Началось это путешествие с потери — пришлось впервые за долгое время пропустить книжную выставку Nonfiction 19, которая как обычно проходила на стыке ноября и декабря. Проходила в мое отсутствие, ибо в этот раз нас переманила муза дальних (может и не очень на этот раз дальних) странствий. Она позвала нас в поездку в Калининградскую область почти на 20 дней.
Сказано — сделано, благо подвернулась возможность. И вот уже самолет Utair несет нас над облаками, среди немыслимого ближе к земле солнечного сияния в самом начале последней декады ноября. Даже не Калининград, а именно Светлогорск был нам интересен. Мы думали, что это — курортное место, популярное как дачная обитель некоторых руководителей и высшего командного состава третьего рейха, сохранившееся нетронутым в большую войну. Опять же Прибалтика, к которой у нас особое отношение. А тут выпал случай побывать в новом месте и всё посмотреть своими глазами. Два часа лёта вместо длительного железнодорожного путешествия на Северо-Запад с пересечением государственных и таможенных границ, да еще самолетом и дешевле, если не считать доплаты за необходимый для 20-дневного отдыха багаж.
Экскурсия в Светлогорск. Вожделенный городок совсем близко, 1-2 остановки регулярного автобуса от того места, где мы расположились. Тем не менее, на следующий день по прибытии берем экскурсию с гидом, чтобы послушать его и осмотреться. С гидом нам повезло. Первое знакомство — архитектура и городская скульптура. Стараниями городского архконтроля, отслеживающего реставрацию старых строений и проекты современного строительства и городского благоустройства, старые дома конца XIX — начала XX вв. и новые — вплоть до начала XXI в. более или менее составляют архитектурный ансамбль, где множество домов отделаны или, по крайней мере, расписаны под фахверковые строения гораздо более ранних времен, где сочетались каменная или кирпичная кладка и деревянные вставки.
Поскольку уже к концу войны между странами антигитлеровской коалиции было определено, кому отойдет восточная Пруссия, война здесь заканчивалась без бомбежек и артобстрелов. В том числе приморская зона, в которой расположились потом курортные конгломераты, включая и Светлогорск, практически обошлась без разрушений. Центры курортной зоны сохраняли старые названия по 1946 г., после которого Раушен и превратился в Светлогорск. Сегодня в городе достаточно много новых многоквартирных домов, более или менее роскошных вилл и отелей, но новоделы в общем не нарушают сложившийся архитектурный стиль. Старые сооружения и дома соседствуют с новыми, парки и скверы, по крайней мере, в части планировки сохранились близко к первозданному виду, улицы по европейскому образцу замощены плиткой. Городская скульптура дислоцируется в парках и скверах, выходя иногда, как Царевна-лягушка, например, за их пределы на улицы и променады. Несколько старой постройки изящных кирх и солидный православный храм под золочеными куполами. Украшением города служит построенная в самом начале прошлого века водолечебница с 25-метровой водонапорной башней.
Дом в переулке Эрнста Теодора Амадея Гофмана. Хоть сказочник родился и не в нем и даже не в этом городе, хоть и в Пруссии, около этого дома целая Гофманиада. Здесь на довольно большой площадке макет старого Раушена, каким когда-то был Светлогорск. Его несколько лет выпекал из керамической массы энтузиаст-керамист. Несколько групп из керамики с персонажами из сказок Гофмана. Вдоль забора, окружающего дом и участок, скульптуры из Гофманиады. И очень характерная скульптурная композиция — этакий двуликий Янус, где статичная фигура литератора раздваивается, дополняясь изогнувшейся в экстазе демонической фигурой лицедея, демона и сочинителя фантасмагорических притч. Не знаю, в какое время всё это устраивалось, но впечатляет. От китча почти до очень характерных скульптурных портретов. Такое вот сказочное начало знакомства с городом.
Следующий объект — архитектурная достопримечательность, в которой стараниями и попечением музыканта и мецената Андрея Александровича Макарова создан органный зал, где установлен инструмент известной немецкой фирмы «Хуго Майер». В довоенные времена на этом месте находилась старинная капелла, которую Макаров выкупил и отреставрировал. Здесь регулярно проходят концерты органной музыки. Это один из трех органных залов, действующих в курортной зоне Калининграда. Через дорогу неподалеку — симпатичный дом музыканта, который благодарный город разрешил ему здесь построить.
