О профессиональном отребье. Позор французской русистики

Автор: Анатолий Ливри

 

Др. Анатолий Ливри

Материалы «ЧЕТЫРНАДЦАТЫХ АНДРЕЕВСКИХ ЧТЕНИЙ». МГУ им. Ломоносова, 23 января 2016 г.)

 

«Другие гордятся своей горстью справедливости и во имя её совершают преступление против всего – так что мир тонет в их несправедливости. Ах, как дурно звучит слово „добродетель” в их устах! И когда они говорят: „Мы правы вместе”, всегда это звучит как: „Мы правы в мести!”»

Ф. Ницше

Этот краткий труд открывается красноречивым русским переводом Фридриха Ницше: редчайший случай! Более того — намеренное исключение из правил, ибо в отличие от функционеров французского Университета, я использую в текстах своих академических работ лишь цитаты подлинников[1]. Но ведь и данная статья – особая. Это аналитический манифест, адресованный не только российскому Университету или «гуманитариям», но и всем русскоговорящим учёным мира. Каждый из представителей науки обязан прочесть эту статью. И каждый русскоговорящий учёный прочтёт её. Данная работа включает не только материалы международной академической конференции, «Четырнадцатых Андреевских Чтений», организованных 22-23 января 2016 года МГУ им. Ломоносова в Университете Российской Академии Образования [2], или же тезисы моей докторской диссертации по сравнительной литературе, защищённой в Университете Ниццы-Sophia Antipolis в июле 2011 года [3], но и главы моих будущих монографий, а также отрывки семинаров, прошлых, настоящих и будущих, зачитанных по университетам Евразии и Америки.

            Подлинное научное творчество, всегда приводящее  к открытиям планетарного масштаба, достигается долголетними диалогами с великанами, обязательно поверх голов этносов и Хроноса, — а Шопенгауэр верно заметил, что карлики не прощают вам таких вневременных конференций VIP с гигантами [4]. Однако, ежели у вас достанет рефлекса чистоты, — волевого мотора всякого аристократического характера, обеспечивающего «пафос дистанции» [5], — и вы не замарались коллективным «научным» процессом пищащих ничтожеств, перед вами раскроется следующий этап познания, окрещённый мною «литературоведческим менадизмом» [6], одно название которого подразумевает рискованность подобного академического созидания: «Die Mänaden bildeten wohl eine weibliche SA, die, laut mythischen Bericht, nicht ungefährlich war.» [7]. И если уж я прибегнул выше к авторитету гданьского философа, то и ему были знакомы подобные взаимоотношения с Λόγος’ом, — хоть Шопенгаэур, в отличие от меня с Ницше [8], не называл по имени Господа, чья эпифания гарантирует взрыв сверхчеловеческой философии, — и Фридриху Ницше столь полюбился сам принцип Божественной педагогики, что он без устали вторит самому себе, в конце своего психического существования опять провозглашая себя вернейшим докторантом вакхической аспирантуры: «… ich, der letzte Jünger des Philosophen Dionysos». [9]. Шопенгауэр упоминает лишь о «духах» — неотступных ангелах-хранителях гения: «Jeder, der mit Genie geschrieben, hat Geister gesehen.» [10]. Путь подлинной, следовательно Божественной Науки, диалектики Земли, коей не был чужд и Гераклит Эфесский, состоит из серии катарсических эксплозивных взлётов, каждого из которых добиваются не только этнически, но и гормонально предрасположенные к данной метаморфозе людские особи: сверхчеловеческий идеал запросто лежит рядом с горной тропой, по которой восходит взрослеющий как вид «homo sapiens». В этом «гормональном альпинизме» — истинное прометеево преступление человечества, его убегание отрочества нынешнего людского вида. Big Bang сего насилия должен порождаться «многопланным», как созерцательное мышление высшего человека [11], отступничеством, неожиданным пусканием новых корней в чуждых, даже вражеских народах, интуитивным принятием древних религий: ведь если высшая мудрость передаётся из поколение в поколение избранных родов [12], то к ней может также быть допущен и отступник изначально дурного происхождения. Залогом этой трансфигурации духа, а затем и тела, становятся неотравленные сократизмом беседы с  гигантами прошлых тысячелетий, после чего наступает новая фаза — Олимпийская педагогика: главнейшая функция индоевропейских Богов — посредничество [13]. Мои утверждения требуют доказательств? Конечно, нет!  Только… в этой работе я играю на территории сократизма, следовательно, обязан подчиняться указам республики учёных, ставшей диалектической тиранией:

