Редакция журнала «Юность». Работа и публикации.
В начале 1993 года Влодова пригласили работать в журнал «Юность», помог ему в этом Юрий Беликов. «Юность» была чисто литературным журналом, поэтому, да, во всех наших литературных делах ситуация, конечно, кардинально изменилась. По-большей части, изменения коснулись дел Влодова, но мне тоже кое-что перепало.
Влодов сделал из «Юности» свою, так сказать, «творческую базу» и, по сути, он там жил, а я… ну я так, набегала туда, заходила.
Из стихотворных публикаций у меня в то время случилась одна, да и то с самого начала, пока еще, как говорится, не разобрались. И произошла она в июньском номере «Юности» за 1993 год.
Тогда уже начались проблемы с выходом журнала, резко упал тираж, всё менялось и не в лучшую сторону. 6-й номер вышел обкорноный, в виде тонкой тетради, раза в два получился меньше тот номер по сравнению со обычным своим объемом.
На ту пору в «Юности» была придумана детская рубрика — «Журнальчик» — на разворот, и вел ее Влодов, он ее придумал и ему и поручили ее вести. Предполагалось там давать стихи каких-то известных детских поэтов. А Юрий Садовников — ответственный секретарь «Юности», предложил, чтобы все материалы в этой рубрике были написаны авторами от руки. Хотя это была не лучшая задумка, и только в первый раз так сделали, а потом отказались. Потому что рукописный текст очень сложно было читать, тем более детям.
И вот именно в этой рубрике и было опубликовано 3 моих стихотворения под видом детских: Прогулка («Гуляю я с березками по лугу…»), Ночь («На небо вскарабкался месяц-гном…») Февраль («Высокий лес»). Всё от руки, естественно. И эти мои стихи стоят рядом со стихотворением Сергея Михалкова «Кошки-мышки», кстати, меня и посылали к нему брать это стихотворение.
Далее, внизу идет такая небольшая прозаическая сказка Влодова про нехитрую лису (но Влодов там напечатан под псевдонимом Юрий Кук), а на другой странице разворота располагались стихи известного детского поэта Валентина Берестова. И еще стихотворение и рисунок Арсения Тарковского. Кстати, его рисунками был украшен весь номер, точнее, обложка номера.
Вот такая была публикация. Вот в такой она случилась компании, довольно солидной. Больше мне со стихами в тогдашней «Юности» опубликоваться не удалось. Липатов почему-то возненавидел меня, возможно за то, что я его однажды обозвала дураком. Он планомерно отклонял все предложенные мной материалы, может, по этой, а может и еще по какой-то причине. Не знаю. Может и из-за Влодова: вот ему можно публиковаться, а мне, как жене, не положено. Нечего тут, типа, семейственность разводить!
Еще там по распоряжению Липатова сорганизовали Литературную гостиную, Влодов ее вел, был ее председателем, а я пробилась в секретари этой Гостиной, все записывала там и потом должна была давать об этом заметки в «Юность».
На эту Гостиную приглашались маститые писатели. И в числе первых был приглашен Леонид Бородин, главный редактор журнала «Москва». И вот о нем я и написала первую (и, собственно, последнюю) информацию для публикации в журнале. Потом кажется, кто-то другой стал это писать или вообще писать не стали, просто стихи ставили и всё. Так что были еще и такого рода публикации у меня в «Юности». Да, еще один материал прошел, прозаический, о самом «Журнальчике». Я придумала такую сказку про его возникновение в редакции, сказка получилась довольно забавная и она опубликована в 1-м номере «Юности» за 1994 г. Но она там идет без подписи, поскольку именно в том же номере у меня шла заметка о Бородине, поэтому под другим материалом надо было ставить псевдоним, а я как-то не подумала об этом, решила без подписи дать. Кстати, совершенно зря. Как вот теперь докажешь, что это я написала?