Вообще в городе довольно много красивых вилл, думаю, достаточно дорогих при здешних ценах на землю и недвижимость. Часть из них — отреставрированные старые строения, часть — новоделы. Архитектурная команда города строго следит за проектами и стилем построек, чтобы они гармонировали с историческим ансамблем оформления города. Хоть известен случай, когда власти продали право на постройку высоченного многоэтажного дома почти у прибрежной линии. Он бы здесь торчал как в известном месте зуб, да к тому же на не прочной песочной геоподоснове. Такая нагрузка может быть связана с сомнительной устойчивостью строения и возможностью обрушения близлежащих городских построек. Горожане организовались на борьбу с властями, которым возможно морской накат или откат глаза застит. Посмотрим, чья возьмет. Добились же питерские переноса газпромовского небоскреба «кукурузы» на окраину. Правда, то питерцы, которые делегировали своих на самый верх. Удачи светлогорцам.
Уже в 1458 году город впервые упоминается как Раушен (в переводе с немецкого на русский — «шуметь, шелестеть»). Известный немецкий писатель и историк второй половины XIX в. Фердинанд Григоровиус свидетельствовал: «Гора и долина придают этому месту неожиданно чужой, почти шотландский колорит. Ни в Тюрингии, ни в Гарце не увидишь такой пасторально-романтической местности. Особенно восхитителен Раушен в конце дня, когда вечернее благоухание окутывает вершины, и пастух гонит свои стада с гор, или в лунном свете над озером танцует туман. Тут и там бьют из земли ручьи и говорливо устремляются в долину. Туда же, бормоча, спешит мельничный ручей. Шелестят от свежего дуновения верхушки деревьев, издалека доносится, словно глухой звук органа, шум моря. В такие моменты постигаешь, почему это место было названо Раушен».
Светлогорск — это еще и приморский променад с прельстительной Ундиной, долгие и достаточно крутые спуски к морю, один из которых на две с лишним сотни ступенек, не работающий в предзимье фуникулер, летом позволяющий быстро подняться от моря. Это впечатляющее по размерам и вполне современное здание концертного зала «Янтарь Холл» и городского музея. Зал по определенным причинам призван заменить для эстрадных гастролеров зал в латвийском Дзинтари, где сейчас жалуют не всех. Справедливости ради надо сказать, что в Холле выступают и вполне достойные и интересные оркестры, исполнители и музыкальные группы.
В туристической зоне на центральной улице Ленина с киосками и магазинами, занятыми в основном поделками из янтаря, который в здешнем море добывают во все больших от года к году объемах. Что-то из янтаря делают здешние, калининградские, в основном, мастера, что-то приходит из Китая. Янтарь калёный, янтарь прессованный, много поддельного (поговаривают о 60-80% фальшивок). Не очень часто в фирменных салонах можно встретить оригинальные изделия мастерской работы (послабее, правда, чем у латышских и эстонских мастеров) и необычные наборные картины из янтаря, цены которых измеряются многими тысячами или десятками тысяч рублей. Мне кажется, что при прочих равных условиях качественные изделия из янтаря можно купить в Москве вдвое дешевле. Не очень дорогие янтарные поделки, сувениры и симпатичную керамику покупают наряду с польской одеждой отдыхающие здесь в сезон холодных дождей пенсионеры. И два очень приятных кафе на туристической тропе неподалёку друг от друга — «Круассан кафе» и «Королевский пекарь». Фотографировать приходится через переплетение стволов и ветвей, летом здесь, похоже, очень зелено.
Сегодня познакомился и побеседовал с симпатичным хозяином антикварного магазина, посмотрел привозимые им из Европы фарфор и бронзу, серебро, кукол, стекло. Все вполне симпатично по состоянию и стилистике. Рядом в полуподвале небольшой магазин изделий из янтаря. В отличие от мусорных в основном стендов центральной улицы здесь приятные вещи, в том числе симпатичные работы молодой девушки-ювелира. Янтарь натуральный разных видов обработки, оправленный в серебро, золото, серебрёный мельхиор. И по ценам понятный в отличие от раскладов на туристических тропах, где «пипл хавает» всё, на что глаз упадет.