«… Dem, der nicht viel Verstand besitzt

Die Wahrheit durch ein Bild zu sagen.» [14]. На ж, лови!

            Сколько дебатов вокруг моей докторской о «Набокове нишеанце», — а главное сколько усилий замолчать тезисы этой диссертации! Но и Владимир Набоков, надо признать, отнюдь не помогал мне в моём нелёгком деле публичного возвращения ему его философии. И он был прав.

            Набоков, благодаря относительной личной свободе изгнанника,  приблизился к Ницше не только духовно, но и эстетически, а потому его элитизм более естественен: самое святое, мотор Божественного творчества, должны тщательно скрываться — в этом суть жреческого дендизма — и Набоков сумел тщательно замаскировать имя своего воспитателя. Здесь требуется небольшое отступление, касающееся истории написания доссертации о «Набокове ницшеанце».

            Напомню, в конце 2003 года будущий «Набоков ницшеанец» был объявлен среди функционеров набоковедения сюжетом non gratum («By the way, Nora <Buhks> tell me the «Nabokov nietsheanets» Livry is trumpeting is a rehashed old term paper.» [15]); более того, тщательное сокрытие писателем своего ницшеанства стало гарантией стабильного товарооборота набоковских текстов для университетских служащих, не владеющих во всех тонкостях русским, английским и французским языками, необходимыми любому набоковеду, а также для функционеров ВУЗов, избавивших себя от вчитывания в Ницше по-немецки с неизбежным разбором греческих текстов в оригинале [16]: «набоковедам»-купчикам позволялось низводить до своего уровня сверхсложного автора. Но вот неожиданно появляется Лаура, чьей публикацией Дмитрий Набоков подло приподнял завесу созидания, являющегося кропотливым ремеслом, зодчеством неоэллиниста, цель коего замаскировать святое, сделать его недоступным ленивому взору праздношатающегося дерптского структуралиста. И в заметке 133 Лауры мы находим улику тщательных ницшеанских изысканий Владимира Набокова, переписывающего по-английски преступно-катарсические притчи Заратустры: «the art of self-slaughter/ TLS 16-1-76 ”Nietz[s]che argued that the man of pure will … must recognise that that there is an appropriate time to die”/ Philip Nikitin: The act of suicide may be ”criminal” in the seme sense that murder is criminal but in my case it is purified and hallowed by the incredible delight it gives.» [17]. Да, у гениев имеется некая уловка, залог их гениальности: «Jeder Mensch von Genie hat nur einen einzigen Kniff, der ihm aber ausschließlich angehört, und den er in jedem seiner Werke, nur immer unter anderer Anwendung, anbringt». [18]. И Владимир Набоков припрятал такой тайный «трюк», один-единственный, но мощнейший! — реактивный двигатель своего созидания. Однако, Набоков засекречивает информацию путём её кодирования ницшевскими терминами и тезисами («чистая воля», «очищение», благость «преступления», …) ради тайной передачи сути своего литературного ваяния — ницшеанства — будущему избранному исследователю. Эта стратегия ни в коем случае не должна была оказаться на виду у непосвящённых, а моим трудам о «Набокове ницшеанце» предназначалось десятилетиями подвергаться нападкам университетской черни (и я бы предпочёл это!), находившейся в услужении у того же Дмитрия Набокова, которому, вдруг, перед смертью … неожиданно понадобились деньги: «Le diable porte pierre», говорят франкоязычные ценители комической теологии. Жадность, неспособность жить по средствам тех, кого во Франции ещё недавно позволялось называть «une folle», а главное чудовищное бескультурие стали гигантским капканом Дмитрия Набокова, и он опубликовал Лауру. Кстати, письменно окрестить (тем самым заклеймив его в очах Вечности) мышиного жеребчика относительно мужского пола «проституткой «нетрадиционной ориентации» — есть демарш эллинистического литератора, более того, даже пуризм великого порфироносного стилиста [19].

