Маленькая комедия «Садовник Эдема»

Сцена первая.
Райские кущи. В глубине течет водопад. Кричат экзотические птицы.
Появляется Змей. Он производит впечатление успешного и ухоженного, но немного утомленного  мужчины средних лет. Закуривает сигару.

Голос за сценой:

С тех пор немало лет прошло,
Как создал Бог добро и зло.
В раю он разместил людей,
И там же появился Змей.
Змей с незапамятных времен
Был жизнью крайне утомлен.
Среди других пикантных дел
Разврат ему осточертел.
Порочен и хорош чертовски,
По райским кущам Змей гулял.
И мыслил в целом философски —
Короче, дурака валял.

С другой стороны появляется полуголый Адам. Он совсем юн, ему лет 18, похож на хиппи. Адам в превосходной физической форме, в джинсах и босиком. У него длинные волосы до плеч. Подходит к авансцене.

Адам (мечтательно):

— Когда людей Бог сотворил,
Он потерял покой
И щедро плоть их наделил
Бессмертною душой.
Кем был таинственный отец,
Вселенной всей создатель
И всего сущего творец?
Наверное, мечтатель…
Он был романтик и эстет,
Непризнанный художник.
Чудак, бродяга и поэт,
И был, как я — безбожник.

Змей (с насмешкой):

— Мой милый брат, ты без конца
Зачем клевещешь на отца?
Ты умный парень, спору нет,
И вольнодумец, и поэт.
А я ценю литературу
И тоже балуюсь ей сдуру.
Стишки развратные пишу,
Но только не ревнуй, прошу,
Ведь я почти что импотент
И для тебя не конкурент.
Ты слишком дерзок временами.
Секрет открою между нами:
Не любит Бог такие шутки,
Короче, он зануда жуткий.
Прошу, будь поумнее впредь,
Не стоит на рожон переть.
Обидеть можешь чувства многих —
Фанатиков безумно строгих.
Они, увы, не пощадят –
Живьем с дерьмом тебя съедят.

Адам:

Как мысль порой слова находит…
Как это странно происходит…
Не знаю, чем закончится строфа,
Пока задумался едва.
Из черных дыр, из ниоткуда
Приходит мысль каким-то чудом.
И рифму ищет побыстрей,
Чтоб тайно насладиться ей.
И вот она — лежит передо мной
Неотразимой пленницей нагой.
И сердце безрассудно бьется,
И рифма мысли отдается.

Змей:

Что пишешь? Новую поэму?
Хвалу поешь всему Эдему?

Адам:

— О, да! Пока мне луч зари светил,
Я Еве оду посвятил.
Моей возлюбленной супруге,
Послушай, друг мой, на досуге.

Змей:

— Я не люблю, признаюсь, оды,
Хотя вошло писать их в моду.
Высокий слог меня смешит,
Им слишком романтизм грешит.
Все эти вздохи, завыванья
И бесконечные страданья –
Все так банально, как понос,
И провоцирует невроз.
Но раз ты хочешь мне попеть,
Готов немного потерпеть.
Прочти о Еве и о прочем,
Но, умоляю, покороче.

Адам:

— В долине, солнцем напоенной,
Как будто в сказочном раю,
Садовник жил и был влюбленным
В жену прекрасную свою.
Трудом был сад облагорожен,
Зрел под лучами каждый плод.
С любовью бережно ухожен,
Цвели в нем розы круглый год.
Слетались пчелы, собирая
Пыльцу и солнечный нектар.
И птицы пели, не смолкая,
И небо было — людям дар.
Она была апофеозом
И лучезарною звездой.
Цветком была, любимой розой
Ему подарена судьбой.

Змей смеется, хлопает в ладоши.

Змей:

Как все в тебе благополучно,
Красиво пишешь, но так скучно!
Поверь, хоть я тебя люблю,
Но от тоски сейчас сблюю.
Зачем бумагу ты мараешь?
Ведь ничего про дев не знаешь.
Любая ода, брат, плоха,
Покуда женщина суха.
Пока она, как лед, не тает,
Живой росой не истекает,
И не пылает плоть в огне,
Уж ты поверь на слово мне.
Конечно, парень ты приличный,
И любишь Еву платонично,
Да оды пишешь ей без сна,
Но разве счастлива она?