Довольно часто встречаются образцы городской скульптуры. Я уже упоминал о тематической коллекции в переулке Гофмана. А сейчас расскажу о неизвестном мне к моему стыду доселе авторе, работы которого трудно спутать с кем-то еще здесь. Они украшают улицы и парки Светлогорска, встречаются на морском променаде («Нимфа»), населяют музей скульптора в «Отрадном» в паре километров от города. Речь идет о немецком скульпторе, художнике, преподавателе Германе Брахерте (1890–1972 гг.). Уроженец Штутгарта, он изучал архитектуру на родине, окончил художественное училище, в 29 лет стал профессором Школы искусств и ремесел в Кёнигсберге. Вел классы скульптуры, интерьерного дизайна и ювелирного дела. В возрасте 36 лет полностью посвятил себя творческой работе скульптора. Его монументальные скульптуры и рельефы украшали многие города Восточной Пруссии, включая Кёнигсберг. Десять лет Брахерт был художественным консультантом Государственной янтарной мануфактуры в Кёнигсберге. С приходом в 1933 г. к власти нацистов скульптору запретили заниматься профессиональной и преподавательской деятельностью из-за пацифизма и расхождения во взглядах на искусство. После этого он перебрался из Кёнигсберга в Георгенсвальде (сейчас это Отрадное), в свой летний домик неподалёку от балтийского побережья. В 1944 г. он вернулся в Штутгарт, а после войны работал здесь в Государственной академии изобразительных искусств, довольно долго был ее ректором, потом почетным членом. Все время продолжал заниматься скульптурой. Последняя его работа — «Воспоминание о Восточной Пруссии» датируется 1970 г.
Проходя первый раз мимо музея Брахерта в Отрадном, мы заметили во дворе симпатичную девчушку, отлитую, как нам показалось из бронзы со следами патинирования. Через пару дней собрались взглянуть на нее пристальнее, но уже не застали. Забрали то ли на выставку, то ли на реставрацию. Через 4-5 дней она вернулась. Бронзовая «Танцующая девочка» предназначена была для фонтанного каскада у королевского дворца в Кёнигсберге. Ее демонтировали в 30-х годах прошлого века, и судьба ее неизвестна. То, что мы увидели на площадке у музея, — копия, отлитая из искусственного камня четырьмя нашими скульпторами по сохранившимся изображениям, обмерным таблицам и, возможно, макету. Фигурка даже при очень внимательном и довольно близком рассмотрении выглядит как бронзовая. Веселая, экспрессивная, особенно выразительны кисти рук. Что уж с ней произошло, не знаю. Может, она не угодила новой власти после начала 30-х, попала в перечень произведений «дегенеративного искусства», которое осуждалось и изгонялось из музеев и с площадей? Симпатичная, стоит себе на скромном низком постаменте, практически на небольшой плите под холодным осенним дождиком и взглядами прохожих. В этом месте и небо не такое серое, и дождь не кажется бесконечным, и люди не такие хмурые.
Наиболее известна у Брахерта мраморная скульптура «Несущая воду» или «Девушка с кувшином». Она много лет украшала Лиственничный парк в Светлогорске и стала символом города. Правда, время и городские вандалы берут свое. Вначале 2000-х скульптуру отправили для реставрации в дом-музей Брахерта, под крышей которого она и осталась. Через 3 года в парке на прежнем месте установили точную копию «Несущей воду». Рассказывают, что у нее был исторический прототип. Когда-то девушка попросила разрешения принести воду для узника. Тюремщики разрешили при условии, что она придет обнаженной. Надо видеть с каким достоинством и без страха она несет свою ношу. Может это легенда, но что до нрава тюремщиков, то они мало изменились за все времена. Помните у Александра Галича:
«А Мадонна шла по Иудее,
Оскользаясь на размокшей глине,
Обдирая платье о терновник,
Шла Она и думала о Сыне,
И о смертных горестях сыновьих.