А вообще я тогда, на первых порах, пробилась даже работать туда на договор. И опять же я год или чуть больше там проработала, у меня есть запись об этом в трудовой книжке. Я была ведущей рубрик «Журнальчик», «Астрал» и чего-то еще. Денег опять же ни за что не получала, но какое-то время у меня был собственный стол в 20-й комнате «Юности», там сидели еще Влодов и Кормашов.
Но конечно, это длилось недолго, Липатов быстро всем нам подрезал крылья, особенно, когда укрепился у власти и когда ему уже ничего не угрожало. Но какое-то время всё это дело протянулось.
Мой первый роман «Новая божественная комедия».
Попытка его публикации в «Юности».
Именно в те годы, в 94-м–95-м я стала писать свой роман «Новая божественная комедия», больше, правда известный под другим названием — «Козел отпущения», и нахождение в «Юности» способствовало началу работы над этим романом.
У меня в ту пору уже были мысли перейти со стихов на прозу, возраст уже был соответствующим, поскольку я планировала где-то к 30-летнему возрасту начать писать прозу, а до того — набраться впечатлений, поскольку в ранней юности еще особо не о чем было писать. Но вот момент настал. И у меня была задумка написать такое веселое повествование о приключениях трех ангелов на земле.
Сюжет вкратце таков: Бог посылает на землю трех ангелов по трем основным заповедям, которые должны блюсти люди: не убий, не укради, не прелюбодействуй. Ангелы должны были наставить вверенных им людей на путь истинный. Но в ситуацию вмешиваются силы противоположные, и из-за этого ангелы попадают в разные смешные положения. Вот такая была задумка. Но я все никак не могла приступить к ее осуществлению. У меня была даже придумана первая фраза: «Отца всех бесов называли звучным именем: Дьяво! (по желанию можно добавить и «л» на конце). Но дальше этого не пошло. Кстати, слово «Дьяво» я взяла из поэтического словаря Влодова, он в то время написал такое стихотворение, оно начиналось так: «Дьяво — имя моё!». Дальше не помню, где-то оно в рукописях сгинуло. Но меня это очень впечатлило, и я еще тогда сказала почему-то Влодову, что я вот возьму это слово и напишу с его помощью роман. Влодов сказал: «Бери!». И я не долго думая, потом его использовала.
А тут зав. отделом прозы «Юности» Эмилия Проскурнина, впечатленная стихами Влодова, предложила ему, чтобы он написал что-то прозаическое для ее отдела, и она тут же, то, что он напишет, опубликует. Она даже назвала номер, в который предположительно запланировала еще ненаписанную прозу Влодова. Влодов, не долго думая, согласился. Его умилило такое предложение, и он всем начал об этом рассказывать: как ему предложили место для публикации и как он что-то такое потом напишет.
Но… я-то знала, что из прозы он вряд ли что-то напишет, так как это была не его стезя. Нет, он, конечно, мог, как говорится, водить и прозаическим пером, он написал пару обзоров для «МК», пара рассказов у него была, один, помню, о Пушкине. Еще, может, пара-тройка статеек.
Но… полноценным прозаиком ему мешали стать две вещи: его поэзия, в которой он был уж слишком велик, и это ставило ему в других сферах литературного творчества определенную и довольно высокую планку, которую он мог вот так сразу и не взять. Ведь он был гением в поэзии и по определению должен был быть гением и в прозе, собственно. поэтому Эмилия и попросила его что-то такое для ее отдела написать, надеясь получить от него именно гениальное произведение. Но ведь это не всегда совпадает. Если автор в поэзии велик, вовсе не значит, что он и в прозе будет таким же. Это ведь совершено другой вид творчества и на него еще надо настроиться. В молодости это, может, и легко, а вот в том возрасте, в каком был тогда Влодов — за 60 — это было не так-то и просто. Поэтому Влодов и боялся приступать к такому делу, чтобы его потом не обвинили, что он как прозаик никуда не годится. У него глубоко внутри гнездился вот этот подсознательный страх — страх неудачи на новом поприще.
