Попробуй связать два луча солнца между собой…

***
Берегите своих родителей.
Изо всех своих сил берегите.
Цените, любите, звоните им.
И обязательно говорите
Как вы их сильно любите.
Беспечно рыдать на могилах.
Пока они еще живы
Ищите в себе силы
Помогать им,
Дорогим.
Гимны не надо писать,
Дифирамбов хвалебных не ждут
Папы и мамы.
Храмы в душах своих стройте.
Родители ждут участия и заботы.
В субботу загляните на огонёк
В родительский дом.
Расскажите им и о том, и о сём.
По голове погладьте маму.
Отцу крепко пожмите руку.
Почините кран на кухне,
Поправьте картину,
Висящую на стене.
Им будет приятней вдвойне,
Если на прощание обнимите их,
Похлопывая по спине.
Снег на окошке лепит
Грустные комочки.
Мочки ушей зарделись краской.
Звоните скорей,
Приезжайте скорей.
Пока они ещё живы.
Они так любят вас.

***
А он так хотел жить.
Небо гладить,
Облака как перину взбивать.
В разных странах бывать,
На день рождения, Новый год и 8 Марта
Мать поздравлять
Лично или по телефону.
И опять уезжать.
Солнечные лучики обнимать,
С петухами вставать рано утром.
Буркнуть в ответ на грубость кому-то
И забыть об этом навсегда,
Махнув рукой: «Ерунда!»
Улыбнуться во все тридцать два
И опять жить.
Но кто-то вдруг оборвал
Его жизни нить.

***
Русь широкая.
Звёзды близкие.
Цветы и травинки — низкие.
Былинкой во Вселенной
Болтается Земной шарик –
Такой маленький.
Малик — восточный царь
Восседает на монарших подушках.
На ушко ему лепечет советник
О том, как он велик.
А шарик летит,
Приближаясь к неотвратимым звёздам.
Берёза плачет, питая русскую грусть.

***

3 октября 2017 года Райнер Вайс, Барри Бариш и Кип
получили Нобелевскую премию по физике
за открытие гравитационных волн.

Мы знаем теперь и вселенскую любовь.
Две чёрные дыры приглянулись друг другу.
Спать не могли.
Возмущались, пока только издали,
Совсем незаметно.
От переизбытка чувств
Втягивали в себя всё, что лежало вокруг.
И вдруг оказались рядом.
Потянулись друг к другу чёрными губами
(гораздо чернее квадрата Малевича)
И слились в поцелуе,
Превратившись в единое целое.
И по всей Вселенной пошли
Гравитационные волны настоящей любви.
А вы
Так бы смогли
Любовью своей содрогнуть Вселенную,
Хоть чуть-чуть,
Хоть и не всю?

***
Ангел мой,
Пойдём со мной.
Ты впереди,
Я за тобой.

Народная прибаутка

Я и мой ангел дружим.
Служит он теперь не только по поручению,
Но и по велению сердца.
Стечению обстоятельств обязаны
Наши особые отношения.
Пару раз лечил ему крылья
После его боёв со злом.
«Перелом крыла», — записал
Диагноз в медицинскую карту.
Думал, что всё это выдумка.
Ан нет — вот пришлось самому
Заботиться о своём охранителе.

Мы дружим.
Крыло уже зажило.
Ложится спать, взяв с меня слово,
Что я не натворю беды,
Пока он видит сны.
Придётся не подвести друга.
Отдохни, я посижу рядом.

***
Попробуй
Связать два луча солнца
Между собой
Вопреки природе.
И удивись,
Когда всё получится
Несмотря ни на что.
В узелке усилий,
Запутались лучики.
Чтобы доказать невозможное.