Ах, как ныли ноги у Мадонны,
Как хотелось всхлипнуть по-ребячьи,
А вослед Ей ражие долдоны
Отпускали шутки жеребячьи…»
Еще у музея Брахерта нашли себе пристанище рельефы «Ткачи», в 20-е годы изготовленные им для здания катушечной фабрики в Кёнигсберге, и такие его работы, как «Девушки с янтарными бусами» и «Рыбак и русалка». А знаменитая «Нимфа» поджидает вас на променаде у моря.
Чтобы закончить с темой о городской скульптуре, расскажу городскую легенду, здесь услышанную. Связана она, как ни странно, с памятником Ивану Петровичу Павлову. Откуда взялся в городе монумент ученому, который там никогда не бывал? Рассказывают со ссылкой на интернет, что памятник был сооружен в начале прошлого века какому-то немецкому врачу. После войны была поставлена задача в одночасье убрать все свидетельства прусского духа. Но кто-то, увидев его, сказал: «Ну, вылитый Павлов». Поэтому его оставили, по сходству просто «переименовав» в Павлова.
При таком разнообразии и несхожести строений какие же здесь должны быть почтовые ящики, вынесенные за ограды. Их не так много видов, но есть примечательные. По большей части это ящики с изображением почтового рожка. Но есть и особенные. Вот некоторые из них. Глядя на них, грустно думать, что такие ящики — уходящая натура и что через десяток лет они сохранятся как немногие раритеты, а со временем и как антикварные артефакты, и когда-то сегодняшние обитатели детсадов будут смотреть на них, не зная толком, что это такое и зачем. Ни разу не видел здесь почтальона, но представляю его себе почему-то на велосипеде, с сумкой наперевес и в фуражке с лаковым козырьком. Хоть вполне может быть, что он (или она) рассекает на Фольксвагене, но клаксон обязательно со звуком почтового рожка. Хотя велосипед более вероятен, шальные дивиденды Почты России наверняка до почтальонов «с толстой сумкой на ремне, в синей форменной фуражке» не доходят.
Погода — это существенная составляющая жизни здесь в межсезонье. Здешний мем — «Если вам не нравится калининградская погода, подождите пять минут, она переменится». Погода с дождем, снегом крупкой и изредка хлопьями, переменчивая, в общем ветреная приучила не выходить без зонтика, избегать края тротуара под фонтанами брызг от машин, пробираться по палой гниющей листве меж луж. При этом 4 декабря совсем еще зеленая трава, кое-где зеленые листья, а по дороге из аэропорта и к нему видели на мокрых лугах коров и овец на свободном выпасе. Время от времени встречаются заблудившиеся в декабре цветы и цветочные кусты. Это спокойно перезимовывающие в Прибалтике рододендроны, кусты гортензии с фиолетовыми, красными, зелеными, розовыми слегка подмоченными цветочными шапками, последние доцветающие розы. Вдоль дорог кусты шиповника с темно-красными ягодами, неизвестные нам высокие ягодные кусты. «Мне декабрь кажется маем, и в снегу я вижу цветы». Ромашку и георгины встретил, а вот снега на почве нет.
Море суровое, серое, изредка зеленоватое и редко спокойное, чаще на 2-3 балла штормит. Иногда шум моря доносится до мест в относительной дали от него. Ветер верховой раскачивает верхушки деревьев и крутит флюгера, но внизу не очень силен. Хоть все здесь помнят ураган начала ноября. Он растрепал кафе и строения-времянки на пляжах, наломал деревьев, особенно на побережье, сорвал полотнища на стройках. Тем приятнее редкие улыбки солнца через разрывы меж быстро летящих облаков. При этом довольно тепло, от 3 до 5 плюса. Не стоит придираться, Восточная Пруссия в этом декабре показалась нам наверно не в самом суровом своем обличии.