И вторая, более приземленная причина: у него не было навыков постоянной ежедневной рутинной работы, которые требуются для писания прозы. Ему также не хватало усидчивости, терпения. Он мог написать что-то прозаическое, только если это случалось за один присест, за один вдохновенный порыв, ну, за ночь, например. А каждый день работать, садиться и писать он не мог.
Поэтому, зная наверняка, что он всё равно ничего писать не будет, а выделенное Эмилией место пропадет, я сказала Влодову, что не лучше ли будет, если я что-нибудь для нее напишу, тем более, что у меня был уже замысел, и я все никак не могла к нему приступить.
Влодов, конечно же, согласился и сказал об этом Эмилии. Та была очень недовольна таким поворотом событий, но чисто фигурально согласилась. Я думаю, она надеялась, что Влодов-таки всё равно еще напишет, а я-таки всё равно ничего не напишу.
Кстати, моя заявка тоже была довольно дерзкой и странной, ведь я тоже на тот момент писала только стихи и также не имела навыков прозаической работы. У меня было к тому времени из прозы только 2 рассказа и 1 юмореска, ну и некоторые журналистские материалы, опубликованные в «МК» и в «Клубе».
Но вот у меня была какая-то непоколебимая уверенность в том, что я совершенно спокойно смогу написать какое-либо прозаическое произведение: рассказ ли, повесть ли, роман. Когда придет для этого время, когда, как говорится, впечатлений наберусь. А до того я как-то и не пробовала ничего так уж особо писать, не ставила руку, не вырабатывала свою творческую манеру, свой стиль, не трудилась в поте лица. Да я просто и не знала, что этим надо заниматься, никто мне об этом не говорил, никто не наставлял на путь истинный. Тем более, Влодов. Он вообще не видел во мне такую уж особенную творческую личность. Так, пишет стишки, некоторые, может и ничего, некоторые можно даже публиковать. Не более. А всерьез он ко мне не относился. Так, существовала я для него в виде какого-то творческого фона, вроде как что-то пишу и ладно, другие, не пишущие бабы, его бы просто не вынесли, вот для этого и требовалось, чтобы я писала, чтобы терпеть его, гения.
Короче, я была предоставлена самой себе в этом плане, но все равно вот эта твердая уверенность в своих силах, в своем прозаическом таланте меня никогда не оставляла. Сегодня поражаюсь, глядя из сегодняшнего времени на те дела: как такое могло быть? Моя уверенность была сродни какой-то глубокой, почти религиозной вере. Учиться писать я не собиралась, я знала, что я умею писать и никакой учебы мне для этого не требовалось.
И, как ни странно, я оказалась права. Все, что бы я потом ни писала, я писала сразу и хорошо, без всяких там последующих правок. Я ничего никогда не правила в прозе, я писала набело и все получалось отлично.
Вот с таким багажом я пришла к своему первому роману и сходу, смаху, каким-то чудом я написала первые 9 глав. Для меня это был довольно большой объем, потому что, что там ни говори о таланте, способностях, писание больших вещей все-таки требует навыков работы. И если я в пределах отдельных главок довольно легко вела повествование, то сорганизовать большой по объему материал мне было все-таки сложновато. Там ведь было много действующих лиц, персонажей всяких, сюжет был, а не только я да Маша, как говорится. И вот так вот, свести всё в единую картину было да… непросто.
Поэтому я поскорее поспешила на 9-ти главках закончить и стать счастливой обладательницей романа. Что это были за главки? Ну вот те первые, которые сейчас и идут в моей, уже изданной книге «Новая божественная комедия». Хотя в романе «Козел отпущения» я их тасовала всяко, там может быть и иначе, а вот когда я вернула первое название, то поставила так, как было раньше, в самом начале, сплошняком, без всяких там разделов и прочее.