Но и на этом предательстве бизнес-стратегии «набоковедения» не завершается ужас любого псевдоакадемического подёнщика! Ведь те же напечатанные черновики открывают нам, что Владимир Набоков, за полтора года до своей смерти вспоминая гиппократическое назидание перса («Stirb zur rechten Zeit: also lehrt es Zarathustra.»[20]), интересовался собратом по перу, Юкио Мисимой, завершившим жизнь реальным воспроизведением «Пролога» Заратустры вкупе с попыткой монархического переворота через возвращение императору реальной власти. В шестьдесят первой сноске Лауры мы находим: «Цитата из «Этикета смерти», обстоятельного разбора Роджером Скрутоном книги Ивана Морриса «Трагические герои в истории Японии». В этой статье, которую Набоков, очевидно, внимательно прочитал (следующий абзац тоже основан на цитате оттуда), идет речь о японском культе самоубийства при личном поражении, причем отдельно рассматривается ритуальное самоубийство Мишимы (см. Прим. 23)» [21]. Другими словами, Владимир Набоков, легкомысленно презрев будущие доходы сына, позволяет себе вдохновляться судьбой японского ницшеанца, автора драмы Мой друг Гитлер, которую другие окололитературные купцы долго не знали как продать, покуда не провозгласили сценический дифирамб во славу «Вакха Национальной Революции», Эрнста Рёма, «антифашистской пьесой». Я побрезговал подарком Дмитрия Набокова, принципиально отказавшись эксплуатировать в своей докторской диссератции кощунственно выпотрошенную сыном душу Владимира Набокова – содержание его созидательного желудка — Лауру.

Но как бы то ни было, «литературоведческий менадизм» – реально работающая система познания. И докторская диссертация, построенная исключительно на ницшевских тезисах и образах прозы Набокова, представляет собой строжайшую структуру. Для погружения в священнодействие необходимо отвернуться от шопенгауровских карликов. Они же воспринимают игнорирование, как слабость, одновременно жречества не прощая. Как это происходит в реальности?

Давайте обратимся к свидетельствам представителей самого французского Университета. В своей последней статье Вестника УРАО Ренэ Герра, член диссертационного совета моей докторской диссертации заявляет: «Клевета и нападки на Анатолия Ливри мелких чинуш, неспособных к научной деятельности, и использующих своё положение в социалистическом министерстве, чтобы расправиться с конкурентом, продолжаются и поныне. Их цель запретить Анатолию Ливри преподавать в качестве доцента блестяще анализируемых им с 2001 года, авторов. Ежегодно шедевры чиновничьей прозы, с приложенными министерскими печатями, становятся позором подлинных организаторов травли Анатолия Ливри, остающихся за занавесом: Мишеля Окутюрье (Michel Aucouturier), Жана Бонамура (Jean Bonamour), Жана-Клода Ланна (Jean-Claude Lanne), Жоржа Нива (Georges Nivat), Никиты Струве (Nikita Struvé), Леонида Геллера (Léonid Heller), а также недавно умерших бывших деканов славистики Сорбонны, Жана Брейара (Jean Breuillard) и Жака Катто (Jacques Catteau).» [22]. Да, во французском Университете существует структура — идеально отражающая исполненную тщеславия французскую душу, — обязывающая совет славистов, избранный на государственном уровне, ежегодно высказываться относительно права доктора наук искать постоянное место французского доцента. Функционеры должны письменно обосновать официальную позицию совета, скрепив её печатями своего министерства, тем выставляя на всеобщее обозрение и предоставляя анализу животные рефлексы сократизма, чья манифестация обычно скрывается в Университете. Тщеславная игра в независимость и объективность системы, по своей натуре противной этим качествам, превращается, таким образом, в убийцу сократизма. 