Деревья — тоже часть здешних антуража и истории. Вдоль дороги полутораста и двухсотлетние дубы, и клены старой, само собой, посадки. Походили около одного дуба 5-6 метров в обхвате. Под ним груда желудей, но не продолговатых, а круглых. В Светлогорске у Тихого озера в трех автобусных остановках от нас старинные величественные липы 450-500-летнего возраста, как об этом рассказывают таблички рядом. По словам гида, в этих краях более полутораста разновидностей хвойных деревьев. Обращают на себя внимание красавицы ели с разными фасонами веток и оперения. Извращенное сознание видит их наряженными перед Новым Годом на центральных площадях крупных городов, хоть правильнее строить там дизайнерские конструкции с разнообразной подсветкой, а живые деревья поберечь. Дубы живут до 1000 лет, а у берез и некоторых других деревьев век короче, и они лежат у проходов к морю и в оврагах или склоняются к воде. Новые посадки кое-где в Светлогорске, у музея Германа Брахерта, на частных участках. Молодые елочки такой красоты, что ими можно иллюстрировать сентиментальные сказки и рождественские открытки. Множество затейливой туи, никогда не видел такого ее разнообразия. Вдоль дорог встречаются дички яблони с небольшими яблочками на ветках и на траве под ними.
Когда-то сюда завезли множество разновидностей деревьев и кустов, большая часть которых прижилась. Кое-где эту традицию продолжают, но гибнущих деревьев явно больше, чем подсаженных. А перелески и большинство парков там, где мы это видели, приходят, к сожалению, в запустение. Огороженные дома и участки около них, заросшие бурьяном, с надписями «продается». В Отрадном они могут быть на 2-3 домах из 5, а в городе такие надписи реже, но тоже есть. Хоть и бегают по дорогам Рено и Ситроены, Фольксвагены и Мерседесы, Хонды и другие достойные самобеглые коляски, конных повозок и разновидностей Лады не видели ни разу.
Там, где мы побывали, следов целесообразного лесоводства не видно, разве что декоративные посадки у новых сооружений и у новоделов, прикидывающихся фахверками. Старые и новые относительно дренажные сооружения приходят в упадок, вдоль шоссе, загруженного вереницей машин и автобусов, течет постоянный поток, который мы сначала приняли за последствие нескончаемого в это время года дождя. Потом кто-то из дорожных рабочих объяснил, что это следствие обветшания дренажных сооружений. Основные шоссе в порядке, а вот боковые улицы разбиты, с ямами и лужами, привычными для нашего дорожного хозяйства. Край, похоже, небогатый, кроме, может быть, самого Калининграда с портом и еще нескольких городов, связанных с морем, рыболовством и добычей и обработкой янтаря. И денег на дороги, как и повсюду у нас, не хватает.
В городе заборов, как и везде, достаточно, но здесь они прозрачные для любителей старой и новодельной архитектуры. А там, где мы живем, две категории заборов. Поставленные когда-то, много десятилетий тому назад литые бетонные оградки с выраженными признаками югендстиля, побеленные или естественно серые, полуметровые или в два яруса — метровые. И параллельно им или у соседних строений современные 2,5-метровые сплошные металлические или сварные железные, изредка сетчатые заборы. Такая зримая встреча двух культур — двух обычаев. Одно- и двухэтажные домики под черепичными крышами, кое-где едва различимыми под мхом или накопившимся слоем грунта. И десятки домов на продажу. Кризис ли тому причиной, разочарование в здешнем климате, отдаленность от основного жилья владельцев в крупных городах — бог весть. А может, чтобы закрепиться на этих влажных землях под неярким прибалтийским небом, у прохладного серого моря, нужны какие-то особенные корни. Как у тех очень пожилых, хорошо причесанных дам, которые приезжают туда, где помнят себя девчонками, и плачут по-немецки у каких-то домиков с палисадниками или у старых деревьев в угасающих парках над стоячей водой.
Такой небольшой парк мы видели на задах участка, отведенного под музей Германа Брахерта, работы которого в разных местах в Светлогорске и здесь, в ограде музея. Кроме танцующей девчушки, это скульптурные композиции, украшавшие когда-то фасад катушечной фабрики в Кёнигсберге. Сейчас эти барельефы, вполне экспрессионистские по эстетике, располагаются на участке музея, через калитку в заборе которого можно пройти по шаткому мостику с поручнями в небольшой запущенный парк. Согбенные старые деревья над тихой водой, к которой опустилась или в которой утонула часть ветвей. Следы запустения, некому, да наверно за бедностью музея и не на что привести в порядок эту щемящую и уходящую красоту. Тем не менее, музейщики проводят время от времени для посетителей доклады и лекции. Героические музейные работники, бескорыстные хранители времени и вечной красоты. Им бы памятники ставить мраморные с крыльями или хоть зарплату прибавить в категории «хранители вечного».