Написав роман, я поспешила представить его в «Юность», ведь под него вроде как было запланировано место.
Но для начала я почитала пару главок Влодову, больше он слушать не стал. Я была для него как назойливая муха, которой все время что-то от него надо, вот тут вьется, жужжит. Чего жужжит? Ладно послушаю, лишь бы отстала. Он был занят собой, своими делами и отвлекаться на мои «романы», которые он считал полной чушью, не желал. Да, послушал главку-другую, так, чтобы прикинуть, на что я там способна, для себя лично, чтобы иметь в виду. Ну, а так, на что я там могла быть, по его мнению, способна? Какие романы, боже мой! Просто у бабы в голове замкнуло, это надо пережить, это пройдет!
Нет, он, конечно, не отказывал мне в некоторых литературных способностях в прозе. Ну, он думал, наверное, что я статью могу написать, ну рассказ, ну юмореску, но не роман же! Поэтому появление этого моего «романа» он воспринял негативно, как лишние, ненужные хлопоты для себя. И не знал толком, что с этим делать и как на это реально реагировать.
Не знала, что делать и Эмилия, которой я торжественно отнесла этот роман для прочтения и публикации, разумеется. Не знал, что делать и Липатов, который тоже должен был как главный редактор эту вещь посмотреть и принять решение о публикации.
Правда, эти товарищи не долго размышляли над данной проблемой, и в публикации моего романа они довольно резко и быстро отказали. Вот так. Не считаясь с тем, что я жена Влодова, что я их сотрудник, свой человек, вроде как. Тем хуже. Нет — и всё.
Липатов мотивировал это тем, что это и не роман вовсе, 9 главок, а только заявка на него. Разве может быть роман таким маленьким? Вот если б я как-то продолжила повествование, и вышла бы на реальный романный объем, тогда — может быть, со временем. А так нет.
А Эмилия вообще никак не мотивировал свой отказ. Она, пожалуй, даже была обижена на меня, что я чего-то там написала и даже посмела претендовать на публикацию. Да, она чисто фигурально согласилась это ненаписанное еще опубликовать, но она ж не думала, что я совершу этот подвиг в реальности!
Но даже если я и что-то там написала, то не в «Юность» же это нести! Куда мне со своим недоделанным «романом» соваться в их Калашный ряд? Надо же понимать, куда я лезу! «Юность» — это тебе не хухры-мухры, это прославленный именитый журнал. В нем тогда печатались именитые же прозаики, Елена Сазанович, например. Еще шел «Шеврикука» Владимира Орлова, он шел там в то время без конца и без края, очень длинное было повествование. Даже Липатов уже не знал куда от него деваться. Еще Бородин там начал печататься со своей прозой.
Ну ладно. Я была очень обескуражена и обижена таким положением вещей. Я все-таки надеялась на публикацию и даже если в виде романа мой труд не годился, то можно было дать какую-то главку, почему нет? Какие проблемы? Но нет. Вот так со мной обошлись.
Попытка публикации романа в альманахе «Тени странника»
Потом, через некоторое время, Липатов стал издавать литературный альманах «Тени странника» в виде приложения к «Юности». И вот как раз собирался первый номер, он был даже отчасти платным. Пригласили туда Влодова, Зульфикарова, Лимонова, их бесплатно, для престижа. И я решила опубликоваться тогда там, в этом альманахе, надеясь, что за деньги-то уж Липатов меня опубликует. Предложила туда самую забавную и интересную главку из середины романа: «О Боге и Дьяво, о Поднебье и поднебовцах…» и приложила 20 долларов за публикацию
Липатов взял эту главку, взял и доллары, положил в свой сейф в кабинете, подержал какое-то время, потом все вернул Влодову с каким-то странным возгласом: «Ну, Юрий Александрович, ну Вы даете!».