Адам:

— На что ты намекаешь, милый Змей,
Я не пойму, хоть ты убей.

Змей:

— О Боже мой, ты как ребенок!
Душевный мир твой слишком тонок.
А я уже который год
Плюю в твой чудный огород.
Довольно чушь в стихах слагать,
Пора начать уж с Евой спать.
Раздвинь-ка на ночь лучше ноги
Своей любимой недотроги.
И ты увидишь, милый друг,
Как все изменится вокруг.

Адам:

— О, Ева, чудное созданье,
Она безумно молода.
Ее люблю на расстоянье
И не дотронусь никогда!

Змей:

— Довольно бред сплошной нести,
Заткнись, о Господи прости!
Нет в том ни капли униженья,
Что создан мир для размноженья.
И каждый продлевает род,
Иначе вымрет весь народ.
Девицы все без исключенья
Имеют тягу к приключеньям,
Недаром выставляют грудь,
Чтоб соблазнил хоть кто-нибудь.

Адам:

— Зачем так грубо опошляешь?
Ты Еву милую не знаешь!

Змей:

Уверен, сам ее не знаешь,
Раз спать с красоткой избегаешь.
Недавно я в ударе был —
Вагине оду посвятил.

Адам:

Чему, чему?

Змей:

Да, да, вагине!
Прекрасной, как цветок в пустыне.
Могу тебе ее прочесть,
Глубокий смысл, поверь, в ней есть.

Адам:

В вагине? Смысл и обаянье?
Да, да, прочти я весь вниманье.
Ты мастер нарушать запреты,
Как все великие поэты.

Змей:

Ну уж не так я и велик.
Да что мне славы сладкий миг?
В стихосложении, признаться,
С тобой не смею состязаться.
Еще не впал в маразм пока,
Я так валяю дурака.
Люблю шутливо описать
Все то, что принято скрывать.

Адам:

Известны шуточки твои,
Прошу, читай, а не томи!

Змей (торжественно):

Когда Господь лепил из глины
Адама с Евой в гуще рая,
Ему мерещились вагины
И звезды падали, сгорая.
Господь Вселенной, вдохновясь,
Нашел с вагиной прочно связь.
Он воплотил в ней совершенство:
И бездны власть, и пик блаженства.
Как обольстителен цветок,
Что затаился между ног!
Он недоступен постиженью
Своею силой притяженья.
Вагину Бог не зря создал,
Когда о Вечности мечтал.

Адам (смеется с сарказмом):
Как хорошо, что мы имеем право
Писать о том, за что кричат все: Браво!
Не знал я вплоть до этих пор,
Что ты непревзойденный фантазер.
Ты рассмешил меня немного…

Змей (гордо):

— Так на здоровье, слава Богу!
Пора тебе, Адам, мужчиной стать
И Еву милую познать
Со всех сторон, чтоб убедиться,
Что лишь тебе верна девица.
И, следуя святым заветам,
Готов помочь тебе я в этом.
Хоть ты совсем не будешь рад,
Могу я биться об заклад.

Адам:

Ты предлагаешь мне пари?
Но только не проиграй, смотри.
Уверен, Ева мне верна
И не изменит мне она.

Змей:

— Мы улучим с тобой момент
И проведем эксперимент.
Я докажу без сантиментов,
Что соблазню на сто процентов.
Ну, по рукам? А если проиграю,
То сам себя я выгоню из рая.

Гаснет свет. Смена декораций.

 

Сцена вторая.

Голос за сценой:

Змей медленно скользил по древу
И, наконец. увидел Еву.
И вот Адамова жена
Лежит в траве обнажена.
Змей принял облик кавалера
С непринужденною манерой.
Не суетился, томно ждал
И любопытство возбуждал.
Она глаза чуть приоткрыла
И, встрепенувшись, ожила,
Об осторожности забыла,
Невинно вслух произнесла…

В глубине сцены загорается свет. Ева лежит в драных джинсах и топике. Она похожа на хиппи.