Несомненно, Р. Герра верно называет «организаторов травли», запрещающих мне искать место доцента в <давно покинутой мною> Франции. Однако, упоминает Р. Герра и исполнителей приказов: «Но кто же выступает вторым докладчиком по досье Ливри в 2014 в Совете Французских Славистов?! — ведь хоть какое-то подобие официальной «нейтральности»… На эту роль вызвалась некая Любовь Юргенсон-Райхман (Lubov Jurgenson-Raichman), славистка той же самой Сорбонны — новая случайность! — которой печально известная Нора Букс через несколько месяцев оставит своё профессорское место… Опять случайность, конечно же, не кумовство!» [23]. Как же проявила себя доцентка Сорбонны, которая в обмен за негативный доклад обо мне, должна, согласно Р. Герра, получить профессорское место? Она не только подвергла цензуре в своём докладе всех профессоров, чьи свидетельства были приложены к моему досье (Р. Герра, Н. Пахсарьян, М. Фюмароли, П. Кийе, П. Брюнеля, А. Тасселя, …), но и вырвала из текста Р. Герра его строки о конкурентах, сводящих счёты со мной, используя своё положение в совете славистики Франции («… нападки «рапортёров», Сержа Роле (Serge Rolet) и Режиса Гейро (Régis Gayraud), двух функционеров, заседающих в 13-ой секции — Coвете французской славистики. Именно оба эти прямых конкурента Анатолия Ливри и оклеветали в официальных рапортах Министерства Просвещения научное творчество Анатолия Ливри. Клевета и нападки на Анатолия Ливри мелких чинуш, неспособных к научной деятельности, и использующих своё положение в социалистическом министерстве, чтобы расправиться с конкурентом, продолжаются и поныне». [24]), чтобы наделить меня их авторством: « … les relations au sein de la communauté des chercheurs étant présentés uniquement en termes de ″concurrence″ » [25]. Мой академический биограф, Р. Герра, не раз писал о конкурентах, функционерах французской славистики, сводящих счёты со специалистами, превосходящими их в научной области. Первые его статьи изданы в начале 2014 года: «На территории бывшего СССР большинство прежней коммунистической номенклатуры ВУЗов или повымерло, или перестроилось. Однако почти любой служащий современного французского Университета, славист в первую очередь, с лёгкостью карьериста проголосует за устранение конкурента, особенно такого как Ливри: эллинист, германист, философ, публикуемый ницшеведами Гумбольдского Университета с 2006-го года, автор сложнейшего романа Апостат, выпущенного российским издателем Фридриха Ницше «Культурная революция», — произведения, где Ливри воспроизводит элементы метрики Гомера и Каллимаха.

Но чем менее объект зависти соответствует генеральной линии сегодняшней Франции, взявшей курс на «упрощение», с тем более лёгким сердцем университетский функционер растворится в убийственном порыве мычащего коллектива. Первым на очереди смертников — диссидент XXI-го столетия, доктор наук Анатолий Ливри со своим Набоковым ницшеанцем» [26] — это признание научного и литературного таланта, появившееся в академической прессе России, было направлено мною в секцию французской славистики. Подборка академических статей обо мне стала главой монографии Agonie de l’Université française. Юргенсон прочла эту книгу, потому что упоминает её в своём докладе [27], сразу уничтожив имя своего коллеги Ренэ Герра, и снова наделив меня авторством строк обо мне [28].

