядела сомнительной. Теперь, через 20 лет сотрудничества, это стало очевидно. И именно поэтому драматический театер «Самарская Площадь» просто вынужден второй раз привозить в Штутгарт один и тот же спектакль «Мы играем Бидструпа», который уже 22 года в репертуаре театра. Это единственная вещь в большом репертуаре театра хоть как-то подходящая к профилю Ренитенц театра-кабаре.
Теперь о самом спектакле «Мы играем Бидструпа»: я видел обе постановки в Штутгарте и в мае 2008 и сейчас в октябре 2012 и могу сравнить их. На мой взгляд, последняя постановка стала более отточеной и профессиональной. Причем, как это ни странно, в спектакле, где много пантомимы, пластикти, движения, актёры старшего поколения с более солидными формами, играют профессиональнее, чем юные актёры с более стройными фигурами. Хореографию спектакля и музыкальное сопровождение стоит отметить особо – они удивительно хорошо дополняют друг друга.
Если говорить в целом, то спектакль обречён на успех заранее, потому что – это вечный юмор Бидструпа! И режиссеру Дробышеву не только удалось сохранить юмор Бидструпа, но и внести в него элементы самоиронии, что поднимает спектакль от быта к Бытию, от понимания сиюминутных успехов – к Вечным ценностям.
Для современной России, где социальное расслоение общества огромно, и абсолютное большинство населения занято исключительно добыванием денег, причём зачастую любым путём, спектакль является даже более актуальным, чем для хорошо сбалансированной социальной Германии. В спектакле, шедшем на двух языках с синхронным переводом, приводится известная фраза Маркса о том, что классовая борьба – является движущей силой истории.
«Нет!» — возражает ему Бидструп, а ещё раньше Мандельштам: «И море и Гомер – всё движется Любовью!»
И далее идёт пантомима о недалёком грабителе, не читавшем Мандельштама, но напавшем на несчастную девушку. Он заставляет её под дулом пистолета сначала снять с пальца драгоценное кольцо, потом снять золотые сережки, потом модную кофточку , потом снять дорогие джинсы, и, увлёкшись работой «давай, давай быстрее», снять и всё остальное. Он забирает всё «нажитое в результате классовой борьбы» и уже готов бежать. Но грабитель не читал не только Мандельштама, он не читал ещё и Библию, где Господь наказал жене Лота, уходя не оглядываться, чтобы не превратиться в соляной столб. Наш неверующий грабитель оглянулся напоследок на свою жертву – и остолбенел!
Он возвращает жертве, уже почувствовавшей силу своих чар, сначала «всё остальное», потом джинсы, потом кофточку, потом сережки и наконец надевает ей на пальчик драгоценное кольцо. Жертва, виляя кормой, уплывает за кулисы, а несчастный грабитель с неоконченным средним образованием тащится за ней, напоследок угрожая пистолетом зрителям, ставшим свидетелями торжества Любви над классовой борьбой!
Эту пантомиму я описал довольно подробно потому, что спектакль Дробышева состоит из множества подобных философских пантомим, происходящих на фоне одинокой скамьи в центре сцены и нескольких карикатур Бидструпа по бокам и на задней стене. Режиссер, сознательно или интуитивно, поставил в центре сцены и в центре всего спектакля гениальную метафору — СКАМЬЮ!
По-немецки, казалось бы, совершенно разные слова: «скамья» и «банк», – звучат одинаково: «Bank». Это идет из средневековья, когда ростовщики (будущие банкиры) просто сидели на своих скамейках (банках) и выдавали клиентам кредиты. Все страсти человеческие, кипящие на сцене, и Любовь, и ненависть, и ревность, и примирение происходят на фоне скамьи-банка-денег в центре сцены-жизни. Но и у Бидструпа и у Дробышева, в отличие от Маркса, скамья служит только фоном, на котором смешные и печальные людские страсти – первичны, а скамья-банк – вторична.
Большинство зрителей (а зал был полон!) так и восприняли спектакль – весело и непринуждённо. Ренитенц театер-кабаре плавно перетекает в прекрасный ресторан, где обычно и происходит обсуждение спектаклей. Я успел не только поужинать, но и поговорить об увиденом спектакле с основателем театра Гердом Войдой и его подругой французско-немецкой актрисой Ивон Марли Шрамм, которые за свою жизнь успели посмотреть достаточное количество спектаклей.
Ивон очень понравилась хореография и пластика спектакля, а Герд отметил отличную сыгранность всего ансамбля актёров в целом. Оба были в восторге от обилия юмора в спектакле, и что всё крутится вокруг любви.
Достоевский говорил, что от любви до ненависти всего один шаг. А кто-то, перефрази-руя классика, заметил, что от смешного до великого тоже один шаг.
Поэтому я с нетерпением жду, когда в середине декабря „Самарская Площадь“ привезет в Штутгарт серьёзный спектакль Евгения Гришковца „Планета“.
Тогда и можно будет судить, случайно ли оказалась скамейка Дробышева в центре сцены-жизни.