Ева:

— Что может рая быть прелестней?
Здесь нет ни смерти, ни болезней.
На всем готовеньком живем
И старость дряхлую не ждем.
От вечной сытости в раю
Немного все же устаю.
Не знаю я, чего желать,
Так чтоб от счастья замирать.
Признаюсь, мне с Адамом скучно.
К тому же здесь бывает душно.
Всю ночь и даже целый день
С Адамом я терплю мигрень.
Не знаю, чем порой заняться,
И сны волшебные не снятся.
Однообразие томит,
Хоть сетовать Бог не велит.

Змей:

— Зачем же ты в раю скучаешь
И о запретном не мечтаешь?
С начала дней до окончанья света
Плевать мы будем на запреты.
Поверь мне, детка, я не лгу
И просветить тебя могу.

Ева:

— О Боже мой, что за урод
Ко мне бестактно пристает?
Какое-то природы извращенье
Всем видом вызывает отвращенье…

Змей:

Эротизм во всем — он в каждой клетке,
В каждом волоске, виньетке.
Эротизм в глазах, руках, лице,
В ветре и в соленом огурце.
Эротизм в чулках и вздохе нежном,
И в белье чудесно белоснежном.
В носике курносом, черной бровке
И в упругой прелести морковки.
Эротизм в космической ракете,
В жарком лете и балете.
Эротизм в цветах, в упругой коже
И моей давно небритой роже…

Ева:

Ха, ха, ха, ха! Ты рассмешил!
И где ты раньше только был?

Змей (шепчет):

Твое бесстыдство — так невинно,
Когда весь мир лежит у ног.
Так распускается наивно
От дуновения цветок.
Желанье утром пробуждая,
Роса по лепесткам течет.
И, чистотой благоухая,
Плоть безрассудно страсти ждет.
Вулкан в глубинах содрогнется,
На теле заискрится пот
И стих лавиною прольется
В твой бесподобно алый рот.

Ева:

В себе я бездну ощущаю
И от любви изнемогаю…
Возьми меня, нет сил терпеть,
Хочу дотла с тобой сгореть!

Змей:

— Постой, а как же твой Адам?
Весь мир он нес к твоим ногам!
И под покровом небосвода
Слагал восторженные оды…

Ева:

— Какой мне толк от этих од?
Стишки я слышу круглый год.
С Адамом не вскипает кровь,
А я хочу познать любовь!!!

(Ева бросается в объятия Змея. Раздается раскат грома, яркая вспышка молнии, Земля содрогнулась, начинается тропический ливень).

Змей (в зрительный зал с усмешкой):

Все было в ней безумно мило —
Так Ева Змея соблазнила.
Но миф живуч среди людей,
Как будто это сделал Змей.

(Ливень внезапно заканчивается.)

Сцена третья

Ночь в саду. Светит огромная Луна и сияет звездное небо.
Змей сидит в кресле, курит сигару и пьет вино из хрустального бокала.

Змей:

О как люблю свой дивный сад!
Здесь зреет в гроздьях виноград
И неустанные труды
Дают чудесные плоды.
Здесь мне томиться суждено,
Пить в одиночестве вино,
На небе звезды созерцать
И все запреты отрицать.
Здесь потерял векам я счет
И жизнь размеренно течет.
Легко летят за днями дни
И размышляю я в тени.

Появляется Адам

Адам:

В раю среди моих друзей
Всех ближе для меня был Змей.
Встречали вместе мы рассвет,
Ведь ты же был, как я — поэт!
Уму я у тебя учился.
Зачем же подло отличился
И дружбой нашей пренебрег?
Ответь мне, Змей, ну как ты мог
Черту святую преступить
И Еву гнусно соблазнить?

Змей:

Довольно сеять всюду вздор!
Ты позабыл наш уговор?
Я чуть тогда не прослезился,
Как ты охотно согласился
Со мною заключить пари.
Заткнись, Адам, и не дури.

Адам:

О небо! Нет!!! Какой позор!
Ты подписал мне приговор.
Не знаю — быть или не быть
И как мне дальше поступить.
Готов тебя я растерзать
И мясо ястребам отдать.

