1
Хорошее, ярое неистовство бушевало в каждом атоме его психического состава, раскаляя природное вещество великолепного таланта — казалось, он не играл, а выплёскивал себя в роль.
Выплёскивал щедро — так изливается июльский ливень; растрачивал себя, не экономя, до последнего резерва, до предельной опустошённости.
Актёр-праздник, но и — актёр-порох, чей взрыв сметал прохладное равнодушие любого зрителя, заставляя смеяться и плакать, сострадать и думать.
Тончайшие нюансы психологической игры были доступны Караченцову, и где бы он не воплощал своё актёрское дарование — от «Старшего сына» до проходного боевика, даже до сериального мыла (деньги и народным любимцам нужны!) — он давал предел, выше которого подняться было невозможно.
Список его театральных ролей велик, как возможный каталог разнообразных человеческих состояний, и насколько граф Резанов отважен, ярок, темпераментен и несчастлив, настолько Александр Меншиков из «Шута Балакирева» хитёр, мастер юлить, и, делая дело, никогда не забудет собственных выгод. Но и там и там — резкий, отчётливый почерк Николая Караченцова врезается в память зрителя, как прочерченный алмазом по стеклу узор…
Неистовый ушёл.
Не надо слёз — вернее: пусть прольются только над ролями.
А так — аплодисменты, товарищи зрители, аплодисменты!
2
Игры на высоких регистрах –
Актёрских возможностей верх.
Караченцов яр и неистов,
И — щедрый во всём человек.
Себя так растративший ради
Эмоций различных чужих –
Он смертью прицельно украден –
Бессмертен, как радость, как жизнь.
Александр Балтин