Что он имел ввиду, даже не знаю. Что это все Влодов написал, что это он так развлекается, что ли? Зачем, какой ему в этом смысл? Он бы мог и под своей фамилией это всё подать, какие проблемы, меня-то зачем впутывать? Как раз его бы и напечатали, если б он такое написал. Его-то роман как раз и пошел бы зеленой улицей и в журнале, и в альманахе. А вот мне как раз все пути и перекрыли.
У Влодова же в этом альманахе шла книга в альманахе — «Крест», 33 стихотворения из книги «Люди и боги». Ее сначала издали отдельной книгой, а затем зачем-то полностью перепечатали и в альманахе.
Этот отказ меня уже сильно разозлил и расстроил. Вот почему было не дать эту главку, что мешало? Если в самой «Юности» была редколлегия, которая могла не одобрить эту публикацию, то здесь хозяином был Липатов, и ничто не мешало ему опубликовать этот отрывок, тем более за деньги. Тогда 20 $ были довольно большими деньгами. Но из-за своего злобного и злопамятного нрава он и там мне отказал! Я сильно на него тогда обиделась и поменяла свое отношение к нему на резко негативное.
Попытка издать роман в виде книги
Влодов из-за неудач с публикацией моего романа в «Юности» предложил в таком случае издать его отдельной книгой. Я была, честно говоря, несколько не готова к такому повороту событий. Я надеялась именно на публикацию, а о книге как-то еще и не помышляла, и не готова была к ней и морально еще. К слову сказать, у меня на тот момент никаких книг не было вообще, у Влодова же только что вышла первая и единственная на тот момент книжка «Крест». Она шла как издание журнала «Юность», но в виде такого художественного издания на мелованной бумаге. Объем был небольшой 20 страниц, но сами страницы были большими по размеру в формате А4, поэтому помещалось много.
А «Юность» в те годы, и Влодов в частности, дружили с журналом «Арион» и со связанным с ним издательством под названием «Издательский Дом Русанова». Они снимали помещение неподалеку, на Садовом кольце.
Главным редактором в этом издательстве был хороший знакомый Влодова — Ильхам Бадалбейли. Он раньше работал редактором в издательстве «Художественная литература». Именно он и познакомил нас с Алехиным — главным редактором «Ариона». Но тогда «Арион» воспринимался как некое такое бесплатное приложение к такому солидному издательству.
И вот туда, к Ильхаму, Влодов и обратился с просьбой издать эту мою книгу. Я думала по наивности, что мне ее сделают за счет издательства. Они сделали макет книжки, вывели его и отдали нам для просмотра. До сих пор у меня этот макет где-то есть, лежит, в таком большом формате. Кстати, обложку к книге Влодов попросил сделать, нарисовать свою знакомую художницу Юлю Ежову, она тоже работала на тот момент в «Юности», но не в самой редакции, а в какой-то фирме, которой «Юность» сдавала помещение. Юля была неплохой художницей и нарисовала неплохую обложку: Бога, Дьявола и мировое зло в виде крысы. Также нарисовала она отдельно и самого Дьяво — главного героя.
Влодов же написал к книжке небольшое предисловие, и оно красовалось тут же, на обложке, поставленное боком, вертикально. Вот что он написал: «Моя жена написала этот астральный роман в 3-х частях, о Боге и Сатане, неподъемный для женской сути. Преклоняюсь перед ее литературным подвигом. Юрий Влодов». Да, вот так, не постеснялся свое имя поставить, хотя он не очень это любил: жена ни жена, неважно. Но вот здесь поставил. Ладно.
Макет был готов, я посмотрела, осталась довольна и тут нам озвучили сумму расходов — 300 долларов! Изготовление тиража в 500 экз. стоило вот такой суммы. Я все-таки надеялась, что обойдется, но не обошлось. Тогда 300 долл. были очень большой суммой, не так как сейчас, это было целое состояние. Тогда деньги другие были и по номиналу и по стоимости, это все равно что как сейчас 3 тысячи долларов. У нас на тот момент таких денег не было. Можно было бы, конечно, и раздобыть, но это было очень сложно. И мы отказались печатать тираж. А за сделанный и выведенный макет с нас почему-то ничего не взяли. Так он и остался у меня в нескольких экземплярах на память под названием «Господен грех или Козел отпущения», так назывался тогда мой роман из 9 главок.