И еще о музее. На этот раз о филиале калининградского Музея мирового океана в Светлогорске. В 2015 г. на центральной улице города и неподалеку от морского берега по специальному проекту был построен эстрадный театр «Янтарь-холл». То ли в пику театру в латвийском Дзинтари, то ли городу захотелось наряду со старыми и новыми особняками и виллами забабахать что-то контемпорари с претензией на ультра. Недавно здесь побывал Владимир Спиваков с «Виртуозами Москвы», и собирается в рамках юбилейного турне «Наутилус Помпилиус» с Бутусовым. Но не о театре речь. В одном из помещений театрального здания на двух этажах разместился филиал Музея мирового океана. Собрание немецкого коллекционера уже в наше время приобретено местным меценатом и передано в аренду городскому музею.
Здесь в аквариуме несколько живых экспонатов, включая трогательную пару морских скатов, и довольно большая коллекция резной деревянной скульптуры из Юго-Восточной Азии. Хорошие характерные работы, божества и ритуальные животные, выпуклые настенные панно, музыкальные инструменты, напоминающие большие ксилофоны, и коллекция гонгов, уменьшенные реплики нескольких воинов из знаменитого китайского терракотового воинства, уникальные украшения из морских раковин, образцы редких по красоте и состоянию старинных ваз клуазоне (перегородчатая эмаль) китайской работы. В музее проводятся частые экскурсии, а хранители поддерживают температурно-влажностный режим, необходимый для сохранности экспонатов из редкой цветной экзотической древесины. В цокольном этаже непрерывно демонстрируется на большом, во всю стену экране документальный фильм о подводной жизни. В ближайшее время музей ждет пополнения из нескольких сотен экспонатов. Слава и поклон меценатам и респект городскому управлению.
Экскурсия в Калининград, как и следовало ожидать, носила довольно формальный характер. Несмотря на наши уговоры, началась она в 2 часа пополудни. Час автобусом добирались, остался еще час относительно светлого времени в конце здешнего короткого дня. Успели из-под зонтиков посмотреть на самый неприступный Пятый форт — жемчужину фортификационной архитектуры из оборонительного кольца 12 фортов и дотов, построенного когда-то вокруг Кёнигсберга. Длинный форт, перед которым заполненный водой ров, выглядит как одноэтажное приземистое здание с пустыми глазницами фасадных окон. Впечатление обманчивое: два этажа вниз и чердачный этаж, засыпанный несколькими метрами земли с растущими в ней деревьями и кустарниками для маскировки сверху. Межэтажные перекрытия из массивного бетона с арматурой, перемежающиеся слоями гравия. Когда это строилось в позапрошлом и начале прошлого века, авиация была еще достаточно слаба. Но военным строителям хватило предвидения сделать многослойную защиту сверху. В конце последней войны не удалось расклевать форт при массированных авианалетах. Заметный локальный вред нанесло только одно точное попадание бомбы самого крупного тогда калибра. А вот заложенные особым каленым кирпичом фасадные проемы оказались ахиллесовой пятой обороны, преодоленной нашей артиллерией и минерами. Один из дотов после войны откопали, и части бетонной заливки, собранные в одном месте, выглядят впечатляюще. Фортификационное кольцо было раздолбано и взято за несколько дней в начале апреля 1945 г. Несмотря на то, что война приближалась к концу, немцы дрались отчаянно. Победа здесь, да еще всего за несколько дней далась непросто и стоила больших жертв, численность которых до сих пор обсуждается военными историками. Это открыло наступающим дорогу на Берлин.
