* * *
Нет ни «завтра», ни «после»,
а есть только «здесь» и «сейчас».
И фонарь на углу,
и луна, что над домом повисла,
как и неба слюда,
не имеют значенья без нас.
Ни пространство, ни время без нас
не имеют резона и смысла.
Тихих улиц предутренний сон
и июльский рассвет,
полыхающий жарко
в оконной надтреснутой раме,
и отчётливый твой
на песке отпечатанный след,
только здесь вместе с нами живут
и уйдут вместе с нами.
Ну, а я полной грудью дышу,
и живу на бегу.
Только крепче стараюсь запомнить
любимые лица.
Что мне делать с любовью моей?
И с собой её взять не могу,
ни прохожим раздать —
лишь немного с тобой поделиться.
ПЕТЕРБУРГ
Чудесный сон, видение, мираж,
старинный друг, сообщник тайный наш,
чьи окна вновь в глаза мои глядят
из-за чугунных кованых оград.
Дворцов и площадей прекрасный вид.
Река Нева, одетая в гранит
на фоне безупречной синевы.
И Летний сад, и каменные львы.
Огни за петроградской стороной,
Адмиралтейства шпиль и над Невой,
как крылья распростертые, мосты,
Спас на Крови, Исакий и Кресты.
Не пресловутое окно, не колыбель
переворота — небо и апрель,
продрогшие в колодезных дворах.
И солнце на высоких куполах.
Короткая и чахлая весна,
но, тем не менее, лишающая сна
влюбленных почитателей своих.
Дробь каблуков на гулких мостовых.
Здесь оживают прошлые года.
В каналах стынет черная вода.
И дуют бесконечные ветра
над городом — творением Петра,
где наши тени вместе, вдалеке,
по Невскому идут рука в руке.
Где мы опять немного влюблены.
Где до сих пор шаги мои слышны.
ПО ОСЕННЕМУ ЛЕТНЕМУ САДУ…
Нет мне с бедными мыслями сладу.
То ли в памяти, то ли в бреду
По осеннему Летнему саду,
Словно призрак бесплотный бреду.
По безмолвным, пустынным аллеям,
От начала начал до конца,
Где опавшие листья алеют,
Как сгоревшие наши сердца.
Где остатков ночного тумана
По траве разлилось молоко,
По заросшим тропинкам упрямо
Я иду далеко, далеко.
И назад, в листопадную замять,
Возвратясь по знакомым следам,
Об утерянном времени память
Сохраню и вовек не предам.
* * *
В те времена, когда земля была еще плоской,
А реки, вытекая из устья, впадали в истоки,
Озаряя линию горизонта тонкой полоской,
Солнце всходило на западе, а не на востоке.
Мы мечтали о дальних странах, теплых морях и свободе,
Спорили о высоком в запале юношеского максимализма.
И любовь, как ни странно теперь, была еще в моде,
Как верность и дружба — такие же анахронизмы.
Мы молились богам с обложек зарубежных журналов.
Их имена звучали как музыка: Джон, Крис, Мик, Брайан, Нодди.
Поезда никуда не спешили с малолюдных вокзалов.
И деревья росли, каких не бывает в природе.
Мы внимали звукам, доносящимся из динамика магнитофона,
Пили портвейн из горла в кабинке общественного туалета.
И солнце светило круглые сутки, не сходя с небосклона.
И не было зим, а только вечное, вечное лето.
О ПРИРОДЕ ВЕЩЕЙ
Сижу, наблюдаю за морем, как древний Овидий.
В прибрежном кафе, насыщаюсь салатом из мидий,
внимая застольным речам чуть подвыпивших кхмеров,
бродяга, турист, пилигрим, путешественник херов.
Лукреция томик в руках и холодное пиво.
Вечернее солнце садится за кромку залива.
Ленивые волны качают рыбацкие лодки.
Терзаюсь извечным вопросом: не выпить ли водки?
От выпитой дюжины пива светло и прохладно.
Еще один день погружается в Лету, и ладно.
Под крышей свежо, а снаружи и влажно, и жарко.
Почем эти мидии? Сколько? One dollar? Не жалко!
И если Лукреций не прав, то лишь только отчасти.
Вид на море, мидии, пиво — не это ли счастье?
Обычное счастье. Так стоит ли ждать перемены
на самом пределе земли, на краю Ойкумены?
ЗИМА
Кружили снежные метели
над зимним лесом и в итоге,
деревья голые одели
туники белые и тоги,
став целомудренней и строже,
и неприступней, чем когда-то.
И были их стволы похожи
на портик римского сената,
где календарь и непогода
готовят новые препоны.
Где на ближайшие полгода
иные действуют законы.
ПЕРЕД ГРОЗОЙ
…А небо в разводах лиловых и серых.
Темнеет листва на бульварах и в скверах.
Ни ветра, ни звука, лишь всполохи молний
Сверкают за лесом, и птицы умолкли.
Под крыши, навесы, надёжные своды
Скорее укрыться спешат пешеходы.
И робко, и глухо, как будто из ваты,
Доносятся дальнего грома раскаты.
* * *
Летят со скоростью мгновенной
часы и дни.
В холодной, сумрачной Вселенной
мы не одни.
Среди покровов ночи чёрной
и немоты
кромешной пропасти бездонной
есть я и ты.
Кто не лукавил пред богами,
тот будет свят.
Ты видишь — ангелы за нами
с небес глядят.
Мир удивителен и странен.
Зажжём свечу.
Возьмёмся за руки и встанем
плечо к плечу.
И прозвучат благие вести.
Отступит мрак.
Отныне и всегда мы вместе.
Да будет так!
* * *
Ещё не пробил час. Ещё мы вместе
И пьём вино, но не пройдёт и дня,
Как позабыв о верности и чести,
Ты трижды отречёшься от меня.
И глядя в сторону, легко и беззаботно
Произнесешь заведомую ложь.
И так беспечно и бесповоротно
Судьбу, как книжный лист перевернёшь.
И потечёт рекой другое время.
Но навсегда, Господь тебя храни,
Ты будешь заодно с другими, с теми
Неистово кричавшими: распни!
Слова смердят. Казалось бы, всего лишь
Их отстирать, как грязное тряпье.
Но время не вернешь, и не замолишь
Трусливое предательство свое.
* * *
Из огня да в полымя.
Больно, вашу мать!
Как руками голыми
Ежевику рвать.
Как ногами босыми
По стеклу ходить.
Утренними росами
Горький воздух пить.
Да напрасны хлопоты.
Что не говори,
Пропади всё пропадом.
Чёрт тебя дери!
* * *
Отдай без возражений и обид
Всё то, что не тебе принадлежит.
Попутчиков случайных не держи.
Забудь о тех, кто был тебе чужим.
Любовь, как птицу не сжимай в горсти —
Невольницу на волю отпусти.
Оставь в былом и не касайся впредь
Того, о ком не стоит сожалеть.
Иди своим путём и дай уйти
Тому, кому с тобой не по пути.