Но, может и к лучшему, что мы его тогда не издали? Потому что потом, через какое-то время, я продолжила работу над ним. Получилось где-то главок 28-29. Это к концу 90-х. Да и потом, после 2000-го года еще кое-что дописывала, и, в общей сложности получилось 35 главок. И издать его отдельной книгой уже под новым, точнее, под старым названием «Новая божественная комедия», мне удалось только в начале 2014 года. А на тот момент после неудачных попыток публикации и издания, я пока что отложила этот роман в сторону и забыла о нем.
Правда, когда снимали второй фильм о Влодове, чёрно-белый кинофильм «А гений — сущий Дьявол!», это было в 1995 году, меня там опять засняли в качестве жены, и Влодов там в кадре сказал, что я написала астральный роман о Боге и Сатане, очень интересный роман, коммерческий и мы скоро будем издавать его в каком-то издательстве отдельной книгой. Тут я вхожу в кадр и показываю рукопись этого романа в красной бумажной папке с веревочками и говорю: «Новая божественная комедия». Вот такая случилась история с написанием и попыткой публикации и издания моего первого романа.
«Природы затаенное дыханье»: моя первая книжка стихов
Но книжка в том, 1996 году у меня все-таки вышла, правда книжка стихов, а не прозы, и называлась она «Природы затаенное дыханье». И вот эту книгу я как раз и считаю своей самой первой книжкой, с нее ведется отсчет моих изданных книг. Страниц в ней было 16, стихотворений 28, строчек 343. Тираж реальный 300 экз, а написанный — 3 тысячи. Но тогда в этом плане писали, что хотели. На обложке стоит опять же «Издательский Дом Русанова», но на самом деле книжка эта не имела к этому издательству совершенно никакого отношения. Ее там даже не верстали как тот мой роман. Конечно, Влодов согласовал с Илхамом этот вопрос, попросил у него разрешения поставить на моей книжке этот, так сказать, издательский бренд. А делалась она целиком и полностью в типографии, в типографии районного города Рудня Смоленской области. И вот как это было.
В редакцию «Юности» забредало много всякого пишущего народа, не только со всей Москвы и области, но также и со всей страны. И вот как-то туда забрел корреспондент одной районной газеты Смоленской области. Газета эта называлась «Руднянский голос». Корреспондента звали Александр Кудрявцев. Это был молодой человек лет 26-28, тоже пишущий стихи. Не знаю, зачем он приезжал в Москву, но, наверное, на какое-то мероприятие, посвященное Твардовскому, он ведь, как известно, из тех краев. Я помню, что и в «Юности» проводилось такое мероприятие, приезжал туда брат Твардовского, даже фотки остались. Возможно, этот Кудрявцев как раз на это мероприятие и приезжал вместе со всей литературной бригадой. А может и сам по себе заскочил, независимо ни от кого.
Влодов, конечно же, провел с ним разговор, познакомился поближе, выясняя для себя, чем он ему может быть полезен. Поскольку Кудрявцев привез в «Юность» стихи, то Влодов, как водится, обещал его опубликовать. А тут шанс был, поскольку Кудрявцев был из провинции, а Липатов как раз мог такого автора дать. К слову сказать, после своего воцарения на посту главного редактора, Липатов стал резко менять и коллектив редакции, и авторский состав на прямо противоположный. Ну, можно так выразиться, совершился перехват журнала, неожиданный для всех. Поэтому из авторов он предпочитал провинциалов, никому неведомых. К чему привела такая безобразная политика, все, наверное, свидетели тому. «Юность» была просто разгромлена, а нового ничего на ее базе создать так и не удалось. Так она до сих и лежит морально в руинах. Что-то там Дударев (теперешний главред «Юности») выпускает, но это все не то. Это не «Юность», это что-то другое. Ну да ладно.