Не избегла Юргенсон и неотвратимого для псевдонаучного отребья Закона Годвина: «По мере разрастания дискуссии в Usenet вероятность употребления сравнения с нацизмом или с Гитлером стремится к единице» [29], использовав своё место в совете французской славистики, чтобы объяснить мои исследования о Набокове … «личным восхищением Гитлером» (!!!) [30]. Это последний «научный аргумент», отчаянный всплеск сократизма, Юргенсон-Райхман (бывшей аспирантки Жака Катто; благодаря ему Юргенсон-Райхман, истеричка государственной французской религии, установленной «сектой Холокоста», сделала карьеру в Сорбонне), которым она завершает свой министерский донос на конкурента, подтверждая незыблемый закон, когда нагнетание массового психоза вынуждает раба системы прибегать к наихудшему обвинению в ереси по отношению к врагу группы, обеспечивающей рабу регулярный доход: «Во многих группах Usenet существует традиция, согласно которой, как только подобное сравнение [с нацизмом или с Гитлером] сделано, обсуждение считается завершённым, и сторона, прибегнувшая к этому аргументу в его негативном смысле, считается проигравшей» [31]. Более того, Юргенсон-Райхман ещё и коррупционер: когда в моём досье, уже 2016 года, были указаны её «сократические подвиги», умирающие слависты, Мишель Окутюрье, Жорж Нива, Жан Бонамур, Леонид Геллер, … управляющие de facto советом французской славистики при министерстве просвещения Франции, приказали выдать официальное заключение (!?!) о «нечитаемости досье Ливри», что позволяет сенильным старикам-славистам втихую передать профессорское место Норы Букс её давней прислуге Юргенсон-Райхман, таким образом, получающей плату профессорством Сорбонны и за прибыльный карьерный «бизнес Холокоста», и за подлый донос. Кумовьям требуется что есть мочи удавить абсолютно все сведения о своей коррупции: и когда я представлю это досье межуниверситетской комиссии Франции в июне 2016 года, «Дело Ливри» будет «проанализированно» перед советом профессоров другой давней соучастницей Юргенсон-Райхман по продаже жертв «Второй Мировой Войны» из … той же Сорбонны, некоей Małgorzata Smorąg-Goldberg: эта преподавательница польского языка выдаст коллегам своё «компетентное мнение» по поводу русиста Анатолия Ливри… ни слова не понимая по-русски! То есть, донос на меня опять состряпает доцентка Юргенсон-Райхман, погрязшая в кликушестве коррупционной вседозволенности, пока умирающие Мишель Окутюрье, Жорж Нива, Никита Струве, Жан Бонамур, Леонид Геллер, … передают ей насиженное Норой Букс место профессора Сорбонны. Не первая, да и не последняя, коррупция доцентки русистики Юргенсон-Райхман! Ещё 25 февраля 2010 г. Юргенсон-Райхман, отправив, по приказу Букс, самой себе анонимный мэйл, переслала его вице-ректору Сорбонны Пьеру Брюнелю (уже известному филологам по А. Ливри, «Убийство Музы», Вестник УРАО, Москва, 2015 — 1, с. 62-64.) с требованием, чтобы университет подал на меня в суд. А уже после дюжины других разнообразных многолетних низостей славистов Франции по поводу «Дела Ливри», эта борец со сталинизмом (сей ужасной угрозой XXI-го века!) Юргенсон-Райхман, взяла моё досье в министерстве просвещения Франции, чтобы в январе 2015 года настрочить на меня официальный донос, обвинив меня в «нацизме», и завершив кляузу требованием отказать мне в праве искать место французского доцента славистики. Куда до Юргенсон-Райхман стукачам-соседям, жаждущим коммунальной комнаты «врага народа»! Куда до Юргенсон-Райхман костоломам Лубянки 1937 года! Куда до Юргенсон-Райхман исполнителям ежовских приговоров! Куда до Юргенсон-Райхман архивистам НКВД! Доцентка русистики Сорбонны Юргенсон-Райхман, которой скоро пойдёт седьмой десяток, сама пишет многостраничную ябеду. Юргенсон-Райхман сама составляет дело на идеологического врага, своего и политкорректной французской системы по-совместительству. Юргенсон-Райхман сама выполняет роль палача. После чего Юргенсон-Райхман ещё и бежит в лубянский архив, дабы вместе с подельниками уничтожить следы своих подвигов! Сколько многоликой коррупционной мерзости, профессионально исполненной одной-единственной Юргенсон-Райхман! Университетские филологи всего мира, которые будут принимать на своих факультетах Любовь Юргенсон-Райхман, должны знать за что и как конкретно эта «борец с тоталитаризмом», усердно фыркающая и хрюкающая от рефлекторной реакции ненависти к индоевропейским народам, получит место профессора Сорбонны. Моё досье с печатями Французской республики раскрывает также факт, какого «учёного» взрастил и воспитал сейчас мёртвый профессор Жак Катто со своими сорбоннскими лакеями постарше. «Дело Ливри» открывает также, какой ублюдочной мерзости надо посвятить десятилетия, облекая её в кокон «Науки», чтобы пробраться всего лишь на средний уровень сократической иерархии: аппаратчик французского министерства просвещения Юргенсон-Райхман, подключённая к кормушке «религии Холокоста», не считает саму себя «идеологом» (!?!) и обвиняет инакомыслящего конкурента — в официальном министерском докладе! — в проведении идеологии в Науку!?!