Змей:

Ну хорошо, меня убьешь,
Хоть мы с тобой почти как братья.
Но что с покойника возьмешь?
Могу гораздо больше дать я.
Кончай истерику, Адам,
Нам всем воздастся по делам.
Жизнь так скучна, а без порока
Нет наслаждения и прока.
Окей, мой друг? Тебя прощаю!
Возьми бокал, я угощаю.

Адам  (берет бокал вина и разбивает его):

— Плесни мне лучше яду, Змей.
Ты Еву погубил, злодей!

Змей (смеется):

Ну наконец-то, молодчина!
Ведешь достойно, как мужчина.
Я сделал это не для приключения —
Для девушки раскрыв предназначение!
И потому ни в чем не виноват –
Ты сам легко обманываться рад!
И не злодей я вовсе, не мучитель,
А твой единственный учитель.
Да, я развратен, и циничен,
Зато к тебе не безразличен.
И, уверяю, без меня
Нельзя понять суть бытия.

Адам:

Люблю ее до упоенья!
Дарила Ева вдохновенье
Для всех моих чудесных строк.
Я к ней дотронуться не мог
И всей душой боготворил!
Ну что же, Змей, ты натворил?

Змей:
Поверь мне, милый мой Адам,
Я изучил природу дам.
Писать стихи им бесполезно,
Они в себе скрывают бездну.
И так добавлю без сарказма —
Любил ты в ней свои фантазмы,
Что для тебя важней всего,
А не живое существо.

Адам:

Зачем меня ты унижаешь?
Последней радости лишаешь…
Быть может, глуп, наивен был,
Но Еву искренне любил.

Змей:

Поверь, дружище, без страданья
Нельзя понять суть мирозданья.
Ты слишком был благополучен,
К суровой прозе не приучен,
Со смертью в прятки не играл,
Чумы и голода не знал.
От безнадеги не спивался,
На Черной речке не стрелялся,
Не умирал от нищеты —
Всем был вполне доволен ты.
Достаток творчеству мешает,
Лишь горе душу возвышает.
А что за горе, милый брат,
Коли на Еве ты женат?
Признайся, по какому праву
Ты получил рай на халяву?

Адам:

Не знаю, что сказать в ответ –
Разумных объяснений нет.

Змей (задумчиво):

Рай всем хорош, но вот досада,
Нет ничего прекрасней ада.
Не стоит, милый друг, терзаться.
Любовь и ненависть — игра.
Хоть и умею притворяться,
Но для тебя хочу добра.
Придуман для того порок,
Чтоб испытать себя ты мог
И насладиться им по сути —
Вот отчего греховны люди.
Грехи, как чудное мгновенье,
Даны душе для просветленья.

Адам:

Да ты готов ни дать, ни взять,
Любую подлость оправдать.

Змей:

Весь мир, к несчастию, не прочен,
Поскольку каждый в нем порочен.
И Бог, хоть во Вселенной вечен,
Но даже Он не безупречен.
Откуда мысль берет истоки,
Как от добра зло отличать,
Любые слабости, пороки
Мне любопытно изучать.
Исчезнет мой библейский сад,
Останется одна пустыня.
Людей погубит не разврат,
А непристойная гордыня.
Давай зарядим косячок,
Почуешь вкус марихуаны.
Не напрягайся, старичок,
А погрузись скорей в нирвану.
Увидишь свет в кромешной мгле,
Звенящий колокол услышишь.
Жаль, что нет правды на Земле,
Но нет ее, дружок, и выше.

Адам:

Во мне огонь почти потушен —
Я глух, нем, слеп и равнодушен.
Как будто стал парализован
И в кандалы навек закован.

Ничто не вызывает дрожи —
Как панцирь затвердела кожа,
Под ним душа устало спит,
И кровь, как лава, не кипит.

Ничто не льстит моей гордыне,
Как будто я живу в пустыне,
Где нет ни капельки воды
И бесполезны все труды.

Ничто не жжет, не возбуждает,
Ум новизной не поражает.
И осознал в конце концов,
Что я живу средь мертвецов.

Повсюду грязь и воздух спертый,
Стою спиной к стене припертый,
И жду, когда же поведут
Меня к Всевышнему на суд.

18.07.18. А.Г.