Кудрявцев также сказал, что в той типографии, где они печатают свою районную газету, можно и какую-нибудь небольшую книжку издать, стихотворную. Влодова это чрезвычайно заинтересовало, он спросил, а за какие деньги они это делают? Кудрявцев сказал, что практически за так, за бутылку коньяка, в свободное время. Тогда Влодов распорядился, чтобы Кудрявцев сделал книжку мне, а Влодов его за это напечатает в «Юности». А коньяк он пусть купит и подарит типографским рабочим сам. На том и порешили.
Я конечно была в некотором изумлении, что мне вот так нежданно-негаданно должна была обломиться книжка, что я даже особо и рада-то этому не была. Я о книжке, тем более о стихотворной, совсем в то время и не мечтала. Книжка мне казалась такой несбыточной мечтой, что я даже и не думала об этом. Но вот пришла, как говорится, пора.
Кудрявцев дал нам свой адрес и через некоторое время я отослала ему пакет со своими стихами. Электронной почты тогда еще не существовало, поэтому приходилось все посылать обычным способом.
Письмо он получил, они начали делать книжку, но потом стихов не хватило, пришлось еще посылать, что меня раздражало ужасно, мне вовсе не хотелось ходить на почту и слать эти пакеты. Тем более, что я не верила, что книжка выйдет.
Но все-таки он ее сделал и обещался вскорости привезти в Москву.
Помню, это было в самый разгар зимы, в конце января где-то. Он позвонил Влодову и сказал, что прибудет утренним поездом, где-то часов в 7 утра. Это было очень рано. Мы почти всю ночь с Влодовым не спали, потом поехали на Белорусский вокзал и встретили его там. После этого все вместе отправились в «Юность», благо это было рядом.
Было еще слишком рано, но вахтерша нас пустила, и мы какое-то время сидели в кабинете, пили горячий чай и рассматривали книжку.
Я конечно была рада этому неожиданному подарку судьбы. Влодов сказал, чтобы я, пока все еще не пришли, села бы и надписала экземпляры всем сотрудникам «Юности». Я сидела и надписывала эти экземпляры почти все утро: с 7 до 9 утра. Это был тяжкий труд. Потом, когда сотрудники стали потихоньку появляться в редакции, мы с Влодовым стали заходить в каждый кабинет и дарить эту мою книжку. Одарив всех и получив от всех поздравления, я забрала тираж и отправилась домой. Часть тиража оставил себе Влодов, чтобы дарить потом уже всем приходящим к нему людям. Он был всё-таки рад, что и у меня появилась теперь первая стихотворная книжка. Но я как-то не могла еще в те годы оценить всю значимость этого события, это вот сейчас я понимаю: какая это важная веха в творческой судьбе пишущего человека — первая книга. Так у меня появилась тогда точка отсчета моя первая книжка –1996 год. Хотя первая стихотворная публикация случилась еще в 1982 году.
Кудрявцев также заодно сделал публикацию моих стихов в своей районной газете, вышла такая небольшая подборка к Рождеству. Еще они забрали несколько экземпляров книжки в свою районную библиотеку, сказали, что им понравились мои стихи.
А публикацию Кудрявцеву, как плату за книгу, Влодов, всё-таки сделал. Она тоже не замедлила появиться в ближайших номерах журнала. Несколько страниц. Я, честно говоря, даже позавидовала этой публикации, мне на тот момент казалось, что лучше б меня в «Юности» вот так широкомасштабно напечатали, чем издали бы эту книжку. Но, к сожалению, сделать мне еще одну стихотворную публикацию в «Юности» Влодов на тот момент уже не мог, Липатов был категорически против, и ничего тут сделать было нельзя.