Чтобы выжить, сократическая культура вынуждена использовать не только откровенную коррупцию, но и нападки религиозного характера, ставить «научно» критикуемого конкурента в положение еретика, параллельно требуя от него же диалектической дискуссии, которую они одновременно не позволяют, закрывая оппоненту доступ в научные журналы. Шизофрения стала системной, провозгласив себя «нормой», мерилом ценностей: «Так тулузский профессор Роже Комте (Roger Comtet) ещё в 2002 году издаёт первое открытие в славистике Анатолия Ливри о Ницше и Набокове (Anatoly LIVRY, « «La Méditerranée» de Nietzsche dans l’œuvre de Vladimir Nabokov » in Les Russes et la Méditerranée, Slavica Occitania, Toulouse, N. 15, 2002, p. 55-65.) — c тех пор, скоро уже полтора десятка лет — ни слова об Анатолии Ливри ни в одном печатном органе французской славистики» [32]. Самое любопытное: сделавшие во Франции карьеру на борьбе со «сталинизмом» славистки, одновременно заседающие в советах, основанных в той же Франции теми же самыми французскими сталинистами, и выдвигающие обвинения религиозно-идеологического типа (на которые нет возможности ответить в рамках их системы) — превосходнейшая из иллюстраций умирающего сократизма. Его агонии я посвящу ещё не один труд в единственно пригодном для этого стиле ψεκτικός, которым не брезговали и императоры [33].

Др. Анатолий Ливри, Базель

 

Литература

 