***
О, сколько их, Бузыкиных,
По миру раскидано.
Несчастием своим счастливых.
Я думаю, что даже в древних Фивах
Трудился и любил, метался свой Бузыкин.
Зычно призывал его к себе жрец или фараон,
И он, Бузыкин, никак не мог им отказать.
Знать был сделан из слишком податливого металла.
Разметало по миру разных Бузыкиных,
Счастливых в своём несчастии.
На части разрываются в беге то туда, то сюда.
И у каждого Бузыкина есть своя Нина Евлампиевна.
Под лампой с зелёным абажуром сидит вечерами она,
И дожидается окончания марафона.
Забег длинною в жизнь
Превратился в осенний марафон.
Фона — хоть отбавляй. Своя Варвара-ручка от самовара,
Бездарная переводчица.
И даже свой датчанин Билл имеется.
Он познаёт Россию на своей шкуре холодом вытрезвителя.
Свой Харитонов Василий, Саша, Сережа или Витя —
Житель, живущий на соседней клетке, с кем хорошо сидеть,
Песни застольные петь.
А Нине Евлампиевне всё это непременно терпеть
И ждать. Ведь у них дочь, и она его любит.
А он всю жизнь так и будет
Метаться, счастливый в своём несчастии,
Так и не став твёрже.
Твердит, твердит, твердит, что вот-вот всё для себя решит.
Но опять бежит,
Размеренно выбрасывая ноги в осеннем марафоне.
В каждом из нас есть немного Бузыкина
С обаятельной нелепостью своей безотказности.

***
Рафаэль и его Форнарина — художник и его муза.
Кургузый пиджачок постоянно одёргивает
Очкастый экскурсовод.
Водит от картины к картине,
Разукрашивая словами то,
Что красиво само по себе.
Себе с работы каждый день уносит
Воспоминания о результатах вдохновения
Великого Рафаэля.
Эля не пьёт уже давно —
Печень подводит.
Водит, водит, водит по залам музея
Всех,
И даже тех,
Для кого эти полотна –
Лишь дорогие куски холста,
Покрытые дорогущей краской,
Стоимостью не меньше ста
Тысяч любых дорогих валют.
Люто не любит таких он, экскурсовод.

Вот он и один.
Остановился возле его Форнарины.

Ринулась в соседнем зале очередная группа
В свободное помещение.

Любовь и зависть крепко спрятана
Под роговую оправу и уже не модный пиджак.

Француз Жак — экскурсовод,
Выучивший итальянский язык
Ради своей мечты.

***
Беспечный белый блокнот
Бесполезно лежит на отельном балконе.
Кто-то оставил воспоминания,
Зажатые между двух корочек.
«Сволочи» — написано размашисто на первой странице.
Необычное начало для дневниковых записей.
Карасей вылавливаем из пруда,
Напрягая внимательность и терпение,
Что выловим из нестандартных заметок?
Меткие замечания о ком-то, нам совсем неизвестном.
Интересно, кто же этот забывчивый автор.
Вот и про Гафта добрые строки.
Рисунок (не без таланта) сороки.
Инкогнито с величайшей экспрессией,
Отзовись. Живопись разноцветными ручками
Разбавляет мысли кого-то.
Смешной рисуночек бегемота и подпись,
Что это Иван Ильич, а в скобочках — «старый хрыч».
Личность хозяина рукописи незаурядная.
Нарядная рамочка по периметру стихотворения.
Неплохое творение для неизвестного автора.
Впрочем, кто его знает, чей этот блокнот.
Вот. Не выдав, кому он принадлежит,
Он просто лежит
И ждёт, когда его время придёт.

***
У Обмана глаза ленивые.
У Обмана пальцы спесивые.
У Обмана лица не видно.
После встречи с Обманом обидно.

Рядом с ним погода туманная.
Вместе с ним настроение дурманное.
Обещает с небес дожди манные,
Забирает деньги карманные.

Алексеями и Иванами
Называет Обман доверчивых.
И играет людьми как куклами,
Целлюлоидными и гуттаперчивыми.

Как бы нам теперь обмануть Обман,
Чтобы он ушёл навсегда в туман.
Как бы сделать так, чтобы никогда
Не страдал народ как тупой баран.

У ворот стоит — двери новые
И вовсю глядит — петли кованые.
Только ничего не узнать теперь.
Проскрипел замок, запирая дверь.

Где Обман сейчас — не понять никак.
Отдают бесплатно, совсем за так.
Мышеловка стукнет, ломая кость.
Убегает кто-то, бросая трость.

Лень в глазах — под стёкла,
В перчатку кисть.
Разрисует свёклой-
Не ошибись.

Лица краснокожи,
Глаза в очках.
Угадать не можем
Обман никак.

И стучат мелодии
Мышеловки, ломая.
И в травматологии
Очереди без края.

Переломы радости,
Вывихи душевные,
Растяжения храбрости,
Ушибы доверия.

Скажи без обмана,
Закрыты ли двери?