В надвигающихся сумерках успели увидеть первый вроде у нас памятник воинам Первой мировой. В верхнем ярусе 2 офицера в фуражках и солдатик в папахе, вооруженные мосинскими винтовками с примкнутыми штыками. На фронтоне в нижнем ярусе памятника распростертое тело раненого воина, над которым склонилась сестра милосердия. Остального в сгущающемся сумраке не разглядел. В 2014 г. поставили здесь этот памятник, через 100 лет с начала войны, убившей, отравившей, искалечившей миллионы людей, разрушившей несколько империй, посеявшей отравленные ненавистью, несправедливостью, обидой, жаждой реванша, пресловутыми революционными доктринами семена новой войны, давшие всходы через 20 лет после ее окончания.
О Первой мировой так мало мы знаем, хоть в отечестве нашем значение ее так велико. Не много о ней книг и фильмов. Как эти четыре с лишним года повлияли на сложившийся для нашей страны последующий век, кто был ее настоящими героями и полководцами, почему не сложилось? Если все-таки на все вопросы о ней появятся когда-то честные ответы, найдутся ли те, кого это будет по-настоящему тогда интересовать? Памятник этот, на мой взгляд, достойный, хоть и несколько плакатный, и производит сильное впечатление в уходящем во тьму позднеосеннего вечера городе с непростой исторической судьбой.
Успели в надвигающемся сумраке познакомиться со здешним вариантом реновации пятиэтажек. Они не блочные, а из крепкого немецкого кирпича, взятого в свое время из развалин центра города, разбомбленного английской авиацией в конце августа 1944 г. Королевские военно-воздушные силы сделали это в 2 налета с разницей в 3 дня. В общей сложности участвовали 359 бомбардировщиков, использовавших впервые напалмовые бомбы. Центральный район города был полностью уничтожен, город горел несколько дней. По необходимости мы тоже его бомбили в сентябре 1941 и апреле 1945. Правда, с британцами это не сравнить. Так что пятиэтажки 50-х были еще прочными. Несколько десятков из них без выселения жильцов подверглись внешней отделке, спрятавшей кирпич. Поработав с фасадами, упрятав крыши под черепицу и сделав контрастные рамы окон, архитекторы и строители вписали эти дома в облик старого города. В 2018 здесь пройдут игры Футбольного чемпионата мира, всё должно быть красиво. А сэкономили бюджет, не затронув внутреннюю планировку домов. Здесь все осталось как раньше.
Остальная часть экскурсии — на слух. Послушали мы про фантасмагорическую историю калининградского «Дома Советов» с нимейеровскими корнями, спроектированного для размещения городской власти в советские времена, построенного, начиная с 1970 г. и до начала 90-х, на 95%, но так и не достроенного и необитаемого до сего дня. Его история напоминает повествование о небоскребе из малоизвестной «Истории города Колоколамска» Ильфа и Петрова, напечатанной в конце 20-х в журнале «Чудак». Желающие могут найти материалы в сети, которые читаются как фантастика или как приговор, кто как прочтет. Увидели силуэт 21-этажного здания «Дома Советов». Прослушали некоторые городские легенды про потомственное размещение некоторых старых и новых служб города в тех же помещениях. Увидели в ночи ярко подсвеченный Кафедральный собор, разрушенный бомбардировкой и восстановленный, побывали в лютеранской и православной часовнях собора, поклонились могиле Иммануила Канта, который так и остался в истории подданным Российской империи, присягнувшим на верность императрице Елизавете Петровне. Жаль, но знакомство с Калининградом оказалось скоротечным, несмотря на все старания хорошего экскурсовода, и прошло в безостановочном дожде и темноте.
Запомнились, конечно, не почти не прекращающийся дождь и короткий световой день, сокративший возможности знакомства с новым для нас краем. Запомнились красота окружающего пейзажа, цветы в декабре, взбирающиеся от моря вверх улочки и лестницы Светлогорска, россыпи янтаря в ларьках на туристских тропах, немолчное суровое море, у которого приезжие бродят в поисках янтарных чешуек, городская скульптура, дома с многоскатными крышами под черепицей и с мансардами. Причудливо изгибающиеся деревья у дорог, в перелесках и парках, с покрытыми мхом в здешней сырости стволами. Прибалтика у грани предзимья учит ценить свет, тепло помещений, аромат теплого кофе издалека, из редких на взморье и более частых в Светлогорске кофеен.