  1. Я неоднократно уже разбирал палаческие инстинкты безграмотных функционеров французской славистики. Но … педагогика, в том числе и университетская, есть повторение. А потому, ещё раз! Необходимо отметить появление во Франции абсолютно стерильных университетских публикаций о Ницше – издание статьи, не как отчёт об изысканиях учёного, но исключительно как знаковое отличие, совьетизированная инициация госслужащего среди «своих»: Serge Rolet, «Résonances nietzschéennes dans la prose narrative russe au tournant du XXe siècle» dans Revue des études slaves, 70, Paris, 1998, p. 141 – 149 – статейка рабфаковского учителя, силящегося навязать философии будущего привычное ничтожество марксиста. «Ницше» функционера Сержа Роле не знаком с немецким языком и почти бессловесен во французском переводе: в лучших традициях советских концлагерей, Роле полагается на «специалистов», устраивая цензуру первоисточника, заставляя Ницше присоединиться к мнению «спецов системы» (ibid., p. 142). Когда же речь заходит о главнейших ницшевских доктринах, – опять до нас доносится самоуверенный тенорок заезжего на концлагерный лесоповал агитпроповского лектора, или парторга конвоиров, силящегося быть понятым исправляющимися колымскими «передовиками»: «Le surhomme, c’est l’arbre qui cache la forêt …» (ibid., p. 142), – пыжится ботаник Роле.
  1. Др. Анатолий Ливри, «Франция: крах гуманитарного образования. Катастрофа французской славистики». «Четырнадцатые Андреевские Чтения. Литература ХХ – XXI вв.: Итоги и Перспективы Изучения». Организованные Московским Государственным Университетом им. Ломоносова в Университете Российской Академии Образования. 23 января 2016 г.
  2. См. особенно главу о «Монстрах сократиках» моeй изданной докторской диссертации: Dr Anatoly Livry, Thèse de doctorat « Nietzsche et Nabokov », Lille, ANRT, 2014, 332 p.
  3. Arthur Schopenhauer, Neue Paralipomena: vereinzelte Gedanken über vielerlei Gegenstände, Leipzig, Phlipp Reclam, 1892, S. 290.
  4. «Pathos der Distanz»: Friedrich Nietzsche, Jenseits von Gut und Böse in Kritische Studienausgabe, Berlin – New York, Walter de Gruyter, 1967, B. 5, S.  205.
  5. См. Анатолий Ливри, «Менадизм Набокова», Литература XX – XXI веков: итоги и перспективы изучения. Материалы Одиннадцатых Андреевских чтений, Редакционная коллегия профессоров Московского Государственного Университета им. Ломоносова: Н.Н. Андреева, Н.Т. Пахсарьян, Н.А. Литвиненко, Т.Н. Амирян, В.И. Дёмин, Москва, Экон, 2013, c. 248 – 264. 
  6. Carl Gustav Jung, Wotan in Zivilisation im Übergang, Gesammelte Werke, Olten und Freiburg im Breisgau, Walter-Verlag, 1974, B. 10, S. 209.
  7. «Wie es nämlich einem Jeden ergeht, der von Kindesbeinen an immer unterwegs und in der Fremde war, so sind auch mir manche seltsame und nicht ungefährliche Geister über den Weg gelaufen, vor Allem aber der, von dem ich eben sprach, und dieser immer wieder, kein Geringerer nämlich, als der Gott Dionysos, jener grosse Zweideutige und Versucher Gott, dem ich einstmals, wie ihr wisst, in aller Heimlichkeit und Ehrfurcht meine Erstlinge dargebracht habe — als der Letzte, wie mir scheint, der ihm ein Opfer dargebracht hat: denn ich fand Keinen, der es verstanden hätte, was ich damals that. Inzwischen lernte ich Vieles, Allzuvieles über die Philosophie dieses Gottes hinzu, und, wie gesagt, von Mund zu Mund, — ich, der letzte Jünger und Eingeweihte des Gottes Dionysos: und ich dürfte wohl endlich einmal damit anfangen, euch, meinen Freunden, ein Wenig, so weit es mir erlaubt ist, von dieser Philosophie zu kosten zu geben? Mit halber Stimme, wie billig: denn es handelt sich dabei um mancherlei Heimliches, Neues, Fremdes, Wunderliches, Unheimliches. Schon dass Dionysos ein Philosoph ist, und dass also auch Götter philosophiren, scheint mir eine Neuigkeit, welche nicht unverfänglich ist und die vielleicht gerade unter Philosophen Misstrauen erregen möchte, — unter euch, meine Freunde, hat sie schon weniger gegen sich, es sei denn, dass sie zu spät und nicht zur rechten Stunde kommt: denn ihr glaubt heute ungern, wie man mir verrathen hat, an Gott und Götter.»: Friedrich Nietzsche, Jenseits von Gut und Böse in Kritische Studienausgabe, Berlin – New York, Walter de Gruyter, 1967, B. 5, S.  237 — 238.
  8. Friedrich Nietzsche, Götzen-Dämmerung in Kritische Studienausgabe, Berlin – New York, Walter de Gruyter, 1967, B. 6, S. 160.
  9. Arthur Schopenhauer, Neue Paralipomena: vereinzelte Gedanken über vielerlei Gegenstände, cit., S. 298.
  10. См. Владимир Набоков, Дар в Собрании сочинений в четырёх томах, Москва, Издательство Правда, 1990, т. 3, с. 146.
  11. André-Jean Festugière, La révélation d’Hermès Trismégiste, I, Paris, Les Belles Lettres, 1944, p. 332 ss.
  12. L’Empereur Julien, Sur Hélios-Roi, à Salustios, 156 d in Discours, Paris, Les Belles Lettres, textes établis et traduits par Christian Lacombrade, 1965, t. II, 2e partie, p. 136.
  13. Friedrich Nietzsche, Die Geburt der Tragödie in Kritische Studienausgabe, cit., B. 1, S. 92.
  14. Дмитрий Набоков, «Письмо профессору Д. Б. Джонсону, опубликованное на форуме Nabokv-L» 4-го октября 2004.
  15. См. сноску N° — 1.
  16. Vladimir Nabokov, The original of Laura (Dying is fun), Notes, Москва, Азбука, 2009, p. 133. «Искусство самоубоя. (Литературное приложение к ”Таймс”, 16.1.76). „Ницше полагал, что человек чистой воли… должен признавать, что ему положено умирать в положенное время”. Филипп Никитин: Самоубийство как поступок может быть „преступлением” в том же самом смысле, что и убийство, но в моём случае оно очищено чувством немыслимой отрады, которую оно доставляет.»: Владимир Набоков, Лаура и её оригинал, cit., <напыщенно-претенциозный> перевод Г. Барабтарло, с. 68, курсив Набокова.
  17. Arthur Schopenhauer, Neue Paralipomena: vereinzelte Gedanken über vielerlei Gegenstände, cit., S. 351, сноскa § 657. 
  18. C Pierre-Louis Malosse, « Rhétorique, philosophie et prostitution : la lettre de Julien au sénateur Nilus (Ép. 82 Bidez) » ib Culture classique et christianisme, Mélanges offerts à Jean Bouffartigue, textes réunis par Danièle Auger et Étienne Wollf, Picard, coll. « Textes, images et monuments de l’Antiquité au haut Moyen Age », Université Paris X, Nanterre, CNRS, 2008, p. 57 – 70.
  19. Friedrich Nietzsche, Also sprach Zarathustra in Kritische Studienausgabe, cit., Band 4, S. 93.
  20. Владимир Набоков, Лаура и её оригинал, там же, с. 68.
  21. Ренэ Герра, «Бездарности французского университета против Анатолия Ливри»,Вестник Университета Российской Академии Образования, ВАК, Москва, 2015 — 4, с. 24. 
  22. Ibid.
  23. Ibid.
  24. Lubov Jurgenson-Raichman, Rapport rédigé pour le Conseil National des Universités sur le dossier de M. Anatoly Livry, 16. 1. 2015, p. 4 / 4.
  25. Ренэ Герра, «Спасти Набокова, докторская диссертация Анатолия Ливри», Вестник Университета Российской Академии Образования, ВАК, 2014 -1, Москва, с. 55.
  26. Lubov Jurgenson-Raichman, Rapport rédigé pour le Conseil National des Universités sur le dossier de M. Anatoly Livry, 16. 1. 2015, p. 3 / 4.
  27. Ibid.
  28. https://ru.wikipedia.org/wiki/Закон_Годвина
  29. Lubov Jurgenson-Raichman, Rapport rédigé pour le Conseil National des Universités sur le dossier de M. Anatoly Livry, 16. 1. 2015, p. 4 / 4.
  30. https://ru.wikipedia.org/wiki/Закон_Годвина
  31. Ренэ Герра, «Бездарности французского университета против Анатолия Ливри»,Вестник Университета Российской Академии Образования, ВАК, Москва, 2015 — 4, с. 26. 
  32. См. Pseudo-Démétrios, 9.
Вам понравилось?
Поделитесь этой статьей!

Добавить комментарий